Читать книгу Эхо Тоннелей - Юлиан Дашевский - Страница 3

Осень в тот год была на редкость красивая. По-летнему тёплое сентябрьское солнце радовало горожан, а в траве, как будто отражением небесного светила, уже третий раз за год расцветали весёлые одуванчики. Стояла безоблачная погода, а листья на деревьях только начали желтеть. Пользуясь столь щедрым подарком природы, местные жители решили продлить купальный сезон, и на городском пляже возле моста через Волгу с утра и до позднего вечера скапливалось множество людей, желавших урвать эти солнечные деньки. Но работникам метрополитена было не до красот ранней осени, и они могли лишь с завистью наблюдать за прогуливающимся по набережной народом, пока ехали на смену или со смены по домам. Перед окончательной сдачей в эксплуатацию каждый день был на вес золота, а огромный кумачовый плакат «Даёшь метро горожанам досрочно!» над воротами Управления выглядел горькой издёвкой. Время шло, и день за днём нисколько не отличался от предыдущего. Если в первую неделю каждая из рабочих смен была наполнена событиями, и к вечеру ты начинал забывать, что же случилось утром, а если и вспоминал, то события, произошедшие несколько часов назад, казались воспоминаниями из далёкого прошлого, то со временем всё новое становилось привычным, и ничто уже не удивляло. Вторая неделя шла проще и быстрее, все уже познакомились друг с другом, не терялись в хитросплетениях коридоров административных и производственных корпусов, знали своё расписание, как будто всю жизнь так жили. И не успел начаться понедельник, как уже подходил к концу четверг, а значит – выходные уже не за горами. День за днём сливались в сплошную пелену, в которой не было ничего, достойного остаться в памяти. А если время побежало так быстро, значит, ты уже привык к новому месту, и это привыкание прошло гораздо легче и быстрее, чем Кайрат представлял себе. Общение с Алексеем постепенно сходило на нет, и ограничивалось только рабочими и бытовыми вопросами. Впрочем, никто от этого не страдал и не считал себя обделённым. Кайрата немного удивляла обстановка в коллективе: когда он работал в Петербурге, да и когда он ехал сюда, то представлял себе всё иначе, может быть, немного идеализированно. Он воображал коллектив товарищей, сплочённый общим делом и решимостью довести его до конца. Но в действительности этот образ, навеянный старыми советскими фильмами, мало походил на реальность. Каждый был сам по себе, и прежде всего защищал свои интересы. Никто не доверял даже коллегам, не говоря уже о заезжих курсантах, и за внешней вежливостью и доброжелательностью сотрудников читалась мысль: «Ну, и какую подлянку ты мне на этот раз устроишь?», даже если поводов к такому мнению не возникало. Начальство в лице Стрельникова и Пустовалова отдавало заведомо невыполнимые распоряжения, Громов и его помощница делали вид, что всё под контролем, а рядовые сотрудники ругались на жизнь. И всё – только чтобы дожить до выходных и напиться до поросячьего визгу. А дальше – цикл повторяется. Утро, аспирин, плотный завтрак, переходящий в обед, а там – и новый рабочий день. И так каждую неделю. В сущности, это была обычная жизненная рутина для большинства жителей города. В такой обстановке было сложно заводить друзей, а ещё сложнее – не начать подозревать каждого встречного в чём ни попадя или беспробудно квасить по выходным. Единственное, что удивляло Кайрата, от усталости засыпавшего почти сразу по возвращении с работы, это сколько жизненной силы могло быть в Алексее, что он после рабочей смены мог по-быстрому перекусить в каком-нибудь ресторане фаст-фуда и пойти знакомиться с девушками в клуб. Приходил он уже давно за полночь и спал максимум четыре-пять часов. Обычный человек выдохся бы уже после нескольких дней, а у Красавкина пошла вторая неделя такого режима, и было похоже, что его это нисколько не затрудняет. Во время разговоров в свободные утренние или вечерние часы Алексей упоминал, что у него есть жена и дочка где-то в Тверской области, но это нисколько не мешало ему искать новые знакомства. Тем более, что семью свою он видел от силы раз в неделю.

Теоретические занятия не сильно напрягали – по сути, это было повторение всего того, что ребята уже знали до этого. С практикой было сложнее, но и она не была чересчур тяжёлой. Скорее, курсанты уставали именно от новизны – ведь они, пусть каждый уже имел опыт работы в метро, впервые сталкивались с такой техникой. И больше всего им хотелось перейти от теории к практике, выйти из-за парты и сесть в кресло тренажёра, а затем – и в кабину поезда. Кайрат смотрел на расписание занятий и думал: «Как же ещё долго до начала практики…» Но вот, однажды утром он взглянул на календарь и удивился, как быстро наступил этот долгожданный день!

Не без дрожи Кайрат зашёл в зал, где находились тренажёры – две отрезанные кабины от вагонов метро типа Е, известных по прозвищу «ёжик», только вместо лобовых стёкол в них стояли компьютерные мониторы. Парень подошёл к невысокому пожилому инструктору, представился и подал лист, где указывалось количество занятий.

– Садитесь, – небрежно бросил инструктор, даже не удосужившись назвать своё имя. Наверное, он полагал, что нашивки «Муртазин Н.Р.» на форме будет достаточно.

Кайрат сделал шаг в сторону тренажёра, но мужчина неожиданно вырос перед ним и встал так близко, что ему стало, мягко говоря, некомфортно.

– На стул, я сказал.

«С таким лучше не спорить», – подумал парень, чувствуя, как ладони покрываются холодным потом.

– Для начала, – продолжил инструктор, – теоретический инструктаж. Правильная посадка машиниста…

– Но я раньше… – начал было Кайрат, но его прервали на полуслове.

– Мне плевать, кем вы были раньше. Здесь вы курсант.

Пока Кайрат слушал его речь о правильной посадке и настройке органов управления, то вглядывался в него и размышлял, кем бы он мог быть. Худой, абсолютно лысый, с безучастным лицом, напоминающим маску. Ему явно чуть больше пятидесяти, но выглядит он плоховато для своих лет. Наверное, это машинист, ушедший по состоянию здоровья с поездной работы и перешедший к преподаванию. Конечно, его суровость можно понять: одно дело – мчаться вдаль по стальным магистралям, и совсем другое – в сотый раз объяснять желторотым недотёпам, как правильно выбирать наклон спинки сиденья. С другой стороны, «тяжело в ученье – легко в бою», и, пройдя через все круги ада во время практики, курсанты могли уверенно чувствовать себя в кабине настоящего поезда. Кайрату было немного странно, оттого что ему снова объясняют то, что он и так уже давно знал, но – с инструктором не спорят.

Трудно было понять, когда Муртазин был в хорошем настроении, а когда – в плохом. Разница, пожалуй, была только в том, что когда он был не в духе, то матерился несколько чаще обычного. Да и общаться с ним было тяжело: к людям он относился сухо и, на первый взгляд, не воспринимал многого из того, что выходило за пределы служебных обязанностей и должностных инструкций. В конце первого дня ребята выучили, что его звали Наиль Рустемович Муртазин, но вряд ли эта информация была очень полезной – инструктор был молчаливым, и содержание разговора обычно ограничивалось указаниями, что требуется сделать. Но иногда во время занятий у Кайрата проскакивала мысль, что он мог уже знать этого человека, где-то встретиться с ним. Бывает иногда – видишь человека впервые, а тебе кажется, что он уже появлялся в твоей жизни. Вот так и не можешь отделаться от этой мысли, а спросить напрямую неловко. «Я его точно уже видел… – думал Алтынбаев, вглядываясь в суровое лицо инструктора».

***

…Полосатая ограничительная рейка осталась где-то в зеркале заднего вида. Кайрат готов был сквозь землю провалиться: «Ну что такое – то «ползуны» на колёсах сажаю, то вот так…» И снова он пытался сконцентрироваться, снова проходил один и тот же маршрут, стараясь не допускать помарок, но внимательный и беспристрастный компьютер выдавал полный список ошибок по окончании упражнения. Здесь превышение скорости, там пропуск места остановки, а ещё выход из графика, несоблюдение интервала, и прочее, и прочее… Штрафные баллы высвечивались красным, и, в конце концов, Кайрат уже обливался потом, вылезая из тренажёра, как будто он побывал в парилке. Трасса метрополитена оказалась гораздо сложнее, чем он предполагал, и, несмотря на весь накопленный опыт, безошибочно пройти её не получалось. Слабым утешением было и то, что Лёшка тоже оказывался отнюдь не безгрешен, но штрафных баллов у него было меньше.

– Молодец! Герой! – Муртазин поднялся по лесенке в кабину после того, как Кайрат сначала превысил скорость на перегоне, а затем резко оттормозился при въезде на станцию, пытаясь нагнать отставание. – А если бы ты с поездом ехал, знаешь, каких бы дров наломал? Это ведь здесь рейки, а там – вагоны с людьми!

Спорить и доказывать свою правоту было бесполезно. Наиль Рустемович «рубил» и тех, кто ездил куда лучше. На практику на тренажёре отводилось всего двенадцать часов, а дальше инструктора смотрели, можно ли допустить тебя до управления настоящим поездом. Кайрат всерьёз опасался, что все допущенные ошибки припомнят ему в конце практики, а вот Алексей относился ко всему весьма расслабленно. «Если тебя отправили сюда в командировку, то никто не будет менять тебя на другого человека посреди учебной программы. И никто не выгонит, если ты серьёзно не накосячишь или не заявишься на работу пьяным», – рассуждал он и, в сущности, был прав.

Во время практики на тренажёре инструктор частенько «подкидывал» курсантам задачи с подковыркой, с которыми требовалось справиться. Поломки и сбои на метрополитеновском жаргоне назывались просто «случаями», и поиск выхода из «случаев» занимал едва ли не половину учебного времени.

– Почему не собирается схема? – задал очередной каверзный вопрос инструктор, когда Кайрат отчаянно пытался привести в движение виртуальный поезд, выискивая глазами на приборной панели какой-нибудь случайно пропущенный тумблер.

– Не сработали концевые выключатели закрытия дверей! – выпалил он первое, что пришло в голову.

– Перекрыт кран пневмопривода токоприёмников, – торжествующе отрезал инструктор, указывая рукой на причину «случая». – И таким специалистам мы доверяем нашу технику. Садитесь на своё место. Вы же молодой специалист, должны проявлять смекалку. А не какой-нибудь дед Онуфрий из села Усть-Гадюкино.

Иногда Муртазин демонстративно отстранялся от попыток помощи курсанту. Он просто загружал маршрут в тренажёр, садился в кресло помощника и безмолвно наблюдал за работой будущего машиниста. И от этого пристального взгляда, уставившегося откуда-то сбоку, человеку в правом кресле становилось не по себе, и он допускал одну ошибку, потом следующую. Наиль Рустемович ничего не комментировал, а продолжал безмолвно наблюдать, зная – его выход на сцену будет в самом конце, и именно этого момента все и боялись. Когда программа подготовки на тренажёре подходила к концу, роль инструктора сократилась до «пассажира». Он, нарушая все возможные правила, усаживался вразвалку на левом кресле и начинал лузгать семечки в пластиковый стаканчик. И в один из таких дней Кайрат, отрабатывавший последний час на симуляторе, тоже маленько замечтался и не заметил, что впереди горел сигнал – два жёлтых огня: виртуальный состав въехал под ограничение скорости, к которому парень оказался не готов. Привычную тишину тренажёрного кабинета разорвал мерзкий звонок сигнализации в кабине. Кайрат нажал на тормозной кран, но было уже поздно – компьютер зарегистрировал превышение скорости. Но это было всего полбеды – от неожиданности инструктор вздрогнул, и все семечки разлетелись по кабине! Отряхаясь и изрыгая самые чёрные проклятия в адрес курсанта, покрасневшего, как воспитанница института благородных девиц, Муртазин встал со своего места и рявкнул: «Война уже закончилась, товарищ камикадзе! Таранить никого не надо! И с контроллером аккуратнее обращайтесь! Ну вы, извините, не хрен дёргаете!»

Кайрат молча хлопал глазами, пытаясь найти слова в своё оправдание и не находя их, потому что все варианты, приходившие ему на ум, выглядели один глупее другого. Он сидел в кресле машиниста и чувствовал себя так, как будто на него вылили ушат дерьма. «Что же дальше сделает Муртазин?» – мысленно задавал вопрос Кайрат, опасаясь, что такой суровый инструктор не удержится и перед затрещиной. Парень бросил взгляд на электронные часы, висевшие на стене зала – до следующего курсанта оставалось ещё около двадцати минут.

– Убирай семечки, пока никто не застукал, – скомандовал Наиль Рустемович.

– А как? – не понял удивлённый Кайрат.

– А меня не волнует! Чтоб тут через пятнадцать минут ничего не было!

Пока Муртазин копался в ветоши, Кайрат устремился в цех – наверняка кто-нибудь мог подсказать. Здесь всё, как в армии. Если сказано, что нужно убрать шелуху и прочий мусор, а ты не знаешь, как, так это твои проблемы. Но когда он сбегал вниз по тёмной лестнице, его внезапно осенило: «Автомобильный пылесос! Нужно спросить у человека, который водит машину!» Развернувшись, Кайрат устремился назад, в сторону кабинета.

– Наиль Рустемович! – на бегу выпалил он, забегая в тренажёрный класс. – А у вас есть автомобильный пылесос?

Видимо, Муртазин не хотел привлекать к своей персоне внимания и «светиться» на улице в рабочее время, и, к удивлению Кайрата, он вручил ему брелок с ключами и сказал номер своей машины. Добежав со всех ног до парковки и открыв машину – а у Муртазина был старый и видавший виды, но опрятный «ленд-крузер» – парень увидел пылесос в ящике между передними сиденьями. Схватив его и заперев машину, Алтынбаев помчался назад, на всякий случай оглянувшись.

– Эх, Кайрат-Кайрат… Каким ты в шараге был, таким и остался… – задумчиво протянул Муртазин, когда его курсант, весь взмыленный, вновь показался в дверях. – Иди в туалет, умойся хотя бы, а то ты выглядишь, как будто в одежде купался.

– Скажу, что под дождь попал! – не медля ни секунды, выпалил Кайрат в ответ. На улице и вправду потемнело, и из нависающих тёмно-серых туч срывались первые капли дождя, внезапно прервавшего «бабье лето».

Тем временем Наиль Рустемович сам взял пылесос и нырнул в чрево тренажёра в попытке избавиться от «улик». Вытирая шею и лоб бумажным платочком, Кайрат смотрел в окно, как отдельные капли за считанные мгновения превратились в сплошную шумящую пелену воды, и стук дождевых брызг перешёл в сплошной нарастающий гул. «Надеюсь, этот дождь ненадолго», – думал Кайрат, которого отнюдь не радовала перспектива идти домой по такому ливню. Он вновь повернулся к Муртазину, который вытряхнул семечки в мусорное ведро, а потом спокойным голосом подозвал Кайрата и пригасил присесть.

– Ну что, – неожиданно дружелюбным голосом произнёс инструктор. – Не узнал меня или стесняешься?

И тут Кайрат вспомнил, когда он видел Муртазина раньше – в свои студенческие годы! Когда он поступал в железнодорожный техникум, то помимо экзаменов и медкомиссии, будущих студентов ждала беседа со специалистом по профориентации. И этот специалист сильно удивил Кайрата: он привык к тому, что все непомерно расхваливают свою специальность, и очень часто наблюдал, как жестоко люди разочаровывались, когда желаемое и действительное, мягко говоря, не совпадали. Не один студент так бросал учёбу, да и с работы люди (даже неплохие специалисты) уходили по этой причине. Так вот, суровый человек в кителе МПС, украшенном ведомственными наградами, начал отговаривать Кайрата от выбранной профессии, рассказывать обо всех трудностях и ответственности. В тот день от него Кайрат узнал о том, что работа машиниста не для белоручек и неженок, что романтики в ней нет ни капли, а в случае аварии или сбоя движения первые подозрения всегда падают на локомотивную бригаду, а машинист несёт персональную ответственность за жизнь пассажиров. Этот грозный и строгий мужчина и был – Муртазин! Таким жёстким разговором Наиль Рустемович снимал «розовые очки», отсекал случайных людей, которые могут струсить, спасовать перед трудностями, чтобы только надёжный человек мог попасть в профессию. И только сейчас Кайрат понял, зачем он это говорил: это была проверка, действительно ли будущий студент хочет выбрать тот жизненный и профессиональный путь, действительно ли он готов к нему. Тогда Кайрат смотрел на него почти как на бога, а сейчас они работают рука об руку… «По возможности, надо бы спросить у него, почему он решил оставить преподавание и снова вернуться на железную дорогу» – подумал Кайрат, чьё первоначальное предположение реализовалось с точностью до наоборот.

Тем временем в кабинет зашёл следующий курсант, Наиль Рустемович проверил тренажёр, загрузил программу и не стал наблюдать за выполнением упражнения, а вернулся к Кайрату, и начал расспрашивать того о его работе. А потом, когда Алтынбаев только хотел задать Муртазину мучивший его вопрос, тот посмотрел Кайрату в глаза и строго произнёс:

– Знаешь, людям плевать, что ты знаешь и что ты умеешь. Все необходимые знания ты получишь в процессе работы, а главное в жизни – уметь находить подход к нужному человеку. Все отношения строятся на выгоде, хочешь того или нет. Это не плохо и не хорошо, это просто факт. Только выгода – это не всегда деньги, и очень многие люди этого не понимают. Вот мы сейчас, – продолжил он, чуть покашляв, – пыжимся, пытаемся что-то доказать, тратим время, деньги и нервы, губим свою жизнь короче. А на самом деле достаточно просто нескольких телефонных звонков нужным людям, и всё пройдёт как по маслу.

Кайрат слушал и всё больше понимал, что инструктор говорит правду – никто никому не нужен, пока не приносит деньги. Он не хотел перебивать собеседника, хотя время от времени его так и подмывало возразить. Но Муртазин продолжал свою речь:

– А помнишь нашего завхоза в техникуме, Сергея Ивановича? Ну, который ещё трубу чинил в кабинете? Хороший мужик был, работящий… за любую халтурку брался, быстро делал и хорошо. Вот только пил сильно… Он же раньше был машинистом на Московско-Казанской дороге работал, ещё на паровозе начинал, на «Ку» … Дескать, его не хотели повышать, переводить на более современную технику. Жаловался, что на переподготовку на электровоз брали только по блату или за взятку, вот он и запил… Его с работы как раз за пьянку и попёрли. Бросить пытался, новую жизнь хотел начать. Устроился на ППЖТ машинистом то ли в Люберцы, то ли в Лыткарино.

– В промышленность его взяли? – перебил Кайрат.

– Туда всех брали, кого с «большой» железки уволили по здоровью или за пьянство. Знаешь, как ППЖТ расшифровывали? Приют пьяниц железнодорожного транспорта. Не старый ведь мужик был ещё, – вздохнул Наиль Рустемович. – А тут и жена с детьми к другому убежала, и вся вот эта катавасия с распадом Союза началась… Тут уж не до новой жизни, эту бы сохранить… Короче, запил он ещё сильнее, всё в доме пропил. Его кое-как завхозом устроили, бывшие коллеги похлопотали, чтобы не сбомжевался.

Кайрат его смутно помнил: часто бывший завхоз ходил по району, как лунатик, иногда не понимая, где он и что он делает, ночевал порой на улице, на свалках рылся. Друзей всех, что были, растерял, а новых искать и не пытался. Говорил – «не люблю я людей, злые они все». Изредка только приходил денег занять. Не отдавал, конечно, но никто у него и не спрашивал.

– Так ты дослушай, – строгим тоном продолжил Муртазин. – Из всего, что у него было, только кот у него остался. Персидский был, старый уже. И Иваныч всё ради него готов был сделать, сам лишнюю кроху в рот не положит, а о котике заботился. Никого больше у него не было, кроме Рыжика. И Иваныч всё, что у него осталось человеческого, посвятил своему четвероногому другу. Но однажды Рыжик умер. Старенький он был уже, больше десяти лет точно. Так вот, Иваныч похоронил котика, а через несколько дней повесился…

Кайрат сидел в кресле и не мог ничего сказать, да ничего и не хотелось. Всё, что крутилось у него в мыслях – «как же мало мы знаем о людях, а меньше всего – о тех, кто всегда рядом с нами». Так человек устроен, что готов следить за каждой минутой жизни очередной кинозвезды или певца, а вдумываться, чем живёт тот, кто каждый день с тобой рядом, выглядит странно и пошло. И многие не понимают, что не стоит сразу верить тому, что видишь. Люди могут скрываться под кучей разных масок. Милашка-очаровашка на работе может оказаться бессердечным тираном в семье, набожный и высокоморальный человек при ближайшем рассмотрении окажется подлецом и развратником, а строги и требовательный руководитель, который дерёт по три шкуры с подчиненных, на поверку может оказаться бесхребетным подкаблучником в семье.

– А как тогда понять, кто есть кто на самом деле? – задал вопрос Кайрат, заглядывая в глаза инструктору.

– Только интуицией… Я повидал многое, и очень хорошо чувствую фальшь. Знаешь, на самом деле я редко ошибаюсь в людях. Если я чувствую, что этого человека стоит опасаться, даже если он мне ничего плохого не сделал, то и оказывается, что он потом совершает какую-нибудь гадость. А если ты видишь, что человек, может быть, и не самый дисциплинированный, не самый аккуратный, но он вызывает у тебя доверие, дай ему шанс. Не прогадаешь.

Кайрат подсознательным чутьём догадался, куда клонит инструктор – он его принял! Даже со всеми многочисленными замечаниями, но принял! И пусть он не сказал это вслух, но по самому поведению Наиля Рустемовича это стало предельно ясно. Кайрат допущен к работе! В это время второй курсант уже отработал маршрут, и Муртазин удалился на «разбор полётов». Кайрату тоже уже надоело сидеть в кабинете, и он, воспользовавшись обеденным перерывом, направился в сторону столовой. Едва он вышел в коридор, как услышал из переговорной, которую сейчас выделили под кабинет Громову, знакомый голос:

– Засуньте его куда подальше! Это вы в умных учебниках по менеджменту прочитали про командный дух, мотивацию, миссию компании и прочую дребедень для дебилов? Так вот, я вам скажу – мне плевать на всё это! Рассказывайте эти сказки девочкам в офисе, а у нас задачи другие! У нас сроки пуска срываются, а вы хотите отобрать у нас целый рабочий день!

Задумавшись, но уже без малейшего удивления, чем на этот раз может быть так недоволен Стрельников, Кайрат открыл дверь столовой. И на этот раз свободных мест там почти не было: должно быть, большинство сотрудников приходили на работу только ради того, чтобы пообедать.

Кайрат тоже взял поднос и встал в очереди за Лёшкой, взял с витрины тарелочку с сырным салатиком, и пару ломтиков чёрного хлеба.

– И как делишки? Кажется, у Фантомаса появился любимчик? – язвительно заметил Алексей. «Фантомасом» работники депо за глаза называли Муртазина за его суровый характер, лысый череп и тяжёлое дыхание. Кайрат сделал вид, что пропустил эту реплику мимо ушей.

– Первое будете? – спросила из-за прилавка полненькая женщина в синем фартуке.

– Нет, давайте второе, – ответил Кайрат.

– Пюре, гречка, курица, сосиски, плов?

– Можно пюре с сосиской, – сказал Кайрат, в последний момент подумав, что лучше было бы взять плов.

Женщина зачерпнула поварёшкой пюре из огромной кастрюли и шлёпнула на тарелку. Кайрат поставил на свой поднос стакан компота из сухофруктов и рассчитался на кассе. Его приятно удивило, что в такой «совковой» столовой принимали к оплате карточки. Кайрат разместился за одним столом с Алексеем, который взял себе гречу с курицей.

– Нравится тебе здесь? – задал вопрос Кайрат.

– Да нормально, – негромко буркнул Лёшка, пытаясь отрезать кусок курицы, больше напоминавший резину, и отправить его в рот. – Вот думаю только, где получить лицензию на отстрел бомжей. Задолбали! В центре так и лезут. И ментам, главное, пофиг! Вот у нас, у москвичей…

Кайрат не дал Алексею закончить фразу.

– И каким местом ты москвич? Что ты там работаешь?..

Курица, очевидно, не очень хотела оказаться съеденной, и даже жареная, отчаянно сопротивлялась. Наконец, Лёшка, ещё раз кашлянув, отправил злосчастный шматок обратно на тарелку, с которой он соскользнул и плюхнулся на истоптанный кафель с громким шлепком. Нисколечко не смутившись, парень поднял её и отправил в рот со словами «хорошо, что не на пол».

– Меня поражает только одно: в городе нет денег на уборку улиц, но зато есть деньги, чтобы строить метро…

– Вопрос престижа! Надо же пустить пыль в глаза. Слышал, кстати, новость? В пятницу мы не работаем, но надо будет всем явиться в управление, будет какое-то мероприятие.

– Корпоратив, что ли? Что празднуем? Очередной перенос сроков пуска?

– Не корпоратив, а семинар, что ли. Это Громов сказал.

За свою жизнь Кайрат уже давно познал – если приходит большой начальник и с порога заявляет, что грядут перемены к лучшему, то жди подставы. И чем шире улыбка у «большого дяди», тем гнуснее будет свинья, которую он тебе подложит.

Как бывало почти всегда во время обучения, рабочий день у Кайрата и Алексея закончился сразу после обеда. Получив подпись в бумагах, они вышли через проходную. Кайрат, уже пожалевший, что не дружит с зонтиком, направился было по знакомой тропинке, как увидел, что заветную дырку в заборе заварили, да ещё и насыпали хвороста вперемешку с обрезками колючей проволоки. Оглянувшись, Алтынбаев увидел, что товарищ куда-то слился по пути, и, поняв, что короткая дорога накрылась медным тазом, а посоветоваться, что делать, не с кем, он решил последовать примеру всех нормальных людей и пойти на остановку, чтобы сесть на маршрутку или какой-нибудь автобус. Единственная беда заключалась в том, что автобусный маршрут проходил буквой «зю» через все улицы района, и дорога пешком до квартиры была куда быстрее, чем на транспорте. Но у автобуса в этот дождливый день было неоспоримое преимущество: лучше добираться медленно, но сухим, чем быстро и промокшим до нитки.

Кайрат стоял у перехода и ждал зелёного. Неожиданно над ним ярким пятном в этом сером городе возник радужный зонтик. Кайрат обернулся и увидел улыбающуюся девушку. И на лице парня сама собой возникла улыбка, как будто и не было этого противного дождя с порывами ветра, бьющими прямо в лицо.

– Я просто подумала, что ты промокнешь… – произнесла девушка. – Давай пойдём вместе!

– Спасибо! Давай, – лицо Кайрата расплылось в смущённой улыбке.

Они шли рядом, и парень украдкой поглядывал на свою новую знакомую. Девушка была маленького роста, похожа на школьницу лет тринадцати-четырнадцати, и Алтынбаеву она приходилась где-то по грудь. Худенькая, в зелёной атласной курточке-«бомбере», чёрно-розовых леггинсах и кедах в чёрно-белую клетку. Тёмно-карие раскосые глаза с длинными ресницами, маленький вздёрнутый носик, пухлые улыбчивые губки и длинные, почти до пояса, чёрные волосы, завязанные в хвостик. «Такая куколка, – подумал Кайрат, умиляясь, – Наверное, кореянка».

– Как тебя зовут? – спросила она у своего нового знакомого, перепрыгнув через лужу, встретившуюся на тротуаре.

– Кайрат. А тебя?

– Айгерим. Но можно просто Айка.

Кайрат зажмурился, пытаясь избавиться от капель дождя, стекавших по лицу прямо в глаза, и Айгерим, заметив это, спросила:

– Тебе нужны бумажные платочки?

И не дожидаясь ответа, протянула ему упаковку. Парень поблагодарил её. Айгерим как будто ожидала этого, чтобы начать разговор.

– Я просто из универа домой шла, и увидела тебя. И просто захотелось сделать человеку приятно…

– Ты учишься?

– Да, первый курс. А ты, наверное, думал, что я школьница?

– Если честно, да. Ты такая маленькая! – и Кайрат не смог сдержать неловкий смех, а сам подумал: «До чего же с ней легко общаться! Мы знаем друг друга пять минут, а уже обращаемся на «ты» и это так непринуждённо!».

– Да ты знаешь, меня даже пару раз вечером полиция останавливала, проверяла документы. Думали, что несовершеннолетняя и хотели оштрафовать! Однажды, правда, была неприятная история – менты не поверили, что это мой паспорт, отвезли в отделение, маме позвонили, чтобы она приехала и подтвердила мою личность. Думали, что я с чужим паспортом расхаживаю. Ох, и влетело мне тогда от мамы! – расхохоталась девушка. – Да, и когда я пошла учиться в автошколу, инструктор надо мной подшучивал: «А ты до педалей-то достанешь?» Представь себе, достала!

– А сдала?

– Не-а! – без особого сожаления ответила Айгерим. – С первой попытки не получилось, я и забросила. Я так считаю – если не получилось сразу, то и дальше не надо пытаться.

– Ну, в этом я с тобой не согласен.

– Ну всё, вот и остановка, – сказала Айгерим.

Кайрат решил подождать автобус вместе со своей новой знакомой, чья доброта и внимательность сразу запали ему в душу. На мгновение повисла неловкая тишина, и его накрыло стеснительностью, какая бывает, если встретишь человека, который тебе понравился, и у тебя всё вылетает из головы. Парнишка терпеть не мог это состояние, когда вроде бы и хочется что-то сказать, а и язык не поворачивается. А потом дуешься на себя весь оставшийся день, что ты мог что-то сделать и не решился. Но затем, когда шум от проезжающих машин утих, он склонился к Айгерим и спросил:

– А почему ты обратила на меня внимание?

– Потому что ты понравился мне! Ты симпатичный, – подмигнула она.

– А ты настоящая? Как тебя найти? – набрался смелости Кайрат и достал телефон.

– Записывай, – хихикнула Айгерим. – Тридевятое царство, тридесятое государство… Ой! Это старый адрес! – И, внезапно посерьёзнев, продолжила своим приятным голоском, слегка не выговаривая букву «р»: – У тебя есть страничка? Найдёшь меня через поиск – «Айгерим Иманкулова».

– Хорошо!

Солнце покряхтело, поворочалось и нехотя выползло из-за туч. И хотя дождь не унимался, радужные переливы света на мокром асфальте наполняли сердце радостью, а свежий, ни на что не похожий аромат влажной земли мысленно возвращал тебя в беззаботное детство. Кайрат и Айгерим вышли из-под крыши остановки и вглядывались, не появится ли автобус. Транспорт в городе – это лотерея: то подойдёт сразу же, и ты спокойненько едешь, а то ждёшь полчаса, а потом сидишь как шпроты в банке, да ещё и опоздаешь. И никому ничего не докажешь, ты ли проспал или твой автобус!

– Посмотри! А вот и дождь, кажется, кончился! – сказала Айгерим, показывая на отражение солнца в окнах и на лужах и отряхивая зонтик от капель.

– А мне кажется, я тебя уже видел!

– Где? – улыбнулась девушка, чуть покраснев.

–Пару дней назад, я шёл в магазин, а мне навстречу проехали две девушки на роликах. Ты была в голубом костюме «Адидас», а твоя подружка в чём-то сером.

– Да, это мы были!

– А ты часто катаешься?

– Когда погода хорошая, то стараюсь каждый вечер. Иногда одна, иногда с подружками.

– А мне тоже нравится кататься, кстати, – ответил Кайрат.

– Ой, а вот и мой автобус! – звонко воскликнула девушка, едва успев увернуться от брызг. – Ну, пока!

Двери открылись, и девочка с радужным зонтом запрыгнула в салон, на прощание махнув Кайрату рукой через покрытое каплями стекло… А Кайрат остался ждать – ему нужен был другой маршрут.

Промокший до нитки Кайрат вернулся в общежитие в прекрасном настроении. Лёшки ещё не было – он в очередной раз отправился неизвестно куда по своим делам сразу же после смены. Так что парнишка разделся и завалился на кровать отдохнуть и насладиться недолгой тишиной и подумать об этой миниатюрной девчушке с разноцветным зонтом… Раз за разом он проверял телефон, не пришло ли от неё сообщений, но, несмотря на всю бесполезность этой затеи, он не хотел приниматься за что-то ещё, даже несмотря на то, что дел было достаточно.

«Как назло, не мог ещё полчасика хотя бы потерпеть…» – подумал Кайрат, когда уже через несколько минут услышал шум открывающейся двери. Лёшка забежал в комнату и светился как начищенный медный таз, с удовольствием разглаживая только что пришитую на форму нашивку с фамилией. Кайрат оглядел его сверху донизу и спросил:

– Слушай, а ты где взял? Я тоже хочу!

– Где взял, там уже нету! – со смехом сказал Лёшка, через секунду добавив:

– Знаешь возле проходной магазинчик, там шевроны продают, форму и там ещё всякое…

– Да, конечно! Я видел, но не заглядывал.

– Вот там и делают, прямо в твоём присутствии. Я после смены туда заскочил. И стоит недорого.

– Хорошо, спасибо! – улыбнулся Кайрат.

– И я ещё тебе хотел сказать! Слушай, сегодня Настя дала мне свой номер!

– «Анестезия», что ли? А я-то думал, что она просто тебе дала, – усмехнулся Кайрат.

Кайрат вновь вспомнил про Настю. Он была замужем, но, конечно, это была странная пара. «Он на 12 лет её старше, да и внешность явно не Тома Круза – лысая туша с козлиной бородкой и пивным животом. Неприятно смотреть на такие пары, – думал Кайрат. – И что она в нём нашла?»

– Может из-за денег, а может просто так. Любовь зла… – отозвался Алексей.

Только когда Лёшка ему ответил, Кайрат понял, что произнёс это вслух. На мгновение ему стало дико стыдно за свои слова. А Лёшка продолжил:

– Она замужем, но, как тебе сказать… За котом Шрёдингера. Муж у неё как бы есть, но его как бы и нет. Впрочем, мне с ним в танке не гореть! – взбодрился Алексей, копаясь в своих вещах.

– И что ты будешь с ней делать?

– Сегодня вечером мы с ней пойдём в «Эпицентр»!

– А это что такое? Клуб какой?

– Да, на проспекте Победы.

– Ты не забудь, что завтра брифинг с утра. Будут рассказывать, зачем мы тут, собственно говоря, понадобились, – напомнил ему Кайрат, внимательно наблюдая за тем, как Алексей развешивал на сушилке свои ношеные футболки.

– Знаешь, что такое «сухая стирка»? – обратился к Кайрату Лёшка, заметивший интерес товарища к происходящему.

– Нет, а что это?

– Сразу видно – в армии не служил, – улыбнулся Алексей. – Это когда грязное бельё вешаешь на верёвку, а когда выветрится и перестаёт вонять, то можно опять носить.

– Так у нас вроде стиралка есть, – удивился Кайрат.

– Вчера ночью воду отключали, постираться не успел.

– Аааа… Ну, это, по крайней мере, лучше, чем сушить носки в микроволновке.

Кайрат любил в ответ на подколы Красавкина напоминать Лёшке, как однажды тот шёл домой после жестокой попойки на вечеринке, по пути решил срезать путь через какое-то болотце, но, немного не рассчитав своих возможностей, плюхнулся по колено в воду. После того, как король тусовок припёрся домой в три часа ночи и ввалился в квартиру, хлюпая болотной жижей в ботинках, он решил во что бы то ни стало просушить носки, и без того отнюдь не первой свежести, и посчитал, что самым лучшим способом для этого будет микроволновка. Его коллега, не рассчитывавший на такое вероломное применение химического оружия в доме, вскочил с кровати от неимоверной вони, после чего ночевать на улицу отправились и носки, и их хозяин, получивший возможность поразмышлять о смысле бытия под бескрайним звёздным небом.

– Чего вы все сегодня прицепились! – беззлобно воскликнул Алексей. – Жрать чего есть?

Кайрат помнил, что на кухне ещё оставалось немного хлеба и плавленого сыра, и что их стоит съесть в первую очередь. Всё-таки пакет с батоном в нарезке лежал на подоконнике уже третий день. Батон встретил Кайрата с радостью: от счастья, что о нём вспомнили, он весь покрылся разноцветными пятнышками плесени, которая в отдельных местах уже стала напоминать меховую шубку.

– Он там глазками ещё не хлопает? – Лёшка подошёл и посмотрел на пушистый батон.

– Ещё нет, но скоро.

– Есть что в холодильнике?

– Должно быть немного риса в кастрюле, – ответил ему Кайрат, вновь удаляясь в комнату.

Лёшка открыл холодильник, достал оттуда кастрюлю. Открыл крышку. Посмотрел внутрь. Закрыл. Потом ещё раз посмотрел и сам расстроился. Кайрат не соврал – риса там было немного. Ложки три. А ещё маленький заветренный кусочек сыра «Дружба» сиротливо ютился в уголке.

– В холодильнике мышь повесилась, – крикнул Лёшка из кухни. – А у тебя есть лавэ, кстати?

– До зарплаты неделя, а в кошельке полторы тысячи. А у тебя?

– Не лучше. И ещё: я, конечно, понимаю, что у тебя с плесенью дружеские отношения, но пожалуйста, убери её из холодильника!

– Уберу, если не будешь ворчать, как старый дед на печи!

Собственно говоря, по поводу денег Алексей не соврал Кайрату, но и точной информации не дал. А она была более чем неутешительной: уже третий день Алексей перебивался тем, что то у одного, то у другого коллеги перехватывал «по косарю до зарплаты». Голод не тётка, каши не сварит, да и ругаться было не на кого, кроме как на самих себя и собственную безалаберность. Даже соседей, которых по доброй традиции студенческих общаг можно было бы обвинить в краже несуществующих съестных припасов, не было. А сейчас задача усложнилась до предела: как со столь ограниченными финансовыми ресурсами прожить оставшуюся неделю. Так что ребята, хоть и устали после смены, но решили пойти в магазин за неимением иных вариантов действий: обсуждать проблему можно сколько угодно, а кушать от этого меньше не захочется.

В шкафу оставалось ещё несколько подсохших пряников и пара пакетиков чая, и ребята решили сначала перекусить тем, что имеется, а уже потом идти за продуктами. Кайрат подождал, когда чайник закипит и выключится, закинул в кружку чайный пакетик и налил воды.

– Ну, рассказывай, – шутливо предложил ему Алексей. – Как ты докатился до жизни такой?

– Это ты насчёт еды?

– Да нет, ты же вроде нормально работал в своём Питере, и вдруг с какого-то перепугу приехал сюда…

– Приехал за опытом и впечатлениями!

– Ну, а что ещё?

– Условия привлекли, – предоставляется общежитие, бесплатное трёхфазное питание…

– Чего-чего?

– Тьфу ты, блин! Думаю «трёхразовое», а говорю «трёхфазное». Нет, реально пора отдохнуть, а то так крыша поедет. Слушай, теперь я начинаю понимать, почему наши коллеги так много пьют. С такой жизни, с этой абсолютно бессмысленной ерунды, каждый день повторяющейся, легко свихнуться. Вот и бухают, чтоб с катушек не слететь.

– Да, ты, пожалуй, прав. И питание не трёхразовое, а только обед, – заключил Алексей, достал пакетик из чашки, обсосал его и кинул в мусорное ведро.

Перекусив, парни по-быстрому спустились в супермаркет через дорогу от дома. Алексей не выпускал из рук телефона, переписываясь с кем-то, наверное, с Настей, а Кайрат только и думал, чтобы Лёшка поскорее смотался и дал ему возможность побыть в одиночестве.

– Что за жизнь пошла! – сказал Кайрат, придирчиво оглядывая упаковки и ценники. – Варенье без сахара, хлеб без глютена, кофе без кофеина…

– И секс без женщин! – закончил его мысль Алексей. – Не знаю, как ты, а я наберу себе доширака на всю неделю! Перед работой заварил, и нормально! А на смене у нас всё равно обед бесплатный.