Читать книгу Сказки для страшных снов - Юана Фокс - Страница 5

– Мама, мама, смотри, шарики, шарики раздают! Возьмем один, а? И вату, сахарную вату, мам!

Нарядная городская ярмарка гудела шарманками, кричала зазывалами, взрывалась музыкой и детскими голосами.

– Дамы и господа, сеньоры и сеньориты, единственное представление, всем на удивление! – кричал великан-ходулист, в полосатых штанах и высокой шляпе, ловко приплясывая на журавлиных ногах.

Через толпу продирался толстый, низенький человек. Самый обыкновенный дядька, потный и кислый. Но почему за ним тянулась живая гирлянда? Мужчина ворчал и злобно сверкал глазами, отпугивая назойливых детей. Те робели, и отступали на шажочек, но никакая сила на свете не могла заставить их оставить попытки притронуться к его чемодану. Ярко-розовый, истрепаный, обитый по углам кислотно-желтыми треугольниками, выедающий глаза, как вареное яйцо. И в нем кто-то пел! Конечно, если вы взрослый и занятой, то вы ни за что бы не расслышали этот скрипучий, ворчливый голосок, завывающий без слов, будто в чемодан заперли ветер с дымовой трубой, чтобы ему не так скучно было. Но если вам мудрые и отважные пять, а то и семь лет… тогда у вас просто нет выбор, шпионить за злым дядькой, или вернуться к маме! Тут даже угроза получить по попе кажется небольшой ценой!

А дядька вдруг встал, и швырнув чемодан оземь, рявкнул:

– Кыш, вы, отродье!

Ребятня так и бросилась врассыпную. Лишь маленький разбойник Арчи притаился за будкой с сахарной ватой, и огромными глазами смотрел, как противный мужик, ни капли не заботясь о розовом шелке, пинает чемодан и орет на него неразборчивую абракадабру. А потом он отлепил один из уголков, и мальчишка поклялся бы ржавой, старинной монетой, закопанной под плакучей ивой на заднем дворе, что оттуда высунулась крохотная, зеленая ручка, и выхватила кусочек сахару из рук дядьки.

– Арчи! – гаркнула над ухом мама, и это самое ухо вспыхнуло огнем. – Сколько раз тебе говорить, не убегай, я чуть с ума не сошла!! Какого черта ты творишь, тут кругом пьяные клоуны, лошади и слоны!

– Слоны?! – подпрыгнул Арчи, а мать уже тащила его, расталкивая почтенную публику.

– Шевели штанишками, надо занять лучшие места, будешь сидеть в проходе, или вообще на балконе!

Парнишка заозирался, но розовое пятно уже растворилось в разноцветном безумии вокруг шапито. Мать, как всех и всегда, обругала старого, неопрятного билетера в задрыпанном малиновом камзоле, и разверстая пасть полосатого чудовища поглотила их.

Мальчишка разрывался между ожиданием заветных слонов, и мыслями о розовом поющем пятне. Что это было?! У кого бы спросить? Мать отвесит затрещину, отец презрительно усмехнется… плохо то, что никого рядом с ним не было, все разбежались, трусливые курицы! Эх, может, надо было слинять от мамы, пролезть под полотном шапито, где-то же должна быть лазейка?

Хулиган Арчи грыз ногти и елозил на жестком сиденье. Он даже не подозревал, что за кулисами, где пудрятся пьяные клоуны и маленькие китайские акробатки натягивают полосатые трико, сверкают в пыльной полутьме три пары желто-золотых глаз. Одна пара пристально следит, как набивается публикой зал. Вторая пара то гаснет, то вспыхивает за стойкой с костюмами. А третья… а где же она? Вот ведь, проныра! Ах, вот же он, обладатель шершавой кожи и прозрачных крылышек, длинным когтем портит защелки реквизита! Секунда – и никем не замеченный в сосредоточенной суете, взломщик исчезает под изумрудной попоной слона. Слон ежится, перетаптывается, но заговорщика не выдает.

Оркестр взорвался, как забродившая бочка пива, и вылил на публику буйную пену музычки.

– Дамы и господа, леди и джентльмены, почтенная публика! – отчаянно пыжился конферансье, но публика продолжала шуршать закусками, ржать и болтать, так что все сливалось в одно большое:

– Тралалалала, ахахахаха, быр-быр, баааааамм!

Этот город видел все. Антрепренер отчаянно вглядывался в тысячу пар глаз одного скучающего существа. И все больше понимал, что ему нечего здесь ловить. Парад полуголых танцовщиц? «Пфффф, даже свежие сплетни соседки увлекательнее!» Танцующие пудельки, лошадь, умеющая считать? «Верните мне мои деньги, я лучше в ближайшей пивнухе их оставлю!» Клоуны, выставляющие посмещищем случайного бедолагу из зала? Да этот недотепа еще и твой бывший начальник? «А вот это уже интересней! Пожалуй, это мы бы глянули на бис!»

Конфераньсье шел на арену, как на плаху. Растянул рот в фальшивой улыбке, сообразил, что это не то, поменял маску на «Мистер Таинственность», и вознес, как молитву:

– Дамы и господа, маленькие леди и юные джентльмены! Приготовьтесь к настоящему чуду!

Дамы и господа прохладно вперились в прощелыгу. Дети хихикали, стулья сиденья скрипели под уставшими задами. Публике по прежнему слышалось ниочемное «блаблабла, тратата!»

– Встречайте бурными аплодисментами! Маэстро Дормиро Иеронимус Бласт!

Конфераньсе поспешно ретировался и на арену чинно прошагал… тот самый злобный толстяк! Теперь его пузо обтягивал бархатный, красный пиджак с золотыми пуговицами, шею туго перетягивал шелковый изумрудный шарф, подкрашенная рожа красная и надменная, а шарообразную голову прикрывала расфуфыренная шляпа, но без всякого сомнения – это был он! Вот и говорящий, розовый чемодан волочет, заметно потея и напрягаясь.

– Это он!! – заорал Арчи в третьем ряду, ненарочно тыкая в спину впереди сидящего джентльмена.

– Арчи!! – больно дернула его мать за плечо. Мальчишка зажал себе рот рукой, и уставился на арену во все глаза.

Маэстро поставил чемодан на тумбу, сделал многозначительное лицо, воздел руки. Чемодан зашатался, дернулся, и поднялся в воздух. Публика не спешила одобрять, мол, здоровей видали.

Дядька недовольно зыркнул по рядам, и выделывая пассы, толкал розовый ящичек то вперед, то назад, не прикасаясь. Вялые хлопки, скучающие лица. У великого маэстро явно все шло не по плану! Он напыжился, как помидор, и закатив глаза, зычным голосом понес несусветную тарабарщину:

– Амене карамбола инномачи, игнорабичи бадаракабас

Чемодан грохнулся на песок. Дядька открыл глаза и тяжело дыша склонился над проклятым реквизитом. Тот с грохотом распахнулся, и живой зеленый вихрь вцепился артисту в лицо! Толстяк заорал не своим голосом и заметался по арене, брыкаясь и вереща. Во все стороны летели брызги крови, клочки шейного платка, пуговицы… Публика вопила, женщины визжали, хохотали дети, кто-то швырнул на арену пакет попкорна. Аппетитные комочки моментально пропитались красным. Под смех и улюлюканье довольной толпы, зеленая чучундра повалила горе-фокусника на песок, и одним размашистым, точным движением оторвала ему голову. Кровь хлынула фонтаном прямо в чемодан. Похоже, он был безнадежно испорчен…

Но шоу, безусловно, спасено! За кулисами дрессировщик попытался было рвануть на помощь, но антрепренер решительно остановил смельчака, жадно всматриваясь в окоченевшие зрительные ряды. В воздухе звенел тяжелый, кровавый запах настоящего успеха!

А тем временем, маэстро Дормиро Иеронимус Бласт, или то, что от него осталось, в последний раз шаркнул ногами по песку, и затих. То ли неизвестная науке обезьянка, то ли карлик слез с его безголовой туши, деловито отряхнулся, стащил с мертвой головы цилиндр, и куртуазно отставив ножку в расписном сапожке, раскинул ручки, готовый принимать аплодисменты.

Повисла леденящая тишина. Можно было расслышать, как волоски шевелятся на руках тысячи зрителей. Лепрекон водил умилительно-зловещей мордашкой по рядам, и казалось, сейчас он скажет: «Вы, мадам, да, вот вы – выходите к нам, я распилю вас на части!»

– Какого… какого дьявола… Помогите, помогите ему, кто-нибудь! – отчетливо шипел за кулисами укротитель львов. Зеленый карлик повелительно махнул в его сторону когтистой лапкой, и тот заткнулся.

Безобразник благодарно кивнул и ощерился в зубастой улыбке. Он раскланялся публике, сердечно прижимая к затянутой в расписную жилетку груди, свободную зеленую ручку.

– Ап!! – проорал он, и жестом записного франта водрузил на рогатую голову намокшую шляпу. Кровавые струйки расползлись по его уродливой мордахе.

Толпа, наконец, вздохнула, и взорвалась в чистом экстазе!

– Браво!!! Браво!!! – бушевали зрители, отбивая ладони в котлетки.

Громче всех орал маленький Арчи:

– Я знал, я видел, я видел, я знал!!

Но его голосок потонул в восторженном реве толпы…

За кулисами антрепренер, чертыхаясь, ломился сквозь кучку обалдевших артистов, а конферансье лихо седлал белую красавицу-лошадь. Та встала на дыбы и попятилась. По форгангу, сминая все в кашу, тараном пронесся слон. Трубный рев поглотил хохот и визг золотоглазых его укротителей.