Читать книгу Дар Дьявола - Яна Ирбис - Страница 17

Максимиан II сидел во внутренней комнате рядом с жаровней, откуда сладковатый аромат яблоневых поленьев наполнял всё помещение. Монарх почти утопал в своём большом кресле, но ему было не до того. В передней толпились советники, а у дальней двери, скрываясь в тени, ждал слуга.

Государь был бледен и нервно подёргивал головой. В тот момент он выглядел более чем жалко в своём одиночестве при полном народа замке. Его плечи укрывала белоснежная мантия, которая ещё больше подчёркивала бледность осунувшегося лица. Максимиану II было нестерпимо душно, от чего хотелось сбросить одежды и прилечь. Оруженосец стоял поодаль. Вместо меча он держал корону и с нетерпением смотрел на правителя. Его уже ждали гости во дворе, где на ухоженной лужайке раскинули большой шатёр для празднования бракосочетания. Лужайка плавно сливалась с небольшим парком, который спускался к опасным скалам. Там, почти нависая над пропастью, стоял маленький заброшенный замок.

Вдовья башня, служившая вначале тюрьмой любовнице короля Диметриха (отца Максимиана I), стала домом второй жене самого Максимиана I. Ни для кого не было тайной, что у короля было две супруги: Уинифрид и Диастасия.

Первой женой, навязанной политическими взглядами, оказалась Уинифрид. Браку сопутствовало подписание указа о соглашении между двумя королевскими семьями, и требовалось свободное обоюдное согласие жениха и невесты. После чего они считались официальными супругами. Любви там не было, только расчёт.

А любимой женой впоследствии оказалась – Диастасия. Их брак заключали публично, причём трижды – на воскресных службах, предшествующих самому венчанию. Обряд происходил перед входом в собор, где Максимиан I вручил супруге золотой браслет, как знак того, что она будет обеспечена, если овдовеет.

Как только вторая королева родила сына, монарх поселил любимую супругу в малом замке, чтобы она и младший сын не подвергались нападкам Уинифрид, и в то же время были всегда под рукой. Вместе с ними делила кров фрейлина Ильза.

Так как первая жена родила болезного потомка, государь принял решение посадить на трон второго мальчика. Однако вскоре замок потрясло известие, что младший умер. Убитая горем мать несла бессмыслицу, порочащую доброе имя короля и первой королевы. Про любовь монарх быстро забыл, и вторую супругу заперли в замке. Позже про Диастасию и вовсе позабыли. Объявили, что скончалась она, но лишь немногие знали правду. А когда Максимиан I следом за супругой отправился на покой, править стала Уинифрид. Вырастила она сына властным, но нервным. Взойдя на престол, он возьми, да сошли маменьку в монастырь за ненадобностью.

Вот и зарастает теперь малый замок плющом и терновником. Ведь туда давно не ступала нога человека.

А теперь без пяти минут молодой супруг – Максимиан II о чём-то задумался. Может, в моменты приступа он и вспоминал свою мать, но никогда о ней не говорил. Бледность его щёк приобретала оттенок цвета слоновой кости. Его глаза лихорадочно блестели и перебегали с предмета на предмет. Совсем некстати случился с ним припадок. Чтобы прийти в себя, требовалось время, а его-то у него как раз и не было. Злость спала, он перестал кричать и выть, а осталось опустошение. Монарх пытался заставить себя подняться на ноги и улыбаться. А вскоре ещё придётся выйти к народу, чтобы побывать на казни.

– Креветка пучеглазая, чтоб тебя амарок разодрал, – выругался король.

– Ваше величество, Вам лучше? – подал голос со своего места оруженосец. – Вы о ком толкуете?

– Мне всегда просто отлично, – рявкнул Максимиан II. – Давай плащ и впускай эту толпу лоботрясов.

– Как прикажете, Ваше Величество, – согласился воин и направился к королю.

***

Но не только Его величеству было не до веселья. Печалился ещё один человек.

Мира осмотрела свою камеру: одна узкая длинная бойница с решёткой в стене. Света поступало мало, и от этого у девушки постоянно слезились глаза. Она пыталась напрягать зрение, чтобы видеть в темноте крыс, пауков, и не наползут ли черви под одежду. Мира с тоской смотрела на перекрещенные железные прутья. Из соседних камер доносились звуки: где-то шуршали соломой, распространяя запах гнили; чуть дальше стонали, доводя до сильнейшей паники. В воздухе пахло плесенью, гноем от ран узников, и навозом. Сырость будто проникала под кожу и пробирала до костей. Не было ни единой возможности хоть как-то согреться. Но, холод хотя бы отвлекал от чувства голода.

– Эй, здесь есть кто? – раздался голос из соседней камеры.

– Я здесь, – ответила Мира. Она вскочила на ноги и подбежала к решётке.

– Что там со старухой? – спросил мужской голос.

– Преставилась, – тихо ответила Мира.

– А ты на чём попалась? – расспрашивал собеседник.

– Не знаю, – ответила девушка. – Я ничего не помню.

– Эй! Амарок меня дери! Девка, ты чё ли была пьяная?

– Нет, – всхлипнула Мира. Она вцепилась в прутья и повисла на них, потому что ноги не держали. Девушка уперлась головой о холодный металл и заскулила.

– Не реви, – попросил мужчина. – И без того тошно. Тебя в допросную палату водили?

– Нет. А что это? – приподняв голову, насторожилась узница. Она разжала пальцы, и те соскользнули вдоль ржавых шершавых прутьев.

– Лучше тебе не знать этого. Это камера пыток, и чего там только нет.

– За что же меня пытать? – удивилась Мира.

– Правда на их стороне, и власть всегда найдёт за что, – поведал узник. Его голос звучал отрешённо. – Там полно железных колец вдоль стен, а рядом табуреты. На них терзают живую человеческую плоть различными способами – вплоть до прижигания колённым железом и выдёргиванием пальцев. Там и воронки для пыток водой есть. Подвешивают за ноги над широкими ушатами болотной воды, где кишат различные твари, отпускают верёвку так, что погружается пленник головой в эту жижу. А самое страшное – это клинья. На них сажают.

– О! Боже! – В этом вздохе было больше страдания, чем в объяснениях.

Мира отпрянула от решётки и забилась в угол, поджимая под себя ноги. Она не могла знать, что по её душу по ту сторону стены шёл человек в чёрном плаще.