Читать книгу Мы придём из видений и снов - Яна Вуд - Страница 3

Мóра шла по тропе мягко, как дикая лесная кошка. Подол пестрого плаща стелился по земле, цепляясь за кривые хваткие корни. Замшевая повязка с перьями и бусинами на веревочках пересекала высокий лоб.

Железный светильник в руке Моры ронял на тропу теплый тающий свет. Если бы не он, в кромешной темноте девочку было бы вовсе не разглядеть. Смуглая кожа, фиалковые глаза и угольно-черные волосы делали ее почти невидимой.

Сумрачный лес перешептывался голосами кожистых листьев и странных существ. В волшебном лесу Мора была не первый раз. Прежде, по весне, она останавливалась с караваном в Заповедном лесу. Ее народ единственный не страшился бродить по волшебным землям [1], и она этим очень гордилась.

Тот лес запомнился ей как светлое место, где по ночам распускались душистые сияющие цветы, а над головой вились стайки любопытных блуждающих огоньков. Сумрачный лес был другим.

Все звери в этом лесу были черны как ночь. Времен года, казалось, не существовало вовсе. Здесь властвовал мрак, а пахло как в дремучем ельнике, хвоей.

Если Сумрачный лес и напугал Мору, то лишь поначалу. Спустя каких-то пару-тройку дней, как ее народ разбил здесь лагерь, она уже бесстрашно отправлялась в чащу одна, чтобы раздобыть ягод, грибов или орехов.

Сегодня ей повезло: в плетеном лукошке краснела блестящая брусника и темнели медовые опята. Она представляла, как вернется в натопленный шатер, спроворит ароматный грибной суп, а мать сварит из брусники сладкое варенье.

Мора заслышала истошные вопли еще издали. Дрогнувшие пальцы не удержали светильник: тот покатился по траве и погас. Она ускорила шаг, не выдержав, побежала. Крики сделались нестерпимыми, потом начали затихать, и наконец наступила до одури пугающая тишина.

Девочка вылетела на поляну, где стоял караван, и застыла, точно пораженная молнией. В свете факелов чернела бестелесная исполинская фигура. Она зависла в центре, в полуметре над землей, а в воздухе витала зола, но запаха гари девочка не почувствовала.

Безглазое чудовище с полуоткрытой бездонной пастью походило на оживший ночной кошмар. Волоски на коже Моры встали дыбом. Не столько от страха, сколько от холода, ее вдруг пробил необъяснимый жгучий озноб. Показалось, будто ей в лицо дохнула сама Смерть.

Неожиданно из пестрого шатра выскочил встрепанный перепуганный мужчина. Увидав чудище, он шарахнулся от него, но недостаточно быстро. Оно потянулось следом, задело его плечо: в тот же миг тело несчастного принялось чернеть, точно пожираемое жуткой неведомой хворью. Охваченный ужасом, он закричал. Его лихорадочный взор зацепился за Мору.

Она признала в нем плотника Роко. Он частенько захаживал к ним в гости и всегда приносил ей диковинные гостинцы. Нынче же лицо его было искажено судорогой боли. Чернота подбиралась к нему, а тело осыпалось, словно ветхая ткань, и разлеталось по воздуху черной золой. Вот раскрошились искривленные губы, силившиеся что-то прошептать, в пыль обратились глаза. Плотника не стало.

Мора хотела закричать, но горло ее не смогло издать ни звука. Она уставилась на золу, что кружила вокруг чудовища, как преданная псина вокруг хозяина.

Жуткое понимание озарило разум: не зола то была, а людские останки! Вот почему в лагере сделалось так мертвенно тихо.

– Мама, – прошептала она одними губами.

Мора перевела взгляд на родной шатер. В нем тоже было тихо. Только ветер, сипло дыша, теребил старую, выгоревшую на солнце ткань. Девочка пошатнулась. Она ведь не успела с матерью даже попрощаться, не успела сказать, как сильно любит ее.

Руки Моры предательски задрожали, лукошко полетело вниз, ударилось о землю, и кроваво-красные ягоды покатились по земле. Зловещее нечто шевельнулось, оно заметило ее – от осознания этого девочку забила частая дрожь.

Внезапно чья-то высокая тень скользнула мимо нее и устремилась к центру поляны. Оцепенев от ужаса, Мора с трудом повернула голову. Тенью оказалась неведомая гостья в мрачном темном плаще. На спину ее ниспадали густые черные волосы, а на голове грозно возвышались изогнутые рога. Девочка судорожно сглотнула: незнакомка не была человеком.

В ужасе, близком к помешательству, Мора наблюдала, как та приблизилась к кошмарному существу, точно вовсе не ведала чувства страха.

Существо отчего-то не потянулось к ней, чтобы уничтожить.

Незнакомка вскинула когтистую руку и громко проговорила на неведомом языке:

– Рраг крог охар, тор дэррог обар кхор, Шеррах [2].

Черное бесформенное тело, отливавшее льдистым блеском, задрожало. Казалось, существо осмысливало услышанное. Как вдруг его бездонная глотка разверзлась, и воздух прорезал такой оглушительный вопль, что Мора, застигнутая острой пульсирующей болью, невольно вскрикнула и схватилась за уши.

Затаив дыхание, она ждала, что существо набросится на неведомую гостью, но оно не сдвинулось с места. В изумлении девочка поняла: что бы та ни сказала, оно послушалось.

Мора взглянула на незнакомку, надеясь, что та сейчас велит существу убраться отсюда. Точно прочитав ее мысли, рогатая гостья обернулась к ней. Мора поежилась – глаза женщины оказались ядовито-желтыми, а зрачок был по-змеиному узким. Девочка знала, такие глаза не сулили ничего хорошего. Но ужас не позволил ей сдвинуться с места. Она стояла и смотрела на незнакомку и чудовище за ее спиной, словно беззащитный перепуганный кролик.

Губы рогатой гостьи шевельнулись, проронив на всеобщем одно-единственное слово:

– Убей.

Фиалковые глаза Моры в ужасе распахнулись. Истошный крик потонул в вое неведомой твари. Волна жгучего холода вдруг накрыла девочку с головой. Казалось, сами вены ее покрылись изнутри ледяной коркой. Она больше не чувствовала тела, а потом, опустив глаза, осознала, что тела у нее и не осталось. Оно стремительно разлеталось по воздуху зловещими черными хлопьями.

– Мама, – прошептала Мора, сдвинув брови, точно сомневаясь, а была ли вообще у нее когда-нибудь мама? Дыхание девочки оборвалось на вдохе. Одинокая слеза, скатившись по щеке, истаяла, не долетев до земли. А последними в черную пыль обратились перья на плетеном кожаном ободке…