Читать книгу Изгнанники - Яна Ямлих - Страница 9

* * *

Дарс ответил мне сам.

Однажды вечером он появился в нашем доме. В ту субботу родители ушли в гости. Мы с Томом должны были пойти с ними, но я почувствовала себя плохо, и Тома на всякий случай оставили со мной. Я у себя в комнате читала, когда вдруг услышала шум внизу. Почему-то я заволновалась, хотя могла бы подумать, что Том просто пошел на кухню или в ванную или что вернулись родители.

Я вышла из комнаты и спустилась вниз. В гостиной было темно и тихо – ни единого звука.

– Кто здесь? – Спросила я. Мой голос казался в тишине и полутьме необычайно звонким, несмотря на то, что из-за простуды я говорила сипло.

Никто не ответил мне, только вдруг чья-то рука возникла из темноты позади меня и зажала мне рот, а потом кто-то прошептал:

– Я не хочу тебе зла. Если ты будешь молчать, я ничего тебе не сделаю.

Я очень испугалась, и даже если бы захотела, не смогла бы кричать. Мы, жители Архенты, и не думали, что ночью кто-то может ворваться в твой дом и вот так зажать тебе рот. Мы читали об этом в газетах и слышали такие истории по радио, но были отчего-то уверены, что все это бывает только в далеких, страшных больших городах. У нас – никогда. Вот почему от неожиданности и ужаса у меня подкосились ноги, голова закружилась, по телу прокатилась волна жара. Я и пошевелиться не могла, не то чтобы что-то ответить.

Человек убрал руку с моего лица и отошел на шаг. Я очень медленно, вся дрожа, обернулась.

Я увидела Дарса Оловича. Он был одет в свою старую штормовку, на голове его была растянутая серая шерстяная шапка, вязаная столбиком. На его руках были черные перчатки. Через его плечо была перекинута сумка, полная драгоценностей – на самом верху лежали мамины золотые серьги с изумрудами и наш серебряный подсвечник. Изумруды поблескивали от бликов лунного света, проникавшего через окно и приоткрытую дверь кухни.

– Что вы делаете, – тихо прошептала я, но он услышал.

Он смотрел на меня пару секунд. Потом медленно, очень медленно приблизился. Я сделала полшага назад и уткнулась спиной в перила лестницы, по которой только что спустилась. Дарс нависал надо мной черным силуэтом. От него пахло рыбой и алкоголем.

– Разве не понимаешь? – Тоже негромко сказал он. – Я продам эти вещи. У меня закончились деньги, а мне надо на что-то жить.

– Но ведь это наши вещи, – я отклонилась от него, схватив обеими руками перила за моей спиной. Но мне больше некуда было пятиться, а он все так же пугающе нависал надо мной.

– Наши, ваши – какая разница? Ты всегда была так добра, так щедра, неужели ты откажешь мне, Аля? – Тут он сдернул перчатку, протянул ко мне левую руку и быстрым движением поправил воротник на моем платье. Сначала одну сторону воротника, потом другую. Просто одернул. Но при этом задел мою шею. В мгновение я ощутила это прикосновение его мозолистого пальца и вздрогнула. Дарс Олович беззвучно усмехнулся, скривив губы.

– Зачем вы… зачем вы пришли без приглашения? – Это «зачем вы» я произнесла, не подумав, едва он задел меня, но тут же собралась и закончила фразу первым же вопросом, возникшем в моей голове.

Он молчал. Потом вдруг резким движением снова потянул ко мне руку. Я вся сжалась, а он тихо рассмеялся, не тронув меня:

– Ну ребенок!.. – и опустил руку. Он только пугал меня.

– Почему вы просто не попросили у меня? – Сказала я, вспыхнув и чуть осмелев. Мне необходимо было что-то говорить ему, это придавало мне сил.

– А что, – ехидно произнес он, вновь приближаясь ко мне и на этот раз поднимая мою голову за подбородок и заглядывая мне в глаза, – ты дашь мне все, что я захочу?

Так он смотрел мне в лицо какие-то доли секунды, а потом скинул сумку на пол, не отпуская меня. Выпал, звякнув, подсвечник. Наступила тишина.

– В доме есть еще кто-то? – Прошептал он.

Я помотала головой. Он держал меня за подбородок, и я не могла открыть рта, а движение он хотя бы заметил.

– Эх, знал бы, что тебя тут оставили, ни за что не пришел бы, – заговорил он громче. – А теперь, видно, судьба такая.

Он еще придвинулся ко мне. Я ощутила, как его огромное тело прижимается ко мне по всей площади, с ног до груди. А я не могла отклониться назад больше, чем он мне позволял, потому что он по-прежнему держал меня за подбородок.

Его глаза вдруг стали дикими, злыми, какими-то безумными. Он еще выше задрал мою голову и навалился на меня, до боли вжав меня в перила.

– А как же смысл жизни?! – Почти плача, пыталась говорить я. – Зачем же вы притворялись, рассказывали о тех людях и… и странах…

– Не волнуйся, детка, – шепнул он мне в ухо, а затем с шумом вдохнул воздух, словно обнюхивая меня, как добычу. – Следуя философии твоего друга, я искуплю свою вину.

Мой страх прошел так же внезапно, как появился. Мне вдруг стало обидно, что Пол и я, мы так глупо обманулись в этом человеке, что мы оба совсем не разбираемся в людях – так обидно, что слезы полились из моих глаз, а щеки покраснели. Я понимала, что он хочет сделать со мной и с нашим домом. Но ужас внезапно сменился гневом и жгучим презрением.

– Не бойся, девочка, – сказал Дарс, другой рукой вытирая мои слезы, а потом мокрым пальцем задевая мою дрожащую нижнюю губу. – Я не сделаю тебе больно, если ты никому ничего не скажешь. Когда вернутся твои родители? – И он медленно, глядя на мои губы, принялся расстегивать самую верхнюю пуговицу моего домашнего платья.

Он думал, что я боюсь его.

– Ты сумасшедший. – Тихо казала я.

– Ты просто еще очень молода и ничего не понимаешь в жизни. – Его пальцы скользнули ко второй пуговице. – Богатые должны помогать бедным, люди должны делать добро друг другу… Вот как ты сейчас. – Третья пуговица. – Ты просто пока молода. Ты же сделаешь мне добро, правда? Доставишь мне, так сказать, удовольствие? Да, ты даже слишком молода…

На шум вышел Том.

– Что здесь происходит? – Спросил он и включил свет наверху лестницы. – Кто вы? Господин Олович? Что вам надо?

Дарс растерялся, он явно не ожидал появления нового участника событий. Он отпрянул от меня, наступил на лежавшую у его ног сумку. Из нее посыпались серьги и кольца, выпал и с глухим шумом описал полукруг на полу еще один подсвечник.

– Он пытается обокрасть нас, – сказала я, спешно застегивая платье.

– Вот как? – Том говорил очень спокойно, только выдержал паузу, во время которой оглядел меня, отметил мои манипуляции с пуговицами и весь словно содрогнулся. Потом он так же спокойно сошел с лестницы, открыл входную дверь и сказал Дарсу:

– Уходите. Я дам вам деньги. У меня есть накопления, я отдам вам их. Уходите и бродите себе дальше по свету, только в наш город больше не возвращайтесь.

Дарс Олович уже оправился от легкого испуга, быстрым движением сгреб почти все, что выпало, и надел сумку через плечо. Часть украшений укатилась и потерялась в полумраке, Дарс не стал искать. Услышав слова Тома, он очень разозлился, одним прыжком подскочил к моему брату и схватил его за горло, прижав к стене.

– Как ты смеешь, щенок, так говорить со мной! – Прохрипел он своим скрипучим голосом. – Я сам возьму все, что мне надо, но прежде тебя убью, чтобы ты не болтал!

Рывком он достал из-за пояса маленький черный револьвер старой модели и дулом поднял подбородок моего брата так высоко, что Том поморщился. Я вновь замерла от ужаса. На периферии сознания мелькнула глупая, несвоевременная мысль: и нравится же Дарсу Оловичу людям подбородки поднимать. Я вцепилась в перила лестницы и так стояла, широко раскрыв глаза. Сердце мое билось столь сильно, что я чувствовала: вот оно ударяется о грудную клетку, словно пытается вырваться наружу, вот снова, снова… Том быстро посмотрел на меня и отвел взгляд. Он пытался найти глазами упиравшийся в его подбородок пистолет, но в итоге лишь беспомощно вращал глазными яблоками. Двумя руками он вцепился в запястье Дарса, но это не возымело никакого эффекта. Дарс склонился над ним, как ворон над мышью, такой же черный и большой. Казалось, ничто не может ему сейчас помешать.

Секунду или две все молчало. Потом Дарс еще раз тряхнул Тома, и я, не выдержав, подалась вперед.

– Том! – Воскликнула я. – Не трогайте его!..

Я снова стала говорить Дарсу «вы», но он даже не обернулся. Я остановилась, не понимая, что мне делать, беспорядочно обегая взглядом комнату. Но что я могла предложить против пистолета, пусть и старого?

– Прощайся с сестричкой, – сказал Тому Дарс, еще сильнее прижимая дуло к впадине между его подбородком и шеей. – А с ней мы потом потанцуем.

Том снова посмотрел на меня, и в этом взгляде я прочла мольбу о помощи. Я опять бросилась искать глазами хоть что-нибудь. И нашла. В двух метрах от меня на низком столике осталась посуда: Том поужинал, но, как обычно, не убрал за собой. От стола меня отделял диван. Тихо и быстро я перегнулась через его спинку и схватила столовый нож, испачканный сыром. Совершенно не думая, я прыгнула с ножом на Дарса. В этот момент он обернулся. Нож ударил по правой ключице и вонзился выше нее, в шею.

Дарс ахнул и подался ко мне. Он тут же отпустил Тома: одна рука понадобилась ему, чтобы потянуться к ране, из которой хлынула кровь. Другой он по-прежнему сжимал пистолет, но отчего-то не направлял ни на меня, ни на моего брата.

– Ты… – начал он, но не успел закончить. Колени его подогнулись, и изо рта пошла кровь. Он выронил пистолет, а следом упал и сам лицом вниз. Я стояла над ним, медленно осознавая, что произошло за эти секунды. Том отошел от стены и встал напротив меня. Он тоже смотрел на Дарса. И вновь несколько мгновений все молчало. Потом Том присел на колени и попытался перевернуть недвижимого вора одной рукой, у него не получилось. Я судорожно дышала, вперив взгляд в лужицу, появившуюся из-под лежащего Дарса. Лужица была красной, она причудливо изгибалась на малейших неровностях кафельной плитки, затекала в щели.

– Он умер? – Спросила я. Мой голос дрожал.

Том, наконец, перевернул Дарса двумя руками, и мы увидели окровавленное лицо с открытыми глазами и пугающей гримасой. Том с отвращением сморщился, отпрянул, но не отпустил тела, снова повернулся к нему, изучая лицо и рану Дарса с торчащим из нее ножом.

– Я убила человека, – прошептала я невольно. Как будто эти слова, сказанные вслух, могли что-то изменить. Я повторила их еще раз, и еще, но все равно не могла осознать произошедшего. Я закрыла лицо руками и отвернулась, продолжая шептать: убила… я убила…

– Нет, – ответил Том. – Ты спасла меня.

– Том, что мне делать, я же убила человека!

Он встал, обошел меня, вытер руки о свою футболку и отнял мои ладони от лица.

– Аля, ты не о том думаешь. Ты должна говорить, что спасла меня, ты спасла меня, Аля, ведь он бы убил меня, ты же знаешь, он бы убил меня, а с тобой…

Я знала, я все понимала. Но мое внимание было приковано к кровавым пятнам на футболке Тома. Я смотрела на эти темные полосы и не могла принять, как только что я, Алита Маргори, 14-летняя школьница, стала убийцей. Этот человек только что был жив, и вдруг я по своей воле сделала его пустым, я вынула из него душу, и вот он уже не человек, а тяжелое тело с жуткой гримасой на нашем полу. Как такое возможно?

– Что теперь будет? – Я плакала и дрожала, не замечая этого.

– Все будет хорошо! Все кончилось!

Том успокаивал меня и гладил по голове, но я чувствовала его страх и растерянность. Я подняла взгляд на его лицо: оно было белым, как бумага. Под скулами нервно ходили желваки. И глаза: такие страшные… Это был жуткий взгляд, обращенный словно сквозь меня. Он боялся не меньше, чем я, даже несмотря на то, что наши жизни теперь были вне опасности. Он был шокирован.

Немного успокоившись, я села на диван, а Том остался стоять. Он напряженно о чем-то думал, не глядя на меня. Я смотрела на лежащее у его ног окровавленное тело Дарса Оловича. Видеть его гримасу было невыносимо. Я встала и подошла к телу, чтобы перевернуть его лицом вниз, Том даже не посмотрел на меня. Переворачивая Дарса, я зачем-то сняла с него сумку и стала ходить по комнате, расставляя по местам наши так и не украденные вещи. Я не совсем понимала, что делаю, просто ходила по комнате и расставляла статуэтки, убирала украшения, прятала по ящикам портсигары и блюдца, вынимала из сумки папины древние монеты… Старинное серебряное зеркальце, в которое мама смотрелась каждое утро, не удержалось в моей дрожащей руке и с неприятным хрустом упало на пол.

– Что ты делаешь? – Воскликнул Том, обернувшись на звук.

– Я…

– Аля, ведь это улика! Мы скажем, как было, скажем, что он пытался ограбить нас, хотел убить меня, а ты меня защитила. Не трогай его сумку!

Но сумка была уже давно пуста. Оказывается, несколько минут я просто переставляла предметы с места на место в сомнамбулическом состоянии.

Пришли родители. Я не могу себе и представить, что они испытали, увидев труп возле двери. Мы с Томом сидели на диване – так мы провели час до их прихода. И все это время я смотрела на тело Дарса, почему-то боясь оказаться к нему спиной. Когда вошли мама с папой, я только вздрогнула, но даже не подняла глаз. Я увидела, как их ноги остановились, как полы пальто метнулись от ног к вешалке, как ноги делают несколько шагов вперед и замирают, едва включается свет.

Том встал и сказал:

– Он пытался ограбить нас и напал на Алю. Это я убил его.

Мама зажала рукой рот и убежала в ванную. Отец несколько секунд не мог сдвинуться с места, переступить через лужу крови и пройти в комнату. Наконец, он сделал этот шаг и подошел к нам. Спросил, целы ли мы.

Через минуту вернулась мама. Она обняла меня и настойчиво повлекла за собой, проводила в мою комнату, тоже спросила, цела ли я. Я видела, как она испугана и растеряна, какое бескровное у нее лицо. Она вскоре ушла, и я осталась одна. Она забыла закрыть дверь, и я слышала, как внизу они с отцом обеспокоенно говорят с Томом. Потом папа начал звонить по телефону.

Я почему-то думала о том, что будет с телом Дарса. Как его похоронят? На чьи деньги? Будут ли его искать? Есть ли у него родные и друзья?.. Я еще не понимала, что и наши заботы не кончились.

В комнату вошел Том. Он сел на мою кровать, а я повернулась к нему и тихо спросила:

– Почему ты так сказал?..

– Я боюсь за тебя. Вдруг они не поверят, что это было вынужденное… – Он не хотел произносить слово «убийство».

И я ощутила: наша беда продолжается.

– Но ведь тебя будут судить!..

– Ну и пусть. Я старше, я справлюсь. Ведь мы ни в чем не виноваты, так что все будет хорошо.

Я расплакалась. Совсем по-детски: обняла его, уткнулась носом все в ту же окровавленную футболку и разрыдалась. Том в тот момент был самым моим дорогим человеком. Я впервые поняла, что он любит меня, и всем существом, каждой клеткой почувствовала, что такое «брат» и как я тоже люблю его. И мне стало нестерпимо жаль времени, когда мы беззаботно играли вместе на заднем дворе, Том брызгал в меня водой из шланга, а я обижалась; мне до боли, до режущей тоски захотелось вернуть те дни. А сердце мое подсказывало, что все теперь будет иначе, что смерть Дарса принесла нам что-то очень плохое. Я плакала и дрожала, Том гладил меня по голове и прерывисто вздыхал. Никто из нас ни слова больше не произнес друг другу в тот вечер.