Читать книгу Ведунья. И сказание об Алеке Скитальце - Ярослава Полетаева - Страница 3

Часть первая
Глава вторая

Оглавление

– Мне тут совсем не нравится, – проговорила Тома, морща лоб и забавно поджимая губы. Её лицо было необыкновенно подвижно. Все, кто впервые встречал Тому, замечал в ней именно эту её непосредственность. Мысли, казалось, сразу отражались в движении её скул, губ и бровей, не оставляя возможности скрыть даже самые тайные чувства и соображения.

Она изнывала от бездействия. Вместе с целой группой новобранцев на одном и том же месте они уже целый час дожидались начальства.

Тома прошлась вдоль стены, огораживавшей базу, и остановилась в нескольких шагах от небольшой мощёной площади. Несколько рабочих в изношенных комбинезонах устало брели после вечерней смены.

– Эй, чернявая, ты откуда? – крикнул высокий парень, отстав от своей бригады.

Длинные черные волосы Томы всегда привлекали к себе внимание, однако это обращение ей не понравилось. Она была одета в кожаную экипировку защитников без знаков различия, и рабочий, конечно, не мог знать, к какой зоне она принадлежала. Но это не помешало ей осадить паренька.

– Ты не видишь, что я защитница? – сказала она сердито. – Так и обращайся ко мне.

– Эй, защитница, не серчай, – проговорил он, примирительно улыбаясь. – Меня звать Рамон.

Он протянул ей натруженную мозолистую руку. Тома рассмеялась и по-мальчишески хлопнула своей юркой ручкой по его бескрайней ладони.

– Рамон, ты что застрял? – окрикнул его другой рабочий, недовольно оглядывавший Тому.

– Это наш главный, Корсар, – извиняющимся тоном сказал Рамон. – Он очень не любит, когда кто-то из нас заговаривает с вами…

– С нами? – не поняла Тома.

– С защитниками, – пояснил Рамон. – Ну, ладно, чернявая, прощевай!

И Рамон побежал догонять свою бригаду.

– Тихая Смерть! – крикнула ему вслед Тома. – Меня зовут Тихая Смерть!

Рамон, смеясь, оглянулся и одобрительно поднял вверх большой палец. Затем, повинно опустив голову, он подошел к Корсару, а тот долго и взволнованно выговаривал ему за что-то.

Тома удивленно покачала головой и пошла обратно.

– Ничем не лучше, чем дома, – сказала Тома, подходя к усталой толпе новобранцев. – Слушай, Северная, зачем мы сюда перевелись, а? – спросила она свою подругу, которая стояла к ней спиной и всматривалась в детей, сиротливо ютившихся прямо на мёрзлой земле и жавшихся друг к другу от холода.

Та обернулась. У нее было открытое лицо и светлая, словно светящаяся изнутри кожа. Убранные специальным образом волосы и парка с воротом, поднятым до самого подбородка, выдавали в ней жительницу северной зоны. Не было в ней никакой необыкновенной красоты, о чём она совсем, казалось, и не заботилась. Но вместе с тем что-то совершенно особенное читалось в ней, что встречается раз в столетие, как говаривали в старину. Её пронзительный взгляд, был будто луч из глубины времён. Казалось, что эти глаза высматривали самую суть человека сквозь всё выдуманное и наносное.

– Тома, у нас больше нет дома, – просто сказала Северная.

Она встряхнула головой, будто отгоняя нахлынувшие воспоминания. Северная и вправду весь этот час словно бредила, вспоминая родные стены. Дети, жалостливо и завистливо смотревшие на их тёплые одежды, глубоко поразили её. Ошеломляющая бедность, представшая её глазам здесь, на южной базе, которая, по их представлению, должна была быть последним оазисом, оставшимся от прежних времён, напомнила ей о разрухе и нищете далекого дома.


Северная решительно выставила вперёд подбородок.

– Давай найдём, кто тут главный, и доложим о прибытии, – проговорила она, с усилием отрываясь от своих мыслей.

– Сколько раз говорить, я не Тома, а Тихая Смерть! Раз больше нет дома, то нет и Томы, —непререкаемо провозгласила подруга.

– Хорошо, хорошо, только пошли скорее.

Северная махнула в сторону самого большого шатра, который находился у входа на площадь неподалёку от того места, где они вместе с вновь прибывшими ожидали дальнейшей команды.

– Смерть ты моя, – это точно! – прибавила она вполголоса.

Девушки отделились от группы новобранцев и направились к шатру.

Это было обычным явлением в наскоро образованных базах – селиться в шатрах или укрываться в построенных по тому же типу самодельных хибарах. Шатёр, к которому направлялись девушки, был покрыт желтоватым брезентом, защищавшим его от дождя, и по-видимому, представлял собой место для собрания Совета и прочих военных нужд базы.

– Чем не Генеральный штаб? – сострила Тома.

Но поразительным было не то, что вся база практически целиком состояла из одних шатров, а то, какими разными и удивительными они были.

Девушки вплотную подошли к темно-жёлтому строению. Повсюду виднелись толстые тросы, служившие каркасом шатра и одновременно придававшие ему ни на что не похожий футуристический колорит. Вдруг в одно мгновение брезентовые полотна стали ярко-багрового цвета. Северная ахнула. То тут, то там она замечала самопроизвольно появлявшиеся окна, по-видимому, подчинявшиеся воле обитателей.

– Волшебство начинается! – восхитилась Тома.

Благодаря близости к убежищу немногих уцелевших магов волшебство, целительство и наговоры были привычным делом для обитателей этих мест. Пристанище магов называли территорией Эхо, и существовало немало противоречивых догадок об истории этого названия.

Волшебные предметы, очевидно, пришедшие из Эхо, удивительным образом уживались с царившей на базе общей военной атмосферой. Магические светящиеся виньетки украшали вход в бедные хибары, а висящие в воздухе лазерные лучи освещали грязные и разбитые дороги. Здесь магия и нищета современной цивилизации удивительным образом уживались вместе, и казалось, нет ничего более естественного, чем эта мозаика разноцветных шатров, дающая кров бегущим от разрухи людям.

Северная с любопытством разглядывала каждую открывавшуюся ей новую деталь. Однако дело близилось к вечеру и пора было устраиваться на ночлег. Наконец, для храбрости ещё раз оглянувшись на Тому, Северная решительно отодвинула тяжёлый закрывающий вход покров, и обе девушки вошли внутрь шатра.

Помещение, в котором они оказались, было хорошо освещено – вообще на базе не было недостатка в эховском чуде – лазерах. Всюду прямо в воздухе висели неоновые лучи, освещавшие огромную комнату, больше походившую на приёмный зал – гораздо более просторный, чем казалось снаружи.

Несколько десятков человек – кто стоя, кто сидя – расположились вдоль стен. Всё внимание было направлено в центр комнаты, прямо посередине которой стоял огромный стол, устланный разрозненными бумагами, письмами, книгами и географическими картами, начерченными от руки.

У стола собралась небольшая группа людей.

Северная замерла. Она не могла поверить, что вот так просто в первый же день она увидит их. Это были советники. Северная узнала их по длинным белым одеяниям, в которых советники всегда изображались на рисованых карточках, циркулировавших среди молодежи.

Большинство же присутствующих были представителями какой-то другой базы. Их одежда напоминала обычную форму защитников – такую же, как и у Томы, но с двумя сине-красными полосами на рукавах. Такой формы Северная ещё не встречала.

Все глаза были устремлены на двух споривших советников. Те стояли вполоборота ко входу, но из-за спин собравшихся девушкам было трудно разглядеть их лица.

Невозможно было представить более разных по темпераменту собеседников.

Первый говорил громко – Северная даже удивилась, как он не боялся быть услышанным на улице. Отвечавший ему советник говорил тихо, но четко, и Северной нравилось его неоспоримое спокойствие и самообладание.

– А я сказал, что он слишком много на себя берет! Кто разрешил ему, как к себе домой, в одиночку шляться в Эхо? – кричал первый. Это был невысокий коренастый мужчина. Говорил и двигался он уверенно и властно, а его рычащий голос разносился по всему помещению.

Северная только разглядела, что его загорелое лицо и руки были сплошь покрыты волосами.

– Я, – спокойно ответил Советник.

Он был одного роста со своим оппонентом, но помимо всего отличался своей тёмной кожей и какой-то особенной белизной плаща.

– Я дал ему чёткое задание обезвреживать оставленные повстанцами ловушки, – закончил он.

– А я слышал, что не далее как сегодня он направился туда напрямую! И с какой это миссией, Рокфеллер? – наступал первый.

Никто из собравшихся не заметил вошедших. Было видно, что момент для представления был не самый удачный, и Северная предупредительно схватила подругу за руку.

– Он наш лучший разведчик, Командор, поэтому, возможно, мы дали ему чуть больше свободы для манёвра, – негромко отвечал Рокфеллер, раздражённо стуча пальцами по ноге.

– Какого манёвра? Перейти на сторону этого дьявола? Ты же знаешь, что может случиться, если, сохрани Совет, они встретятся! – прорычал Громкоговоритель, как его про себя окрестила Северная. В этот миг он повернулся лицом ко входу, и у Северной появился шанс хорошенько его рассмотреть.

На вид ему можно было дать любой возраст от сорока до шестидесяти. Северная до сих пор не умела правильно определять возраст южан. Ох уж эта загорелая кожа и привычка носить плащи с высоким воротом! Каждый северянин знает, что нет ничего легче, чем определить возраст человека по количеству морщинок под ухом около мочки. Поди узнай, сколько лет южанину, если морщинки эти не так видны на тёмной коже, да ещё и воротом, хитрюги, их прикрывают. Но главное – годовые морщины Громкоговорителя были скрыты обширным волосяным покровом, которым он был так щедро одарён. Северная нахмурилась. Она не любила чего-то не знать.

Имя этого советника было Командор и голос у него был подходящий. Он говорил резко, словно вдалбливая слова в собеседника, и от этого звучание его голоса напоминало тигриный рык. С классических черт его красивого лица не сходило хищное звериное выражение, и было непонятно, почему от него то хотелось отвернуться, а то невольно и безотчетно взглянуть опять. Северной подумалось, что, возможно, он был шаманом, и она улыбнулась нелепости своих мыслей. Шаманами называли тех, чьим даром было умение оборачиваться каким-нибудь зверем. Это Северная знала из книг, хотя, разумеется, ни на секунду не верила этим сказкам.

– Свободы для манёвра, если в крайнем случае понадобится вступить с ним в контакт, – не повышая голоса проговорил Рокфеллер.

Его лицо Северная уже хорошо успела рассмотреть. Оно было необычное, с зауженными глазами, с поседевшими короткими волосами и с приятной небритостью – он, скорее, нравился Северной. И уж точно больше, чем Командор.

– Вступить с ним в контакт? – поразился Командор. – Рокфеллер, как хорошо ты знаешь историю Странника? И ты готов рисковать своим положением, людьми, самой базой? Я всегда ратовал за его перевод в Центральное, потому что держать его здесь чрезмерно опасно! Ты слишком веришь в этого человека! – захлебывался Командор.

– Он не просто человек, и ты это знаешь не хуже меня, Командор, – холодно ответил Рокфеллер.

В его манере держаться была необъяснимая уверенность, превосходство даже. Казалось, вся хищная энергетика Командора всасывалась, как в Бермудский треугольник, в стальное спокойствие Рокфеллера.

«Хорошая черта, – отметила про себя Северная, – надо будет на ком-нибудь опробовать». Ей тут же представилось, как Командор кричит на неё за какой-нибудь отважный, но слишком рискованный поступок, и она так непоколебимо спокойно ему отвечает…

– А это кто? – возглас Командора заставил Северную вернуться на землю. Она только сейчас поняла, что их с Томой заметили и что все глаза были устремлены на них.

– Новобранцы, – прибыли в распоряжение погранбазы южной зоны, – не растерявшись лихо начала Тома. Её вообще трудно было чем-то смутить. – Мы хотели доложить, но не посмели прерывать собрание, – добавила она уже менее уверенно.

– Что тут у тебя творится, Рокфеллер?! – прорычал Командор. – Никакой субординации. Сдаётся мне, что на этой базе надо будет хорошенько навести порядок…

Говоря это, он с какой-то звериной ненавистью посмотрел на Рокфеллера, а тот уже подходил к прибывшим.

– Ваши имена, защитники, – Рокфеллер с полуулыбкой смотрел на двух молодых девушек, которых трудно было назвать более неподходящим словом.

– Тихая Смерть, северная зона, год рождения третий с начала повстанческого движения, определена к вам три месяца назад Советом Главных! – отрапортовала Тома.

– Ух ты, имя-то какое! – рассмеялся Рокфеллер. – Три месяца – так долго к нам добирались?

– Никак нет, Рокфеллер, по дороге пришлось вернуться…

Томин голос, по мере того как она это говорила, все слабел и слабел. Она запнулась.

– Вести о пожарах в северной зоне заставили вернуться и отложить отъезд, – закончила она еле слышно.

– Да, да, я слышал. Мои соболезнования.

Рокфеллер больше не улыбался, но голос его опять стал спокойным, почти безразличным.

– Вижу, вы уже успели узнать моё имя. Однако как к предводителю этой базы обращаться ко мне нужно: сая.

– Прошу прощения, сая, устав южан нам ещё не знаком, – поспешно ответила Тома.

– Южан? Давно я не слышал, чтобы кто-то нас так называл! – рассмеялся Предводитель. – Да уж, юг самый настоящий!

С этими словами Рокфеллер подошёл ко входу и раздвинул тяжёлые пологи. В комнату ворвался холодный вечерний ветер. Кое-кто из собравшихся поднял ворот своих плащей, укрываясь от мороза, а некоторые переместились поближе к тёплым лазерным лучам. Северная потеплее укуталась в свою старенькую уютную парку.

Людей на улице почти не было – только группка новичков по-прежнему неприкаянно теснилась у ворот да дети, глазеющие на них, должно быть, уже примёрзли к облюбованному ими месту.

На протяжении многих лет природа словно бунтовала против человека, вызывая нескончаемые бедствия. Люди жили в постоянном страхе, так как день ото дня наступали всё большие холода, и даже на юге невозможно было скрыться от последствий страшной ядерной катастрофы, уничтожившей практически всё человечество.

– Не сегодня завтра должен выпасть первый снег, – задумчиво сказал Рокфеллер. – Хороший юг вы себе нашли, девочки, ничего не скажешь.

Ворвавшийся в шатер ветер нещадно разбрасывал бумаги, разложенные на столе.

– Сая, дай слово – скажу, – проговорил седой Старец, ловко ухватив одну из поднятых ветром карт. – Названия зонам были даны ещё до начала Великих Холодов, и природа была тогда совершенно иная, да и люди другие… Магов не чурались, а почитали чудом, и земля была поделена не на зоны, а на страны и континенты, – закончил он. Голос его был ласковый и уютный, как потрескивающий камин.

– Да, Старец, ты прав, – рассеянно согласился Рокфеллер. – Только ты, пожалуй, ещё и помнишь, каким был мир до того, как всё покатилось к бесам…

«Старец! – усмехнулась про себя Северная. – Умеют же выбирать себе имена эти южане. Никакой фантазии!»

– Я рад, что ты находишь смешным наш Совет, – обратился к ней Рокфеллер, от которого, похоже, не ускользала ни одна деталь. – Не знаю твоего имени.

– Мне совсем не кажется смешным ни ваш Совет, ни ваша база, – вырвалось вдруг у Северной.

– Шшшш, подруга, – предостерегающе зашипела Тома.

– Да? – удивленно спросил Рокфеллер, пристально всматриваясь в Северную. – Что же ты думаешь о моей базе, беженка?

Северную кольнуло это обращение. Она почувствовала, как горло её сковала обида, и она задрожала от волнения.

– По правде говоря, база – в плачевном состоянии. Когда я покидала дом, то не думала, что найду здесь те же посиневшие от холода лица детей, – Северная набрала побольше воздуха в лёгкие. – А зовут меня Северная Звезда.

Тома в ужасе сжала руку подруги.

Но было поздно. Услышав её слова, хищное лицо Командора враз приобрело выражение тигра, готового разорвать свою добычу.

– Как ты смеешь обсуждать базу, давшую тебе кров? – зарычал он. – Народное богатство было распределено по праву – хвала Великому Совету! Да, мы все должны были принести свои жертвы. И наши жертвы в первую очередь направлены на поддержание и процветание Центральной базы. Это наша надежда, залог продолжения жизни всего человечества! А вы, образованные, даже ради всеобщего блага не хотите пострадать и одной минуты! Благородные речи и утопические воззвания остались в другом мире – в мире до ядерной зимы. Мы не можем спасти всех… Но избранные, те, кто сумеет себя проявить, – многозначительно помедлив, он перевёл взгляд на Тому, – те имеют возможность быть переведёнными в Центральную. Мы не живем, а выживаем – такова наша реальность. И если вы не готовы принять это, то тебя, вернее, вас, никто не держит!

Командор волосатым пальцем в бешенстве указывал на дверь.

Тома нервно рылась в своей поясной сумке. Чтобы хоть как-то отвлечь советников, она решила передать Рокфеллеру бумаги об их назначении. Наконец, найдя нужные документы, она вытащила на свет разрозненную кипу листов и протянула их Предводителю.

– Прошу простить за несдержанность, сая. Как я уже говорила, мы не знакомы с южным уставом…

– У вас на севере так разговаривают с начальством? – не унимался Командор. – Тогда понятно, почему вы не смогли противостоять стихии. И поделом…

Губы Северной дрожали. На протяжении последних месяцев, когда при ней упоминали имя дома, она чувствовала, будто погружается под воду и все происходящее доносится издалека. Вот и сейчас звон в ушах перекрыл слова Командора. Она видела, что он продолжал что-то спрашивать, но не понимала, чего они от неё хотели. Как мог этот отвратительный волосатый зверь упомянуть имя её дома… Как он посмел… Северная попыталась вздохнуть, но воздух вдруг перестал существовать…

– Ну давай, моя хорошая, просыпайся!

Северная открыла глаза и увидела Томино лицо, склонившееся над ней.

Она, наконец, вздохнула полной грудью. Свежий морозный воздух придал ей сил. Выходило, что они уже были на улице. Северная медленно поднялась, пока Тома растирала ей заиндевевшие руки. Рядом раздавались чьи-то голоса – собрание расходилось: кто шёл к воротам, кто в жилой квартал, располагавшийся внутри базы, а кто-то ещё тихо переговаривался неподалёку от Главного штаба. Командора видно не было.

– Северная, ты упала в обморок прямо при Совете… Рокфеллер велел мне отвезти тебя в лекарскую. Ты как себя чувствуешь? – обеспокоенно спросила Тома.

– Я…

Северная помедлила. Сказать ли правду – как она действительно себя чувствовала? Она секунду поколебалась.

– Я в порядке, – ответила она, решив не начинать длинного разговора. – Да перестань меня трогать, Тома!

Северная высвободила руки и оглянулась в поисках места, где можно было перевести дух и где бы их никто не побеспокоил.

– Пойдём посидим? – спросила она Тому. Та одобрительно кивнула.

На другой стороне улицы виднелись наскоро спаянные помосты, вроде сцены. Туда подруги и отправились, плюхнувшись прямо на землю и опершись спинами о свежеструганные доски.

– Мне просто надо отдохнуть и подумать, Тома, – задумчиво сказала Северная. – Я устала от нашего путешествия. Я думала, что здесь мы найдём, ну если не второй дом, то хотя бы приют… Тома, ты только посмотри вокруг! Такая непреодолимая бедность…

– На что ты там надеялась, подруга? – прервала ее размышления Тома, кивая на здание Генштаба.

– Я надеялась… Наверное на то, что имею право голоса. Командор этот говорил про жертву в пользу Центральной базы. А что же должны делать люди, оставшиеся дома на севере, Тома? И как насчет этой базы? Как должна выживать конкретно вот эта Погран база? И чем виноваты эти дети, что не попали в Центральную? – спросила она, указывая на пробегающих мальчишек. Те, чтобы согреться, затеяли игру в догонялки и с пронзительным визгом носились по улице.

– Подруга, не нам с тобой задаваться такими вопросами, – заметила Тома. – Для того у нас и есть Совет Главных. К тому же ты слышала, что сказал Командор, – глаза её загорелись мечтательным блеском. – Если мы себя проявим, то вполне возможно, попадём в ту самую Центральную…

– Уж лучше они, чем я, – воскликнула Северная, провожая глазами спины малышей. – Когда это стало нормальным – жить в нищете, Тома? Когда мы перестали держать Совет в ответе за наше благополучие?

– Ты знаешь – когда, – философским тоном ответила Тома. – Когда началась эта война…

– Не правда, – прервала ее Северная. – Повстанцы начинали мирное движение. Эй, даже мои родители были в числе протестующих! Они хотели разобраться, что пошло не так. А не так всё пошло гораздо раньше, Тома, и похоже, что эта война только идеальная ширма, за которую Совету так удобно прятаться…

– Слушай, подруга, ты, по ходу, сильно ударилась головой, когда падала, но здесь тебе такие речи вести нельзя, – предостерегающе сказала Тома. – Я понимаю, как тяжело было тебе покинуть родное место… Но ты должна взять себя в руки. Я могла тебя слушать, когда мы вдали от всего рассуждали и философствовали на крыльце моего дома. Но сейчас, когда это крыльцо, полыхающее огнём, до сих пор стоит перед глазами, я тебя слушать не хочу и не буду.

Северная молчала. Ну что она могла ей ответить? Какие доводы привести, когда боль от понесённой потери была ещё слишком свежа…

Переломные времена взрезают опору, на которой строится мироздание, и нередко бывает, что лучшие друзья оказываются по разные стороны разлома.

– Эй, Тома, Сев, вы с нами? Нас, похоже, наконец расселили! – окликнул подруг высокий красивый парень, стоявший в рядах новобранцев. Это был их земляк, за раскосые глаза прозванный Японцем.

Хотя, конечно, никаких японцев уже давно не существовало – так, мифы прошлых столетий. Только зоны, делившиеся по частям света, – север, юг, запад и восток. Востока тоже давно уже не было – по крайней мере местности, пригодной для жизни. Сплошные топи и болота, да выжженная радиационная степь. А север, юг и запад – да, природа этих мест ещё была жива. И хотя север и юг всегда враждовали между собой в борьбе за ресурсы, три месяца назад всё изменилось. После нападения эховцев на севере осталось мало поселений – в основном одиночные и плохо защищённые. Вот потому-то немногие выжившие северяне и присоединились к югу, чтобы объединиться против их общего врага – территории Эхо, где обитали маги и беженцы из разных зон.

В один прекрасный день – знала Северная – она вернётся домой. Строить новое счастливое будущее. Но сейчас задача перед их зонами стояла одна – победа в войне с магами. И для этого подруги прибыли сюда – единственную в своём роде южную погранбазу, существующую на стыке двух миров, чтобы обучаться приёмам врага – приёмам магического боя.

– Идём, Японец, не скули! – крикнула Тома. – А ты послушай меня, подруга. Если мы тут не приживемся, то идти нам, как ты сама недавно заметила, некуда.

Она немного помолчала.

– Слушай, тут не так уж и плохо, – сказала Тома ободряюще. – Этот Командор, конечно, сволочь полная, но зато Рокфеллер тебя, как рыцарь, защищал…

– Да? – удивилась Северная. – И что он сказал?

– Ах, да, ты ж не слышала, – вспомнила Тома. – Тебя пара их молодцов с удовольствием так под ручки взяли, на травку вынесли, спать уложили… Есть очень даже симпатичные, – подмигнула она.

– Тома, что он сказал? – настаивала Северная.

– А… Ну он сказал, что своих бойцов никому ругать не даст, что сам их обругает лучше всех и что наша с тобой зона боролась с отвагой, которая встречается только на севере… У меня аж слезы выступили от его слов, – добавила Тома искренне.

Северная ничего не ответила. Она просто сидела и смотрела в чёрное беззвёздное небо, такое характерное для южной зоны. Может, не всё так плохо, и ей удастся найти общий язык с этим Рокфеллером?

– Я тоже хочу начать сначала, подруга, – проникновенно сказала Тома. – А чтобы это сделать, надо хорошо себя тут проявить, понимаешь? К тому же все эти разговоры о правых и виноватых наводят на меня тоску, – заключила она. – Я знаю, ты будешь в порядке, красавица… Ты самый сильный человек, которого я знаю, – прибавила Тома тихим голосом.

Северная посмотрела на подругу снизу вверх, и на секунду ей почудилось, что они, как в детстве, раскрасневшиеся от смеха и крепкого чая, выбежали вдвоём из дома на бодрящий морозный воздух, а над ними раскинулось необъятное бриллиантовое небо севера, полное неисчислимых звёзд.


Ведунья. И сказание об Алеке Скитальце

Подняться наверх