Читать книгу Точка невозврата. Лед и вода - Яна Черненькая - Страница 3

{7 Мая 2016 года. Сирия}

В этой чертовой пустыне все было пропитано песком. Желтая пыль проникала в шатры, запорошивала постельное белье, лезла в нос. И по возвращению с заданий первым делом все бежали в душ, хотя смысла в этом большого не было, разве только освежиться. Небольшая пробежка до столовой и ты опять весь в песке.

Взвод лейтенанта Котомина вернулся на базу – хороший повод для радости. А еще больший – скоро на гражданку. Через неделю или около того за ними должны были прислать транспорт.

Быстро ополоснувшись, Дункан метнулся в шатер для отдыха, пока остальные приводили себя в порядок и шли обедать. У него был свой интерес, а поесть можно и позже. Покопавшись в вещах Чуда, вытащил его смартфон. Включил и тут же посыпались смски.

Ухмыльнувшись, Дункан взъерошил высохшие волосы, плюхнулся на койку, поводил немного пальцами по экрану, подбирая нужную фигуру для разблокировки, а после с дурацким смешком начал читать все подряд.

– «Пусь, как ты? Я соскучилась. Вчера обнимала нашего Мурзю и думала о тебе», – продекламировал он. – Меня ща стошнит. Пууууусенька, – фальцет у младшего лейтенанта Павла Горского получился исключительно мерзопакостный.

Полистал смски, хохотнул, поерзал на кровати:

– «Кисик, от тебя уже неделю ничего нет. Я волнуюсь. Напиши, как появишься на базе. Твоя бабушка связала новые шерстяные носки. С трудом отговорила ее посылать их тебе. Ведь у вас жарко, да?» – Дункан громко расхохотался, представив сослуживца в теплых шерстяных носках, желательно в полосочку. – Во баба дает! Нет, у нас тут холодно. Пятьдесят в тени. В аду намного жарче, чесслово! Уж я-то точно знаю. Так… Какая же скука! А это что у нас?

Дункан нахмурился, потом просиял и громко возвестил непонятно кому:

– «Пусь, у нас вчера засорилась ванная. Пришлось вызывать мастера на час. Как жалко, что тебя нет. Эти мастера такие странные. Оставил мне свой телефон и сказал, чтоб звонила, если что. Больше вызывать не буду. Мало ли. Возвращайся быстрее», – Дункан накрыл голову одной ладонью, другой козырнул и громко сообщил. – Младший лейтенант сантехнической службы Славик Чудодеев по вашему приказанию прибыл. Dummkopf1!

Таким манером он прочитал еще несколько смсок похожего содержания. Пробурчав под нос: «Спасибо тебе, Котик, за то, что я не Пусик», – хихикнул, а потом округлил глаза, просмотрев очередное сообщение: «Пусь, сегодня видела тебя во сне. Помнишь, когда мы были с тобой на лестнице между девятым этажом и чердаком? Прямо как школьники. Я никогда этого не забуду. Вернешься, повторим?» – Ого, – поднял брови Дункан. – А третьим пригласите? Я за!

Выключив смартфон, он вернул его на место, с явной неохотой поднялся с койки, вышел из шатра и побрел по утоптанной дорожке в столовую. Солнце нещадно палило, выжигая и обесцвечивая все цвета до желтого и его оттенков. Даже безвольно повисший флаг и тот казался желтоватым.

– Крестоносцы, мать твою, – ругнулся Дункан, с тоской посмотрев на занесенную песком скалу за лагерем.

В столовой было чуть прохладней. Парни уже сидели за столом и с аппетитом ели. Дункан покрутил носом и взял себе картофельный суп с курицой, котлету по-киевски, макароны. Курица стояла уже поперек горла, но свинину сюда почти не доставляли, а говядина была далеко не мраморная. Приходилось есть, что дают. Оглядел знакомый стол. Его место никто не занял. Прихватив по пути стакан с апельсиновым соком, уселся и печально уставился в тарелку. От жары есть не очень-то и хотелось.

Славка-Чуд сидел напротив. Довольный и радостный. Ни дать ни взять выиграл миллион в лотерею. Пуся, блин. На девятом этаже.

Дункан нахмурился, поковырялся ложкой в супе. Посмотрел на сослуживцев. Все были какие-то расслабленные. Еще бы. Боевая задача выполнена, вернулись живыми. Вот только Дункана не особенно волновали люди, их жизни и задачи. Все это его раздражало. Люди… Бабочки-однодневки. И подпесок этот узкоглазый – Лис – тоже бесил, постоянно мешаясь под ногами. Как его вообще в десантные войска взяли? Неформат. Дункан сверкнул глазами на тонкокостного азиата, сидящего рядом со Славкой.

Но больше всех раздражал Кот – серокрылый подопечный Микаэля, сидящий во главе стола. И необходимость видеть его физиономию чуть ли не каждый день. И то, что приходится ему подчиняться. И то, что уже черт знает сколько лет они как два попугая-неразлучника. Где один, там и второй. Да ладно бы если так – это как раз в порядке вещей. Однако у начальства явно имелись личные претензии к Дункану, поэтому опальному чернокрылому в напарники назначили не просто серокрылого, а самого скучного из них. Скучнее не бывает. Еще и с узкоглазым довеском в комплекте. Тот еще довесок оказался.

Сначала Лис не особенно раздражал, но со временем он превратился в серьезную проблему. Тандем чернокрылого и серокрылого в боевом подразделении – это почти всегда напарники. Никогда не знаешь, чье вмешательство понадобится, зато всегда точно известно, на кого можно положиться. Лис самим фактом своего присутствия исключал возможность создания команды «черный-серый». Для Влада напарником был узкоглазый. И так все годы. А Дункан оставался сам по себе.

Смертные нервировали. Серокрылый держал максимальную дистанцию, изображая «батяню комбата». Лис вел свою никому непонятную игру. Не то чтобы чернокрылому было плохо одному, но все происходящее воспринималось как заноза в пальце – вроде и не больно, а раздражает. И все время приходилось балансировать как над пропастью.

Дункан скосил глаза на Кота. Тот с абсолютно отрешенным видом ел свою котлету, ловко орудуя ножом и вилкой.

Лейтенант Владислав Котомин – военный до кончиков ногтей. Правильный до тошноты. Принципиальный до полного занудства. Абсолютно одинаковый и как ангел, и как командир взвода. Невозмутимый как стена. Скука смертная – иметь с таким дело. Со временем, конечно, ко всему привыкаешь. Чернокрылый тоже привык. Но все равно сделать серокрылому какую-нибудь пакость было верхом удовольствия. Пожалуй, единственным доступным Дункану развлечением в очередной долгосрочной командировке.

Чернокрылый каждый раз терпеливо ждал своего часа и, похоже, совсем недавно судьба смилостивилась: он ощутил Зов. Сеть еле слышно вибрировала, предупреждая, что в ход событий вкралась ошибка, исправлять которую должен именно чернокрылый. Пусть ему и запрещено трогать лейтенанта Котомина с неоригинальным позывным «Кот», но зато сейчас Зов указал на его любимчика. Конкретно – Славика, которому Влад постоянно подыгрывал и на гражданке тоже. В последний раз так подыграл, что Дункан еще нескоро забудет. Инну, с которой теперь встречался Чуд, первым разглядел именно он, Дункан. И познакомился с ней первый. И ухаживать начал, имея планы неплохо разнообразить свою жизнь. Но все сорвалось исключительно из-за Влада, который потрафил смертному, смешав планы чернокрылого. Кто знает, не было ли это способом отыграться на Дункане. Однако такое бы означало, что Кот способен испытывать хоть какие-то чувства, что ни на грош не соответствовало реальности.

Дункан повозил в тарелке ложкой. Есть он точно не хотел, а вот сорвать злость, напротив, почти мечтал. К тому ж в этом еще и резон был – на пару дней ему нужно было загреметь на губу2. Просто жизненно необходимо.

Эту цепь событий он готовил уже более месяца, тщательно просматривая все неслучайные случайности. Повинуясь Зову, даже намалевал слово «Инна» белой краской на одном из разрушенных домов неподалеку от базы. Почти полмесяца гадал, зачем это нужно. Ведь пришлось изрядно повозиться, чтобы буквы были крупные и читались издалека. И только недавно стало ясно, что до свадьбы Чуд не доживет. Протеже Кота осталось жить не больше дня. Дункану требовалось только оказаться в этот момент абсолютно не у дел. По велению Зова его личное участие в этой истории полностью исключалось. Кот, конечно, все поймет – он умный, но… Серокрылому не надо объяснять, что означает Зов. Смирится и забудет.

– Эй, Пусик, – Дункан с вызовом посмотрел на Славу, потом скосил глаза на Кота. – Моя любовь живет на… каком этаже? Секс-марафон устроим на гражданке? Пригласим Инну, заберемся втроем на девятый этаж. Девочка она… ух, – чернокрылый щелкнул пальцами в воздухе. – Незабываемо будет.

Чуд не успел вскочить, а в лицо Дункану уже полетела тарелка с костями от курицы. Узкие глаза азиата сделались еще уже, а улыбка обнажила острые мелкие зубы. Чернокрылый подставил ладонь, тарелка упала на стол.

– И тебя, Лис, тоже приглашаю, Чудик сам не догадается это сделать, но ведь ты любишь трахать всех подряд.

– Дункан, встать! – лицо Кота не выражало никаких чувств, только глаза потемнели. – Лис, Чуд, отставить!

– Да у меня и так уже все стоит. Весь горю прямо. Там такие словечки… но я их уже знаю, мне она сама рассказывала… Кисик, – Дункан проигнорировал приказ взводного и смотрел только на Чуда.

Тот медленно наливался краской, было видно как сжимаются кулаки и багровеют маленькие уши на коротко стриженной голове.

– Дункан, тебя контузило? Двое суток на губе. Выполняй, – голос серокрылого звучал бесстрастно, а в глазах появилось понимание. Чернокрылый остановился – незачем было продолжать. Кот понял, что это Зов, а продолжение комедии могло вынудить его пойти на более серьезные меры. Просто потому что дисциплина и правила. Сидеть же на губе без конца и края не слишком хотелось. Двух дней было более чем достаточно. Да и понизить в звании могли. А это деньги, которые Дункан любил, ценил и хорошо умел считать. Ему, как и всем ангелам, приходилось держаться «ближе к народу», не поднимаясь в звании выше лейтенанта, но до сержанта опускаться тоже, знаете ли… И так-то все псевдосверстники, с которыми в очередной раз приходилось начинать службу, уже либо майоры и полковники, либо ушли на гражданку… А он все лейтеха и лейтеха вместе с серокрылым и его ручной собачонкой.

Влад кивнул Лису, и Славик бессильно опустился на скамейку. Тимофей или, как его звали сослуживцы, Лис, аккуратно разжал пальцы, отпуская руку Чуда.

– Спокойно. Посиди, чайку выпей, – перед Славой как по волшебству появился стакан с чаем.

Азиат поднял глаза на Дункана и улыбнулся.

– Предложение, конечно, интересное, но я сам выбираю, кого трахать… и куда – тоже. Могу и тебя потешить. Ты же нарываешься, – улыбка стала понимающей.

– Лис, заткнись, – поморщился Кот. – Дункан, пошел на губу. Хоть пару суток проведем в тишине.

Чернокрылый развернулся на пятках и почти строевым шагом вышел из столовой. Никто из обычных сослуживцев не увидел торжествующей улыбки на его губах.

***

В пустыне ему, пожалуй, нравилось. Особенно на закате. За пределами базы был обрыв, с которого открывался особенно красивый вид. Кот иногда уходил сюда, чтобы посидеть в тишине. В случае чего Лис знал, где его найти. В каком-то смысле самоволка, но серокрылый мог себе это позволить. Это и многое другое. Его судьба была определена на сотни лет вперед. Ничто не могло сбить его с дороги. Он мог многое себе позволить, но не хотел вообще ничего. Разве что иногда испытывал необходимость посидеть в одиночестве, вглядываясь в небесную высь.

Небо звало его. Тихо, почти незаметно. Он привык не обращать внимания на этот еле слышный зов. Но иногда хотелось остановиться и позволить себе ощутить причастность к чему-то намного большему, чем все то, что окружало его здесь.

Микаэль говорил, что когда-нибудь ему, Владу, будет позволено уйти туда. Вверх. В переливающиеся алыми, желтыми, серыми, зелеными и голубыми красками небеса. Прекрасные до комка в горле. До остановки дыхания. До дрожи в руках…

Но пока он был здесь. Потому что так нужно. Потому что в этом заключался его долг.

Микаэль был доволен Владом. Кот отлично слышал Зов так, как наделенный абсолютным слухом музыкант различает мельчайшие нюансы композиции. Мало кто из серокрылых мог похвастаться подобным чутьем. Влада почти никогда не терзали сомнения в том, что должно сделать. И он ни разу за все эти годы не ошибся. Даже в самом начале. Образцовый серокрылый. Если бы не одно «но». Как говорил Микаэль: «Такое чувство, что ты слышишь Зов ушами, а не душой. В тебе есть пустота, которая не дает пойти выше». Влад понимал и не понимал эти слова. Он сам знал, что чего-то не хватает. Но не мог понять, чего именно.

Стемнело, как всегда, быстро. Но Кот по-прежнему сидел и смотрел в теперь уже темно-фиолетовое бархатное небо с маленькими сверкающими крупинками звезд, желая запомнить его надолго.

Вскоре им предстояло вернуться на гражданку. Сослуживцев ждал заслуженный отдых. А Кота – смена условий работы и непрекращающееся ощущение «дня сурка». Не то чтобы это было неприятно, ведь это счастье, когда ты своими действиями создаешь нечто хорошее или помогаешь хорошему задержаться в мире подольше. И все же… Все же иногда накатывала тоска. Черная хмарь, застилающая солнце. Ничем не объяснимая.

– Хандришь? – Лис как всегда подошел неслышно. Сел на скалу рядом с командиром.

– Думаю.

– О чем?

– Просто, – пожал плечами Влад.

– Тебе Чуд приглашение вручил?

– Да.

– Пойдешь?

– Нет.

– Как обычно. Но вообще лучше бы ты сходил. Парень в тебе души не чает. Для него это действительно важно. Ты его кумир.

– Не говори глупости. Ты все знаешь.

– Знаю. Но какая тебе разница? Все равно этот сон приснится не сегодня, так через неделю. Пораньше отмучаешься, а Славке подарок сделаешь. Парень извелся совсем. Несколько раз уже просил меня с тобой поговорить. Я не вмешивался, когда речь шла о других свадьбах, но без тебя эта не состоялась бы вообще.

– Это не я. Это Зов. Не мне тебе объяснять, в чем разница.

– Ты это Славке объясни. Он, как и остальные, про твой Зов ни сном, ни духом. Для него, как и для остальных парней, ты – живой талисман, приносящий удачу, и наш ангел-хранитель. В последнем они почти не ошибаются, вот только сами об этом не знают.

Влад не ответил, продолжая смотреть на звездное небо. Он не любил свадьбы и старался на них не ходить, потому что именно там с особенной ясностью чувствовал себя чужаком. Вымученно улыбался и даже произносил вполне годные тосты, а потом всю ночь глушил на кухне водку, пытаясь напиться так, чтобы не приснился ЭТОТ сон. И хоть бы раз помогло. С Микаэлем говорить об этом было бесполезно – архангел пожимал плечами и говорил, мол, если снится, значит, надо. Наверняка он знал ответ, но не хотел его озвучивать.

ЭТОТ сон снился не только после свадеб, но после них он был особенно тягостен. Память о последних секундах смертной жизни и лицо единственного человека, которого он пытался, но не смог спасти.

***

Почти два дня во взводе Котомина царил полный покой. В отсутствие Дункана никто не ссорился. Даже мелкие пикировки проходили беззлобно, в формате легкого подтрунивания. Влад начал подумывать о том, что хорошо бы почаще отправлять буяна на губу, благо он старательно давал поводы. Правда, сильно омрачало жизнь понимание, что Зов чернокрылого ничего хорошего взводу не сулит. Впрочем, не в первый раз и вряд ли в последний.

К исходу вторых суток стало скучновато.

Влад лежал на койке и просматривал новости на экране смартфона. Селедка и Снег играли в шахматы. Остальные ушли в тренажерный зал.

Накануне 9 мая интернет был полон хрониками Великой Отечественной войны. Кот лениво пролистнул пару статей. Все это он знал лучше, чем авторы опусов. Случайно взгляд зацепился за подборку военных фотографий. Влад не любил вспоминать те дни, но иногда испытывал что-то вроде легкой ностальгии – ровно до такой степени, чтобы потратить пару минут на просмотр работ военкоров прошлого века. Одна, вторая фотография, а потом…

Увидев очередной снимок, Кот побелел как полотно, а пальцы с такой силой сжали смартфон, что корпус жалобно заскрипел. Через силу заставил себя нажать на фото и прочитать подпись. Прочитав, не удержался и вскочил с койки. Заходил по шатру, бормоча под нос: «Сорок третий… Сорок третий… Как же…»

– ЛИС! – услышав вопль Кота, Селедка подпрыгнул и опрокинул стол. Снег машинально ухватил с доски ферзя, так и застыл с ним в руке.

– Командир, ты чего? – сказали они синхронно.

– Где Лис?! Где он?! – не дожидаясь ответа, Влад выскочил из шатра.

***

Так больше не могло продолжаться. В этот день наступил предел, и что-то сломалось в душе серокрылого. Вряд ли тому виной была старая фотография. Было и прошло – какая разница? Случившееся не в этой жизни значения иметь не могло. Да и не случилось ничего, если разобраться. Обычная смерть, как у всех серокрылых и чернокрылых.

Фотография. Старая. Нерезкая. Никакой исторической ценности не представляющая. Две худенькие девушки с изможденными лицами. «1943 год. Ленинградская область». Никаких подробностей. Только дата и место. Семьдесят три года прошло. Поди разберись, кто, где и когда был. Даже если и был. Зачем все это нужно? Что с того, выжила она или нет? Сколько ей тогда было? Семнадцать? Восемнадцать? Значит, сейчас девяносто. Вряд ли она дожила до столь преклонного возраста, а 1943 – далеко не конец войны. Выжить там, в 1942, не означало дожить до сорок пятого. И кого, спрашивается, искать? И, главное, зачем?

Допустим, он найдет ее. Допустим, она жива. Что дальше? Как поставить точку? Как прервать этот непрекращающийся кошмар? Встреча ничего не изменит. Та девушка осталась в 1942 году. Неважно, мертвая или живая. А он здесь, в 2016.

Влад снова стоял на краю обрыва. Сейчас он уже не смотрел на небо, не слушал его зов. Он смотрел вниз, на камни далеко под ногами и малодушно прикидывал, каковы у него шансы умереть окончательно, шагнув с края вниз. Он больше не мог ТАК. Эта чудовищная пустота разрывала душу на мелкие клочки, пожирала ее. Фотография уничтожила последний оплот сопротивления – равнодушие. В небе, в воде, в желтом и сером песке, просто в воздухе – везде он видел невыразимо синие испуганные глаза. Образ девушки преследовал серокрылого, наполняя все его существо беспросветной тоской. Невыносимо. Этому невозможно было противостоять, от этого не получалось убежать и даже забыть не выходило. Вместе с тем не удавалось понять, отчего возникла эта пустота, что пошло не так, если все шло своим чередом?

– Боже… Боже… Для чего Ты меня оставил?.. – серокрылый изо всех сил сжал в кулаке свой амулет – пулю на серебряной цепочке. Крохотный кусочек свинца, который когда-то давно оборвал в единое мгновение сразу две жизни.

Звезды молчали. Горячий ветер дул в лицо. Один шаг вперед и есть шанс, что все закончится. Окончательная смерть не страшна, когда ты уже умер. Когда мертво твое тело, а душу поглотило всесильное Ничто.

Он опустился на колени и начал молиться. Никогда в своей жизни он не молился столь неистово, столь отчаянно и столь безнадежно. Он просил лишь об одном – закончить эту невыносимую муку. Полная луна безразлично улыбалась своим щербатым ртом, глядя из небесной выси на коленопреклоненную фигуру серокрылого ангела.

***

Ночью, ближе к рассвету, всех подняли по тревоге. Рядом с базой засекли подозрительную активность. Взвод Котомина отправили проверить, что происходит. Обычная разведка. Ничего особенного. До пригорода шли ровно и без приключений. Снайперы – Вишня и Снег, – заняли позиции на подходе. Остальные разделились на две группы и с разных сторон обошли место, где наблюдатели заметили движение.

Ближе к домам стало не так скучно.

«Кот, девять часов от вас. Около десятка. Визуального контакта нет», – сообщил Лис по рации.

Кроме Кота и Дункана, который все еще отбывал срок на губе, никому и в голову бы не пришло заподозрить, что фраза «визуального контакта нет» означала, что Тим почуял запах людей. Обоняние потомственного белого кицунэ3 было во много раз сильнее человеческого. Но все были свято убеждены, что Лис просто очень хорошо видит и слышит. Людям ни к чему было знать, что они – далеко не единственные разумные существа на планете.

Потенциальных противников пока закрывали разрушенные здания. Скелеты домов. Останки прошлой мирной жизни. А сейчас там гостевала смерть.

«Вижу одиннадцать. Обходим», – раздался в наушниках Лиса хриплый голос Кота.

Тимофей вздохнул и накинул морок на группу. Понятное дело, что сослуживцы об этом не догадывались. Всякий раз, когда им удавалось незамеченными проникнуть в тыл к противнику, это списывалось на везучесть Кота. Вот только у той самой легендарной везучести были куда менее тривиальные объяснения. Иногда это создавало определенные сложности. Но не сейчас.

Вскоре обе группы вышли на позицию. Оттуда уже виднелись отблески небольшого костра, и слышалась арабская речь. По логике вещей в панельной пятиэтажке должен был сидеть хотя бы один снайпер, но пока все было тихо. Для того чтобы подобраться еще ближе, пришлось лечь на землю и подползти по-пластунски. Обидно, потому что могли просто идти, укрывшись мороком. Но тогда у сослуживцев неизбежно возникли бы ненужные вопросы.

Противников было одиннадцать человек. Лис выхватил из разговора несколько знакомых слов. Судя по всему, планировалась диверсия на российской базе. Тяжелые ящики, укрытые брезентом, намекали, что духи не поскупились на оружие, боеприпасы и взрывчатку.

Операция закончилась быстро. Даже излишне быстро. Отряд диверсантов перестал существовать за несколько секунд. Одновременно с этим группа Влада зачистила пятиэтажку от снайперов. Нашли двоих. Правда, один был уже мертв – слишком сильно высунулся, и Вишня его снял.

Собрались внизу, вызвали технику – не оставлять же трофеи…

***

Никто так и не понял, откуда взялся этот дух4. Лис его не почуял, что уже выходило за рамки обыденного. И никто так и не смог внятно объяснить, почему он прятался в здании поодаль. Возможно, просто ушел туда по нужде, услышал шум и затаился. Единственным, кто заподозрил что-то, оказался Чуд. Он резко сменил направление движения и пошел к почти полностью разрушенному трехэтажному дому, но что-то увидев на здании напротив, резко остановился. Кот посмотрел на темную закопченную стену и, различив написанное на ней слово «Инна», сразу насторожился. Знаком показал Лису: «Ты главный», а сам быстро пошел за Славкой. Сначала пошел, а потом побежал, чувствуя, как вдруг резко задрожали нити случайностей, посылая Зов. Так уже бывало много раз. Все писаные или неписаные правила людей в этот момент теряли смысл. И Кот хорошо знал, что нужно делать. Сейчас его тело вело само предназначение.

Дать очередь по черным провалам окон, добежать до Чуда, изо всех сил толкнуть его в неровный проем обрушенной двери, а потом попытаться пинком отбросить гранату подальше. Почти успел. Краем глаза Кот заметил, что Славка перекатился через плечо и дал очередь по кому-то, находящемуся в доме.

Громкий хлопок. Боли не было. Просто холод. Вечный холод настиг его, закрыл, заморозил.

***

Дункан потянулся и вышел из шатра. Двое суток на губе это, конечно, немного скучно, но зато выспался. Первым делом душ, потом завтракать в столовую. Хотелось чаю и булочку, а также выслушать рассказ сослуживцев о безвременной кончине Чуда.

Но его планам не суждено было сбыться. Сначала мимо него пронесся Лис, потом… Чуд… поволок рюкзак с чьими-то вещами… Дункан помотал головой и вытаращился ему вслед. Славке полагалось сдвухсотиться5 еще прошлой ночью или даже раньше. Сейчас он должен был пребывать в другом мире, пить нектар и ласкать валькирий. Дункан чувствовал Зов. И этот Зов, по логике вещей, не мог быть направлен ни на кого другого. Всего-то и нужно было, что вывести Чуда из равновесия, разозлить, заставить потерять осторожность.

Ничего не понимая, чернокрылый рысью рванул за несостоявшимся двухсотым. А потом увидел санитарный вертолет и носилки. Лис орал и ругался на кого-то по телефону. На носилках лежал окровавленный Кот, вокруг которого суетились медики с аппаратурой. Дункан встал как вкопанный. Мысли в голове смешались. Зов не мог быть направлен на серокрылого. Просто не мог и все тут. Такого не случалось. Никогда. Концы с концами не стыковались. Случившееся противоречило всем правилам и законам. Однако факт оставался фактом – сейчас Кот из последних сил цеплялся за жизнь, реальность пришла в равновесие, веление Зова выполнено. Дункан чертыхнулся, почесал в затылке и подошел к толпящимся у вертолета сослуживцам.

– Что там?

Чуд бессильно махнул рукой и толкнул чернокрылого в плечо. Не из желания отыграться или отомстить, а просто потому, что самому было хреново. Дункан пошатнулся, но не ответил. Он так и стоял на месте, пока Кота не погрузили в вертолет. Машина взлетела, подняв целую бурю желтого колючего песка.

– Крестоносец… мать твою, – тихо сказал чернокрылый, вытирая с лица мелкую пыль цвета охры.

***

{7 июня 1942 года. Волховской котел. Мясной бор}

{Глухой, но очень громкий звук взрыва. Брызги земли и воды вперемешку со свежей зеленью. Мерзкий свист со всех сторон. В этот день было как-то особенно паршиво.

Мир вокруг Влада стал похож на негатив. Только черное и только белое. Черное небо, черные стволы искривленных берез, белая земля, испещренная воронками. Влад потер глаза, но не помогло. Приступ, как всегда, начался внезапно. Лис дремал. Будить его не хотелось. Понадеялся, что само пройдет. Но становилось только хуже. Боковое зрение перестало работать, появилось такое ощущение, будто смотришь в трубу. И в этой трубе мелькнула худенькая фигурка – подросток или молодая девушка? Недалеко разорвался снаряд. Белый, еле различимый, силуэт заметался на одном месте, а потом застыл. Стрельба усилилась, стала очень плотной.

Девушка. Влад понял это, увидев длинные белые волосы и черное лицо. Так странно все выглядело во время приступа. А девушка все стояла. Испугалась – понял он. Крикнул, срывая простуженные голосовые связки.

– Ложись! Ложись, мать твою, дура! Ложись!

Никакой реакции. Рядом зашевелился Лис. Срочно нужно было что-то делать. Стараясь не обращать внимания на сошедший с ума мир, по белой-белой земле он побежал к застывшей фигурке. Казалось, она была ужасно далеко. Сердце остановилось. Влад попытался вздохнуть, но понял, что не может. В голове мелькнуло: «Это все». В этот момент он и увидел удивительно синие глаза, которые будто развеяли морок. Краски стали прежними. Только воздуха в легких уже не осталось. Понимая, что умирает, Влад сделал последний рывок и повалил девушку на землю, в тщетной попытке закрыть собой от пуль.}