Читать книгу Цикада и сверчок (сборник) - Ясунари Кавабата - Страница 21

– Так мы и состарились, ни разу не взобравшись на Фудзи, – бормотал Синго, сидя в своем кабинете.

Неожиданно всплывшие слова, но в них, казалось ему, был какой-то тайный смысл, и он снова пробормотал их.

Может быть, эти слова всплыли потому, что прошлой ночью он видел сон об острове Мацусима.

Синго никогда в жизни не был на Мацусима и все же видел сон об этом острове, – утром это показалось ему удивительным.

До сих пор, подумал Синго, он ни разу не был ни в одном из достопримечательных мест Японии, ни на Мацусима, ни в Ама-но хасидатэ[20]. Однажды не в сезон, зимой, он побывал на острове Миядзима в Амако, да и то сделал там лишь короткую остановку, когда возвращался из командировки на Кюсю.

Утром он помнил лишь обрывки сна, но в памяти ярко запечатлелись цвет сосен на острове и цвет моря. Он отчетливо помнил, что это был остров Мацусима – остров сосен.

На лужайке под соснами Синго обнимал девушку. Они боялись, что их увидят, и прятались. Наверно, они вдвоем отделились от компании. Девушка была еще совсем молоденькая. Почти девочка. Сколько ему лет, он не знал. Судя по тому, что Синго бежал с ней между соснами, он тоже был молод. Во всяком случае, обнимая девушку, он, наверно, не ощущал разницы в возрасте. И вел себя как молодой. Но ему не казалось, что он вернулся в свою молодость, что все это происходило давно. Оставаясь, как сейчас, шестидесятидвухлетним, он представлял себя юношей лет двадцати. Этим сон и был загадочен.

Компания на моторной лодке плыла далеко в море. В лодке встала во весь рост женщина и помахала им платком. Даже проснувшись, он отчетливо помнит белый платок на фоне синего моря. Синго и девушку оставили одних на маленьком островке, но это их нисколько не беспокоило. Синго думал лишь об одном – он видит лодку в море, а с лодки не видно укрытия, в котором они притаились с девушкой.

Синго проснулся, как раз когда увидел белый платок.

Утром, встав с постели, Синго уже не знал, что за девушка привиделась ему. У нее уже не было ни лица, ни даже общих очертаний. Не осталось никакого ощущения от прикосновений. Ярко запечатлелись лишь цвета пейзажа. Но почему все происходило на Мацусима, почему он видел во сне Мацусима – понять этого он не мог.

Синго ни разу не был на Мацусима, ни разу не плавал на лодке к необитаемому острову.

Синго хотелось поговорить со своими домашними – не от нервного ли истощения ему снился цветной сон, – но так и не решился. Ему было неловко, что во сне он обнимал девушку. А что он видел во сне себя, сегодняшнего, молодым – что в этом противоестественного?

Загадочное смещение времени во сне даже позабавило Синго.

Если бы он вдруг понял, кто была та девушка, вся загадочность этого сна мгновенно разрушилась бы, думал Синго, попыхивая сигаретой в своем кабинете, и тут раздался легкий стук и дверь распахнулась.

– Доброе утро, – вошел Судзумото. – Решил заглянуть, вдруг, думаю, пришел уже.

Судзумото снял шляпу. Хидэко вскочила, чтобы взять у него пальто, но он, не раздеваясь, сел на стул. Синго удивленно посмотрел на лысую голову Судзумото. Возле ушей выступили коричневатые старческие пятна, и весь он выглядел каким-то неопрятным.

– Что случилось? Прямо с утра ты ко мне.

Подавив улыбку, Синго стал рассматривать свои руки. Тыльная сторона ладони и запястья временами и у него покрываются коричневатыми пятнами.

– Мидзута, помнишь, тот, что умер в объятиях женщины…

– Да, да, Мидзута, – вспомнил Синго. – Совершенно верно, именно от семьи покойного Мидзута я получил в подарок зеленый чай, и снова у меня вошло в привычку пить его по утрам. Прекрасный чай они мне подарили.

– Зеленый чай – это ладно. Умереть в объятиях молодой женщины – что может быть прекраснее. Я слышал рассказы о такой смерти, но никогда не думал, что это может случиться с нашим Мидзута.

– Хм.

– Даже завидно.

– Ты тоже толстый и лысый – так что у тебя есть все шансы.

– Но зато у меня не такое высокое давление. А Мидзута всегда боялся инсульта и никогда не оставался один, особенно когда уезжал из дому.

Мидзута скоропостижно скончался в гостинице на горячих водах. На похоронах его приятели перешептывались, что он, если выразиться, как Судзумото, умер в объятиях молодой женщины. Мидзута умер оттого, что поехал с женщиной, – почему они предполагают, что он умер именно от этого, думал потом Синго и решил, что рассказ этот малоправдоподобен. Но все-таки тогда ему было любопытно – придет ли эта женщина на похороны: одни утверждают, что женщина – самое отвратительное, что есть в жизни, другие, наоборот, утверждают, что если женщина любит мужчину, то и она может быть желанной.

Синго считал, что это одно из проявлений старческого маразма – когда его шестидесятилетние приятели сыплют студенческими словечками на том лишь основании, что они когда-то вместе учились в университете. И сейчас называют друг друга прозвищами или уменьшительными именами, запомнившимися со студенческих лет. Они знали друг друга с юности, это не только сближало их, но и вызывало взаимную неприязнь, – ведь каждый из них прочно укрылся в скорлупе замшелого эгоизма. Сейчас они острят по поводу смерти Мидзута, который недавно сам высмеивал умершего Торияма.

Судзумото и на похоронах с вожделением и завистью говорил о смерти в объятиях женщины, но Синго просто передернуло, стоило ему представить себе смерть этого человека по такой милой сердцу Судзумото причине.

– Нет, для пожилого человека такая смерть непристойна, – сказал он.

– Безусловно. Ведь нам уже не снятся женщины, – присмирел Судзумото.

– Тебе случалось взбираться на Фудзи? – сказал Синго.

– На Фудзи? На гору Фудзи? – На лице Судзумото было написано недоумение. – Нет, не случалось. А почему ты об этом спрашиваешь?

– Мне тоже не случалось. Так мы и состарились, ни разу не взобравшись на Фудзи.

– Что? Здесь какая-то двусмысленность, да?

– Не говори глупостей, – пренебрежительно бросил Синго.

Сидевшая за столом у двери и щелкавшая на счетах Хидэко тихонько прыснула.

– Я убеждаюсь, что людей, которые оканчивают свои дни, так и не взобравшись на Фудзи, не повидав трех достопримечательных мест Японии, не так уж мало. Интересно, сколько процентов японцев взбиралось на Фудзи?

– Думаю, и одного процента не наберется.

Судзумото снова вернулся к своей излюбленной теме.

– А таких счастливчиков, как Мидзута, один на десятки тысяч, да нет, пожалуй, на сотни тысяч.

– Хорошо, предположим, что ему повезло, но каково семье?

– Да, так вот как раз о семье. У меня была жена Мидзута, – сказал Судзумото, переходя на деловой тон. – Она обратилась с просьбой. – С этими словами он стал развязывать фуросики, лежавший на столе. – Это маски. Маски Но. Она попросила меня купить их. Я приехал показать тебе.

– В масках я ничего не понимаю. То же самое, что с тремя достопримечательными местами: знаю, что в Японии они есть, но ни разу там не был.

В фуросики лежали две маски в футлярах. Судзумото достал их.

– Эту называют маской Дзидо, а эту – Кацусики. Обе – маски детей.

– Это дети?

Синго протянул руку к маске Кацусики, взял ее за шнурки, продетые сквозь дырочки в ушах, и стал внимательно рассматривать.

– На лбу нарисована челка. Формой маска напоминает плод гинкго. Это ребенок, еще не прошедший обряда совершеннолетия. Улыбается во весь рот.

– Хм.

Синго, чтобы лучше рассмотреть маску, отвел ее на всю длину руки.

– Танидзаки-кун, у меня там очки, – сказал он Хидэко.

– Нет, нет, не надо. Лучше так. Маску Но лучше рассматривать, чуть приподняв ее вверх на вытянутых руках. Наша старческая дальнозоркость тут даже кстати. К тому же тогда маска смотрит вниз и затемнена.

– На кого-то она очень похожа. Как живая.

Существуют термины «затемнить» маску, то есть наклонить ее вперед, и она сразу же становится грустной, и «осветить» маску – наклонить ее назад, и она кажется веселой, объяснял Судзумото. Повороты вправо и влево называют «принимать» и «отвергать».

– На кого-то она все-таки похожа, – снова сказал Синго.

– На мальчика она, пожалуй, не похожа, скорее – на юношу.

– В старые времена дети рано взрослели. К тому же это лицо сказочного персонажа. Даже в театре Но такая маска – редкость. Присмотрись как следует – ребенок. Дзидо – это, кажется, добрый дух. Его всегда изображали вечным ребенком.

Синго стал поворачивать маску Дзидо, как только что учил Судзумото.

У Дзидо волосы впереди коротко острижены, как у каппы[21].

– Ну так как? Входи со мной в компанию, – сказал Судзумото.

Синго положил маску на стол.

– Она обратилась к тебе, ты и покупай.

– Я и купил. Дело в том, что жена Мидзута принесла пять масок. Я взял две женские. Одну уговорил купить Умино. Предлагаю и тебе купить.

– Значит, мне – остатки. Себе выбрал женские маски – хитрец.

– А женские, по-твоему, лучше?

– Конечно, лучше. Но их уже нет.

– Хорошо, я их тебе принесу. Если ты их купишь – пожалуйста. Мидзута постигла такая смерть, и когда я увидел лицо его жены, мне стало жаль ее, я не мог отказать. Но эти маски сделаны искуснее, чем женские. Разве плох этот вечный ребенок?

– Мидзута умер, а еще до него умер Торияма, который много лет видел эти маски в доме Мидзута. Нет, мне это будет неприятно.

– Но, может быть, маска Дзидо все же хороша? Как-никак вечный ребенок.

– Ты был на панихиде по Торияма?

– Нет, послал извинения, что не смогу быть. – Судзумото поднялся. – В общем, оставляю их тебе, посмотри на досуге. Если не понравятся, можешь предложить еще кому-нибудь.

– Понравятся или не понравятся – не имеет значения, я не хочу связываться с этими масками. Они, кажется, действительно великолепные, но лишить их театр Но и держать мертвым грузом – значит просто убить их. Ты не согласен?

– Пусть это тебя не беспокоит.

– Сколько они стоят? Дорого, наверно? – сказал Синго.

– Да, чтобы не забыть, я попросил жену Мидзута написать цену. Вот она на этих бумажках. Маски примерно столько и стоят, но она, видимо, уступит.

Синго надел очки, взял в руки тесемку, к которой была привязана бумажка, и в тот миг, когда все предметы перед его глазами приобрели четкие контуры, он чуть не вскрикнул, увидев, как прекрасны черты лица и особенно губы Дзидо.

Когда Судзумото вышел, к столу Синго подошла Хидэко.

– Красивая, правда?

Хидэко молча кивнула.

– Не хочешь надеть ее?

– Что вы, я в ней буду выглядеть странно. Если бы на мне было кимоно, – сказала Хидэко, но Синго подошел к ней с маской, и она сама надела ее на себя и завязала тесемки на затылке.

– Теперь, пожалуйста, медленно поворачивай голову.

– Хорошо.

Хидэко, стоя на месте, стала поворачивать голову то в одну, то в другую сторону.

– Прекрасно, прекрасно, – сказал неожиданно для себя Синго. Этих движений было достаточно, чтобы маска ожила.

На Хидэко было вишневое платье, пышные волосы выбивались с обеих сторон маски, она выглядела очень привлекательно.

– Хватит или еще?

– Хватит.

Синго послал Хидэко купить справочник по маскам Но.