Читать книгу Последняя комната - Яна Дубовская - Страница 3

***

Спустя неделю после того как Эштон получил подтверждение новости о том, что дом во Флитвуде действительно не был продан, он оправился в Ланкашир. В его напряженном графике выдалось немного свободного времени, и, несмотря на то, что впереди его ожидали два крупных дела, которые предполагали череду судебных заседаний, Эштон решил на выходные поехать во Флитвуд, чтобы разобраться на месте.

Дом в графстве Ланкашир, в небольшом прибрежном городке Флитвуд, он получил в наследство от умершего брата своего отца, дяди Итона. Год назад старик скончался в больнице, куда попал незадолго до этого с обширным инфарктом, и с тех пор Эштон не появлялся во Флитвуде. Заботы о продаже дома он оставил местному агентству риэлтерских услуг, и, надо сказать, надеялся, что эта задача не окажется настолько сложной, но судя по всему, крупно ошибся. Эштон всерьез был уверен, что уже давно избавился от ненужного наследства, а вырученные за него деньги вложены в инвестиции. Во всяком случае, именно такие распоряжения он отдавал, и одному богу известно, с чего безмозглая секретарша, которая работала у него до мисс Нортон взяла, что дом продан. В любом случае, теперь очевидно, что это не так, и причина тому была настолько несуразна, что совершенно не укладывалась у Эштона в голове.

Хозяин дома Итан Уандер, был профессором Центрального Университета Ланкашира в Престоне и имел не вполне адекватное, на взгляд Эштона, хобби – он коллекционировал старинные вещи. Но если бы это действительно был достойный антиквариат! Так нет, Итан собрал в своем доме грошовое барахло, казалось, со всей Англии. Его особняк был напичкан хламом разной степени дряхлости: мебель, книги, картины, посуда, предметы быта, и еще куча всего, было только малой долей того, что вмещало в себя его двухэтажное жилище, которое само по себе представляло памятник далекого прошлого. После смерти хозяина дом остался в том же виде и Эштону, однако, не пришло в голову, что весь этот хлам станет препятствием для его продажи. Тем более не мог он подумать, что ему лично придется явиться во Флитвуд для решения этой, казалось, элементарной задачи. Но факт оставался фактом – никто из тех немногочисленных покупателей, которые в течение этого года заинтересовались данным объектом, не хотел покупать его. А продать дом Эштону очень хотелось.

Приехав во Флитвуд, первым делом он отправился в агентство, которое занималось продажей, и встретила его та самая сотрудница, которая звонила ему в Лондон. Она любезно порекомендовала Эштону для начала привести дом в более ли менее нормальное состояние, ссылаясь на то что, его просто-напросто невозможно нормально осмотреть из-за завалов вещей и мебели, через которые нужно было протискиваться, чтобы попасть куда-либо дальше гостиной, а уж потом выставлять на продажу. Пытаясь объяснить этой бестолковой женщине, что он известный лондонский адвокат и у него попросту нет времени на подобные вещи, наконец, предложив ей самой этим заняться за отдельную оплату и получив отказ, Эштон убедился воочию в крайней степени ее тупости и понял, что к обоюдному соглашению они не придут. Он тут же отказался от услуг агентства, и покинул его, даже не попрощавшись.

Он поехал в дом и осмотрел его самостоятельно особенно тщательно. Эштон удостоверился, что состояние особняка еще более запущенное, чем он себе представлял. И нет ничего удивительного, что никто не хочет его покупать, хмыкнул он про себя, осматривая обветшалый фасад и заросший сад. Эштон понял, что ему необходимо придумать каким образом, можно быстрее привести дом в порядок и наконец, продать его, чтобы больше не возвращаться в эту забытую богом местность.

Выходные, проведенные во Флитвуде, показалась Эштону бесконечными. Не желая оставаться в доме, он отправился в город, чтобы снять номер в гостинице и отдохнуть. Он приехал из Лондона на своей машине, и дорога заняла более пяти часов2, а если учесть что накануне он почти лишился сна из-за напряженной работы, то он чувствовал себя довольно вымотанным.

Время в непривычной среде тянулось для него особенно медленно. Вечером накануне понедельника он задержался в доме, где изрядно выпил и решил не садиться за руль, а остаться в нем на ночь, о чем в последствие сильно пожалел. Сперва он долго не мог уснуть, ворочаясь с одного бока на другой. Затем его разбудил холод и шум дождя, а чуть позже, когда уже совсем рассвело, вода начала громко капать с потолка, и Эштон окончательно проснулся.

В итоге весь следующий день он ощущал себя совершенно разбитым. Даже пара чашек крепкого кофе, которые он выпил, не помогли. С утра он объездил три агентства Флитвуда, занимающиеся покупкой и продажей недвижимости, но везде его ждал вежливый и настойчивый отказ. Скорее всего, слух о доме на Виндворт-авеню уже облетел все агентства, если не весь мир, с негодованием думал он. Это осложняло дело, и Эштон раздражался все больше и больше.

Уже вечерело, когда он пришел на побережье. Вокруг не было ни души, и это его обрадовало. Ему нужно было подумать и проанализировать последние события. Воздух был весьма прохладным, но Эштон предусмотрительно тепло оделся, и холод мало волновал его.

Он размышлял о том, что пора было возвращаться в столицу, но прежде ему хотелось раз и навсегда покончить с домом, чтобы не возвращаться к этому в будущем. Он мог позволить себе оставаться тут еще максимум один день, но Эштон понимал, что вряд ли за этот день что-то изменится. Внезапно он почувствовал усталость и какую-то опустошенность. Он уже повернулся, чтобы уйти с берега прочь, как вдруг увидел вдали девушку, которая сидела на скамейке и, судя по клубам дыма вокруг, курила. Неожиданно Эштон понял, что тоже хочет курить.

В редкие минуты морального изнурения ему всегда нестерпимо хотелось сигарету. Эштон не имел обыкновения потакать своей слабости, считая курение недостойной привычкой, но сейчас он был на взводе, и ему было необходимо успокоить нервы. Пусть и таким банальным способом.

Повинуясь своей прихоти, он подошел ближе к девушке, сидящей к нему спиной, и спросил:

– Сигаретой не угостите?

Эштон заметил, как она вздрогнула от неожиданности, и резко обернулась к нему вполоборота.

– Не хотел вас напугать, – произнес он, разглядывая ее профиль.

– Ничего, – ответила она, вставая со скамейки и протягивая ему полупустую пачку сигарет. При этом она даже не взглянула на него, и встала таким образом, что он, по-прежнему, не видел ее лица полностью.

– И зажигалку, если можно, – беря протягиваемые ему сигареты, на которые он даже не опустил взгляд, спросил Эштон.

Девушка начала нервно рыться в своей тряпичной бесформенной сумке, а Эштон продолжал ее разглядывать, ожидая, как она вскинет подбородок, встретиться с ним глазами, улыбнется, и начнет заискивать в поисках предлога продолжить знакомство. Не то чтобы Эштону этого сейчас хотелось, скорее он просто привык к одинаковому сценарию, который предсказуемо разыгрывается, когда в его окружение появляется незнакомая женщина.

Наконец, найдя зажигалку, девушка, подняв руку, протянула ее Эштону через свое плечо, еще сильнее развернувшись лицом к морю. Но от Эштона не ускользнуло, что, тем не менее, она встала так, чтобы краем глаза видеть его. Поэтому, когда прикурив, он протянул сигареты обратно, она покачала головой, и быстро ответила:

– Там всего одна, оставьте себе.

Почему-то именно в это мгновение Эштону показался ее облик смутно знакомым. Пристально сощурившись, он искоса посмотрел на нее более внимательно.

Прежде девушка показалась Эштону совсем юной, но подойдя ближе, он заметил, что это совсем не так. Да, она была невысока ростом, и достаточно худощава, что делало с первого взгляда похожей на подростка, но приглядевшись, Эштон определил, все же она была достаточно взрослой. Однако угадать ее возраст он не смог – ей могло быть, как восемнадцать, так и двадцать пять лет.

На ней были черные джинсы, которые подчеркивали тощие ноги и светлая вязаная кофта, непонятного фасона и такого огромного размера, что складывалось впечатление, будто снята с чужого плеча. Весь ее облик был бы ничем не примечателен, если бы не волосы, которые своим пшеничным цветом сливались с оттенком кофты, а темные, кое-где почти черные пряди, напротив, выделялись на ее светлом фоне. Пожалуй, эти слишком длинные и растрепанные волосы, скрывающие одну половину ее лица, являлись единственным, что привлекало к ней внимание.

Эштон подумал, что мог поклясться, будто видел ее раньше. Сам не зная почему, но он непременно хотел вспомнить, где именно.

Она, тем временем, не подавала вида или действительно не замечала, что он ее разглядывает, хотя Эштон кожей чувствовал, что она явно нервничала в его присутствии. Кажется, он припоминал, где встречал ее ранее. Хотя возможно он ошибался?! Слишком уж сильное совпадение.

Что ж есть способ проверить. Эштон усмехнулся, и перевел взгляд на волны.

– Сегодня прохладно, – заметил он, когда девушка уже намеревалась уйти.

– Да, – как-то машинально ответила она.

– Сколько? – с насмешкой негромко спросил Эштон.

Она продолжала молчать, делая вид, что не слышала вопроса. Это озадачивало и почему-то одновременно раздражало, потому что Эштон ожидал совершенно иной реакции.

Снимать вот так на улице шлюху на ночь не было его привычкой, однако сейчас он был не прочь небольшого развлечения. Почему нет?! Она конечно совсем не в его вкусе, но что-то притягательное в ее бесплотной и невзрачной внешности, несомненно, было.

– Что? – обернулась она вполоборота, и он явно услышал в ее тоне нескрываемое презрение.

Эштону это не понравилось, но он повторил вопрос. Он даже хотел было уже сам назвать цену, но когда она полностью обернулась к нему, небрежным жестом, откидывая с лица волосы, буквально замер.

– Не нравится?

Эштон не сразу понял, что отрезвило его больше: то, что он увидел на ее лице, или то, что промелькнуло в ее глазах. Синяки и кровоподтеки на ее припухшей скуле вкупе с наполовину разбитой нижней губой, или отчаянная нечеловеческая злость, блеснувшая в ее светлых глазах.

Еще секунду, и она казалось, развернется и уйдет прочь. Оставит после себя лишь злую усмешку, повисшую в воздухе, и запах сигаретного дыма смешавшегося с тлетворным, слишком откровенным ароматом ее духов, которым насквозь была пропитана ее не по фигуре объемная одежда. И отчего-то Эштона пронзила мысль, что позволить ей уйти он не может. Почему – разбираться в этот момент, на его удивление, не особо хотелось.

– Вы меня превратно поняли.

Что он несет?!

– Я видел вас в том клубе в Лондоне и, – Эштон замялся, что было на него совсем не похоже.

Девушка тем временем разглядывала его все с той же враждебностью и настороженностью, словно ожидая, что он выкинет нечто для нее опасное.

– И что? – нехотя поинтересовалась она. – Если вы меня там видели, то, по-вашему, можно вот так подойти на улице и предложить деньги за…, – она замешкалась. – Не по адресу обратились, – срывающимся хриплым голосом выпалила она и резко развернулась, чтобы уйти прочь.

Эштона возмутила эта попытка поставить его на место, и он небрежно откликнулся ей вслед:

– К чему столько эмоций?! Я не предлагаю вам деньги за то что бы вы спали со мной, – в его голосе ясно звучало пренебрежение. – В этом плане, уж поверьте, вы меня не интересуете.

Не то что бы он рассчитывал, что девушка остановится или хотя бы обернется – он уже потерял к ней всякий интерес, оставалось лишь только раздражение – просто Эштон не привык, что ему отказывают. Вот так все банально, всегда отказывает он, а не ему. Однако вопреки ожиданиям девушка все же остановилась и медленно обернулась.

– И что же тогда вам нужно?

– Хочу предложить вам работу, – бросил Эштон, и зачем-то добавил, – нормальную.

Эта опрометчивая фраза вырвалась быстрее, прежде чем он успел обдумать ее последствия.

– У меня уже есть, спасибо.

– Я вижу. И судя по всему, это не лучшее место, где вы могли бы оказаться, – с неприкрытым сарказмом ответил он, пристально наблюдая за ее реакцией. Но она выдержала этот взгляд и вопреки его ожиданиям не стала отворачиваться или закрывать синяки волосами. Он мог бы поспорить, что ситуация ее даже забавляет, хотя ожидал отнюдь не такой реакции.

– Моя работа меня полностью устраивает, – парировала она, давая понять, что разговор окончен. – До свидания.

– Ну, еще бы, – с явной издевкой начал он. – Нисколько не сомневаюсь в этом. И ваше лицо прямое тому доказательство. Ведь не будете же вы утверждать, что случайно упали и тому подобное, что принято говорить в таких случаях. Это была бы слишком неубедительная ложь.

– А вот это уже не ваше дело, – огрызнулась девушка.

Эштон понимал, что пора было заканчивать этот бессмысленный диалог, но отчего-то ему было любопытно наблюдать, как она злилась. Он пригляделся к ней внимательнее. Невозможно было угадать, сколько ей лет – весь ее облик указывал на то, что едва ли больше двадцати, но в то же время у нее был такой тусклый и усталый взгляд, такой взрослый взгляд…

– Конечно не мое. Я просто предлагаю вам работу, – развел руками он. – Вам ведь нужны деньги? – Спросил он и тут же сам ответил. – Кому они не нужны?! Назовите цену вашего времени, и мы обсудим детали.

– Привыкли все покупать? – Сощурилась девушка. – Так вот послушайте, я не проститутка.

– Потому что у всего есть цена, – Эштон пожал плечами, отвечая на ее вопрос и игнорируя последнее утверждение.

Девушка вела себя слишком развязано, по его мнению, и Эштона это все больше раздражало.

– Если передумаете, заезжайте. Дом 533 по Виндворт-авеню, последний, на окраине.

Ему показалось или в ее глазах действительно промелькнула растерянность и какая-то настороженность.

– Повторите.

– Виндворт-авеню, 553.

– И что там? – небрежно спросила она.

Эштон пожал плечами.

– Дом.

– Я имею в виду, что именно там нужно делать?

– Всего лишь проконтролировать процесс приведения в более презентабельный вид небольшого старого особняка, чтобы впоследствии его как можно скорее продать, – Эштон пренебрежительно скривился. – Мне этим заниматься некогда.

Девушка окинула его презрительным, оценивающим взглядом, и после секундного замешательства бросила:

– Мне тоже.

После чего развернулась и пошла прочь, а Эштон провожая ее взглядом, почувствовал как неприятный осадок из смеси досады и неудовлетворенности оседал внутри него. Это ощущение совершенно ему не нравилось, как и та зыбкость, которая появилась в его жизни, как он думал, с приездом во Флитвуд, и природа которой была ему неизвестна. Эштон не мог отделаться от ощущения, что внутри него зародился невидимый маятник, который начал резко раскачиваться из стороны в сторону, нарушая тем самым, внутренний порядок, его идеальную и нерушимую организацию мыслей и поступков, которой он следовал годами.

Сбросив оцепенение, Эштон резко развернулся, и направился в город. Он принял решение сейчас же вернуться в Лондон. Однако спустя каких-то полчаса, уже подходя к гостинице, передумал. Здравый смысл подсказывал ему, что располагая еще парой свободных дней, стоило задержаться во Флитвуде, для того чтобы окончательно разделаться с вопросом продажи дома и тогда уже уехать отсюда навсегда.