Читать книгу Полуночные - Я.Н - Страница 3

Азраэль привычно открывает глаза с первыми лучами восходящего солнца, вздрагивая всем телом, когда замечает рядом с собой парня. Тот посапывает в его объятиях, выглядя при этом таким невинным и умиротворённым, даже несмотря на то, что прекрасное лицо немного подпорчено смазавшимся макияжем. Клинок всё так же лежит нетронутым на прикроватной тумбочке, и Азраэль не понимает, почему наложник даже не попытался воспользоваться таким шансом. Он решает, что этот парень достоин уважения, хотя бы самого малого, а сам выбирается из кровати, чувствуя, как затекли мышцы. Мужчина и сам не знает, к чему эта осторожность, но будить лежащего рядом парня отчаянно не хочется, поэтому он тихо тянется к оружию. Именно в этот момент Жан просыпается. Резко дёргаясь и испуганно отползая на кровати, он в ужасе распахивает глаза и смотрит на мужчину напротив, понимая, что тот сейчас просто расправится с ним. Чёртова магия в очередной раз подводит, обдавая вспышкой боли, от чего блондин болезненно стонет и сжимает виски.

– Я не собираюсь трогать тебя, – хрипло выдыхает Азраэль, непонимающе наблюдая за наложником, и убирает клинок в сторону, но парень всё так же дрожит. – Ты точно понимаешь мой язык? – всё же уточняет он. Жан заторможено кивает. – Ты немой? – Азраэль сводит брови к переносице: он не будет удивлён, если это окажется правдой. Он и не такое видел.

Блондин беспорядочно шевелит губами, но так и не может выдавить из себя хотя бы звук, да и не знает, что сказать, как обращаться к этому мужчине. Он отрицательно мотает головой, и Азраэль тяжело вздыхает, прогоняя куда подальше внезапно возникшее желание услышать чужой голос. Отчего-то ему кажется, что голос у парня должен быть приятным и мелодичным, но вместо этого раздаётся тихий стук в дверь. Он открывает её и выглядывает в коридор.

– У тебя всё хорошо? – Софи удивлённо смотрит на его вчерашнюю одежду. Сама она уже одета в изумрудную чадру, под которой звенит бусами явно очередной танцевальный наряд.

– Да. А что? – Азраэль подозрительно прищуривает глаза и не даёт сестре заглянуть в свою спальню.

– Ничего, просто охрана сказала, что наложник ещё не выходил от тебя, – она будто безразлично пожимает плечами. – Я ухожу. Завтрак, – сообщает девушка, кивая на тележку с тарелками.

– Я ещё не закончил с ним, – отмахивается Азраэль. – Иди, – он отпускает сестру чересчур спешно, запоздало удивляясь её ранним сборам – ещё и шести утра нет, а Софи обычно спит до полудня.

Краем глаза он замечает в конце коридора взволнованную Айси и, вталкивая тележку в спальню только после того, как Софи скрывается в арке, снова запирает дверь. Парень всё также сидит у изголовья кровати, поджав под себя ноги и вздрагивая от каждого звука. Азраэль не смотрит на него, принимается снимать с подносов колпаки и накладывать еду в тарелки. Закончив, он берёт одну из них и направляется к кровати, подавая её парню. Тот смотрит недоверчиво, и мужчине не по себе, потому что наложник слишком красив, а сам он никогда и ни за кем не ухаживал, тем более за нечистью.

– Бери, – хрипло, но уверенно приказывает Азраэль, и Жан послушно принимает тарелку.

Их пальцы соприкасаются на мгновение. Азраэль чувствует словно удар током, но не придаёт этому значения, на это нет времени. Он снова отходит назад и принимается за свой завтрак в углу комнаты у небольшого столика. Парень на кровати даже не прикасается к еде. В какой-то момент его желудок издаёт громкое предательское урчание.

– Это вкусно и не отравлено. Ешь, – не просьба, приказ.

Жан снова вздрагивает, от чего вилка звякает о край тарелки, но затем берёт себя в руки и быстро уплетает предоставленный ему завтрак. Он не понимает, почему прошлой ночью его не изнасиловали или не убили, и уж тем более не догадывается о том, что он первый, кому довелось пробыть в спальне господина до утра, а затем ещё и разделить с ним трапезу.

– Иди сюда, – Азраэль подзывает его к себе, замечая, что тарелка парня опустела.

Жан робко поднимается с кровати и неуверенно шагает к господину, опуская взгляд рубиновых глаз в пол, оставляя посуду на нижней полке тележки. Азраэль протягивает ему стакан сока, и парень берёт его осторожно, чтобы в этот раз их пальцы не соприкоснулись, тут же осушая его до дна. Он мнётся с ноги на ногу, не зная, куда себя деть. Азраэль поднимается и подходит к комоду у окна, доставая из ящика достаточно большую резную шкатулку. Он открывает её и несколько секунд перебирает украшения, рассматривая идеальные грани сапфиров, рубинов и прочих драгоценных камней, заключённых в золото или платину. Взгляд невольно цепляется за бриллиантовую брошь, пожалуй, одну из самых дорогих вещей в этой коллекции. Мужчина без лишних раздумий и сожалений достаёт её и возвращается к парню, останавливаясь напротив. Он молча берёт наложника за руку, отмечая мягкость и нежность ледяных дрожащих пальцев, и вкладывает в ладонь парня украшение. Тот смотрит испуганно и шокировано, запоздало вспоминая скомканные объяснения Айси, что господин чтит традицию одаривания наложников. Он не понимает, за что ему это, он ведь ничего не сделал. Что-то пошло совсем не по плану, но интуиция подсказывает, что нужно помалкивать. Никто и никогда не должен узнать, что ничего не было.

– Спасибо, господин… – едва ли не шёпотом произносит он.

Азраэль тяжело сглатывает от неожиданности, а ещё от такого обращения. Не то чтобы он не знал, но всё равно неприятно.

– Ты заслужил. Можешь идти, – он кивает на дверь, и парень спешно разворачивается и шагает к выходу. – И я не люблю, когда меня так называют… – тихо добавляет он себе под нос, закатывая глаза.

Но Жан уже не слышит этого за собственным сердцебиением. Он вылетает в коридор и несётся вдоль него, пока едва не сбивает с ног наставницу.

– Ты жив, – она взволнованно хватает его за плечи.

Жан не может ничего ответить, его бьёт озноб, и всё напряжение выплёскивается разом. Он шумно вздыхает и разжимает ладонь, показывая брошь как пропуск дальше, украшение с глухим звуком падает на ковёр у их ног.

– Хвала богам, – Айси облегчённо выдыхает, обнимая его.

Жан рыдает в голос и едва не воет, утыкаясь лицом ей в шею. Айси опасливо косится на дверь в спальню их господина, после чего наклоняется и поднимает брошь, уводя парня отсюда. Плечи Жана дрожат, а на щеках подсыхают чёрные разводы туши. Женщина принимается вытирать их кусочком ваты.

– Жан? Жан, посмотри на меня. Где болит? Он порвал тебя? Иди в ванную, вот специальная мазь, – блондинка протягивает ему баночку и буквально выталкивает из комнаты.

Жан запирается изнутри, ему хочется побыть одному. Спустя пятнадцать минут он наконец-то приходит в себя, выдыхая – всё осталось позади. Видимо, судьба и вправду слишком благосклонна к нему, раз его не тронули.

Жан выходит к Айси уже в относительном порядке. Женщина сидит у окна и восхищённо рассматривает брошку на солнце, пуская зайчики.

– Никогда не видела ничего подобного. Она стоит целое состояние, – выдыхает она.

– Зачем мне она? – Жан непонимающе хмурит брови.

– Так господин даёт понять, что ему понравилось. Теперь ты переходишь в гарем. Я отведу тебя, – объясняет она. – У тебя там будет своя комната со всеми удобствами. Я буду иногда приходить, но теперь ты сам должен следить за собой. Все косметические средства будут приносить тебе каждый день.

– Мне нужно опасаться этого места? – в открытую спрашивает он.

– Нет, но следует быть осторожным. Не доверяй никому особо и не изливай душу, не пытайся подружиться с кем-то. В гареме есть разные наложники и наложницы: кто-то ненавидит Азраэля, кто-то мечтает оказаться в его постели. Держись подальше от Кайлы. Ты сразу узнаешь её, она фейри с очень яркой внешностью. Господин ещё ни разу не выбрал её, у неё нет дарёных украшений, вот она и бесится. Тебе нельзя больше находиться здесь. Пойдём, – они берут одежду и украшения, которые для Жана купила Софи, и Айси провожает его в противоположное крыло дворца.

Парень чувствует напряжение, всё ещё босиком шагая по мягким ковровым дорожкам и пока ещё прохладным с ночи полам, выложенным узорчатым кафелем. Почему-то он представлял себе это место похожим на тюрьму, где будут сотни измученных рыдающих рабов. На самом деле здесь точно такая же роскошь. Жану кажется, что тут даже больше фонтанов, да и света тоже. Айси ведёт его через внутренний двор, где размещается цветущий сад с системой мелиорации, словно маленький оазис посреди пустыни. Жан с удовольствием втягивает носом аромат цветов и зелени, слушая журчание воды и пение птиц. Айси подталкивает его к двери, распахивая её перед ним. В просторном помещении около пятидесяти наложников. Шум, который прежде царил здесь, обрывается в одно мгновение. Все взгляды устремляются в сторону новенького: кто-то смотрит с интересом, буквально раздевая глазами и разбирая по молекулам, кто-то почти сразу отворачивается, возвращаясь к своему занятию.

– Береги себя в этом гадюшнике, – тихо шепчет ему на ухо Айси, ласково проводя тёплой ладонью по спине. – Вот ключ от твоей комнаты, – она вкладывает ему в руку прохладный металл и кивает в сторону ближайшей двери.

Жан преодолевает вспышку боли, ему так сильно хочется сорвать с себя этот чёртов ошейник. Он немного абстрагируется от неприятных ощущений, когда к нему плавной походкой направляется рыжая фейри, крепче сжимает в одной руке ключ, а во второй – подарок господина, угадывая, что напротив него находится та самая Кайла, о которой его предупреждала Айси.

– Свежая грязная кровь… – фейри буквально шипит это ему в лицо.

Жан не чувствует, что должен опасаться эту девушку, только не её. Хоть у рыжей и неплохой контроль, но она не сильная. Кристалл на её шее совсем тусклый, а значит, в ней почти нет магии. Жан знает, что она чувствует его магию на расстоянии, его собственный кристалл ярко переливается всеми цветами радуги, говоря о многом. Хоть он и понятия не имеет, откуда у него такие силы, но здесь они, возможно, помогут ему. Наверно, это неправильное знакомство, но Жан всего лишь молча выставляет руку вперёд, разжимая пальцы и показывая бриллиантовую брошь в своей ладони. Притихшие наложники только охают, а Кайла меняется в лице. Айси рядом лишь качает головой, гарем – не то место, где стоит заводить врагов.

– Спасибо за всё, – Жан разворачивается к женщине и мягко кивает ей, давая понять, что справится, после чего запирается в предоставленной ему комнатке.

Наставница приходит ближе к обеду, чтобы проконтролировать, что он поел и сделал косметические процедуры. Жан послушно выполняет это, будто автоматически. Господин не приходит в гарем ни этим вечером, ни всю последующую неделю. Эти семь дней тянутся как каторга, Жан чувствует себя роботом, делая всё, что от него требуется. Возможно, Айси и права: здесь не так плохо, его кормят и не трогают, у него есть красивая одежда и удобная кровать, вот только свободу забрали…

Жан впервые задумывается об этом, ненадолго выйдя в сад. Он сидит на краю фонтана, опустив руку в прохладную воду и беспорядочно перебирая плавающие в ней лепестки розы. В тени дерева размещается темнокожая девушка с мольбертом и рисует что-то с безропотной улыбкой на губах. Жан наблюдает за птицей, сидящей на ветке этого самого дерева, чувствуя очередной приступ адской боли. Птичка взмахивает серыми крылышками и уносится ввысь, оставляя парня с отвратительным чувством безысходности, потому что он не покинет эти стены до конца своей жизни, как и все эти наложники, которые словно не замечают этого или просто смирились со своей участью.

Кайла больше не трогает его, только наблюдает издалека в окружении нескольких девушек с такими же ехидными ухмылками. Но Жану плевать, он не идёт ни с кем на контакт.

Раздавшиеся совсем рядом сдавленные всхлипы вынуждают отвлечься от безрадостных размышлений.

На противоположном краю фонтана сидит юноша, которого в гареме Жан прежде не видел. Он склонился к воде и перебирает плавающие лепестки, с ресниц тихо срываются слёзы. Похоже, он не заметил Жана и думал, что находится здесь один.

– Что с тобой? – осторожно спросил Жан, подойдя к юноше и коснувшись плеча. Тот вздрогнул, подняв на наложника испуганный взгляд.

– Ничего… Я просто… – пролепетал он.

– Не бойся, я не причиню тебе вреда. Похоже, ты здесь недавно? – заключил Жан, заметив линию ошейника. Получив согласный кивок, осторожно продолжил, – Я могу помочь тебе освоиться здесь, если хочешь.

Жан не знал, что побудило его сказать это. Возможно, жалость к человеку, такому же отчаявшемуся и потерянному, каким совсем недавно был и он сам.

Юноша кивнул ещё раз, затем несмело протянул руку.

– Я Рен.

– Жан, – улыбнулся блондин, пожав едва дрожащую ладонь. – Почему ты плачешь?

– М-меня схватили, ворвавшись прямо в дом… Притащили сюда, едва не убили… – слёзы с новой силой покатились по щекам Рена. Жан понимающе кивнул. «Должно быть, он, так же как и я, не желает жить», – почему-то подумалось Жану, но он эти свои мысли озвучивать не стал. Вместо этого со всей искренностью произнёс:

– Мне жаль, что так случилось.

Немного поговорив, они вместе покинули сад. Жан проникся историей Рена, решив по возможности присматривать за ним.

***

Госпожа София появляется в гареме утром на восьмой день пребывания Жана здесь. Шатенка буквально вплывает в сад, и некоторые наложники ей кланяются: кто-то всего лишь подлизывается, кто-то вполне искренне проявляет уважение к этой девушке за её снисходительность к наложникам. Одна из наложниц мгновенно делает музыку громче, зная, как сильно сестра господина любит это. Вокруг поднимается шум, девушки тут же начинают танцевать вокруг Софи. Та радостно хлопает в ладоши и покачивает бёдрами, начиная исполнять танец живота. Её тёмные локоны подпрыгивают в такт каждому движению, а яркий малиновый платок взлетает в воздухе высоко над головой, переливаясь блёстками. Когда девушка плавно завершает свой танец, все вокруг радостно аплодируют ей, и Жан апатично присоединяется к ним.

– Итак, думаю, вы понимаете, что я пришла сюда неспроста, – Софи обмахивается своим платком, переводя взгляд с одного наложника на другого. – Во дворце прошёл слушок, что мой брат возжелал сегодня вечером навестить вас, – сообщает она, тут же приставляя пальчик к своим пухлым губам, чтобы унять возникший, словно в улье, шум. – Но т-ссс, я ни слова вам не говорила… – заговорщически добавляет она, удаляясь.

– Не помешаю? – в комнату робко заглядывает Рен.

– Нет, конечно, – улыбается Жан.

– Скажи, – осторожно начинает парень, – что с тобой было прошлой ночью?

Жан тяжело сглатывает. Несмотря на то, что ничего не было, говорить о ночи с господином почему-то не очень хочется.

– Ничего страшного со мной точно не происходило, – наконец решается произнести он, услышав в ответ вздох облегчения. – Можешь не волноваться. Не думаю, что сегодня это повторится, да и повторится в принципе. Господин же никого не выбирает дважды.

– Кто знает, – пожал плечами Рен и ушёл к себе.

Несмотря на то, что все наложники, которые уже побывали у Азраэля и имеют украшения от него, чувствуют себя весьма расслабленно (господин ещё ни разу не выбрал никого дважды), но даже они послушно ушли готовиться. Жану приходится тоже запереться в своей комнате и делать маски для волос, наносить на кожу бальзамы, а затем приступить за постыдную гигиеническую подготовку. Макияж и маникюр никогда не являлись для него чем-то сложным, он красился и в повседневной жизни. Наставница постучала в дверь, когда он уже почти заканчивает.

– Слишком обыденно. Ты будешь среди них, как серая мышь. Нужно слиться с толпой, – Айси оценивает его внешний вид, после чего добавляет блёсток на нижние веки и застёгивает на его руках и ногах звенящие браслеты.

– Какая разница? Он не выберет меня снова, – Жан безразлично пожимает плечами.

– Конечно, не выберет, – соглашается она. – Но все должны быть готовы. Не зли господина, а то обожжёшься, ещё и кому-то перепадёт из-за тебя, – добавляет женщина. – Прицепи брошь на видном месте, ты обязан надевать подаренное украшение, – объясняет женщина.

Парень считает, что это чересчур, но всё же пристёгивает брошку к лёгкой рубашке, ближе к воротнику, чтобы стянуть широкий вырез, открывающий его грудь. Жану не по себе, волнение не хочет покидать его, а боль неожиданно усиливается. Он чувствует себя обнажённым в этой лёгкой одежде, где вместо пуговиц одни лишь завязки из шёлковых лент, чтобы господину было проще раздеть наложника.

Когда Жан выходит из комнаты, его снова изучают несколько оценивающих взглядов. Кайла смотрит на него с презрением, умело пряча зависть, но так и не может оторвать глаз от бриллиантов, прикреплённых у него на груди. Сама она обвешана какими-то дешёвыми побрякушками для привлечения внимания, которые для неё купила госпожа София.

Айси лишь кивает ему, мысленно желая удачи, а сама удаляется. После недолгих и не увенчавшихся успехом поисков Рена Жан теряется среди наложников, садясь на край пуфа. Недалеко от него на диванчике дрожит молодой парень. Жан не может понять, кто это, на первый взгляд он был обычным человеком, вот только кристалл на шее показывает наличие магии, присущей только нечисти. Гарем мается ещё час, а потом все вдруг мгновенно затихают и поднимаются на ноги. У входа появляются стражники, а затем в огромный зал входит Азраэль. Он скользит по толпе серьёзным, немного хмурым взглядом, и некоторых девушек и юношей покачивает от страха и боли.

Азраэль думает о своём поступке всё это время, всю неделю у него из головы не выходит тот блондин, которого он так безрассудно и беспечно оставил рядом с собой до утра, а затем щедро одарил. И Азраэль не жалеет об этом, просто вдруг хочется снова взглянуть в невинные красные глаза. И он ищет их взглядом, зная, что выберет кого-то другого, потому что делал так всегда, это в его правилах.

Жан прячется за спинами девушек; среди фейри нечеловеческой красоты, среди сирен и вампиров он кажется совсем не заметным. Может, он и вправду нечисть, раз так легко вписался? Жан низко опустил голову, отчего белокурые пряди упали на лицо. Ему вдруг становится стыдно за ту ночь, за свою слабость, которую он показал перед господином, и сейчас не хочется попадаться тому на глаза. Тем более Азраэль выглядит мрачным, и Жану становится страшно от того, как господин безразлично шагает между наложниками, словно выискивая кого-то конкретного. Жана пробирает дрожь от одной мысли, что господин мог узнать, кто он, и сейчас пришёл вершить расправу. Ему кажется, что ошейник давит сильнее обычного, не давая нормально дышать, и парень невольно цепляется за него пальцами, запоздало одёргивая руку от своей шеи. От боли под веками пляшут красные пятна, и Жан силой впивается короткими наманикюренными ногтями в собственные ладони, чтобы на них остались глубокие пульсирующие полумесяцы. Это хоть как-то помогает прийти в себя и не потерять сознание в очередной раз.

Азраэль проходит мимо едва не плачущего мальчика-волка, даже не посмотрев на юношу. Он не обращает внимания на девушек. Лица некоторых из них искажены гримасой ужаса, а некоторые, в том числе и Кайла, завлекающе улыбаются мужчине, пытаясь сделать всё, чтобы попасть к нему в постель. Азраэль обходит фейри словно преграду, возникшую у него на пути, замечая вдали, едва не в самом углу, знакомый силуэт. Жан перестаёт дышать, всё ещё смотря себе под ноги и взывая ко всем богам, чтобы это оказалось страшным кошмаром. Но впереди шуршат одеждами наложники, оборачиваясь вслед господину, который вдруг ускоряет шаг и идёт прямиком к нему.

Жан неуверенно поднимает взгляд, когда видит в шаге от себя чужие ноги, обутые в армейские ботинки. Он вздрагивает, и это не остаётся незамеченным. Внимательный взгляд тёмно-синих глаз Азраэля останавливается на нем и застывает на мгновение, а затем господин неожиданно протягивает руку ладонью вверх – приглашающий открытый жест. Азраэль и сам не ожидал от себя подобного, да и Жан уже был наслышан о том, как должна выглядеть церемония выбора наложника: господин должен был всего лишь кивнуть в сторону того, кто ему понравился, а дальше уже стражники отводили наложника или наложницу к нему в спальню. А сейчас эта широкая, мозолистая от постоянного контакта с оружием ладонь и длинные пальцы, от которых почему-то трудно оторвать взгляд, маячат перед ним. Это окончательно выбивает блондина из колеи. Он не понимает, почему все вокруг тихо охают. Он не знает, чего от него хотят – его выбирают снова, против всех правил, или же это требование вернуть брошь, потому что он её не заслужил, ведь ничего не было. В уголках глаз невольно начинает скапливаться влага, и Жан едва держится, не решаясь что-то сделать или спросить.

– Пойдём, – Азраэль выжидает мгновение, но руку не убирает, чтобы не делать этот момент ещё более неловким; его голос немного хриплый от внезапно нахлынувшего желания обладать.

Жан сглатывает ком в горле и неуверенно вкладывает ледяную дрожащую ладонь в руку своего господина. Горячие чуть шероховатые пальцы тут же сжимают её, согревая. Азраэлю плевать на удивление охраны и рабов, он просто ведёт парня на выход между расступающимися перед ними наложниками. Ноги не слушаются Жана. Парень еле перебирает ими, боясь зацепиться за края ковровых дорожек, ещё и господин выше него почти на голову – он идёт большими шагами, и Жан едва успевает за ним. Всю дорогу Азраэль держит его за руку, и парень вздрагивает, когда горячие пальцы исчезают и его пропускают в уже знакомую спальню. Боль возвращается, и Жану не хочется думать о причине этого. Возможно, раньше её унимал контакт с свободным носителем магии.

Азраэль небрежно сбрасывает обувь вместе с носками ещё у двери. Жан и так босой, он стоит в стороне, обхватив себя руками, пока господин проходит мимо него и направляется к небольшому столику в углу, делая несколько жадных глотков из стоящего на нём стакана с водой. Сегодня невыносимая жара, и только сейчас, когда сумерки плавно опускаются на дворец, становится чуть полегче. Азраэль чувствует слабую усталость, ему наконец-то удаётся остудить желание, возникшее к наложнику, которого он выбрал во второй раз. Он убеждает себя, что та ночь не считается, ведь он не сделал то, что должен был. Да и в этот раз почему-то неохота – Азраэль за версту чует сладкий запах невинности, и ему хочется сохранить этот цветок подольше. Обычно ему всё равно, так было всегда, чужие чувства и ощущения не имели никакого значения. Но сейчас он смотрит на испуганного юношу перед собой, и Роби снова всплывает перед глазами, а в ушах эхом звучит: «Невиновен». Азраэль оборачивается к парню спиной, сбрасывая чёрную футболку и на мгновение прикрывая глаза, но нежелание делать больно никуда не девается. Жан смотрит на сильную мужскую спину, покрытую рунами, и боится дышать, понимая, что в этот раз ему не отвертеться.

– Подойди, – Азраэль разворачивается и тихо подзывает к себе.

Жан послушно плетётся вперёд на негнущихся ногах, остановившись в шаге от мужчины, но тот сам сокращает это расстояние, обдавая терпким запахом. Азраэль не трогает его, просто стоит напротив. Но блондин не решается поднять взгляд на лицо господина, невольно рассматривая крепкую грудь. Никто не сказал, что он должен делать, и должен ли вообще, да и нет сил и смелости на это. Непрошеные слёзы застилают глаза прозрачной пеленой, но Жан держится до последнего, пытаясь удерживать магию под контролем, хоть и отчаянно хочется отпустить её и отключиться от боли.

Азраэль смотрит на пушистые, светлые дрожащие ресницы, а затем тянется пальцами к подаренной им броши. У Жана почти все силы уходят на то, чтобы не шелохнуться: злить господина опасно, его предупреждали. Азраэль аккуратно отстёгивает украшение, чуть оттягивая воротник рубашки, чтобы не поранить иголкой кожу наложника, а затем откладывает брошку на столик. Хоть здесь и жарко, но парня бьёт озноб, а по спине под рубашкой струится холодный пот, и наверняка это не понравится господину.

Азраэль растягивает удовольствие. Подхватывая пальцами кончик ленты, он тянет его, развязывая одну завязку за другой. Жан стоит перед ним безвольной куклой, и мужчина стягивает с его плеч рубашку, бросая её на пол и замечая пупырышки гусиной кожи. Азраэль восхищённо втягивает воздух – ему нравится телосложение этого наложника. Парень довольно худой и выглядит хрупким, и это смотрится настолько гармонично, что дух захватывает. Жан прикрывает веки, и слеза соскальзывает с ресниц, чертя мокрую дорожку по щеке. Азраэль не замечает её и тянется к завязке на поясе широких штанов из лёгкой ткани. Именно в этот момент капелька доходит до подбородка парня и слетает с него, разбиваясь о руку брюнета, отчего они оба синхронно вздрагивают.

– Простите, – срывается с дрожащих губ Жана, он испуганно вскидывает голову и смотрит на господина.

– Успокойся, – голос Азраэля хриплый, тон действительно просящий, а не приказной.

Жан послушно часто-часто кивает, новая порция слёз неконтролируемо срывается вниз, портя макияж. Азраэль с замиранием наблюдает, как вместе с каплями по щекам наложника катятся золотистые блёстки, и осторожно смахивает их. Приступ щемящей нежности, совсем не присущей ему, не отпускает. Жан тихо всхлипывает, когда господин всё же распускает ленту на его штанах и те с шорохом падают к щиколоткам. Он тут же спешит прикрыть пах руками, чувствуя, как к лицу приливает кровь. Азраэль жадно запоминает то, как румянец пятнами проступает на светлой коже лица, переходя на шею, на мгновение теряясь под ошейником, а затем и вовсе исчезая у соблазнительных ключиц. Он расстёгивает свой ремень и чёрные джинсы, сдёргивая их вниз вместе с бельём и обнажая колом стоящее возбуждение. Наложник напуган и не хочет его, для Азраэля это не ново, но брать силой впервые неохота. Он вышагивает из джинсов и делает шаг назад, чуть сжимая руку парня выше локтя, тот продолжает прикрываться. Азраэль садится на кровать и тянет его к себе, уверенным настойчивым движением заставляя убрать руки и открыться.

Жан беззвучно плачет, сгорая от стыда, когда господин притягивает его ближе и ловко усаживает к себе на колени, заставляя широко развести ноги и обхватить ими свои бёдра, а руками – обвить плечи.

– Почему ты плачешь? Тебе больно? – вдруг интересуется Азраэль. Это глупый вопрос, такое не спрашивают у рабов.

– Я… Я боюсь, – признаётся парень.

– Не нужно, – это звучит как обещание, но совсем не успокаивает.

У Жана был опыт только с девушками. Он уверен, что в этот раз господин его убьёт, потому что у него просто не встанет на него. Да, этот мужчина красив, даже очень, но Жан не хочет его, не таким образом, не силой… Господин больше ничего не говорит. Они так близко друг к другу, что кружится голова: у Азраэля – от несравненного тонкого запаха кожи парня, у Жана – от смеси боли, стыда и страха.

А затем невидимая стена начинает медленно рушиться. Азраэль подаётся вперёд и мягко накрывает губы парня своими. Жан вздрагивает и невольно сжимает чужие бёдра коленями. Господин придерживает его одной рукой за спину, а второй – под ягодицами, чуть прижимая к себе. Наложник не отвечает на поцелуй, слёзы продолжают катиться по его щекам. В любом другом случае Азраэль бы просто поставил наложника на четвереньки, чтобы не видеть зарёванного лица, и оттрахал бы без долгой прелюдии и подготовки. Но отчего-то сейчас впервые хочется, чтобы его захотели – взаимно и по-настоящему, а не как некоторые шлюшные рабы. Азраэль отрывается на мгновение, и Жан лишь смотрит на него как-то затравленно. Сердце пропускает удар, когда пухлые губы господина неожиданно касаются скулы и принимаются сцеловывать слёзы. Это успокаивает, как бы он не сопротивлялся этому чувству, но оно подкупает, как и горячие ладони, мерно скользящие по его бокам и пускающие по рёбрам щекотку. На губах Азраэля остаются крупицы глиттера, но это его не волнует. Внутри разливаются неведомые раньше эйфория и удовольствие от того, что наложник перестаёт плакать и дрожит чуть меньше, а его кожа становится теплее.

Азраэль снова тянется к губам Жана, в этот раз тот неуверенно приоткрывает их. Он на пробу проводит кончиком языка по нижней, плавно углубляясь, и наконец-то встречая ответное движение. Парень слабо отвечает, это оказывается не так страшно и совсем не противно, другое дело – чужое возбуждение, зажатое между их телами. Жан пытается не смотреть вниз, иначе паника накроет его с головой, он и так чувствует размер и длину, которые не сулят ему ничего хорошего. Азраэль неожиданно скользит ладонями на его задницу, оглаживая бархатную кожу и чуть сжимая округлые половинки. Жану хочется прикрыться и сжаться, но широко разведённые ноги не дают этого сделать. Господин отпускает его губы и осыпает поцелуями линию челюсти, чуть придерживая пальцами за подбородок и заставляя наклонить голову. У парня пульс учащается ещё больше, Азраэль чувствует это, прижимаясь губами к судорожно бьющейся венке. Блондина внезапно прошивает отдалённо знакомая вспышка, и он глотает собственный тихий стон. Азраэль удовлетворённо ухмыляется, всего на секунду разрешая себе задуматься о том, что никогда не ласкал никого: это же наложники, всего лишь рабы, это они делали всё, чтобы доставить ему удовольствие. Ему не раз приходилось ломать особо строптивых и брать их силой, но этот парень оказывается таким отзывчивым и пьянящим, такого хочется приручить…

Азраэль невольно вскидывает бёдра вверх, проезжаясь сочащимся смазкой членом по животу наложника, и тот снова начинает дрожать. Жан испуганно охает и цепляется за шею господина, когда сильные мужские руки крепко подхватывают его под ягодицами. Азраэль целует его, одновременно поднимаясь на ноги и перенося парня на руках. Он обходит кровать и садится у изголовья, всё так же сажая наложника на себя и подкладывая себе под спину подушку, чтобы можно было на неё опереться. Они смотрят друг другу в глаза, и Жан немного успокаивается, не находя во взгляде напротив ничего жестокого и опасного. Господин наедине с ним оказывается добрее, чем о нём ходят слухи. Азраэль тянется пальцами к красивым ключицам, очерчивая их и касаясь яремной впадинки, а затем скользит по груди. Жан вздрагивает, осознавая, что тело сдалось и подвело его, когда господин подушечкой пальца обводит ореол его соска, и вершина вдруг твердеет, словно от холода. Жан шумно втягивает сквозь зубы воздух и сжимает ковку на изголовье кровати за спиной мужчины. Азраэль тут же зажимает твёрдую горошину между пальцев и начинает теребить её. Парня выгибает дугой в его руках, он глухо стонет, а его член внезапно начинает наливаться кровью.

– Так лучше… – удовлетворённо бормочет Азраэль себе под нос и тянется к бутыльку со смазкой, стоящему на прикроватной тумбочке.

– Пожалуйста, не делайте этого. Умоляю вас, господин, – Жан приходит в себя, снова начиная плакать.

Азраэль возвращает смазку на место, подхватывая парня, когда того покачивает от вернувшейся боли.

– Не стоит делать поспешных выводов, – господин пробегается пальцами по бедру юноши, но это не помогает. – Эй, дыши. Давай, – он не знает, откуда в нём берётся эта нежность, но набирает воздух и прижимается к побледневшим губам наложника, выдыхая ему в рот и буквально заставляя его дышать таким образом.

Адская боль медленно уходит, сознание Жана становится более чистым. Он изумлённо смотрит на господина, и сердце пропускает удар от неправильного трепета, который он испытывает к фактически своему врагу и хозяину, отобравшему его свободу.

– И не называй меня господином. Просто Азраэль. Я хочу, чтобы ты сегодня стонал моё имя, – он хрипло шепчет это на ухо наложнику, неожиданно прикусывая мочку и пытаясь вернуть предыдущий настрой.

Жан тихо скулит, непонимающе наблюдая, как господин берёт его руки и снимает с левой браслет, перестёгивая его на правое запястье. Азраэль снова тянется к бутыльку, выливая прозрачную субстанцию блондину на пальцы и укладывая его ладонь на свой член, заставляя крепко обхватить его. Парень краснеет до кончиков волос, чужое возбуждение чувствуется странно, но ему не противно. Он послушно начинает двигать рукой.

– Сильнее… Сожми сильнее… – голос господина хрипит, а дыхание сбивается.

Он откидывает голову назад и кусает свои пухлые губы, наблюдая из полуопущенных ресниц за тем, как дрожащие скользкие пальцы послушно зажимают головку, а браслеты позвякивают на тонком запястье. Это настолько превосходно, что становится наплевать на всё, хочется сдохнуть от удовольствия под этим наложником. Азраэль не может вспомнить, когда в последний раз ему было настолько хорошо, ещё и от обычной дрочки неопытным любовником. Жан чувствует, что снова задыхается, но в этот раз не из-за боли или ошейника. Почему-то становится невозможным оторвать взгляд от господина, от его потемневших глаз, прилипших к вспотевшему лбу волос, приоткрытых в тихих вздохах губ. Вдруг нестерпимо хочется прикоснуться к чужой коже, ощутить, какая она на ощупь, насколько она чувствительна. Жан удерживает себя от подобного необдуманного поступка, вздрагивая, когда господин чуть убирает его руку, заставляя замедлиться. Азраэль точно так же выливает смазку и себе на пальцы, чувствуя, как наложник испуганно дёргается, сжимая его бёдра ногами. Он лишь успокаивающе обводит большим пальцем острую тазовую косточку парня, второй рукой обхватывая его опавший член и принимаясь ласкать. Жан закусывает нижнюю губу, подавляя стоны, но господин настойчиво надрачивает ему, пока не добивается нужного эффекта. Азраэль отмечает, что у наложника тоже не мелкий размер, он едва уступает ему в длине. Он задевает уздечку, и парень начинает дрожать в его руках, после чего неожиданно сам снова принимается двигать рукой. Азраэль придвигает его за бёдра ближе и обхватывает их возбуждения рукой вместе.

– Азраэль… – невольно срывается с губ Жана.

Он и сам не понимает, когда его рука встречается с рукой мужчины, и они ласкают друг друга, вжимаясь телами в поиске максимального контакта. Азраэля током прошибает от этого парня, от его запаха и голоса, от урчащего «р» в середине собственного имени, слетевшего с чужих губ.

– Ещё… – он обхватывает наложника свободной рукой поперёк спины и целует, но в этот раз страстно и голодно, яростно толкаясь языком внутрь.

– Азраэль… – хрипит Жан ему в губы, дрожа всем телом и ощущая первые вспышки удовольствия.

В спальне вдруг становится невыносимо жарко, пот катится градом по их телам, пропитывая сбившиеся простыни. Азраэль ловит каждую реакцию чужого тела сквозь дымку собственного удовольствия. Наложник отвечает на его поцелуи рвано, обдавая гортань тихими стонами, крепче цепляясь свободной рукой за его плечи. Их бёдра синхронно подрагивают, и в какой-то момент они оба сбиваются с ритма. Жан чувствует, как вдоль позвоночника пляшут горячие искорки, а низ живота стремительно тяжелеет. И он не знает, что делать, как спросить, можно ли ему кончать, и если да, то не будет ли господину противно.

– Давай… Сейчас же… – голос Азраэля прерывает сумбурный поток мыслей.

Азраэль чувствует, как мошонка поджимается вверх, и он резче двигает рукой, ловя губами задушенный всхлип, когда белые капли их удовольствия попадают им на животы. Азраэль прикрывает глаза и приваливается взмокшим лбом к такому же мокрому челу парня, ничего не говоря. Жан чувствует себя выжившим, словно после встречи с диким зверем, который на самом деле оказался не таким страшным. Господин – человек слова, бояться действительно не стоит, нужно быть послушным и следовать событиям.

– Иди в душ. Дверь слева, – командует Азраэль, когда им удаётся немного отдышаться.

Жан кивает, ощущая себя уязвимым как никогда раньше, и осторожно слезает с мужчины, чтобы не запачкать постель. Он быстро идёт в указанном направлении, скрываясь за дверью, Азраэль скользит взглядом по его чуть ссутуленной спине и аппетитным округлым ягодицам. Когда в ванной раздаётся шум воды, он тяжело вздыхает, прикрывая веки и укладывая скользкую от смазки и спермы руку себе на живот. Сердце бьётся где-то под горлом, он чувствует себя оглушённым после такого крышесносного оргазма. А ещё он больше не уверен, что не выберет этого парня снова.

Жан рассматривает удивительной красоты кафель и краны, кажется, с позолотой, а затем входит в душевую, включая воду и принимаясь быстро смывать с себя пот и белые разводы удовольствия, даже не сняв украшений. Он находит чистое полотенце на небольшой полке и спешно вытирается насухо, смотря на своё отражение в зеркале. Становится стыдно за то, что он был перед этим мужчиной в таком виде – весь макияж смазан, и он тут же принимается намыливать лицо над раковиной. Без косметики становится намного лучше. Жан тихо выходит в спальню, замечая господина всё так же лежащим на кровати, обнажённым, и снова стыдливо прикрывается руками, не находя себе места. Азраэль поднимается и проходит мимо него, молча скрываясь за дверью ванной. Жан спешит к своей одежде, быстро надевая её и ожидая, когда мужчина вернётся и прикажет охране увести его в гарем.

Азраэль чувствует сладкую негу во всём теле, когда струи воды скользят по нему. Но расслабленность уходит, когда он возвращается в комнату и видит наложника, переминающегося с ноги на ногу у двери. Жан смотрит на господина, ожидая, что его отпустят, взгляд невольно цепляется за полотенце на его бёдрах.

Они оба дёргаются от неприятного звука вибрации. Азраэль подходит к столику и берёт свой телефон, отвечая на звонок и приказывая кому-то принести ему бумаги, а затем ищет что-то в той самой шкатулке, из которой в прошлый раз достал брошь. Жан опускает глаза в пол, когда господин подходит к нему, обдавая свежим запахом геля для душа, и берёт за руку. Он надевает на средний палец парня платиновое кольцо с какой-то причудливой гравировкой в восточном стиле, а затем застёгивает вокруг запястья цепочку, которая соединена изящной паутинкой таких же цепочек с самим кольцом. Наверно, Жан должен ощущать себя отвратительно в этот момент, но ему нравится украшение, и он скорее чувствует себя не противным самому себе, а виноватым, потому что снова не заслужил подарка. Он ожидает, что его выставят за дверь в следующую же секунду, но господин лишь мягко отпускает его руку. В этот момент раздаётся тихий стук, и Азраэль идёт к этой самой двери, оборачиваясь:

– Зачем ты оделся? Иди в постель, я ненадолго, – бросает он через плечо, покидая комнату.

Азраэль обещал себе больше не делать этого, но ему просто хочется выспаться. Странно, но в последний раз это удавалось только рядом с этим слугой демонов. Он выходит в коридор, прикрывая за собой дверь и не разрешая любопытным глазам главы стражи заглянуть внутрь.

– Прости, что оторвал. Это прислала ваша матушка. Нужна твоя подпись, – сообщает тот, протягивая ему бумаги.

– Подожди, – Азраэль быстро пробегается взглядом по тексту, согласно кивая сам себе, после чего берёт ручку, протянутую стражем, и ставит подпись.

– Ты уже закончил? Отвести раба обратно? – интересуется страж.

– Не твоё дело. Иди в свой гарем и потрахай там кого-нибудь, – тон Азраэля не терпит возражений, он тут же стирает ухмылку с лица подчинённого.

Азраэль возвращается в спальню, закрывая дверь на ключ. Он небрежно бросает полотенце на кресло, где аккуратной стопкой лежит одежда наложника. Парень находится в кровати. Укрыт тонким одеялом, он едва заметно вздрагивает, когда господин забирается к нему и выключает лампу на тумбочке, погружая комнату в темноту. Жан ожидает, что сейчас начнётся всё самое худшее, но мужчина не трогает его, просто лежит на боку и смотрит на его профиль, едва заметный в слабом лунном свете, попадающем из окна.

– Ты спишь на спине? – удивлённо спрашивает Азраэль.

– Нет, – Жан отвечает спустя мгновение, немного опешив от необычного вопроса.

– Тогда ложись так, как тебе удобно, – предлагает брюнет.

Жан медлит, он решает, что повернуться к господину спиной будет неправильно, поэтому тоже ложится на бок, лицом к лицу. Азраэль уверенным движением притягивает его к себе, соприкасаясь голым телом. Жан утыкается носом в чужую шею, не зная, куда деть руку, но господин просто забрасывает её себе на талию, удобнее переплетаясь ногами. Спустя десять минут они засыпают, в отличие от бурлящего негодованием гарема, ожидающего возвращения наложника.