Читать книгу Убить нельзя научить. Пять книг - Ясмина Сапфир - Страница 25

На следующий день Езенграс отменил все занятия и распорядился, чтобы преподши проинспектировали ближайшие кафедры. Проверили – все ли защитные купола работают.

Мы с Лицией и Метаниллой честно обили пороги всех кафедр родного корпуса и двух соседних. И к концу дня я заскучала по своим студентам – саблезубым тиграм, и подчиненным – каменным троллям.

Ноги отваливались, руки не поднимались, все тело болело. Мы обнаружили больше сотни невключенных куполов и, как порядочные, исправили упущение. Кажется, все до единой кнопки удалось понажимать только мне и моим бравым скандринам.

Как дошла до своей комнаты, не помню.

Только там, на кухне, как и вчера, стоял заваренный чайник, а из микроволновки упоительно пахло жареной картошкой. На весь экран компьютера светилась надпись: «Спокойной ночи, Оленька! Хорошенько отдохни. Завтра тяжелый день».

Стоило прочесть послание Вархара, и мягкое кашемировое тепло разлилось по телу. Сердце пропустило удар и вдруг забилось быстрее.

Я засыпала сытая и довольная, почти отпустив тревоги в ожидании нашествия крипсов. И думала о Вархаре.

Проректор все-таки взял меня штурмом, как принято у него в мире.

Я выстроила стену предубеждения – и таран мужской настойчивости снес ее, как Драгар танцоров в зале. Я не приемлю служебные романы – но атака сексуальности проректора заставила выбросить белый флаг. А его трогательная забота кляпом заткнула рты внутренним противоречиям и возражениям.

Душа и тело приняли завоевателя с распростертыми объятиями, благодаря за избавление от сиротливого одиночества. И готовились встретить его хлебом и солью, как только обстоятельства изменятся к лучшему.

* * *

Стоило мне вскочить рано утром, привести себя в порядок, надеть брюки с водолазкой и кеды, как во дворе корпуса раздался гудок. За предыдущие дни я привыкла к учебной тревоге и лишь слегка взбодрилась. И…вспомнила – что нам сегодня предстоит.

В какой-то странной, нервной лихорадке выскочила наружу и с разбегу врезалась в грудь Вархара. Он стоял возле самой двери в корпус, словно ждал меня.

– Ты вовремя, – огорошил, приобняв за талию. – Идем. Увидишь Академическую стену. Поверь, оно того стоит. Хотя повод не самый приятный.

Мы миновали несколько арок, явно направляясь к внешнему кольцу лабиринта вузовских зданий.

С тех пор, как автобус высадил «еще одну бабу в вотчине проректора» в самом его центре, я крутилась между внутренними частями замка. Внешние корпуса от них почти не отличались. Разве что стены выглядели светлее, а башни – стройнее и выше.

Вскоре мы очутились возле последней, самой высокой арки, с узором из сложных переплетений символов всех стихий. Водяные облачка плыли над кронами деревьев, жгутики из лепестков пламени путались в корнях. А чуть ниже в неровную косичку складывались камушки.

В арку легко прошло бы стадо слонов, а тиранозавру пришлось бы лишь немного пригнуться. Мы неспешно миновали ее, и я обомлела.

Невольно приоткрыла рот и бросила на Вархара растерянный взгляд. Проректор усмехнулся и задорно подмигнул – явно и неприкрыто подбадривал, но мне захотелось обнять его и расцеловать.

– Академическая стена, Олюшка. Любуйся.

Белая-белая каменная стена, выше самой громадной башни, опоясывала внешние корпусы. Она выглядела монолитной, без единого шва, без единого стыка плит, и будто бы светилась изнутри голубым.

Справа от арки стену разрывали бронзовые двери, ей под стать.

– А-а-а… Почему стена не видна из окон корпусов? – поразилась я.

– Какая ж ты у меня умница, женщина, – улыбнулся Вархар. И я вдруг поймала себя на том, что не замечаю – акулья у него сейчас улыбка или человеческая, чеширский оскал или ухмылка саблезубого тигра. Душу грело воодушевление проректора, его спокойное отношение к грядущей битве.

– Я ж говорил – корпуса выше, чем кажутся… И…

– На самом деле скрывают стену, – закончила я за него.

Улыбка Вархара стала шире, он открыл рот, собираясь что-то сказать, притянул меня поближе, но не проронил ни слова.

Я проследила за взглядом Вархара и подумала, что зря он наговаривал на крипсов. Зеленые великаны оказались на редкость пунктуальными.

Перед воротами Академии, откуда ни возьмись, появилась летающая тарелка. Самая настоящая летающая тарелка, как описывали их «сумасшедшие контактеры» моего мира.

Она удивительно походила на огромного ската. Сверху черная, снизу – голубая, с короткими «усиками» выступов впереди и двумя большими черными глазами-овалами под ними. По краям тарелки горели мириады желтых лампочек.

Вархар деликатно подтолкнул меня вперед и, непривычно осторожно приобняв за талию, указал на ворота.

Я никогда не выходила наружу. И вот теперь бронзовые двери, с проректора толщиной, распахнулись, как деревянная калитка. Скрежет, дребезжание резанули по ушам, но я забыла об этом, потрясенная открывшимся видом.

Ошалелый ветер ударил в лицо, за секунду разметав пучок, скрепленный на затылке четырьями резинками. Теперь я понимала, почему местные носят хвосты и косы.

Мой взгляд приковала равнина. Она простиралась впереди, справа и слева, повсюду насколько хватало глаз. И, кажется, за Академией тоже.

Черную землю покрывал пушок низкой, светло-голубой травы – полупрозрачной, словно нереальной. А сверху над ней клубился сиреневый туман. Он то опускался и стелился поземкой, то собирался в клочки, похожие на цветную вату. Их, как перекати поле, гонял туда-сюда ветер.

– Перекресток, – словно бы издалека донесся до меня голос Вархара.

И гулкий звук – ворота закрылись за нашими спинами.

Академическое воинство выстроилось чуть поодаль от белой стены, по правую мою руку.

Каждая раса, как и в мирные дни, нарядилась в собственные одежды.

Вытянулись по струнке и посуровели сальфы – а я-то считала их рохлями, нытиками. Заметила Граммидьера. В черных свободных брюках, угольной рубашке и ботинках. И никаких вам пижам и миленьких шлепок-зверюшек.

Низкорослые крепыши леплеры расправили богатырские плечи и походили на валуны, которые и с места не сдвинуть.

Набычились, пригнулись, как хищники перед броском, истлы. Далек подмигнул мне из стройного ряда сородичей, словно подбадривал.

Столетними дубами застыли таллины. Даже Йолис расправил плечи, и вечный жалобщик стерся из моей памяти. На смену ему пришел воин без страха и упрека. Рядом с Йолисом застыли могучие Эрремал и Ралим.

Несокрушимыми скалами высились среди всех мрагулы и скандры. Посвистывал в небо Мастгар, в кои-то веки засунул руки в карманы Суггурд.

Потрясающе!

От нашего воинства исходила незнакомая мне, какая-то приятная, теплая мощь. Астральным зрением я увидела невероятную картину. По сравнению с ней все компьютерные спецэффекты фантастических игр и фильмов моего мира меркли как светлячки на фоне звезд.

Воинство Академии нимбом охватывало радужное сияние. Оно переливалось сотнями цветов и оттенков, то мерцало, то вспыхивало тысячами огней. И за спиной каждого – препода ли, студента ли – расправились крылья, совсем не похожие на крылья бабочки. Скорее стальной птицы – огромные, покрытые сверкающими перьями.

Вархар снова подтолкнул меня вперед, и мы отошли подальше от ворот.

Теперь армия начала перестраиваться. Стройные ряды развернулись, как по мановению волшебной палочки. Разделились на несколько абсолютно симметричных квадратов – между ними едва ли проскочили бы два скандра. И застыли, перекрыв крипсам доступ к воротам.

Потрясенная, я наблюдала, как синхронно, красиво двигались и замирали бойцы. Независимо от роста, комплекции и расы, они действовали словно единое целое.

Мы с Вархаром очутились неподалеку от Езенграса. Он каменным колоссом высился точно между двумя центральными квадратами из десятков ровнехоньких воинских шеренг.

Из летающей тарелки пролился тугой луч света.

И я с грустью подумала, что сумасшедшие контактеры моего мира на самом деле невинные жертвы крипсов.

И… окончательно и бесповоротно полюбила Академию, зауважала студентов и преподов, уборщиц и электриков. Независимо от того, умеют ли они считать с калькулятором, красиво ли выражают эмоции и мысли или только нечленораздельно мычат. Все эти воинственные, порой по-детски наивные смутьяны, нахалы и грубияны собственной жизнью отстаивали чужие миры. И взамен не получали ни славы, ни богатства, оставались безвестными для тех, кого спасли от рабства и гибели.

Я поняла, что именно здесь, среди них мое место. Даже если придется заново вдалбливать каждому скандру азы математики.

Если бы не теплая ладонь Вархара на талии, от наплыва чувств я наверняка села бы в туман, на траву.

Луч света расширился, взорвался золотистыми искрами и пропал. Напротив академической армии словно из воздуха появилась другая, примерно такой же численности.

Зеленые великаны, в темно-болотных комбинезонах, топтали Перекрестье прозрачными ботинками.

Огромные глаза крипсов, похожие на стрекозьи, переливались на ярком солнце перламутром. Узкие щелки ноздрей расширялись, втягивая запахи… Чем тут так пахнет? Я принюхалась и ощутила едва уловимый аромат шарлотки.

– Это место особенное, – шепнул Вархар. – Тут каждый видит и чувствует что-то свое. Что-то, идущее изнутри… Из души, что ли… Из памяти… Или типа такого, – немного смущенно усмехнулся он.

Сплошная стена крипсов расступилась, и навстречу нам вышел один. Он почти ничем не отличался от остальных. Разве что глаза сверкали чуть ярче, да ноздри казались чуть шире. Хотя, наверное, мы, люди, для крипсов тоже все на одно лицо.

– Многоуважаемые воины Академии Войны и Мира! – выкрикнул он. Высокий, неприятный голос эхом разлетелся по равнине, резанул по ушам. Даже ворота Академии возмущенно задребезжали. – Мы имеем честь атаковать вас, чтобы пройти в Зейлендию. Наши женщины хотят новых рабов и рабынь. Наши мужчины хотят новых емкостей для своего потомства. Мы просим вас по-хорошему пропустить нас. И все наши разногласия будут исчерпаны. А бой не состоится.

Он говорил гладко, четко, словно долго тренировался, выучил речь назубок. Словно читал лекцию неразумным студентам.

– Мы уже показали вам нашу силу. Предупредили взрывами, наводнением и освобождением пожирателя магии. И это даже не миллионная толика наших возможностей. А мы готовы пойти на все. Потому что ваши действия лишают нас возможности продолжить род. А это грозит вымиранием нашей расе.

– Бла-бла-бла, – нарочито громко хохотнул Вархар. – Мы вас пока ничего не лишали. Во как лишают возможности продолжить род.

Вархар выбросил вперед руку, и брючины ближайшей к нему двадцатки крипсов обуглились, а их хозяева с дикими воплями рванули назад, натыкаясь на соратников. Сбив с ног немало товарищей по оружию, они устремились прочь.

Оратор словно ничего не заметил и продолжал сыпать аргументами в пользу своих требований еще минут двадцать. От его монотонной речи и визгливого голоса у меня свело челюсти. От напряжения заныли мышцы.

Я оглянулась на полководцев – они замерли между квадратами шеренг.

Колокол ковырял в ухе – в том самом, без ушной раковины.

Генерал тер глаз – тот самый, чье отсутствие скрывала черная повязка.

Священник ковырял в носу – в той самой, ободранной ноздре.

Езенграс улыбался. Так улыбался, что даже мне захотелось броситься в летающую тарелку и улететь, куда глаза глядят.

Вархар поддерживал имидж Езенграса, копируя его оскал. Но почему-то лицо проректора по-прежнему казалось мне до боли родным.

Оратор распинался о том, как тяжко живется крипсам без потомства и как хорошо живется рабам и «емкостям». В клетках их кормят по четыре раза в день, а в аквариумах – аж по пять.

Простор обеспечен – двадцать на двадцать метров шикарнейшей искусственной растительности и хвойный ароматизатор.

Дважды в неделю рабов и «емкости» выгуливают на чудесных просторах мира крипсов. Среди восхитительных вечных снегов или великолепной красной пустыни.

Мне стало невыносимо больно. Алиса.

«Мы пойдем гулять в красную пустыню?» – спрашивала она.

И до ужаса захотелось самой уничтожить, стереть проклятую расу зеленых великанов с лица всех миров!

В висках пульсировала кровь, кулаки сжались так, что ногти до боли впились в кожу.

Тем временем крипс пообещал не надевать рабам ошейники с электрошоком, оставив «легкие, ненавязчивые» строгие парфорсы.

И я снова вспомнила, как Алиса поправляла на шее несуществующий ошейник.

Кровь закипела в венах, в висках запульсировало. Разряды пробегали между пальцев.

Вархар приобнял меня покрепче и прорычал:

– Ну, хватит уже! – и глаза его зажглись, как голубые лампочки.

Скандр выбросил вперед руку и… оратор обуглился в мгновение ока. Подул сильный ветер. Ах, нет! Подул Мастгар, и черная фигура рассыпалась в прах.

Врагов это не удивило и не расстроило ни капли. Во всяком случае, ни один из зеленых великанов и бровью не повел. Ряды захватчиков расступились, выпустив другого крипса.

Ни слова не говоря, он ткнул пальцем в Вархара и провел ребром ладони по горлу.

– Ольга! Теперь тебе здесь не место! – проректор сказал это настолько незнакомым, настолько безапелляционным тоном, что я по-настоящему испугалась.

На меня напал ступор. Я смотрела то на Вархара, то на Езенграса, то на крипса. Тот продолжал жестами обещать нашим полководцам счастливое будущее.

Глядя на Генерала, ткнул себе пальцем в глаз, глядя на Колокола, почесал ноздрю, глядя на Священника, подергал себя за ухо.

И с ухмылкой воззрился на Езенграса. До акульей улыбки ректора крипсу было как до Луны. Но дрожь пробрала меня до кончиков пальцев. Я догадалась, что битва не за горами.

Глазом моргнуть не успела, Вархар подхватил на руки и швырнул к воротам Академии. Они на секунду распахнулись, я долетела до ближайшего корпуса и приземлилась… на ковер – его натянули и держали пятеро первокурсников-таллинов.

Только спрыгнула на землю, над стеной взвились молнии, водяные облака, камни, земля задрожала под ногами.

Здание Академии завибрировало, как громадный камертон, загудело и заскрежетало. В воздухе запахло гарью и чем-то еще до жути мерзким и едким.

Сердце больно екнуло, пропустило удар. Вархар…

Не знаю, что на меня нашло. Но я рванула к крепостной стене, как медведица к своим медвежатам.

Ощущение магнитного поля усилилось. Я распахнула тяжелые ворота, только подумав об этом, и… обомлела.

Я воображала себе магические сражения как нечто красивое, фееричное, похожее на кадры из фантастических фильмов родного мира.

Представляла, как властителины стихий выпускают из ладоней струи воды, обрушивают на головы противников камнепады, куски льда, огненные дожди. Те отвечают под стать.

Но…

Перед моими глазами суетливо носились крипсы и вузовские воины. Швыряли друг в друга молнии, метали булыжники, обрушивали водяные облака. То тут, то там разверзались ямы, и неловкие бойцы ухали туда. Ямы схлопывались, как пасти голодных монстров. Из-под земли выстреливали руки и выбирались бледные, грязные существа, похожие на зомби.

Некоторые воины закашливались, плевались водой, словно тонули на берегу.

Я не понимала – куда бежать, что делать, пока не обнаружила Вархара с Езенграсом. Сердце выдало тревожный удар.

Их отряд окружили со всех сторон и теснили зеленокожие водники. Я уже не замечала, что сведения льются из инфополя, воспринимала их так же естественно, как собственные знания.

Бросилась к Вархару, уклоняясь от огненных струй и камней.

– Ольга! Сзади-и! – пронесся над полем крик Далека. Я не видела истла, но резко развернулась. Откуда-то сбоку вынырнула Гандалия. Я думала, тоже бежит помогать скандрам. Уже было обрадовалась. Какая разница – в каких мы отношениях? Главное ведь – вырвать мужчин из оцепления!

И тут Гандалия метнула в меня молнию. Одну, вторую, третью… Я лавировала между ними легко, на инстинктах. Гандалия пальнула разрядом тока. И снова на чистых инстинктах, не думая, я отклонила выстрел. А вместе с ним и следующую шаровую молнию. И… огненный шар почти врезался в Вархара. Он отшатнулся и принял грудью чужую молнию. Сначала я не поняла – откуда она взялась. И лишь спустя секунду заметила Матхара. Он в ужасе убегал в противоположную от отряда Езенграса и Вархара сторону.

Гандалия и Матхар рассудили верно. Она нападала сзади, отвлекала меня, а парень целился с другой стороны. Но Вархар и Далек спутали подлой семейке все планы.

Истошно закричала Гандалия.

Футболка Вархара обуглилась и расползлась как обожженный полиэтилен.

На груди скандра зияла огромная рана с почерневшими краями.

Вархар даже не скривился, только скулы предельно натянулись и глаза полыхнули синим пламенем. Скандр выстрелил светом в глаза десятерых крипсов в передних рядах атакующих.

Те завизжали фальцетом. Грохнулись навзничь, закрыв лица руками, забились на траве, как эпилептики, и затихли. Вархар брезгливо потыкал их сапогом и перевернул – всех по очереди. На месте глаз у крипсов зияли черные дыры.

Скандр удовлетворенно фыркнул и… рухнул как подкошенный.

Сзади снова заорала Гандалия. Вдруг захлебнулась, словно утопленница, и принялась натужно кашлять водой. Упала, свернулась в позе зародыша и затихла. Крипсы навсегда решили ее проблему с неразделенной любовью, больше похожей на манию. Гандалия умерла в мгновение ока.

Под бешеный гонг сердца в ушах, едва дыша, я припустила быстрее. Туда, к Вархару и Езенграсу.

Помню, как меня пытались удержать студенты и преподы, и совсем не помню, как очутилась в самой гуще битвы. В руках засверкали кусочки пламени, взвились и обрушились на крипсов огненным дождем.

Один за другим десятки вражеских воинов обугливались и рассыпались в прах без участия Мастгара.

– Малитани! Малитани! Малитани! – завопили крипсы, и плотное кольцо их разорвалось. Отряд Езенграса с Вархаром вырвался из оцепления.

Спустя несколько дней ректор перевел мне истошные крики крипсов. Они нарекли меня «Богиня огня и Хаоса». Что-то мне это напоминало…

Ахнуть не успела, как меня и проректора подхватили таллины, унесли за ворота Академии.