Читать книгу Эхо Тоннелей - Юлиан Дашевский - Страница 1

Синяя задрипанная «Скания» затормозила, расплескав по всей остановке лужу, оставшуюся от ночного дождя. В утренний час пассажиров в автобусе было мало, а точнее – всего один, высокий сухощавый мужчина в длинной тёмно-синей железнодорожной шинели советского образца. Ему было лет пятьдесят, но резкие черты лица и глубокие морщины, делавшие его похожим на персонажей американских портретов позапрошлого века, добавляли ему лет. Пассажир, взглянув на часы, вышел из салона. Автобус, завывая, словно пылесос, двигателем не первой молодости и пуская вонючий сизый дым, отъехал от остановки, растворившись в серой дымке, которая предвещала ясный и солнечный день. Мужчина перешёл дорогу и направился вдоль длинного бетонного забора, изрисованного граффити и обклеенного всевозможными объявлениями более чем сомнительного характера. Через несколько минут он дошёл до парковки, представлявшей собой густо усыпанную жёлтыми кленовыми листьями асфальтированную площадку, на которой дворник уже давным-давно не появлялся, а если и появлялся, то его работа ограничивалась заметанием листвы и окурков под припаркованные машины. Спугнув стайку копошившихся в мусоре воробьёв, по дороге проехала «Волга» серого цвета, водитель которой, очевидно, узнал прохожего и затормозил у тротуара, посигналив клаксоном.

– Физкульт-привет, Олег Михайлович, давай подвезу! – задорно поприветствовал его водитель, опустив дверное стекло. – И куда вы в такую рань?

– Да туда же, куда и вы, Павел Николаевич.

– День сегодня хороший будет, – отозвался собеседник, указывая рукой куда-то в небо.

– А это мы вечером узнаем, хороший или нет.

Олег Михайлович Стрельников сел в серую «Волгу». Хотя в молодости он служил в танковых войсках, знал любую технику, как свои пять пальцев и имел водительские права всех категорий, он принципиально не хотел покупать машину, считая собственного «железного коня» излишеством, без которого вполне можно обойтись. Даже сейчас, когда он от помощника машиниста дорос до начальника тяговой части, ему просто не хотелось тратиться на бензин и искать парковки, когда ему по должности был положен бесплатный проезд на всём общественном транспорте. А подвозил его Павел Николаевич Пустовалов, начальник метрополитена, который уже давно иронично отзывался о себе как об «адмирале без флота», намекая на то, как долго шла эпопея со строительством метро в городе. И прозвище «Адмирал» в итоге очень быстро приклеилось к нему. Он и впрямь своей рыжеватой, но уже седеющей бородкой напоминал бывалого «морского волка».

– Тут ехать пять минут, а парковаться полчаса, – прокомментировал Стрельников попытки Пустовалова высмотреть подходящее место для швартовки своей «баржи». – Вот именно поэтому я и не вожу.

Пустовалов промолчал в ответ. Привычным быстрым шагом они подошли к металлическим воротам, на которых блестела покрашенная серебрянкой большая эмблема – крылатое колесо. Рядом с воротами виднелась небольшая синяя будочка с белой дверью с табличкой: «Режимная территория. Предъяви пропуск!», куда и направились Стрельников с Пустоваловым. Охранник на проходной оторвал взгляд от монитора, встал в полный рост и приложил ладонь к козырьку фуражки.

– Доброе утро!

– Кому-то доброе, а кому-то работать надо.

Несмотря на ранний час, работа в депо уже шла полным ходом: по веерным путям сновал туда-сюда оранжевый «унимог» на рельсовом ходу, расставляя вагоны в крытом ангаре производственного корпуса.

Как бы нехотя Стрельников повернул голову в сторону подъездного пути, где в тупике ржавело несколько старых вагонов. Один из них был ему особенно дорог. Это был оранжевый с белым головной вагон типа «И», на котором Стрельников сам ездил много лет назад, ещё в Москве. Двадцать или тридцать… Казалось, это было в прошлой жизни. По окончании испытаний поезд списали, не зная, что с ним делать. В результате он мотался, как неприкаянный, из одного депо в другое, сколько-то лет он простоял за ненадобностью сначала в депо «Сокол», потом в «Красной Пресне», часть вагонов порезали, но несколько остались в качестве сараев или тренажёров ПВС. И когда строили метро здесь, то из Москвы и Питера отправили огромное количество старой техники, пока что исправной, но уже никому не нужной. Вот и этот вагон, за который любой железнодорожный музей душу бы отдал, отогнали в дальний угол депо и использовали как склад для инструментов, не найдя ему лучшего применения. А потом, по мере того как открытие метрополитена приближалось, город получал всё больше техники, и для бесполезной, пусть и уникальной машины не осталось места. Многострадальный вагон буквально выбросили на улицу, выставив в тупик за стенами депо.

Появился бы Стрельников здесь чуть раньше, он бы принял меры к сохранению раритета, дорогого ему как память. Но сейчас, похоже, сохранять уже было нечего. С нескрываемой грустью он смотрел, как день за днём столь дорогой ему вагон превращался в груду ржавого хлама. Сначала местная шпана разбила окна, потом на выцветшей и облупившейся краске появились граффити. Видимо, вагон облюбовали бомжи или наркоманы, и с каждым днём возле него становилось всё больше мусора и следов костра. Но вагон, хоть и разукомплектованный и напоминавший скелет, ещё стоял на собственных тележках, да и автосцепки были на месте, и поэтому его теоретически, при большом желании, можно было привести в движение и отбуксировать в более надежное место. Другое дело, что перед ним в том же тупике стояло ещё несколько ржавеющих остовов вагонов метро и трамваев, и для вызволения драгоценного «типа И» потребовалось бы как минимум несколько единиц тяжёлой техники, включая пару подъёмных кранов и бульдозер. Своими силами и средствами обеспечить эвакуацию вагона Стрельников не мог, и всё, что ему оставалось делать – это заинтересовать московское или питерское начальство. Олег Михайлович уже намекал Пустовалову на необходимость сохранения этого агрегата для потомков, но единственный ответ, который он получил, был предельно кратким и ясным: «Оживлением трупов не занимаемся». А как знают все люди, кому небезразличен транспорт, нет повести печальнее на свете, чем повесть о порезке ржавого вагона.

Поздоровавшись и перекинувшись парой слов с коллегами, Стрельников поднялся в административный корпус: день обещал быть долгим и непростым. Разместившись в кабинете, он достал толстый ежедневник и начал что-то записывать, потом обвёл несколько дат на настенном календаре с логотипом метрополитена. Олег Михайлович хотел было спросить о поступивших звонках и письмах, однако в последний момент вспомнил, что секретаря на месте ещё не было. Рабочий день у Лилии, полненькой черноволосой девушки в неизменных толстых очках с квадратной оправой, начинался только в 9 часов.

Кабинетную тишину разорвал громкий и противный звонок старого телефона.

– Стрельников слушает, – не слишком приветливым голосом произнёс мужчина в трубку.

С самого утра Олег Михайлович пребывал в мерзком настроении, причин для которого на первый взгляд не было. Такое случается, когда, например, услышишь по радио какую-нибудь дурацкую, но прилипчивую песню. И думаешь, как вообще можно было придумать и спеть такую чушь. А потом весь оставшийся день она крутится у тебя в голове, и единственным средством избавиться от неё оказывается старый добрый топор.

– Какая-такая приёмка? – возмутился Стрельников. – Нам русским языком сказали, чтобы мы ждали комиссию и проводили приёмку вместе!

Голос на другом конце провода был не менее удивлён и возмущён:

– А нам говорили приезжать, когда вы уже всё примете и все акты подпишете! Вот мы и ждём уже два месяца, а от вас ни ответа, ни привета! Когда вы обещали организовать всё?

Стрельников прикрыл ладонью трубку, готовясь тихо выругаться, но в этот момент в кабинет зашла Лилия. Она кивнула начальнику и, видимо, поняв, что он не в духе, без лишних слов включила компьютер, втайне надеясь, что гнев Стрельникова будет направлен не на неё. Сам Олег Михайлович, видимо, был несколько разочарован невозможностью в полной мере излить душу, и продолжил более спокойным тоном:

– Так мы вас ждали! – он сделал особенное ударение на слове «вас». – Выходит, мы просохатили два месяца, а сейчас вы от нас требуете, чтобы мы подготовили все документы?

– А они у вас разве не готовы? Если нас вызвали, то значит, вы уже всё приняли!

«Ну началась сказка про белого бычка, откуда ушли, к тому и пришли», – подумал Стрельников, прежде чем ответить. Но вместо ответа он громко опустил трубку на рычаг.

– Доброе утро, Лилия. – Обратился Стрельников к секретарше. – Скажите, какие мероприятия на сегодня назначены?

– Сегодня приезжают два курсанта, машинисты из Москвы и Питера, которые будут стажироваться на нашей технике.

– Точно сегодня? Сегодня какой день недели? Вторник?

– Сегодня среда, – ответила секретарша, включая кофемашину. За время работы со Стрельниковым она уже узнала, что чашечка крепкого кофе – это единственное, что может усмирить гнев Олега Михайловича.

– Дьявол! Как я мог пропустить… Замотался совсем за последний месяц!

– В отпуск вам надо, Олег Михайлович, – участливо произнесла Лилия, поставив на стол начальника свежезаваренный кофе.

– В отпуск я, наверное, пойду только в следующей жизни… – негромко вздохнул он. – С самого утра донимают. Сначала требуют, чтобы мы не проводили приёмку без представителя из Москвы, мы два месяца вызываем этого самого представителя, а в качестве вишенки на торте я получаю вот это!

Тут Стрельников хлопнул папкой по столу, так что Лилия подскочила на метр на своём стуле.

– А теперь обвиняют нас в том, что мы сами намеренно задерживаем ввод в эксплуатацию! – продолжил начальник депо. – Ну ладно, пускай приезжают, на месте разберёмся. Как курсантов зовут?

– Красавкин Алексей Юрьевич и Алтынбаев Кайрат, отчества почему-то нет.

– Закажите на них пропуска.

Всего пару дней назад Стрельников с Пустоваловым принимали специалистов авторского надзора из «Браун-Бовери», приехавших на очередную инспекцию. С самого начала строительства метро больше всего вопросов вызвало решение внедрять трёхфазную схему энергоснабжения. Кто и кому дал за это откат, осталось тайной века, и соображения, что не надо изобретать велосипед, а следует использовать проверенные и надёжные решения, никого не убедили. Инженеры-конструкторы, тихонько матерясь, засели за расчёты, начальники всех мастей выбивали новое и новое финансирование под предлогом внедрения инноваций, а иностранные подрядчики радовались выпавшему шансу реализовать залежавшийся металлолом за баснословные деньги и давились от смеха, узнав о том, что конструкции почти столетней давности российские партнёры выдают за последнее слово техники. Но несмотря на то, что левая рука, как всегда, не знала, что делает правая, все разбирались в проблемах на месте и, что удивительно, в большинстве случаев это оканчивалось удачно. Вот только когда комиссия из Швейцарии узрела, что в депо стоят восемь поездов по четыре вагона, которые ни разу не трогались с места своим ходом и даже ещё не приняты на баланс предприятия, то быстренько состряпала бумагу о передаче полномочий по приёмке метрополитена российской стороне. А пока россияне радовались, что сэкономят на услугах переводчика, европейские инспектора улетели восвояси, не теряя времени. Так что теперь Пустовалов со Стрельниковым будут ожидать коллег из Москвы, которых звали ещё два месяца назад, но приезд которых, как всегда, оказался полной неожиданностью.

С этой мыслью начальник депо поднялся с кресла и направился к выходу.

– Лилечка, – обратился Олег Михайлович к секретарше, накидывая оранжевый жилет. – Узнайте, пожалуйста, кто будет проводить инспекцию, и ещё про этих… пионеров уточните тоже. Я буду через час, пошёл в цех, посмотрю, что да как.

***

«И кто только прогнозы составляет?.. Говорили же, что будет плюс двадцать и солнце, да и утром было ясно и тепло», – подумал Кайрат, одетый только в лёгкий спортивный костюм, поёживаясь на холодном ветру и с недоверием глядя на низкие тёмно-серые облака, закрывавшие небо. Он достал из кармана телефон и посмотрел прогноз: надежда на то, что днём распогодится, всё ещё теплилась. Но курточку накинуть тоже не мешало бы. Парень подошёл к расписанию, возле которого уже собралась небольшая, но явно чем-то недовольная толпа, и разочарованно вздохнул. Торопиться уже было некуда. Электричка, на которой он планировал ехать, из-за изменений в расписании ушла на полчаса раньше! Единственным утешением было только то, что Кайрат при всём желании на неё бы не успел. А следующую электричку и вовсе отменили! «Значит, – подумал он, – поедем в условиях повышенной комфортности, как селёдки в бочке. Это ж какой изверг придумал отменять электрички в рабочий день?!»

Два с половиной часа коту под хвост…. Сказав это почти вслух, Кайрат встал в очередь за билетами, конец которой выходил из павильона наружу. Рядом верещали бабки с тележками и сумками выше их собственного роста: «Это безобразие! Людям билеты брать надо, а у них только одна касса работает! И электрички отменяют, и цены повышают, и за что, спрашивается, платим?!»

Очередь двигалась медленно, с шумом и руганью, но Кайрат смог извлечь даже из такой неприятной неожиданности преимущества. Стоя в очереди, он достал телефон и стал просматривать предварительный план работы. В первый день ничего не будет, только заселение и знакомство. Он поначалу даже хотел позвонить кому-то из будущих коллег, но в последний момент передумал – по приезде времени на это будет более чем достаточно.

– Девушка, вы крайняя? – услышал он за своей спиной и обернулся. Бабулька с двумя бело-голубыми клеёнчатыми баулами скороговоркой пробормотала: «Ой извините, молодой человек, у вас волосы длинные, я обозналась, извините…»

– Ничего страшного, – кивнул парень и отвернулся, не дослушав до конца. Он уже привык к тому, что пожилые люди в транспорте или на улице принимают его за девушку. Довольно длинные тёмно-каштановые волосы, подстриженные под каре, чуть вздёрнутый носик и пухлые губы и вправду придавали его облику если не женственности, то сходства с персонажами аниме или с музыкантами из японских или корейских поп-групп.

По хриплому громкоговорителю передали ни к чему не обязывающую фразу: «В связи с изменениями в расписании электропоезд отправлением в 11 часов 3 минуты отменён. Ближайший поезд отправится в 12 часов 28 минут. Администрация вокзала приносит свои извинения за доставленные неудобства». Сразу же вслед за этим послышался недовольное мужское ворчание: «Ну и что нам с этих извинений? На извинениях далеко не уедешь…»

Долго ли, коротко ли, а Кайрат добрался до заветного окошечка, протянул кассиру удостоверение работника Петербургского метрополитена. Кассирша резко и недовольно ответила: «Вам льгот не положено, оплачивайте полностью». Парень нехотя достал кошелёк и отсчитал нужную сумму, удивляясь тому, что за последние несколько лет стоимость проезда выросла почти в три раза.

До поезда оставалось ещё достаточно времени, и Кайрат решил прогуляться по привокзальной площади, заглядывая в витрины газетных киосков и вдыхая ароматы свежей выпечки. Тучи тем временем рассеялись, и на солнце даже начало припекать. Взяв в одном из ларьков пару слоек, парень присел на уже нагретый солнцем гранитный парапет и начал неторопливо есть, поглядывая на суету привокзальной площади. Кайрату отчего-то нравилось наблюдать за этим Содомом и Гоморрой, где в окружении киосков с палёными DVD и разной просрочкой (причём и то, и другое пользуется огромным спросом) снуют торговцы с огромными мешками, полными хлама неизвестного происхождения, цыганки, кричащие «золото купить-продать», солидного вида мужчины, предлагающие из-под полы краденые мобильники. То тут, то там слышатся выкрики вроде «одна штука пять рублей, три на десять!», «девушка, не проходите мимо, всё по сто рублей, подходим, выбираем!», и, хотя повсюду мелькают полицейские фуражки, спокойствия это не прибавляет.

Вытряхнув крошки из пакета на радость многочисленным голубям, Кайрат направился в сторону турникетов на вход, попутно удивляясь, почему на таком большом вокзале строители не предусмотрели ни одной скамейки. На перроне уже скопилась солидная толпа, вглядывавшаяся в табло, на котором высвечивалось расписание поездов. Но несмотря на то, что все пути вокзала были заняты электричками, табло ничего не показывало. Самые предприимчивые граждане пытались стучаться в кабину машиниста, но получали одинаковый ответ: «Куда скажут, туда и поедем, а пока сами не знаем». Наконец, по толпе стал распространяться шёпот, и народ кинулся в сторону самой крайней, десятой платформы. Кайрат предпочёл переждать лавину в стороне и не руководствоваться принципом «все пошли – и я пошёл». Как оказалось, это была верная тактика, потому что через пару минут та же толпа волной хлынула обратно. И когда спустя четверть часа опять послышалось шептание, народная масса некоторое время сомневалась, прежде чем направиться в путь. «Говорят, со второй платформы пойдёт? А кто сказал? На табло ничего нет. А ладно, пойдём! Пошли-пошли, а то все места займут!» – доносились обрывки фраз, хотя у электрички, стоявшей у второй платформы, двери были закрыты, а пантографы опущены. Постояв минуту-другую перед закрытыми дверями и помянув недобрым словом железнодорожников, стадо вновь вернулось на то место, откуда пришло.

Наконец, на перроне появились два человека в синей форме, направлявшиеся к одной из электричек. Со стороны это смотрелось, как приезд знаменитости, которой не дают прохода журналисты. Народ окружил железнодорожников кольцом, наперебой задавая вопросы в отчаянной попытке выяснить, куда же поедет электричка. Гордым шагом пройдя сквозь толпу и игнорируя наседающих гоблинов, бригада зашла в кабину, где помощник торжественно разместил на лобовом стекле написанную от руки табличку «В ПАРК». Внутренний голос подсказал Кайрату, что, если один путь освободили, значит именно туда и подойдёт его электричка. И он решительно направился на тот перрон, от которого только что ушёл состав. Несколько человек таки последовали его примеру.

Предчувствие не обмануло его, и через несколько минут на горизонте показался свет прожектора прибывающего поезда. По счастливой случайности, эта электричка шла из депо, без пассажиров, иначе же столкновение выходящей из вагонов толпы с толпой входящей оказалось бы неминуемым. Двери неторопливо открылись, и Кайрат сделал шаг в тамбур. Уже через несколько секунд парень осознал, насколько сильно ему повезло, что он успел попасть внутрь в числе первых и занять сидячее место. Когда основная толпа вломилась в вагон, свободных мест уже не оставалось, и кто-то даже пробовал устроиться на решетчатых полках для багажа над сиденьями. Как обычно, некоторые пассажиры лаялись из-за шапок или пакетов на скамейке, обозначавших несуществующего пассажира.

– Молодой человек, у вас не занято? – скороговоркой спросил кто-то у Кайрата и, не намереваясь услышать ответ, кинул шапку на скамейку рядом с ним.

«Уважаемые пассажиры, не держите двери, не мешайте отправлению поезда!» – послышался из громкоговорителя хриплый и едва разборчивый голос машиниста. Наконец, далеко не с первой попытки двери закрылись, и электричка медленно тронулась от платформы. Кайрату всегда нравилась это смешанное чувство грусти, счастья, тревоги и ожидания чего-то нового. Особое, ни с чем не сравнимое удовольствие ему доставлял момент отправления поезда, когда можно было почувствовать себя спокойнее, прильнув к окну, и даже среди вечного гвалта, матерщины и запаха курева из тамбура более-менее уютно устроиться и даже немного поспать под стук колёс.

Сквозь разбитое стекло двери в тамбуре свистел ветер, а пассажиры курили в эту импровизированную «форточку», совершенно не боясь простудиться. Иногда, когда было тепло, Кайрат и сам обожал стоять в тамбуре, если там не работала дверь или было выбито стекло. Хоть он и не одобрял вагонного вандализма, ему нравилось, когда упругий ветер целовал лицо и играл его густыми волосами. Но сейчас единственное, чего он хотел – это выспаться после долгого ожидания на вокзале.

Кайрат проснулся от того, что кто-то тыкал его пальцем. Подняв лицо, он увидел женщину, примерно одинаковую в длину, ширину и высоту. У неё была потёртая синяя сумка через плечо, а на груди красовался увесистый голубой жетон с надписью «Кассир-контролёр».

– Ваш билет, пожалуйста.

Парень покопался в кошельке, извлёк мятый билетик и, не посмотрев, протянул контролёрше. Та чиркнула ручкой и вернула парню. Поезд тем временем приближался к станции, и охранники, сопровождавшие контролёров, подтянулись к дверям тамбуров, чтобы не пускать безбилетников, намеревающихся перебежать в соседний вагон во время остановки. Было одновременно смешно и грустно наблюдать, как прилизанные парни со стильными бородками и айпадами последней модели или модно одетые девушки с татуировками на руках и нарисованными бровями толкали друг друга и, спотыкаясь, бежали по платформе в надежде сэкономить сто рублей на проезд.

Кайрат только успел задуматься, почему никто ему не звонит и не спрашивает, где он, как его телефон ожил.

– Алло? Да, это я. Встретите? Ну, хорошо. Я прибываю на вокзал примерно через час. Будете ждать у выхода с вокзала или на платформе?

«Ну хорошо, хоть не забыли про меня», – подумал Кайрат и решил направиться в сторону туалета, который был только в головном вагоне. Собственно, и туалетом эту комнатку с шаткой дверью, запирающейся изнутри на хлипкий шпингалет, было трудно назвать. Раковина там имелась, но кран, залепленный жевательной резинкой по самое некуда, уже давно не работал. От унитаза тоже оставались одни воспоминания, а точнее – сквозная дыра в полу, сквозь которую можно было наблюдать мелькание шпал. Созерцая эту картину, Кайрат невольно испытывал глубочайшую гордость за наш народ, который, несмотря на все невзгоды, создаваемые не в последнюю очередь собственными руками, находит в себе силы жить и даже делать вид, что всё так и задумывалось.

Поезд начал замедляться, а за окном вместо сосен, берёз и вальяжно покачивающихся на ветру зонтиков борщевика стали появляться сначала дачные домики, а потом и многоэтажки. Вот пути начали ветвиться, а колёса состава застучали на стрелках. В тупиках стояло множество вагонов, в основном цистерн, но иногда виднелись и пассажирские, и даже парочка вагонов метро, которые куда-то перегоняли. Наконец, слева появилась асфальтированная платформа. «Уважаемые пассажиры, наш поезд прибыл на конечную станцию. При выходе из вагонов не забывайте личные вещи…» – неразборчиво отбарабанил машинист в микрофон.

«Ну вот, я и приехал, встречайте», – подумал Кайрат, выходя из душного вагона и вдыхая свежий воздух города, оказаться в котором он не мог себе представить ещё позавчера. Как и следовало ожидать, весть поток пассажиров ринулся к турникетам в здании вокзала, которые и без того не отличались расторопностью, а сейчас и вовсе отказывались работать, в связи с чем толпа почти не двигалась. Кто-то решил продемонстрировать свою физическую подготовку и перемахнуть через турникет под бьющую по ушам трель свистка охранника. Несмотря на бурление в начале очереди, её хвост был неподвижен. Обойдя скопление народа по краю платформы, Кайрат прошёл в другой конец перрона, где располагался простой подземный переход в город. Там тоже были турникеты на выход, но ажиотажа возле них не наблюдалось, потому что переход располагался не очень удобно для пассажиров. Но такой контраст безлюдного перехода по сравнению с кишащим муравейником основного выхода удивлял парня и заставлял задуматься о том, насколько обленились люди, что готовы стоять по десять минут и ругаться, вместо того чтобы пройти лишние пару сотен метров. Тем более, что это выйдет даже быстрее с учётом отсутствия затора. Лишь подойдя к турникету, Кайрат внимательно всмотрелся в свой билет, а точнее – в сумму, обозначенную на нём. Она была ровно вдвое меньше, чем он отдал в кассе, а на билетике гордо красовалась надпись «50% СТУД». И тут до него дошло – когда он покупал билет, то отдал полную сумму, а кассирша пробила за полцены, как будто он студент. Разумеется, оставшуюся половину суммы она положила себе в карман, а Кайрат, будучи подгоняемый очередью, не проверил правильность выданного билета. Куда там проверять, когда сзади наседает ворчащая толпа? И дамы по ту сторону кассового окошка, отлично это знали. Поражаясь хитроумному бизнесу кассиров, Кайрат спустился в тёмный переход по крутой и скользкой лестнице, после которой не один десяток пассажиров оказался у травматолога. Пройдя по мрачному и гулкому коридору, обшитому коричневым профлистом, из-под стыков которого кое-где выглядывали остатки мозаичной отделки, Кайрат вышел в город.

Едва он очутился на привокзальной площади, его окружила разношёрстная толпа мужчин не самого опрятного вида, твердившая, словно заевшая пластинка: «Такси, такси, поехать, по городу сто рублей, пригород двести, кому такси…» Ускорив шаг, парень прорвался сквозь нестройные ряды таксистов, похожих на зомби из голливудских ужастиков. Не то, чтобы он их боялся, просто такое соседство казалось Кайрату неприятным, и он удивлялся, почему ни администрация, ни полиция ничего не делали, чтобы изменить первое впечатление о городе, возникающее у гостей. Кайрат огляделся, чтобы найти местечко поспокойнее и позвонить, и как раз в этот момент его телефон подал голос. Парень потянулся было в карман, чтобы ответить на звонок, но увидел прямо перед собой женщину, стоявшую спиной к нему с мобильником у уха. Она обернулась, видимо, услышав мелодию звонка, а потом спросила:

– Здравствуйте! Вы случайно не Кайрат Алтынбаев?

– Да, здравствуйте. Это я.

Женщина улыбнулась. Его собеседницей оказалась круглолицая черноволосая дамочка, которой можно было с равным успехом дать и 25, и 40 лет.

– Лилия Нигматуллина, – представилась она. – Это со мной вы разговаривали. Сейчас мы вас заселим, и я расскажу вам всю информацию по проекту. А коллега ваш где?

– Не знаю. Я пытался с ним созвониться, но, наверное, телефон дали неправильный, я несколько ему звонил и не попадал.

– Да, хорошо, что сказали, – ответила Лилия. – Пойдёмте в такси, по пути всё расскажу.

За окном мелькали улицы, и Кайрат узнавал отдельные места, всплывавшие из воспоминаний раннего детства. Отдельные кварталы, казалось, совершенно не изменились, застыв во времени, но многое он узнавал с трудом, понимая, насколько опрометчивым бывает полагаться на собственную память, которая коварно выдаёт желаемое за действительное или домысливает то, чего никогда не было на самом деле. На въезде на мост через Волгу такси застряло в пробке, и водитель негромко прокряхтел: «Ну вот, там впереди ещё какой-то баран догнал маршрутку, теперь как минимум полчаса стоять будем». Дело уже шло к вечернему часу пик, и, предвосхищая это безрадостное событие, пробка начала собираться уже в обе стороны. В среду вечером все стремились пораньше уйти с работы, пораньше приехать домой. А когда торопятся все, то быстрее точно не получится. Кайрат откинулся на спинку сиденья, лениво вглядываясь в происходящее вокруг, в суматоху гудков, моргающих фар, автомобилей, пешеходов… Водители торопятся, нервничают, сигналят, стучат кулаками по рулю, но затор от этого нисколько не рассасывается. Пешеходы в попытке сэкономить лишних двадцать секунд готовы кидаться под колёса, будто партизан на немецкий танк. До чего же приятно просто никуда не торопиться! Кайрату нравились те редкие минуты, когда можно было просто наслаждаться моментом, зная, что ты никуда не опаздываешь, и никто тебя не подгоняет. Вдруг парень вздрогнул и понял, что задремал. Он не смотрел на часы, но за то время, пока он спал, такси всего лишь пересекло мост. За мостом «бутылочное горлышко» закончилось, и дорога стала свободнее. Наконец, машина заехала во дворы, несколько раз повернув, и остановилась возле пятиэтажки.

– Вот и приехали, – сказала Лилия.

Кайрат вышел из такси, зевая и потягиваясь, достал сумку с вещами. Лилия протянула ему ключи от квартиры, в которой ему предстояло жить на время работы. Московское начальство и инспектора должны были разместиться в небольшой гостинице в самом центре города, а Кайрат и его коллега Алексей – на съёмной квартире в пятиэтажке в пешей доступности от депо, но довольно далеко от центра. С точки зрения удобства, лучше не придумать: метрополитен во многих городах снимает квартиры, предназначенные для отдыха машинистов, работающих в утреннюю смену. А тех сотрудников, кто остановился в отеле, каждое утро будет забирать развозка. Улица, на которой располагался дом, была чуть в стороне от основных транспортных магистралей, и потому на ней было очень тихо, по-провинциальному. Здесь было мало машин, и двор микрорайона скорее напоминал лес, где волшебным образом выросло несколько типовых «хрущёвок».

Кайрат поднялся на третий этаж и вошёл в квартиру, обычную советскую «однушку», правда, с евроремонтом и небольшим незастеклённым балконом. В просторной комнате стояли две кровати: одна широкая, а другая намного меньше. Последовав принципу «кто первый встал, того и тапки», Кайрат решил организоваться на широкой кровати. Разобрав сумки, он чуток полежал, а затем посмотрел на часы: до вечера было ещё долго, и поэтому он решил поближе познакомиться с районом, а заодно и купить что-нибудь на ужин.

Деньги крайне желательно было экономить, так что ещё до начала поездки Кайрат решил, что будет покупать еду самостоятельно, это гораздо выгоднее, чем есть в кафе и ресторанах даже с учётом того, что здесь они куда дешевле, чем в Питере. Разумеется, на работе питание предусмотрено в столовой, но кушать желательно не только во время смены.

Парень вышел из квартиры и запер дверь на ключ. На долю секунды его посетила мысль, а что же будет, если его будущий коллега приедет именно сейчас, как по закону подлости обычно и происходит. У него же не будет ключей, и он не сможет попасть в квартиру! Ведь Лилия между делом проронила, что может дать только один комплект на двоих. А начинать знакомство с такого конфуза не очень хотелось. Но и сидеть дома из-за этого – тоже не блестящая перспектива. К тому же, его никто не просил дежурить в квартире в ожидании человека, который даже ни разу не ответил на его звонки. А если что-то случится, то Кайрат всегда на связи. Имеющий мозги да позвонит.

Тем временем Лилия, уже вернувшаяся в офис и отчитавшаяся Стрельникову, что сотрудник прибыл и заселился, была не менее озадачена отсутствием второго человека.

– Это который киргиз? – не поднимая головы, задал вопрос Олег Михайлович.

– Вы про Алтынбаева?

– Да.

– Он казах, вообще-то.

– Какая к чёрту разница. Для меня он киргиз.

– Так он уже приехал! Это Красавкин как сквозь землю провалился.

– А звонили?

– Уже десять раз звонила, Олег Михайлович, – в этот момент Лилия почувствовала, что и её терпение отнюдь не железное, и сходить с ума, повторяя одну и ту же фразу сто раз на дню, она не планирует.

– Олег Михайлович! – послышался крик из коридора. – Вас Пустовалов зовёт!

– Да не кричите вы на весь этаж! – отозвался Стрельников ещё громче, после чего обратился к Лилии: – Будут новости, позвоните.

Он так торопился, что даже не успел отчитать за неуставной вид попавшегося ему навстречу помощника машиниста в зелёной армейской рубашке, на которой были синие железнодорожные погоны. Хотя и остальные работники рядились, кто во что горазд, ввиду извечного дефицита установленной экипировки. Ярче всего это проявлялось на примере нашивок и шевронов. Чего только было не встретить – и советские нашивки МПС, и РЖД, и даже железнодорожных войск, которые вообще-то к метрополитену имеют не больше отношения, чем к полётам на Луну. Звездочки и лычки на погоны цепляли от балды, и обозначали они всё, что угодно, но только не то, что надо. А отдельные особо одарённые личности даже пришивали форменные знаки различия к джинсовым курткам, купленным на китайском рынке. Единственный предмет обмундирования, который носился исправно всеми, была оранжевая жилетка с буквой «М» на спине, за что некоторые работники метро называли друг друга в шутку гастарбайтерами. Впрочем, не самый опрятный внешний вид был наименьшим из зол.

Дверь в кабинет начальника метрополитена оказалась раскрыта настежь, что было крайне нехарактерно. Стрельников остановился, оглядывая кабинет, прежде чем войти. Но Пустовалов, видимо, заметил его раньше:

–Заходите, заходите, Олег Михайлович, чего стесняетесь?

Достаточно было одного взгляда на лицо Пустовалова, чтобы Стрельников понял – хороших новостей ждать не стоит.

– Поздравляю вас. Сердечно поздравляю, – завёл беседу Пустовалов, встав со своего кресла и неторопливо шагая по кабинету из угла в угол.

– Спасибо, – несколько недоумевая, с каким же событием его поздравляют, ответил Стрельников. – А по какому случаю?

– Начальник инспекционной комиссии у нас Громов.

– А откуда информация?

– Сорока на хвосте принесла.

– Пускай обратно унесёт. Нам нужны факты, а не сплетни, – начал храбриться Стрельников.

– А это и есть факты. Хотели, чтобы русские приёмку проводили? Получите, распишитесь. А когда начинаете выпендриваться и гнуть свою линию, не удивляйтесь, что прилетит ответка.

«Господи, только не он! – мысленно выругался Стрельников. – Такой дотошный, все бумаги смотрит, в прошлый раз все отчёты по дефектоскопии затребовал, прикапывается к каждой запятой!»

– Раньше было проще, заказчику поляну накроют, водочки нальют, он всё и подпишет. Фуршет – это тоже часть приёмки! Может, даже самая важная.

– Раньше было проще, согласен. Но если всё делать, как раньше, мы бы не метро сейчас запускали, а бегали бы с каменным топором за мамонтом. Ну что ж, Олег Михайлович, вы человек опытный. Какие будут предложения?

– Готовим подвижной состав к приёмке сегодня. Я сейчас позвоню Тырышкину, пусть берёт всех, кого считает нужным…

– Я сам позвоню, – отрезал Пустовалов. – А вы спускайтесь в цех, я к вам присоединюсь.

Антон Тырышкин был заместителем Стрельникова, и если Олег Михайлович сейчас большую часть времени проводил в тишине кабинета, то Антону доставалась вся физическая работа. У него тоже имелся свой кабинет по соседству с кабинетом Стрельникова, но если Тырышкин там и появлялся, то разве что ранним утром или поздним вечером. Всё остальное время его нужно было искать в производственном корпусе.

Решительным шагом Стрельников спустился на первый этаж, и прошёл по узкому и тёмному коридору из административного корпуса в производственный корпус депо, который сотрудники называли просто «цехом».       Олег Михайлович открыл скрипучую железную дверь, и в сторону пулей метнулся рыжий приблудный кот, которого прикармливали работники. Суета вокруг вагонов прозрачно намекала на то, что Тырышкин свою работу знает. Рабочие срывали и уносили упаковочную плёнку, таскали инструмент. С одного из путей послышался громкий крик «Раз! Два! Взяли!» Стрельников заинтересованно посмотрел в сторону, откуда доносился шум, и увидел, как человек десять-пятнадцать пытались сдвинуть с места вагон. Если бы не подошедший как раз в этот момент Антон, то Олег Михайлович и дальше продолжил бы любоваться этим абсурдным действом, а так смысл сей операции так и остался непостижимой тайной.

–Цыгане шумною толпою толкали жопой паровоз? – обратился Стрельников к Антону, намекая на эпизод с толканием вагона. – Хороший у вас тут тамада, и конкурсы интересные.

– Так Олег Михайлович, «удочки» не можем накинуть, снова электроснабжение накрылось. А мотовоз не подогнать, – ответил Тырышкин таким тоном, спорить с которым было бесполезно. Умение быстро найти ответ даже на самый каверзный вопрос было одним из самых ценных его деловых качеств.

– ПТЭ давно читали? Если бы не аврал, получили бы выговор и лишение премии.

Последняя пара месяцев и так была одним сплошным авралом. И Стрельников, конечно, не стал бы давать выговор или лишать премии, все это понимали. Максимум – выскажет в личной беседе всё накипевшее, да и отпустит с миром. После этого первые несколько недель все будут работать добросовестно, а затем вновь расслабятся, и так до следующего происшествия. Это уже была давно устоявшаяся череда событий, и никто за прошедшие годы не верил, что начальство от угроз когда-нибудь перейдёт к делу.

В эту минуту Олег Михайлович поднял глаза к потолку, и первое, что предстало его взгляду – это презерватив, свисающий с датчика пожарной сигнализации. Глаза Стрельникова налились кровью, он обернулся, но Тырышкина в этот момент уже и след простыл. В попытке выпустить накопившийся пар, он жестом подозвал ближайшего к себе работника и показал пальцем на резиновое изделие.

Работник, молоденький узбек, испуганно залепетал с неразборчивым акцентом:

– А, это у нас датчик дыма, сигнализация. На лестнице все курят, вот и повесили, чтобы не срабатывала.

– Вы же не хотите, чтобы приехала большая красная машина? – усмехаясь, добавил появившийся из ниоткуда Антон.

– Так, – начал Стрельников, срывая презик со стены. – Я не знаю, кто это сделал и не хочу выяснять. Но если я кого-нибудь застукаю ещё раз, то это изделие ему уже не понадобится! Я понятно выразился?

Олег Михайлович швырнул продукт резинотехнической промышленности в мусорный бак и направился дальше, явно готовя к раздаче очередную порцию мотивирующих звездюлей. Судя по удвоенной суете Антона, таким разъярённым начальника депо он давненько не видел. Стрельников прямым шагом двинулся к головному вагону с открытой торцевой дверью и спущенным на пути аварийным трапом, поднялся по трапу в кабину, бегло смотрелся внутри, потом прошёл по салону. На свою беду, там дремал один из монтёров. Завидев начальника, тот вскочил с пассажирского дивана и выпалил:

– Порядок, товарищ начальник!

– Где порядок? Какой к чёртовой бабушке порядок? – рявкнул Стрельников, уже готовый схватить этого работника и ткнуть его носом, как котёнка, который сделал лужу на ковёр. Парнишка молчал, уставившись в пол, и не мог сказать слова, пока руководитель сверлил его взглядом в ожидании вразумительного объяснения или хотя бы отговорки.

– Что? Русский язык забыл? Так давай напомню! – и послышался громкий мат. Кто-то из рабочих, услыхавших эту тираду, захохотал, но Стрельников обернулся к нему и довольно резко бросил сквозь дверной проём:

– Вам смешно? Нет? Смешно ему… А вот мне плакать хочется.

Антон, вновь материализовавшийся поблизости, сам едва удерживался от того, чтобы начать хихикать, хотя отлично понимал, что в такой ситуации это сделает только хуже, а попасть под горячую руку Стрельникова – не самое удачное начало рабочей смены.

– Вот же! На день нельзя технику оставить без присмотра, как из неё помойку делают! – рявкнул Стрельников, пнув ногой наполненное окурками ведро из-под солярки, припрятанное в салоне. Оно с грохотом выкатилось из вагона на землю. – Бычки сами уберёте!

Один из новеньких вагонов рабочие уже приспособили под бытовку и даже успели наладить внутри некое подобие домашнего уюта в виде наклеенных на стены плакатов с красотками в купальниках. В другом конце того же вагона в живописном беспорядке валилась ветошь, промасленные тряпки, вёдра, канистры, матрас… При виде дырявого матраса, брошенного на полу между сидений, Стрельников громко и грязно выругался, словно этот предмет нанёс ему личное оскорбление. Возможно, именно так оно и было.

– Ладно, пёс с ними. Загорится – их проблемы, не наши. Если не умеют с машинами обращаться, так и ездили б на ишаках. А коль купили, так пускай учатся.

– Может, им инструктаж по пожарной безопасности нужен? – спросил Тырышкин.

– Нужен… – повторил Стрельников, – как пионерке сифилис. Прослушают, будут кивать, поддакивать, дескать, всё поняли, а сами всё равно сделают по-своему.

– А может, ведро оставить стоило бы? Москвичи бы полюбовались.

– Стоило бы, если честно.

– Ну ёкарный компот, а раньше не могли сказать? – на этот раз громко выругался Антон, наконец-то понявший, что от него требуется.

– Что там ещё? – обернулся на его голос начальник депо.

– Машина двести пятьдесят шесть! Замок кабины машиниста вверх тормашками поставили.

Казалось бы, после матраса и ведра с окурками в абсолютно новом вагоне уже ничего не могло удивить, но, как вскоре оказалось, сюрпризы только начались. И Антон предусмотрительно решил далеко от Олега Михайловича не отходить и помогать в осмотре составов.

– Вот, посмотри только на это! – крикнул Олег Антону.

– Твою ж етить… – только и можно было сказать в ответ.

А посмотреть было на что: дверь в кабину машиниста, закреплённая только на одной нижней петле, свалилась вниз, как только Стрельников повернул ключ, чтобы открыть её.

– Антон, помоги тут повернуть её и в кабину затащить! – крикнул Олег Михайлович, пролезая под перекошенную дверь внутрь кабины.

– Тяжёлая, зараза…

– А кто сказал, что легко будет? Короче, записывай – машина номер один-один-четыре, отвалилась дверь в кабину машиниста.

Табло в вагоне не работало. Во всяком случае, в графе «время» светились нули, а температура воздуха, если верить цифрам, составляла аж +28 градусов, что в этот осенний вечер выглядело издевательством.

– Смотри, стекло выбито в двери.

– Надо же, а я-то уж подумал, что это у нас такие окна чистые!

– Так, вольтметр не работает, скоростемер не работает… – начал Стрельников листать журнал рекламаций. – У вас вообще хоть что-нибудь тут работает?

– Но Олег Михайлович, когда вы сами проверяли двери, сказали, что всё нормально. Но ведь закрывалось не полностью и с таким шумом… А потом нам же предъявляете претензии, что мы тут ерундой занимаемся. Подавайте серьёзные неисправности, видите ли! Я неспроста сказал, что на сто четырнадцатой машине дверь вывалилась, и на этой тоже отвалится, если никто не посмотрит, в чём причина шума, – попытался объяснить Тырышкин, который, похоже, был единственным человеком, к чему мнению ещё прислушивался Стрельников.

Но его слова так и остались неуслышанными.

– Послушай, я тебе как друг говорю: прочитай инструкцию, пока не сломал всё окончательно! – послышалось из-под вагона на соседнем пути.

– Да пошёл ты! – раздался истошный вопль из кабины.

– Сам пошёл!

– Вот и поговорили! – крикнул Антон, давясь от смеха, но тут же осёкся, напоровшись на испепеляющий взгляд начальника.

– Приёмка – это всё равно что парад. Всем плевать на боеспособность армии, главное – чтобы маршировали красиво! – попытался оправдаться он.

– Парад… ржавых гвоздей! – резюмировал Стрельников. – А ещё этого киргиза, казаха или кого там пригласили… Как будто у нас своих мало!

– А эти швейцарцы тоже хитрые – уехали прямо перед приёмкой, и все документы в Москву отправили, чтобы все косяки сразу в министерстве увидели! А мы целых три месяца балду пинали, ждали инспекторов, а к вагонам никто даже не подходил!

В этот время в кармане у Стрельникова запищал телефон. Олег Михайлович резким движением достал его из кармана и сбросил звонок, после чего быстро попрощался с Тырышкиным и поспешил в кабинет.

Увидев, что начальник ретировался, один из машинистов подошёл к Антону и негромко спросил:

– А что это сегодня Михалыч разбушевался?

– Просто приезжают инспектора из Москвы, вот все и на ушах.

– Так на той неделе уже какие-то инспектора были.

– Да на железке всегда так: на одного работающего десять проверяющих! Куда ни плюнь, везде начальник. Больше начальников – меньше порядка! – отрезал Тырышкин.

– Послушай, ну бывают же нормальные люди, те же там электрики, сварщики, токари… Знают своё дело и работают на совесть. Все бы так. Ну так нет же – лезут все в начальство! Со свиным рылом…

В офисе Стрельникова ожидал ещё один сюрприз, который едва ли можно было назвать приятным: Лилия принесла толстую пачку актов приёмки, которые срочно требовалось подписать и отправить в Москву. Ситуация усугублялась тем фактом, что оборудование, на которое составлены акты, ещё не только не испытывалось, но даже не было полностью установлено.

– Олег Михайлович, тут Громов звонил буквально десять минут назад, и требовал подписать до шести часов.

– Разбежался! Мы ещё не закрыли контрольную точку по системе сигнализации, а вы меня ещё этой кипой документов завалили.

– Он сказал, что Минтранс проводит плановую ревизию документов, – покраснела Лилия. Девушка почувствовала себя очень неловко, как будто она отвлекает своего начальника от более важных дел.

– Что? Опять ревизия? Да это же было совсем недавно! – возмутился Стрельников.

– Отчего же недавно? – удивленно возразила ему Лилия, показав на календарь. – Уже три месяца как прошло! – и с обиженным видом села за компьютер, стараясь не смотреть на Стрельникова.

«И правда, – подумал Олег Михайлович. – Что же я на неё сорвался, она-то ни при чём. День такой, наверное, всё наперекосяк… Надо сходить в киоск, шоколадку ей купить, что ли, а то расстроилась девчонка». Стрельников взглянул на календарь и сам расстроился. И правда, три месяца… А сколько всего за это время случилось… Хотя один день плавно переходил в другой, и они сливались, не оставляя никаких особенных воспоминаний. С какого-то времени он начал отмечать для себя наиболее важные события дня, что он сделал, что он не смог сделать. Он не знал, для чего это нужно, просто отмечал… Но с каждым днём понимал, что незаконченных дел оказывалось гораздо больше, чем законченных.

– И ещё, Лилия, – начал Стрельников, наклонившись в её сторону и обратившись на «ты», что для него было крайне нехарактерно. – Если будут о чём-нибудь расспрашивать, поменьше говори, да побольше слушай. Да, – вспомнил вдруг он. – У нас на той неделе в депо перья повыдёргивали, если что, ты не в курсе.

– Что-что, Олег Михайлович?

– Мотовоз стрелку взрезал. Естественно, историю замяли. Сама знаешь, как у нас всё устроено – дела идут, контора пишет, «сдал-принял», «выявили-устранили». Лазить проверять всё равно никто из большого начальства не будет. Главное – чтобы на бумаге всё красиво было. Как в песенке: «Всё хорошо, прекрасная маркиза», – негромко рассказал Стрельников. Он замечал за собой, что если поведает кому-то о беспокоящих его опасениях, то на душе становится легче. Но опасений в последние дни становилось всё больше.

***

К концу дня совсем распогодилось, и солнышко дарило городу последние тёплые лучи, осыпая позолотой окна домов. Прогулявшись до Волги и обратно, Кайрат заскочил в подвернувшийся рядышком универсам, чтобы купить чего-нибудь перекусить. К этому моменту он уже изрядно проголодался, а в случае похода за продуктами это всегда чревато тем, что все имеющиеся у тебя деньги вмиг будут потрачены на вкусняшки, которые съешь за один присест, а наутро поймёшь, что еды в доме снова нет. Начав с пакета макарон, пачки риса и двух пачек сосисок, Кайрат взял хлеб в нарезке, варёной колбасы, плавленого сыра с грибами, банки растворимого кофе и нескольких пакетиков кофе «три в одном». Потом парень оказался в отделе выпечки и не смог устоять перед вафельными трубочками с кремом, затем в корзину отправился пакет топлёного молока и две бутылки айрана, а венчали праздник живота несколько пачек замороженных блинчиков, две пиццы и неизвестно как оказавшаяся в корзинке банка сгущёнки. Снова пройдя мимо кондитерского отдела, Кайрат взглянул на полку с тортиками и облизнулся, отчаянно разрываясь в сомнениях, стоит ли брать «Сказку» или «тирамису». Но затем он понял, что у него всего две руки, а все покупки едва ли смогут уместиться в два пакета. Закинув в корзинку пару «киндерсюрпризов», парень поспешил к кассе.

Выкладывая продукты на ленту, он бегло огляделся. По тому, что человек покупает в магазине, можно многое сказать о нём. Вот, например, девушка перед соседней кассой. Она берет лапшу «доширак», пиво и мороженое. Она живёт одна, без парня, много работает, не умеет готовить, и, должно быть, она очень одинока и несчастна. Она может казаться сильной, готовой справиться в одиночку со всеми трудностями, но на самом деле это просто самовнушение, попытка выдать делаемое за действительное. Чуть дальше в очереди – совсем ещё юная девушка в чёрной косухе с заклёпками, с пирсингом в бровях, в носу, и с тремя или четырьмя серёжками в ухе. Но вид у неё усталый и немного смущённый, а в тележке – несколько пачек памперсов и баночки с детским питанием. «Вот так случается, никто не знает, как повернётся твоя жизнь…» От размышлений Кайрата отвлёк голос кассирши, которая механически спросила: «Пакет нужен?» и, не дождавшись его ответа, но, видимо, из долгого опыта поняв, что нужен, достала откуда-то из-под прилавка.

– Карта есть?

– Скидочная? – уточнил Кайрат.

– Да, – не поднимая глаз, ответила хозяйка кассы.

– У меня нет.

Тут пожилая женщина, стоявшая в очереди позади Кайрата, протянула ему свою карточку.

– Наличными или по карте?

– По карте.

Собрав все покупки и представив себя на мгновение вьючным осликом, паренёк направился в сторону дома. По телефону никто больше не тревожил, и Кайрат уже почти и забыл, что ждёт кого-то ещё. Он по-быстрому перекусил и принял ванну, о чём мечтал с самого приезда, но до чего руки дошли только прямо перед сном. Помывшись, парень сразу же плюхнулся в кровать и зарылся под одеяло. Накопившаяся усталость от поездки валила с ног, и парнишка даже не высушил волосы, а это чревато тем, что на следующий день причёска будет в более чем непотребном виде. Подумав о сушке волос, Кайрат вспомнил, что оставил фен дома, и сушить в любом случае уже нечем. «Так и думал, что чего-нибудь забуду. Ладно, не самая важная на свете вещь», – успокоив этим себя и смирившись с тем, что наутро придётся приглаживать волосы под струёй воды, Кайрат уснул.

***

Спросонья ему почудилось, что в квартиру ввалился медведь. Судя по характерному звуку шагов, визитёр даже не удосужился снять обувь, прежде чем прошествовать на кухню, включить свет и электрочайник. Первые несколько мгновений Кайрат пытался понять, видит ли он сон, или это происходит на самом деле, и сильно пожалел, что оставил дверь незапертой. «Интересно, а этот умник знает, что он не один?» – подумал Кайрат, но, тем не менее, предпочёл не обнаруживать себя до поры до времени. Он лежал под одеялом и слушал, как посетитель кинул куртку на стул, начал расстёгивать сумку и доставать оттуда пожитки. Затем парень услышал, как открывается дверца холодильника. «Только бы ничего не сожрал», – Кайрат уже понемногу терял терпение. Наконец, незваный гость заглянул в комнату и включил свет. Кайрат резким движением повернулся на кровати, сбросив с себя одеяло, тут же полетевшее на пол.

– А ты не спишь? – бесцеремонно обратился к нему на «ты» ночной гость.

Разозлившись до позеленения, Кайрат рявкнул:

– Нет, представь себе! И теперь уж точно не засну. Сколько времени-то хоть?

– Да чёрт его знает, у меня телефон разрядился!

– А на часы посмотреть религия не позволяет? – задал вопрос Кайрат, заметив на руке гостя массивные и явно недешёвые «офицерские» часы.

– Ой, точно, – смутился собеседник, опуская взгляд на запястье. – Ну, начало третьего. Да ты не сердись, – протянул он руку Кайрату. – Я жрачево принёс.

– Ну ладно, давай знакомиться.

– Давай, я Лёшка Красавкин.

– Почему-то я так и думал. А я Кайрат Алтынбаев. Только ты, может быть, говнодавы-то снимешь?

Парни прошли в кухню и разместились за столом. Чайник, включённый Алексеем, уже закипел, и Кайрат налил две кружки. Лёшка достал из своей необъятной сумки несколько бутербродов с колбасой и сыром, которые, очевидно, брал с собой в дорогу, но не успел съесть.

– Ты в каком депо работаешь? И как тебе? – Не то, чтобы Кайрат действительно интересовался этим вопросом, но ему хотелось просто поддержать разговор.

– Ну, как сказать. Кто на «Яузе» работал, в аду не вспотеет! А ты откуда?

– Значит, «Печатники»? – догадался Кайрат. – А я в «Автово».

– Ёжик водишь? – хихикнул Алексей.

– Нет, я на «ЭКА».

– А, «кролик энерджайзер».

Контактно-аккумуляторные электровозы, которые используются при манёврах или ночью, когда линии обесточены, повсеместно называют «батарейками». Отсюда и такой необычный эпитет, которым наградил Лёшка то ли Кайрата, то ли его машину.

– Ну, и ещё у меня на мотовоз удостоверение, но я работаю только на электровозе, – ответил Кайрат, и ему стало в эту секунду так неловко, как будто он оправдывается перед Лёшкой.

– Аааааа… – многозначительно протянул Алексей с презрительной ухмылкой. – А я-то думал, что сюда только линейных пригласили.

– Ну, меня назначили сюда для обмена опытом, после командировки буду сдавать экзамен, чтобы работать с линейными поездами, а дальше, возможно, в «Невское» переведут.

– Ну, учись, студент, – небрежно бросил Алексей, уплетая сэндвич.

– Я бы тоже на «Яузе» поработал бы… – вздохнул Кайрат в ответ, мысленно завидуя собеседнику.

– Это ты сейчас так говоришь, на самом деле на ней не прикольно, – усмехнулся Алексей, наливая себе ещё чая. – Машины старые, ломаются, как горбатый «запорожец».

– А ты-то сам для чего решил сюда ехать? – спросил Кайрат, не очень довольный тем, что беседа постепенно начала превращаться в допрос.

– Для меня это промежуточная остановка. Вот отработаю, звёздочки получу, а там, может, старшим машинистом колонны назначат. А там и до инструктора рукой подать, – Алексей как будто ждал этого вопроса.

«Да, с таким человеком дружеские отношения наладить будет непросто», – подумал Кайрат, увидев реакцию Лёшки.

– И как зарплата, на жизнь хватает укротителю батарейки? – спросил его Красавкин высокомерно-пренебрежительным тоном.

По ехидной усмешке Кайрат понял, что собеседник был отнюдь не впечатлён названной цифрой.

– Да мой тесть в Осташкове больше зарабатывает, варит самогон на кедровых шишках!

– Спасибо, я подумаю об этом предложении, – отозвался Кайрат, втайне ненавидя Москву и всех, кто мечтает там жить.

«Вот когда в Москве зарплаты будут такими же, как в среднем по России, посмотрим, будут ли в неё так рваться», – недовольно подумал Кайрат, которому хотелось заткнуть за пояс этого выскочку. Москва ему не нравилась, суетливая, неуютная, похожая на одну гигантскую стройплощадку. Уже почти половина из его друзей и знакомых уехала туда, и он не осуждал их. Если раньше в столицу ездили за дефицитом, то сейчас в провинции с колбасой и сапогами напряжёнки вроде нет, зато зарплаты в Белокаменной в пять-десять раз выше, чем в остальных частях страны. Вот и садятся каждое утро в электрички тысячи человек, чтобы ехать за большими по отечественным меркам деньгами.

Попав в самую гущу событий уже в день приезда, Кайрат понял, что даже не успел всмотреться в своего соседа по комнате и коллегу, и сейчас внимательно оглядывал его. Высокий, чуть моложе Кайрата, Алексей производил впечатление человека, который стремится выделяться во всём, начиная с внешности. Черты лица у него были мало запоминающимися, если бы не причёска с длинной косой чёлкой и выбритым виском и небольшая чёрная бородка. Одет Алексей был, как и многие парни, которые хотят выделиться из толпы, но в результате оказываются похожими друг на друга, как цыплята из инкубатора. На нём были узкие джинсы и модная приталенная рубашка, из-под завёрнутых рукавов которой виднелись большие татуировки – на одной руке какая—то надпись готическими буквами, а на другой тигр. Металлические часы со светящимися стрелками и фитнес-браслет дополняли картину. А рельефно вырисовывавшиеся мышцы на теле, в котором, похоже, не было ни грамма жира, недвусмысленно намекали на то, что он куда более крепкий, чем могло бы показаться на первый взгляд.

– Во сколько завтра на работу? – спросил Лёшка.

– Вроде к десяти. Так что желательно идти спать, – заявил Кайрат и направился в комнату.

Алексей последовал его примеру, немного удивившись, что постель ещё следовало застелить. Оглядевшись в комнате, он вопрошающе посмотрел на Кайрата. Он перехватил Лёшкин взгляд и ответил:

– Подушка, одеяло и бельё в нижнем ящике шкафа. Извини, Лёш, но широкая кровать досталась мне.

И уснул с чувством выполненного долга.