Читать книгу Марья-Губительница - Яна Поль - Страница 11

Отец заявился спустя час, с двумя большими бумажными пакетами, доверху нагруженными едой. Он не позвонил в дверь, как должен делать любой приличный гость, а перешёл по тленной границе между мирами, и ступил сразу в мою прихожую, да так и остался там стоять.

– Марья, это очень подло, – выдохнул он, впрочем, без тени обиды в голосе.

Новенький ламинат, каждая доска которого была исписана обережными знаками, превратился в настоящий капкан, способный сдержать даже такую нечисть, как Кощей. Пусть и не долго. Никакой магии я при этом не использовала, всё что мне понадобилось – это кухонный нож, и знания о древних славянских символах, которыми пользовались ещё сиволапые крестьяне в пору моей далёкой юности. Как я уже говорила, ночами я плохо сплю, и надо было чем-то заниматься.

Я с улыбкой наблюдала, как он мнётся на пороге, разглядывает незаметные рисунки, пытается прочесть. И по привычке, перетягивая на себя часть его ощущений, я чувствовала, как ему странно и досадно, будто он утратил ощущение вкуса, выжег себе рецепторы нюха. Вот вроде ты знаешь, как пахнет сирень, но только в воспоминаниях, а стоя у цветущего куста – не ощущаешь ничего; или видишь в заговоренной вышивке всего лишь упорядоченное сплетение нитей, а не искусно сделанный оберег.

– И как долго ты намерена меня здесь держать?

– Теряешь хватку, отец. Сегодня охранной паутины не почуял, а завтра, может статься, и рябь по Нави не заметишь, пока на тебя какая-нибудь туманная пиявка не выскочит. Вот конфуз-то выйдет.

Я сходила на кухню, взяла нож и затёрла несколько маленьких символов у левого края, прямо под зеркалом. Архитектура рисунка рассыпалась, капкан разжался, и Кощей прошёл на кухню, поставив пакеты на стол.

– С пиявкой я как-нибудь сдюжу, а с тобой бодаться – устал.

Ни единому его слову я не верила.

Сунула нос в пакет, достала ещё горячий казанок, обёрнутый фольгой. Под крышкой оказалось завлекательное жаркое. Обложенное салатными листьями, обсыпанное рубленным укропом и чесноком, оно топорщилось вверх куриными ножками. В другом пакете был пирог с золотистой корочкой, одуряюще пахнущий мясом. Оставалось надеяться, что Амалия не наплевала в еду, когда собирала её для меня. В закупоренной узкой бутылке – домашняя малиновая наливка – по фирменному отцовскому рецепту. Многие посетители его ресторана, приходили исключительно ради этого напитка, и я их прекрасно понимала.

Достав из шкафа пару хрустальных лафинтиков, я первым же делом налила себе выпить, а уже после принялась раскладывать белые накрахмаленные салфетки и столовые приборы, вопреки домыслам с досужими сплетнями, серебряные.

– А ты продолжаешь покупать обеды в супермаркете, – покачав головой, резюмировал он, заглядывая в холодильник. – Это же всё равно, что жевать бытовой пенопласт.

– Меня устраивает, – я сунула ему в руки тарелку, а сама уселась за стол, и положила себе жаркое.

Отец прекрасно знал о моей бытовой несостоятельности. Без магии кулинарная наука мне не давалась от слова совсем. И даже ста пятидесяти лет под домашним арестом не хватило чтобы обучиться этому ремеслу. Кто бы только знал, как бесконечно неинтересно следовать какому-то рецепту из очередного телешоу, и делать что-то без крупицы магии. Все мои попытки проваливались с треском. Это было нечто неестественное, не из моей жизни, наполненной чудесами с самого детства. Даже упомянутая папина наливка, и та приготовлена с щепоткой старой магии, доступной только нашей семье.

– А где же это милое юное создание? Твоя компаньонка Инга?

Я наградила дорогого родителя убийственным взглядом, даже перестав жевать.

– Она тебе не по нраву пришлась? Я думал, раз девочка покладистая и любознательная, вы сможете сосуществовать на одной территории.

– Твоя протеже?

Отец как будто даже оскорбился.

– Просто посоветовал магистру Мильштейну подобрать для тебя более сговорчивого помощника, без гонора. А то после того, как ты отрубила пальцы Алексею… – он выразительно поморщился, посмотрел на стол, где под салфетками были видны следы от ножа, оставшиеся после того инцидента.

Я тогда, конечно, вспылила, но зазнайка на стероидах решил, что я буду терпеть измывательства и ехидные комментарии. А ещё тот гад злоупотреблял технической возможностью браслета и думал, что я никак не смогу дать отпор. Глупенький, я и без магии могла сотворить всё, что придёт в голову. Парню стоило благодарить богов всех религий, что я не всадила кухонный нож ему в солнечное сплетение.

– Пальцы, как я слышала, засранцу пришили, – я допила наливку и добавила в рюмку ещё, – очень жаль.

– Злопамятность тебя не красит, Марья, – папенька решил угоститься пирогом.

– Это наш семейный недостаток.

Со стороны мы, наверное, походили на идеальных родственников, воссоединившихся за ужином после долгой разлуки. Никаких скандалов со взаимными упрёками, ни битья фамильного фарфора. Мы вполне могли существовать с ним в мире и гармонии, не касаясь острых тем очень долго.

– Кстати, о семье. Как поживает мой младший брат?

Лицо папеньки на миг потеряло человеческие очертания, и стало походить на маску божества смерти – череп, объятый тленным пламенем.

– Роман укрылся от меня…

– В самом деле? – я постаралась чтобы в моём голосе звучало удивление, а не ликование.

Порадоваться и впрямь было чему, древняя волшба о которой младший родственник умолял меня, и впрямь сработала, а я до последнего сомневалась. Ведь не я её творила, а лишь на словах объяснила принцип создания печати, закрывающей от источников стихий, и добавила кое-что от себя.

Младшим отпрыском, и столь долгожданным наследником, Кощей обзавелся всего три десятка лет назад. Облезлая пташка Итотия, наконец, решилась выносить дитя и, о чудо, отдать ему одну из своих бесценных фениксовых жизней. Кровь у братца будет по гущей моей, но вот в кого он уродился столь слабохарактерным, не ясно. Отца он считал злом воплоти, с матерью не общался, да и ко мне пришел, потому что выхода не осталось. Какое время, такие и колдуны – дурные, желающие от силы не дюжей отречься.

Умники из ААО связали мои силы отвратительным неправильным колдовством, которое называют своим открытием, гордятся и на каждом углу кричат о том, что за их магией будущее. Глупцам не известно, что во времена расцвета волхвов, за долго до рождения моего дорогого отца, у провинившихся ведунов, глубоко влезших в запретное, а иной раз и вообразившими себя мирскими хозяевами, силу отсекали при помощи особых печатей. Временно, в назидание, а иногда и на постоянной основе, им выкорчевывали из души саму способность чувствовать стихии. Но наука эта затерялась в летах, с потерей капищ ведуны измельчали, а те что новые уродились, придумали свою науку, но уродливую. Её результат, как раз красовался на моей руке. Ну а младший братик попросил о подобном добровольно, и чтобы Кощей не смог его найти, и докучать всячески своими нравоучениями. И любимому родителю, следовало пребывать в неведении на сей счёт. А то надумает ведь в гневе вспомнить былые деньки: города пожечь, девиц украсть. Не по желанию, но для порядка. Чтобы не думали дщерь и наследник, что позволено им не по папенькиному уставу жить.

– Он ещё молод, – решила я подсластить пилюлю, – образумится, и силу примет, когда время придёт. А пока пусть гуляет.

Отец, вроде как, согласился. Его этот разговор тяготил, и он решил сменить тему.

– Хочешь, я тебя в Сказинск заберу? Ты же помнишь, какой там чудесный дом в лесу, и озеро…

– Полное злобных мавок.

– Так ты быстро на них управу найдёшь.

– Они никого не слушают, кроме тебя.

– Я велю им слушаться.

Отставив пустую тарелку, я посмотрела на него и спросила прямо:

– Чего ты хочешь, папа?

– Где ты спрятала второе сердце Рогволода?

Наверное, он думал, что я начну сразу злиться, кричать, кидать в него грязную посуду. Раньше я, правда, заводилась с пол оборота, едва он вспоминал Лода. Но я молчала и смотрела на него со спокойной, сытой улыбкой.

– Долго же ты терпел, чтобы задать этот вопрос. Ты позволил Обществу меня схватить и держать на привязи, чтобы я вновь ничего не предприняла. И всё только потому, что ты не хочешь меня отпустить. Тебе не кажется, что из нас двоих помощь психолога нужна не мне?

– Эта программа в ААО хорошо финансируется, они изучают поведение нелюдей, отступивших от буквы закона, пытаются охватить все сферы и надеются в дальнейшем пресекать преступления до того, как те их совершат.

– Идиоты верят в утопию?

Отец улыбнулся. Впервые за вечер. И зачем он только всё испортил, сев на старого хромающего конька, и стал задать свои каверзные вопросы? Этот обед, плавно перешедший в ужин, первый за несколько десятилетий, когда мы вот так просто провели время.

Наверное, он тоже об этом подумал. Встал, отложил салфетку, прекрасно понимая, что ответов от меня не дождётся, и без лишних церемоний направился к выходу. Только на пороге, положив руку на дверную ручку, повернулся и произнёс:

– А у твоего психолога я уже был и, пожалуй, схожу ещё на пару сеансов – это интересно. Как знать, может и на меня напишут характеристику, и я внесу свой вклад в утопию?..