Читать книгу Наследие Рарога. Дневники - Яросвет Огнев - Страница 9

Я потерял счёт времени. Не могу вспомнить в какой день от моего пробуждения он подошёл ко мне, но это случилось не сразу. Я уже чаще стал посещать общий зал и каждый раз ходил есть в столовую. У меня появлялись собеседники. Кто-то даже просил срочно вылечить его, а кто-то другой, кажется Иван, просил выпустить его к детям. Это говорило о том, что они узнавали меня. Знали что я доктор. Но это всё пустое. Самое важное знакомство было с тем, с кем судьба свела ещё в палате реанимации.

Это произошло в общем зале. Я сидел за столом с шахматной доской, в полном одиночестве и отчаянно пытался вспомнить с чего начинается игра. Вокруг бесновались психи, а санитары время от времени успокаивали их. Я иногда наблюдал за происходящим и очень удивлялся, что некоторые пациенты ведут себя совсем сумбурно. Неужели так можно сойти с ума? Некоторые сидели и просто пускали слюни, а один удивил меня больше всех. Он нагадил себе в штаны и полез смотреть, чем именно. Недоумок достал своё испражнение и принюхался. Как это отвратно выглядело. Меня едва не стошнило. Я хотел отвернуться, чтоб не видеть дальнейшее, но любопытство было сильнее. Стало интересно, что будет дальше. И он начал целиться, выбирать цель. Если бы не санитары, то этот псих запустил бы свои фекалии прямо в телевизор, где всегда сидят пожилые пациенты. Злодея забрали и вывели из зала. Вскоре прибежала уборщица и громко возмущаясь начала убирать то, что упало на ковёр. Некоторые пациенты охотно ей помогали. Я слышал, за подобные поступки в больнице практикуют поощрения. Какие не знаю, ведь у меня всегда всё есть. По крайней мере, есть то, что мне нужно.

Я потерял интерес к суете и вернулся к шахматам. Моё внимание вдруг привлёк торчащий из-под доски бумажный уголок. Странно, что раньше его не замечал. Отодвинул доску, достал несколько листков бумаги с разными надписями и изображениями.

На первом листке изображён череп, в зубах которого была роза. Рядом серп. А на других листках рисунки ничуть не лучше. Разные демоны, трупы, оружие. Художник везде старался изобразить кровь. Жуть. Это ж как надо с ума сойти, чтоб такое рисовать? Или для этого не обязательно быть сумасшедшим? Хотя, может, этот пациент хотел так избавиться от своих страхов.

Перевернув один из листов, я окаменел от страха. Там в полный рост была изображена Смерть с косой. Почему-то вид этого рисунка настолько устрашающий и гнетущий, что я ощутил как холодеют мои стопы. По телу забегали мурашки, а горло сдавило мёртвой хваткой. Мне хотелось кричать, но ничего не получалось, дыхание сбилось. Я даже начал терять сознание и заваливаться на бок. Уже представлял, как больно ударюсь головой и как мой мозг будет трястись при этом. Но этого не случилось. Меня подхватили крепкие руки и удержали на месте. Во мне тут же появились силы сделать глоток воздуха и пробиться сквозь внезапно навалившуюся волну страха. Открывая глаза, я ожидал увидеть санитара, но моим спасителем оказался один из пациентов. Его плохо выбритое, узкое лицо имело хамский вид. Глаза бешено бегали по сторонам, а руки немного трястись. Тип явно был чем-то обеспокоен. Возможно не меньше моего. Поэтому поначалу я не знал, как мне реагировать. Толи боятся рисунка, толи подошедшего психа. Как выяснилось, последнего бояться не пришлось. Человек явно был мне хорошо знаком. Об этом говорило, то чувство, которое возникало в столовой при виде Лохматого.

Странный тип смотрел на меня сверху вниз, иногда поглядывая на санитаров. Он выглядел задумчиво. Что-то решал. Это было видно по его рукам. Они то и дело норовили потянуться к листкам. Я же молча наблюдал за ним и ждал. В конце концов, он рискнул и быстро, двумя движениями пальцев, передвинул несколько листков, чем обратил моё внимание на один абзац:

«Владыка Тени полностью опустошил меня. Он довёл меня до безумия и полностью сломил. Моё сознание было вырвано из тела и выброшено за пределы. Когда я пришёл в себя, смог увидеть мир другими глазами».

Когда я прочитал, мне сразу захотелось узнать что означает эта цитата, но странный человек уже ушёл. Он закрутился среди тех, кто помогал убирать уборщице. Я не сводил синего глаз. Его поведение вызывало странные, не поддающиеся объяснению эмоции. Мне захотелось с ним пообщаться. Я встал и пошёл, надеясь на то, что хоть этот человек не станет падать на пол и вопить как резаный. Мне хватило того лохматого.

Когда подошёл ближе, человек вдруг как почувствовал меня. Повернулся ко мне, наши взгляды пересеклись. От этого пошли мурашки по спине. Тогда я решил, что он, несомненно, сумасшедший. И судя по всему, рисунки были его. Не зря же к моему столу подходил.

Я приближался медленно, а он всё смотрел на меня. Когда расстояние между нами оставалось не больше метра, он вдруг повернул и пошёл к выходу. Я за ним.

– В туалет, – громко объявил он санитарам.

Те махнули рукой и даже не повели головы вслед за ним. Когда подошёл я, внимания было больше.

– Куда вы, Валерий Фёдорович?

– В туалет, – улыбнулся им я и взялся рукой за живот.

Санитар поднялся и протянул руку помощи. Вывел из зала и собирался вести дальше, но это было лишним. Я боялся, что он может всё испортить.

– Я могу сам… – попытал счастья я.

Санитар вопросительно посмотрел на меня, а я улыбаясь кивал. Показывал своим видом, что вполне адекватный и контролирую свои действия.

– Ладно, – он пожал плечами и указал рукой на открытый проход в коридоре. Я поблагодарил сотрудника и скрылся в этом проходе.

В нос сразу ударил зловонный смрад, перемешанный с дымом табака. Я долго морщил нос, пока не привык. Зашёл в сам туалет и поискал глазами интересовавшего меня человека. Среди трёх курильщиков его не оказалось. Я хотел спросить у них и уже подошел ближе, но увидел возле унитаза ещё одну фигуру. Это был он. Спрятался в кабине, в которой нет дверцы. Впрочем, тут нигде нет дверей. И он не прятался. Ждал.

– Мы знакомы? – прохрипел я единственный интересующий меня вопрос, – Кто ты?

– Скажи своё имя, – вместо ответа попросил он.

В тот момент я ощутил весьма странное чувство. Будто что-то очень важное происходило здесь и сейчас и от моего ответа многое зависело. На меня даже посмотрели те трое, которые до этого беспечно курили свои БФ. Я удивился когда, наконец, узнал их. Это был Серп, Стас и ещё кто-то, чьё имя не запомнил.

– Валера, – неуверенно проговорил я, – А ты…

– Я Николай, – он говорил быстро и не совсем разборчиво. Приходилось прислушиваться, – У нас мало времени. Ты не помнишь меня?

Я качал головой. А он продолжил говорить так же быстро, глотая последние слоги:

– Мы лежали вместе, – его глаза бегали по моему лицу, груди, рукам. Каждое слово начиналось с движением зрачков. Коля будто бы искал что-то на моём теле, – В реанимации. Нам делали электрошок. Меня ведь тоже жарили. Ха-ха.

Он смеялся и в этом было что-то безумное. Весь его вид, посреди туалетной кабинки, вызывал неприятные мысли. А смех… Если бы только можно было его описать на бумаге…

– Не знаю, помогло ли мне, – он говорил возбуждённо, – Мозги как сыр расплавили. До этого я был нормальный, но потом… Впрочем, ты же знаешь… Должен знать, ты видел это. Нас обоих это коснулось. И у тебя были объяснения. Ты сказал, что если я помогу тебе, то потом ты поможешь мне.

– Да, – почти хором добавили те трое.

– Нам помоги тоже, – закончил уже Стас, – И я помогу всему миру.

Я с недоумением смотрел то на них, то на Колю. Думал, сговорились. Не мог понять, можно ли доверять им. Они же все тут настоящие психи. Думал даже поднять крик и привлечь санитаров? Стоял, думал, пока вдруг до меня не дошло услышанное – Коля мой сосед по реанимации. Леся за него только вскользь упоминала, поэтому он никогда не был на уме. А это оказалось немало важным моментом в моей новой жизни.

Я долго слушал монолог о том, что мы должны друг другу помогать. Что все должны держаться вместе и что в шизофрении есть разгадка мироздания. Со временем я уже не мог понять, о чём шла речь. Но догадался, что у меня с теми ребятами было что-то общее.

– Совсем не помнишь? – расстроился Коля, в конце концов, – Да, ты говорил, что можешь забыть. Но мы напомним. Тут всё против нас. Стас знает.

Я посмотрел на лысого человека. Помню, как во время обеда он винил во всех бедах мировое господство.

– Почему против? – пытался я выяснить, – Кто именно?

– Как кто? – Коля был удивлён не меньше меня. Задумался.

Но затем он пришёл в себя и быстро, как умеет, поведал мне о каких-то дневниках, которые я давным-давно исписал в нескольких тетрадях. Для меня это было неожиданным открытием. Ведь ни Леся, ни Лариса, никто не потрудился рассказать мне об этом. А ведь это важно. Если я писал дневник, значит, есть что вспомнить. Иначе, зачем я пишу этот?

– Ты не читал? – спросил Коля.

Я молча качал головой. Мне было обидно. Чувствовал предательство. Коля был разочарован не меньше меня. И это было очень странно.

– Они не показали тебе? – возмущался он, – Я же просил эту, как её там? Лесю! Она приносила тебе тетради. Или блокноты… Неважно. Ты их до безумия требовал. Я еле уговорил эту дурачку дать тебе это. Вообще, как она работает в этом месте? Боится… А-эх. Чёрт!

Последнее он говорил своим друзьям, которые по-прежнему пыхтели дымом.

– Мои мозги хоть и криво стояли в тот момент, но я помню. Точно помню то, что ты говорил и что записывал. А ты много говорил. Очень много. Да, чёрт возьми! Ты постоянно это делал. Не умолкал. Я даже о своей судьбе задумался. Мне показалось что я спятил именно для того чтоб тебя выслушать.