Читать книгу Король темных земель - Яна Филар - Страница 5

Мама. Пахнущая утренними оладьями и угольной печью теплая мама с тонкими прямыми волосами, затянутыми резинкой. Челка ее такая длинная, что падает на глаза, и выходит, что мама смотрит сквозь шторы. Мама молода, но мне она кажется самым древним существом на планете, древним и мудрым. Ничего удивительного, ведь мне только три года, и для меня мир взрослых – обитель таинственных великанов, которые помогают слабым и знают всё-всё на свете.

Я сижу на коленях у мамы и рассматриваю мой любимый янтарный кулон: золотой крест на цепочке – не такой, что я видела на куполах, а с лучами равновеликими. В самом сердце – гладкий осколок желтого света. Внутри застыло темное пятнышко, похожее на заварку, потому янтарь похож на окаменевшую каплю чая. Мои руки тянутся к янтарю каждый раз, когда мама берет меня на руки.

– Не трогай, – говорит она: думает, что сломаю застежку.

Когда мы выходим из перевязочной, мама подносит меня к зеркалу. Моя голова странная: в бинтах, без волос и ушей, сквозь несколько слоев марли я слышу глухо. Душит шарф белый марлевый. Я не нравлюсь себе и огорчаюсь, но держусь и не плачу. Слезы маму расстроят. Она говорит, плач для слабых.

Хорошие девочки не ноют. Хорошие девочки терпят.

Как бы мне ни хотелось стать куском льда или бездушной машиной, чувства – проявление слабости – возникают без моего позволения. Они причиняют мне боль трижды: когда заставляют выглядеть глупо и когда мне за это стыдно, и стыдно за то, что мой стыд замечен. Рекурсия боли.

От людей я прячусь, чтобы не чувствовать, ведь люди – главная причина моих волнений. Раз я не могу уничтожить чувства, в моих силах уменьшить их разрушения. Но от людей не спрячешься: меня насильно каждое утро отправляют в место, кишащее маленькими и большими людьми. До конца я не смиряюсь и отталкиваю, иногда силой, любого, кто не так со мной говорит, не так смотрит, не так поступает. Я прячусь даже от мамы, общение с ней доставляет мне особые страдания: меня тянет к ней, как любого детеныша, и каждый наш день состоит из моих попыток поймать ее холодный взгляд и ее стараний от меня отгородиться. Я вызываю интерес, только когда нарушаю правила, и я крушу и ломаю, стреляю из игрушечного пистолета в стекла, порчу игрушки, раскрашиваю лаком для ногтей мебель. Маленький тиран, требую переворачивать страницы книги именно на тех словах, что я запомнила, пусть даже мама читает в темноте и знает историю наизусть. От тревожности у меня пропадает сон, и я забираю его у мамы. Мне хочется ее мучить, только тогда мы не просто два тела, вынужденные жить вместе, а две живые души.

Мы боролись за противоположные цели: я за маму, она за свободу. Папа в той борьбе не имел ценности, его любви мне будет хватать до тех пор, пока он не покинет семью.

Наше с мамой противостояние сойдет на нет с появлением Володи. Тогда я проиграю.

Мои войска отступят, фронт сдвинется вглубь, в чащу дремучих лесов, но война не окончится. Силы слишком неравные, орудия станут бить вхолостую, причиняя вред мне одной. В сердце родится ненависть, но бессильная справиться с врагом внешним, она найдет врага во мне самой.

Я навсегда детеныш, идущий на сладковатый запах материнского молока, в вечном страхе потерять своего мудрого великана.

Мама попала в аварию на мой одиннадцатый день рождения.

Они с Володей должны были вернуться утром после дальней поездки. Великое счастье просыпаться и находиться на столе подарок, заботливо пронесенный в комнату под покровом ночи. Но я не видела маму несколько дней и встречи с ней ждала больше подарка.

Солнце било сквозь белые занавески. Ночью выпал снег и теперь таял, земля размокла и влажно чавкала под подошвами у прохожих.

Я проснулась поздно, тут же вспомнив о, забежала в комнату, чтобы хоть глазком посмотреть, как она спит, но постель была не разобрана. Ни малейшего следа ее присутствия. Страх подкосил мне ноги: что-то случилось.

Потянулись часы ожидания. Молчал мертвец-телефон. Палец скользил по исписанной номерами стене раз за разом, раз за разом в надежде найти номер ее рабочей трубки, но мама его не оставила. Я водила пальцем вверх-вниз без толку, для успокоения, но не было мне покоя. Я пробую закричать, но крик кажется жалким в пустой квартире. Соседи шуршат в коридоре, и я ненавижу соседей, особенно соседскую девочку за то, что ее мама рядом и никуда не исчезла.

Темнота подступала. Тогда я впервые услышала зов моей пропасти: она неприятно щекотала живот и давила на грудь. Мама всегда была за моей спиной, надежная суша у бескрайнего океана. Всю жизнь я барахталась на мелководье без страха, зная, что всегда могу вернуться и утопить ладони в песке; а сейчас меня смыло волной, я до одури боюсь воды, и ноги уже сводит судорога. Надежды нет. Одна против всего мира.

Телефон ожил спустя пять часов. Мама взволнованно объяснила, что их машину подрезала битая легковушка. Пока отчим разбирался с водителем, его напарник наставил на маму нож. К счастью, дорожным пиратам не нужна была мамина жизнь, они забрали только деньги и украшения, вырвали магнитолу и скрылись. Когда мама вернулась домой, я плакала у нее на груди и шептала долго: «Прости, прости…»

– За что ты просишь прощения?

Всхлипывая и утирая сопли, я ответила:

– Это ведь из-за меня тебя чуть не убили, это ведь мой день рождения.