Читать книгу Убить нельзя научить. Пять книг - Ясмина Сапфир - Страница 21

Усталая, но довольная вошла я в общежитие, планируя поужинать, передохнуть и как следует выспаться… Но по коридору носилась туда-сюда, словно львица в клетке, не на шутку встревоженная Слася.

На мрагулке лица не было. Взгляд серо-голубых глаз метался от меня к квартире со скоростью света. Губы сжались, а щеки втянулись так, словно Слася резко похудела, как минимум, на два размера.

Вначале я подумала – у мрагулки неприятности. Но зацепила взглядом обугленную дверь своей комнаты и… страшная догадка похолодила внутренности.

Я резко обогнула Сласю и под ее причитания:

– Простите меня, Ольга Искандеровна! Я не углядела! Не застала! Простите! – ворвалась внутрь.

Тот, кто здесь орудовал, точно знал, что делает.

Мебель и стены остались нетронутыми. Большая часть моей одежды валялась на полу, истоптанная, но целая.

В самом центре спальни догорали вечерние платья – все, до единого. И несколько моих любимых юбок – нарядных, расклешенных, с нижними подъюбниками.

Распотрошенный чемоданчик с косметикой не расстраивал совершенно. Внутри разноцветной пыльцой рассыпались пудра, румяна и тени, сверху, словно шоколадный крем на торте, тонкими нитками разлилась тушь. Разломанные на несколько кусков карандаши валялись по углам комнаты. Но это все были мелочи жизни.

Тряпки – это всего лишь тряпки, штукатурка – это всего лишь штукатурка…

Я смотрела в центр стола, и сердце зашлось от бешенства и тоски. На глаза навернулись слезы. Я бросилась к своей деревянной коробочке и принялась трясущимися руками перебирать остатки того, что ценила больше всех платьев и косметики вместе взятых. Того, что напоминало мне о любимых. О тех, кого потеряла – давно и безвозвратно. И о тех, кого почти потеряла…

Мамин блокнотик, еще хранивший записи ее каллиграфическим почерком обгорел почти дотла. Несколько букв на обрывках страниц – вот и вся память об ее удивительной грамотности и аккуратности.

Мамино ожерелье из янтаря было не просто варварски разорвано. Каждый камушек оказался раздроблен на сотни мелких осколков.

Мамин снимок… Тот, где она юная, счастливая, улыбчивая… Я держала в руках обугленные остатки старой фотобумаги, и слезы брызнули из глаз.

Открытка, которую подарила мне Алиса, за месяц до ее исчезновения, с двумя сурикатами и надписью: «Мы как эти двое. Последние индиго в семье. Мы всегда будем друг у друга»… От нее остались лишь клочки с обожженными краями.

Вандалы не поленились расплющить и превратить в бесформенный кусок золота даже кулончик со знаком зодиака, подаренный мне сестрой на совершеннолетие. Даже сережки, доставшиеся от мамы.

Я упала на колени и зашлась рыданиями.

Все вокруг казалось ужасным сном, и мне отчаянно хотелось проснуться.

Мимо заполошно носилась, бормоча слова успокоения вперемежку с извинениями, Слася. Меня трясло, как от озноба, сердце билось где-то в горле, а слезы продолжали лить и лить.

Я бросилась к Вархару.

Почему к нему? Понятия не имею.

Инфополе вело меня получше иного навигатора. Я пулей пронеслась по университетскому дворику. Забежала в соседнее общежитие и постучалась в бронзовую дверь с рамкой, по которой хаотично рассыпались тысячи солнц.

Никто не открыл. Я постучалась снова. По щекам по-прежнему катились слезы, а в ушах звенели сегодняшние слова Вархара: «Помни. Я всегда поддержу и помогу. Я рядом».

Я молотила в дверь кулаками минут, наверное, десять. Но никто так и не открыл.

– Да нет его!

Я вздрогнула и обернулась к Матхару. Парень счастливо скалился, будто бы только что получил зачеты по всем предметам сразу. От его улыбки и довольной физиономии меня чуть не стошнило.

– С сестрой он, – добил Матхар, спрятав руки в карманы мешковатых брюк. – Гандалия очень расстроилась из-за ваших сегодняшних тренировок. Вархар ее утешает.

Кровь бросилась мне в лицо, сердце екнуло. Конечно! Он ее утешает! Проклятый варвар! Добился моего благоволения и параллельно крутит с другой! Как же я раньше об этом не подумала! Разве стала бы Гандалия так сражаться со мной, из кожи вон лезть, если бы Вархар не давал повода считать, будто между ними что-то есть? Конечно! Это она неадекват, это она психопадка, а не самодовольный варвар, который ухлестывает за двумя женщинами сразу! Заставляет их вечно сталкиваться лбами у своей двери, при этом делая вид, что однолюб и вообще положительный во всех отношениях мужчина! Мерзавец! Гад! Ругательств на него не хватает!

Потребовалась вся сила духа, вся выдержка, чтобы не разреветься в голос снова. Я прищурилась и ядовито выплюнула в лицо Матхару:

– Ну что ж. Мне проректор уже признался в неравнодушии. И потребовалось на это всего несколько дней. А не года, как твоей сестре!

Матхар злобно усмехнулся и замахнулся на меня молнией. Я перехватила ее и швырнула прямо над его головой. Благо, Вархар отлично меня натаскал. Молния опалила темно-русую шевелюру Матхара. Противно запахло горелыми волосами и страхом.

Парень хотел сделать что-то еще. Но я окружила его десятками молний. Огненные шары «облепили» Матхара с ног до головы, и теперь студент напоминал новогоднюю елку, щедро увешанную игрушками.

– Двинешься, от тебя мокрого места не останется! – предупредила я и бросилась прочь.

Ничего! Выберется. Возьмет бесхозные молнии под контроль и развеет по ветру.

Вернувшись в общежитие, я снова застала там Сласю. И только хотела расплакаться, рассказать обо всем, что наболело, попросить заварить мятного чая, как мрагулка грустно протянула:

– Ольга Искандеровна. Ради бога простите. Но мне нужно уйти. Мой новый парень… – Она зарделась и опустила взгляд. – Он зачем-то позвал… Сказал, дело срочное. Я вернусь, честное слово.

– Не надо! – отмахнулась я. – Иди.

В груди что-то оборвалось. И эта меня бросает. Бросает именно тогда, когда так нужна! Тоже мне подруга! Да и чего я ждала от мрагулки? От женщины, которая только и умеет, что скалиться и давать кому-то в глаз?

– Давайте, я вернусь попозже, – нерешительно мялась у дверей Слася. – Я только узнаю, что случилось…

– Пожалуйста, иди, – сквозь зубы процедила я, сдерживая рыдания и рычание.

Позади скрипнула дверь. Я обернулась. Одна. Совсем одна. Коробка на моем столе. Мама… Алиса… Башня, что хочет меня убить… Вода, что пытается утопить… Яма, что старается похоронить заживо… Ненормальная Гандалия, что стремится от меня избавиться! Вархар! Обманщик и подлец, Вархар! Слася! Маленькая предательница!

Я метнулась к аппарату внутренней связи. Он напоминал допотопный телефон моей молодости. Трубка, аппарат, только витого провода и не хватало.

Трясущимися руками набрала номер «внутренней связи» в комнате Далека. Трубка ответила тихим шипением, еще и еще. И меня накрыла тишина. Где он? Занятия у Далека давно закончились. Кафедральных поручений я ему не давала… Впрочем, какая разница?

И этот меня бросил! Тоже… так же, как и все в этой проклятой Академии!

Меня несло так, что все вокруг виделось в черном свете. Переклинило так, что, казалось, ничего хорошего в жизни не было и уже не предвидится.

Ненастоящее! Тут все ненастоящее!

Ухажеры, которым только и надо, что утешать другую! Подчиненные, которые только и ждут, чтобы подставить подножку! Подруги, которым только бы улизнуть к своим хахалям! Студенты, которые только и могут, что делать гадости!

Я здесь все не-на-ви-жу! И ректора, который палец о палец не ударил, чтобы помочь моей сестре!

Я представила, что дверь не просто заперта – замурована. Ни ручки, ни просвета – сплошная, глухая стена. Правда, ненадолго – на ночь, максимум. Иначе меня ждет сильнейшее истощение ауры. Но мне-то большего и не надо! Одна ночь – и я умчусь отсюда назад, домой. Заберу Алису, и заживем мы как прежде. Одна ночь… только одна ночь…

И никто, даже Езенграс, меня не остановит!

Некоторое время я металась по комнате, боясь посмотреть на коробку, где так бездарно погибла память о тех, кого любила и кем дорожила.

Затем металась еще, размахивая руками, крича и ругаясь почем зря.

И, наконец, свалилась в постель и уснула.

Ночью кто-то стучался в дверь. Барабанил так, что аж стены дрожали. Стучал в запертые окна – я и забыла, когда закрыла их и «замуровала» специальным магическим щитом – таким же, как и дверь.

Меня звали, ругали, вопили. Требовали, убеждали, просили.

Но я лишь приоткрывала глаза и снова погружалась в сон.

А наутро рванула к Вархару с прославленным на всю Академию заявлением об уходе.

В ушах били колокола, сердце заходилось от возмущения, бешенства, дыхание перехватывало.

Я обязана была сначала подать заявление непосредственному начальнику. Что и сделала, цинично сняв копию и заверив у проректорской секретарши. Победоносная, хищная улыбка расползлась на лице Гандалии, когда она потянулась за печатью. Когда же печать обрушилась на бумагу, я всерьез испугалась, что она пробьет лист насквозь, а заодно стол и, возможно, даже пол.

Но бумага выдержала. Недаром говорят: «Бумага все стерпит». Стол покряхтел, немного пошатался и все же решил не распадаться на части в столь прекрасное солнечное утро.

С новехоньким заявлением на имя ректора и копией того, что погибло от руки Вархара, я пулей влетела в кабинет Езенграса.

Его секретарша не успела даже закончить фразу:

– Доброе утро Ольга Ис…

Последнее слово утонуло в грохоте встречи двери с косяком. Бронза гневно задребезжала, и ручка осталась в моей ладони.

Я с опаской взглянула на Езенграса, на внезапный трофей и снова на Езенграса, ожидая, как минимум, выговора за порчу казенного имущества.

– Хм! – хмыкнул ректор, выбираясь из-за стола и направляясь навстречу. Его фирменная черная футболка и брюки напомнили мне о звонке по скайпу. Том самом, который и привел меня в эту треклятую Академию. – А Вархар прав. Ты женщина с огоньком. Во всех смыслах! Кстати, – он кивнул на выход. – Эта дверь пережила три нашествия варваров из соседних миров. – Езенграс немного почесал затылок, посмотрел в потолок и добавил: – И еще четыре наводнения и два взрыва.

При этих словах дверь задребезжала снова, покосилась и повисла на одной петле, жалобно проскрипев нечто вроде «Аг-га-а».

Но не прошло и секунды, как ее смели окончательно. Вархар, отбросив дверь, как меченосец ненужный щит, вошел в кабинет и с порога гаркнул:

– Если ты уволишь Ольгу, я тоже увольняюсь!

И в подтверждение своих слов вытащил из кармана кусок ватмана. Развернул его, продемонстрировав нам с ректором заявление об уходе. Заглавные буквы были размером с ладонь, обычные – с пол-ладони.

– Ольга! – выпалил Вархар уже совсем другим тоном. Он больше не требовал, как в своем кабинете каких-то несколько минут назад, скорее уговаривал: – Ну, выяснил я все у Гандалии! Только что! У нас состоялся крайне содержательный разговор. Если хочешь выразить соболезнования по поводу выбитых зубов, самое время. Заодно верни их ей. Мне такого добра не надо! – проректор вытащил из кармана россыпь зубов и швырнул мне под ноги. – Обожди только, пока у бабехи челюсть заживет.

Я слегка оторопела, не зная как относиться к таким «воспитательным мерам», только моргала и сглатывала.

– Женщина! – в голосе Вархара прозвучали почти нежные нотки. – Ну как в твоей умной голове могут рождаться такие глупые мысли? И как тебя вообще угораздило поверить Матхару? У него же интеллекта меньше, чем у таракана!

Вархар небрежно бросил ватман-заявление на стол Езенграса и метнулся в мою сторону. Я отскочила, все еще переваривая сообщение проректора, и выбросила вперед руки, упреждая его наступление. И что поразительно, Вархар остановился и вывернул карман, вытряхивая остатки зубов.

Езенграс посмотрел на меня, на проректора, снова на меня и снова на проректора. Он переводил взгляд и поворачивал голову, пока моя собственная не закружилась. Я пошатнулась, а ректор деловито изрек:

– Вы оба остаетесь. И хватит уже дурить! Как дети, ей-богу! На нас идет армия крипсов. Нападение назначено через три дня!

Не успела я и глазом моргнуть, не успела высказать Вархару и Езенграсу все, что думаю, как раздался взрыв.

Бум-м-м…Бум-м-м. Бац. Бух. Трах. Тарарах.

Черная башня закачалась, покосилась и начала с грохотом распадаться на части. Крошились стены, проседала крыша. Куски камня ухали вниз, и оттуда столбом взвивалась серая пыль.

Вархар побледнел, Езенграс тоже.

– Быстро! Сообщи Мастгури! Пусть тащит своих подопытных! – скомандовал Езенграс Вархару. – Ольга! Из кабинета ни на шаг! Тут все защищено! Сюда оно сунется в последнюю очередь.

И прежде чем я успела спросить – кто оно и что вообще происходит, скандров как ветром сдуло.