Читать книгу STNM. Часть «Та» - Янис Ником - Страница 6

Дети кукурузы и пшеницы, посвящаю свою плоть вашим маленьким ступням, свои светлые косы — вашим тоненьким ручкам, не находящим себе места. Только услышьте меня… Послушайте мою колыбельную. Прислушайтесь к моему шепоту, и я восстану, стану вашим другом. Лучшим, если не единственным.

Я любил наблюдать за маленькими ребятишками в пшенично-кукурузном поле. Конечно, я многого не замечал, но главное всегда было во мне.

Стоило только захотеть, и я нутром чувствовал этот альтернативный мирок, где за огромным полем стояли дома. Разнообразные: одноэтажные, двухэтажные, трех… с сараями, гаражами, перекошенным забором или отполированным бассейном, с крикливой хозяйкой или дымящим самокрутки хозяином.

Аккуратно выложенная веранда и милый ухоженный сад, ценою солнечного удара и боли в пояснице бабули Зои, или кое-как вымученный огород деда Лени — тот, с ужасающим чучелом, похожим на двоюродного дядюшку Геральда, чье пьяное тело комбайн перемолол, собирая пшеницу мою. Дядя остался жив, но тюрю с водкой больше никогда не ел.

Еще я помнил, почему это случилось: детишки заскучали, и я предложил им сыграть.

Помню, как дети играли в «глаз себе выколи». В тот вечер вон тот дом с выцветшей панельной беседкой, во дворе которого стоит заржавевший бидон с надписью «олоко», сильно пострадал. Точнее быть, его хозяйка — сварливая, как рой диких ос, тетка Роза Аглямовна. Она случайным образом лишилась обоих глаз, как следствие – скосила двух своих котов. Серого — по глупости насмерть защемила дубовой дверью, черно-белого — тетка Роза по нелепости скинула с подоконника, закрыв окно от сквозняка.

Старая дура, потеряв оба глаза и двух котов, так и не поняла, почему нельзя смотреть на поля по ночам, когда детские крики разносит ветер и шепчут колосья – кончики моих волос.

Эти дети, играющие в кукурузно-пшеничном поле…

Ассоциация не дает мне покоя, когда я вижу их там, чувствую их ступни на себе, слышу их радостные крики…

Так и хочется помолодеть лет до десяти, взять секатор или дрель, пойти совершать детский вандализм с элементами садизма, принося мирных соседей в жертву во имя кхе-кхе…

Но я продолжаю шелестеть, мирно нашептывая детям, играющим на моей плоти, свои грезы, мечты. Лишь бы дети услышали поле, лишь бы они взялись за взрослые игрушки, лишь бы заигрались со спящими родителями – да так, чтоб поутру было кого закопать на том самом пшенично-кукурузном поле. Возможно тогда, на месте детской шалости вырастет подсолнух. Я буду рад. Каждое утро буду им глядеть на солнце и вспоминать те кровавые ночи сентября, в которые детский смех звучал в унисон взрослым крикам. Консонанс извечной проблемы отцов и детей.

— Хэ-хей, парни! Да тише вы! Слышите?? Вы тоже это слышите?! – с любопытством спросил рыжий мальчуган Олег и замер, остановив игру. У каждого есть свой Олег. Я всегда знал, что он будет первым. Не знаю, как так случилось, но его душа была черна от рождения. Быть может, по причине того, что после достижения им десятилетнего возраста в округе увеличилось количество трехлапых псов и котов? Возможно ли, что у некоторых рыжих, взаправду, от рождения нет души?

— Мальчиш-шшшки, я придумал для вас интереснейш-ш-шую игру, – зашелестел в их головах я, улыбаясь рыхлой, вытоптанной и вспаханной землей. Им было скучно, я знал это. Пусть взрослые не волнуются, теперь их дети действительно заняты делом.

Ох уж эти детские невинные умы и души, как, все же, они милы в минуты летней жатвы…

Старый ворон, видно ослепший от встречного ветра, либо потерявший управление из-за резкой боли суставов в крыле, метнулся вбок и пролетел совсем рядом, буквально на расстоянии пары перьев от лица Яниса. Ян от неожиданности сильно зажмурился; ворон, кстати, тоже. Ко всему прочему, Ян в первый, но не в последний раз потерял три буквы.

Ужасный облик проклятого поля пропал, оставив Янису круги под глазами, будто клеймо. Исчез снаружи, но не внутри — отныне они связаны навечно. Этот образ врос детским воспоминанием в его прошлое и зарос огромным подсолнечным полем… детский крик, рожденный в поле воин.