Читать книгу Маленькая слабость Дракона Андреевича - Янка Рам - Страница 22

Стол у Ожникова непобедимо завален. Поэтому мы сидим по-турецки на полу на каремате и едим из коробочек запечённые в кляре острые морепродукты прямо руками, запивая соком. Ну не умею я пользовать эти палочки! Костя ловко ловит ими китайскую лапшу. Ну как?? Скармливает порцию мне. Вкусно!

Волосы мешают, и я быстро плету две косицы и закрепляю их цветными резиночками.

Колечки кальмаров… Ммм…

– Лопай, детка, лопай… – стебётся Чеширский. – Ровняй мордашку с попой!

– Тихо мне тут! – хихикаю я, отбирая у него самую большую креветку.

– Как показывает практика, данное заклинание сильно корректирует аппетит моделей. И оставляет самое вкусное мне.

– Так то моделей! – пародирую его манеру говорить, поднимая вверх палец. – А я – ассистент.

Заглядывает Олег.

– Ожников, Костя – вниз. Коллекцию привезли. Проверьте по накладной.

– Женьку не трогай, – проходит мимо Олега Ожников. – Первый раз за сутки ребёнок ест.

Ребята выходят, и мы остаемся одни. Он стоит в дверях, сложив руки на груди и опираясь плечом на косяк. Сложно сбежать.

Я чувствую его вибрацию. Он хочет поговорить. Но этот разговор должен случиться у него с Крис, а не со мной.

Мне хочется говорить с ним о чём угодно, кроме того, о чём хочется ему.

– Садись?.. – киваю ему на каремат.

– Спасибо, я не голоден. И здесь, напротив, есть неплохой ресторан.

– Ресторан – это долго и дорого! А ты потратил все мои свободные деньги на кроссовки, – улыбаясь, ставлю ему ещё разок прививку на будущее от несогласованных со мной вливаний.

– Это был подарок, Женя. Ты неправильно повела себя в этой ситуации, поставив в неловкую меня.

– Мой ВТУ сломан! Откуда мне знать, как правильно? Я делаю так, как чувствую.

– Может, тогда стоит довериться в таких вещах мужчине?

– Чужому? Нет.

– Но… – и я опять чувствую, куда он хочет идти в этом разговоре.

– Никаких «но». А то, что произошло… Это ничего не меняет в статусах. Это… просто моё самоисследование.

– Самоисследование? – с вызовом прищуривается на меня.

– Как узнать свою природу, если не «войти в огонь»?

– Борхес… – цокает он, закатывая глаза. – Серьёзно? Борхес в семнадцать?

– Восемнадцать…

– Семнадцать и тринадцать месяцев.

– Ну и что? Ты не читал Борхеса в свои семнадцать?

– В двадцать. Единственный на курсе.

– А что ты тогда читал в семнадцать? Дюма?

– Леблана, Дойла!

– А Гессе? «Бисер»?

– Позже.

– Де Сада? Мазоха? – улыбаюсь я.

Игнорирует. Глаза улыбаются.

– Может, мазо потяжелее? Андреева?… – поднимаю я бровь.

– Не нужно тебе читать Андреева, Женя, читай Булгакова.

– Булгаков – это любимое из детского! – смеюсь я. – Андреев – когда жизнь становится вдруг слишком забавной, и пора возвращаться в ад.

– Что ещё любимое из «детского»? – улыбается.

– Много… «Идиот», например, Библия, Старый завет, Стивен Кинг… Фрай!

– Посмотри «Догвилль», думаю, останешься в восторге.

– Ты остался?

– О, да.

– Обязательно посмотрю!

Хмурится.

– Олег Андреевич расстроен моим выбором литературы? – выразительно облизываю я пальцы.

– Нда… – сам с собой. – Она слушает «Пикник», читает Борхеса, пахнет так, что стафы начинают заискивающе скулить… и… да… хочет «массаж» в четыре руки.

– Она такая! – улыбаюсь я.

– А ещё ей семнадцать, и она невинна.

– Восемнадцать…

– Семнадцать и тринадцать месяцев.

– Это у тебя такой блокирующий якорь? Работает?..

Молчит.

Ребята возвращаются и падают со мной рядом.

– Чёрт… остыло уже всё… – недовольно ворчит Ожников. – Андреич, купи нам микроволновку!

– Столовую не организовать? – скептически.

– Лучше бар!

Переводит взгляд на меня. Его настроение меняется на тяжёлое.

– Поела?

– Да.

– Тогда вперёд. Тебя люди ждут.

– Чего сразу не сказал?! – подскакиваю я.

– «Ребёнок» был голодный.

Люди, дела, телефоны… Ноги подкашиваются, и я падаю на уютный диванчик Крис. Никуда не поеду… Всё равно через три часа вставать. А если останусь здесь – целых четыре! В гримёрке есть душевая… И всё необходимое у меня с собой в рюкзаке.

Я засыпаю…

Мне снится волшебный трамвай из Фрая. Я привычно покидаю на нём эту реальность. И я не одна в нём.

Олег.

Мы на разных рядах.

Но по-другому ведь не будет…