Читать книгу Русалка и зеленая ночь - Юлий Буркин - Страница 9

Убедившись в реальной необходимости изгнания беса, мы вместе с отроковицей отправились обратно в Никольский собор. Пока ее мать везла нас туда на «запорожце», та вела себя тихо и скромно. Получив благословение владыки, мы отправили женщину домой, а сами, втроем уже, выехали на епархиальной белой «волге» в направлении Свято-Зачатьевского монастыря, чтобы представить ее дочь лучшему экзорцисту призрачной страны Приднестровье.

Теперь пятнадцатилетняя ведьма стала другой. Мы с отцом Виктором вели машину по очереди, она же, так и сяк вертясь и разваливаясь за нашими спинами на обширном пассажирском сидении, притягивала наши взгляды через зеркало заднего вида. То ли прямо сейчас напускала она на нас свои чары, то ли действовал надкушенный пирог, но мы непрестанно отвлекались от дороги, то и дело рискуя попасть в аварию. Уразумев сие, дабы противостоять воздействию дьявольского наваждения, всю дорогу мы исступленно пели тропари и акафисты святым угодникам.

Но не дремали и вражьи силы на заднем сиденье. Плотный туман стелился по дороге, и ехать зачастую приходилось практически наугад. Несколько раз я чуть не заснул за рулем, а очнувшись, я всякий раз встречал в зеркале насмешливый лукавый взгляд Любы.

На второй день пути мы проехали молдаванский город Оргеев и углубились в буковые леса. Вскоре дорога запетляла, стала нырять в низины, взмывать на холмы, и за окнами автомобиля поползли туманные очертания лесистых гор. Тут-то мы и поняли, что добрались, наконец, до края упырей и преподобных угодников.

Мы проезжали через селения с огромными житницами, крытыми соломой хатами и покосившимися деревянными храмами. Всю дорогу застывшими взглядами нас провожали местные жители и утомленный сельской жизнью крупнорогатый скот. Стоило нам выехать из такой деревни, как тут же в тумане по обе стороны дороги крестами свешивались к нам с пригорков мшистые сыроватые кладбища, уходящие другой стороной в затянутые ряской болота. Средь кукурузных полей лишь изредка мелькал крестьянин со злым недоверчивым взглядом и вилами на плече. А стезя уводила нашу «волгу» все глубже и глубже в дебри Зачатьевской пустоши, где в тесных кельях, просветлившись, бичуют себя скованные веригами благочестивые иноки.

Дьякон только в последний момент успел ударить по тормозам, когда в ночной мгле пред нами неожиданно открылся безбрежный Днестр. Радиатор нашего автомобиля окунулся в воду, и речная волна ударила в ветровое стекло. Когда она откатилась, мы увидели, что от капота клубится пар, и влага на нем бурлит и пузырится. Двигатель заглох навечно, но мы, хоть и сокрушались о том, что нам придется отвечать перед владыкой за потерю машины, конечно же прославили Господа, что не дал он и нам вместе с ней сгинуть в молдавской пучине.

То ли услышав всплеск воды, то ли наши молитвы, вскоре из стелящегося по реке тумана выплыл к нам держащий фонарь лодочник на утлом челне. Старик, царство ему небесное, стал причаливать к нам, и когда киль стукнулся об епархиальную машину, мы перенесли упрямившуюся отроковицу в судно, даже не ступив на приднестровскую землю.

Вода была спокойной-спокойной, а перевозчик стоял мрачный, словно бы давно уже не живой. Он греб одним единственным крупным веслом, степенно перебрасывая его с одного борта на другой, и томным басом тянул беспросветную песнь молдавских лодочников.

Трудно сказать, сколько мы плыли, но в какой-то момент оба берега исчезли, и вокруг нас лишь медленно проползала белесая мгла. Изо рта валил пар, и над рекой было довольно холодно. После теплой машины мы продрогли и мечтали поскорее попасть в невидимую обитель на том берегу. Продрогший сам, отец Виктор сжалился над дрожащей от мороси и демонов отроковицей, снял и набросил ей на плечи свою шинель.

И вот мы вплыли в тихую заводь и приблизились к монастырской стене. Какое-то время лодочник стоял, как вкопанный, и мы бесшумно покачивались в челне возле кирпичной кладки с отсыревшей и местами облупившейся штукатуркой. Наконец мы догадались, что от нас ожидают пароля и бодро пропели: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, поми-илуй нас!» А со стены братья ответили: «Аминь!» – как и полагается, на той же ноте.

Стали мы ждать дальше, но ничего не происходило. Нам становилось все холоднее, и уже давал знать о себе голод. «Отцы и братья! – крикнул я. – Прибыли мы к вам с Божией помощью из богоспасаемого града Кривой Рог для упразднения силы дьявольской!» «Аминь!» – вновь пропели сверху иноки всё на той же ноте. Чего им от нас еще надобно?! Тут я и говорю дьякону: «Слушай, отец Виктор, ты ж здесь бывал уже. Как же ты прошлые разы проходил к Зосиме?» А он стоит и смотрит на меня, будто сам не свой. Тут-то я и понял, что он под чарами. По-иерейски перекрестил я его и говорю снова: «Как пройти к Зосиме?!» Он очнулся, посмотрел на меня, как на идиота, и говорит: «Надо позвонить ему на мобильный!»

Только мы набрали номер, только сообщили о себе, как иноки нам тут же веревочную лестницу и сбросили. И была бы нам в том радость великая, если б не досадный случай: не успев до конца развернуться, лестница попала в голову лодочнику, и тот молча свалился в воду, обретя в пучине сей вечный покой. Но что тут поделать? На все воля Божья.

Перво-наперво пошли мы благословиться к наместнику обители игумену Иннокентию. Он в это время наблюдал, как послушники по его наставлению рыли голыми руками в глинистой почве какую-то канаву. Подходим мы к нему с благоговейным трепетом, кланяемся и говорим: «Здравствуйте, батюшка! Поклон вам от владыки Криворожского. Вот отроковицу к вам привезли одержимую».

Он отвлекся от трудов, посмотрел внимательно и говорит: «Так-так. И сколько за нее просите?»

Мы, глупые молодые попы, смутились, не поняли, что владыка юродствует и говорим: «Да, что вы, ваше преподобие, так берите. Только она, знаете ли, это… С бесами».

Он нахмурился: «С бесами? – говорит. – Нет, ребятки, мне это противопоказано. Я от таких еще в миру устал».

«Так что ж нам с ней делать-то?» – спрашиваем мы растерянно. А он: «С бесами – к старцу Зосиме. Он таких во множестве принимает». Отвернулся от нас, мол, разговор окончен, и скомандовал послушникам: «Зарывайте!»

Тут лишь мы уразумели, что владыка шутит и пошли к указанному Зосиме. Тот нас принял радостно, все сразу же постиг, осмотрел отроковицу и сказал, что сей род изгоняется единственно честны́м распятием, и нет дела проще. Мы обрадовались, покушали в трапезной и в кельях для паломников спать завалились.

Но вот просыпаюсь я ночью от воя волчьего. Ну, думаю, и глушь. Даже вокруг монастыря хищники колобродят. Пытаюсь уснуть дальше, но вой тот прямо в душу мне забирается и холодящим страхом по нутру расползается. Вслушиваюсь я, а голоса-то вроде как человечьи. Или не человечьи? Сам-то вой волчий, а вот надрыв мучительный в конце – хриплый, как у чахоточного – совсем не звериный.

Лежу я так и думаю: «Надо когти рвать из этой Трансильвании. Мы свое дело сделали, теперь пусть сами с ведьмой возятся». Еще чуть-чуть полежал, послушал… Всё жутче и жутче. Каюк, думаю, надо дьякона будить, да с рассветом драпать. Можно, конечно, и одному, но боязно. Вылезаю я из-под овчины, одеваю подрясник, в руках Крест с Евангелием, иду к его кровати… А его там и нет. «Что ж я теперь в Кривом Роге скажу? – думаю. – Вурдалаки, мол, из кельи утащили вашего дьякона, сам еле ноги унес…» А унес ли? Неизвестно еще… Жаль мне стало, что я домкрат из машины не захватил или монтировку. Как ни крути, а поувесистей распятия будет.

Вышел я из кельи и по винтовой лестнице двинулся наверх. Не то что бы знаю куда идти, просто подальше от подвалов хочется. Так и до чердака добрался. Кругом на балках летучие мыши висят, бледная луна сквозь щели просвечивает. Радости и успокоения, одним словом, мало. Я уже и корю себя: «Куда поперся? Упырей кормить? Лежал бы себе до рассвета и лежал. Нет, надо было Богдеско пойти искать. А мало ли, может, дьякон по нужде отошел?..»

Думаю так да кругом оборачиваюсь… И тут вдруг вижу: совокупляются!!! Прямо на соломе, под балками. Дьякон наш в качестве лошади, а она – отроковица наша бесовская – на нем, как наездница. Голая совсем и, что ни говори, в лунном свете до сердечного спазма прекрасная.

«Слава Тебе Господи! – вздохнул я с облегчением. – Жив отец Виктор. А что совокупляются, так это дело их совести». И пошел обратно. А про то, что наперсник мой под ведьминские чары подпал окончательно, тогда я и не подумал вовсе. Вернулся в келью, заперся покрепче и уснул. Всю ночь, помню, тогда в грешных снах промаялся.

Просыпаюсь, а дьякон Виктор со старцем Зосимой стоят неподалеку и молча на меня смотрят. Причем смотрят-то с ужасом. Я сел на кровать и понять не могу, чего они на меня так уставились. Говорю, что в голову первым пришло: «Ну, отцы, с отроковицей-то делать что-то надобно. Не век же ей одержимой ходить?»

«Надобно-надобно, – кивают они и все так же смотрят на меня. – Вы только, отец Аркадий, за гвоздями съездите, и будем изгонять беса». «За какими гвоздями?» – удивился я. А они мне: «За обыкновенными, трехгранными». Я еще раз внимательно посмотрел на них, пожал плечами и спрашиваю: «А куда за ними ехать-то?» «В магазин, – говорят. – Здесь недалеко, в ближайшем поселке, что выше по реке».

Ну, я, конечно, один не согласился ехать. Мало ли чего тут и днем приключиться может. Карпаты все-таки. Поехали мы вместе с дьяконом. Дали нам монастырский велосипед двухместный, «тандем» называется, на нем после обедни мы и отправились вдоль берега.

Педали крутим и молчим. Молчим и крутим. Наконец я не выдержал и спрашиваю: «Куда это вы, отец, ночью пропадали?» А он мне: «Вас искал, батюшка». Я удивился, конечно, но, думаю, лукавит гад, и продолжаю: «А чего меня искать? Я-то по ночам где попало не шастаю. Сплю себе». Тут он как-то дернулся резко, да как зашипит: «Знаю-знаю, с кем это вы спите!»

Тут я по тормозам ударил, соскочил с тандема и говорю: «Это я-то с кем?! Да не ты ли сам, кобель, девку всю ночь охаживал?!» Тут он ка-ак даст мне в челюсть. Но я не растерялся, схватил насос от велика, да и отдубасил им дьякона как следует. Ничего-ничего, думаю, пусть надолго запомнит, как такими делами, да в святой обители заниматься…

А через полчаса сидели мы с ним на берегу Днестра и оба горько плакали. Ведь оба мы, оба от ревности друг на друга накинулись!..

«Как же так, отец, – причитал Богдеско, – я ж своими глазами видел, как вы ее этого самого…»

«Нет. Это я тебя, отец-дьякон, я тебя с ней видывал. Вот ведьма какая дюжая попалась. Всю голову тебе, Витя, заморочила».

«А может, все-таки вам, отче?»

«Опять нарываешься?» – спрашиваю и насос гнутый поглаживаю.

«Да нет, батюшка, что ты… – отвечает. – Просто у меня-то и свидетели имеются. Вы говорите, что меня один видели. А я на ваши поиски всю братию поднял. Обнаружили мы вас, дождались, когда вы оба уснете, набросили на нее игуменскую мантию, в подвал снесли и заперли».

Тут уж я забеспокоился. Ведь действительно, выходит, скорее она меня одного, беднягу, околдовала, чем всю братию.

Купили мы в поселке гвозди, на сдачу по гвоздодеру прихватили и вернулись к обители.

Час изгнания был назначен на вечер, так, чтобы все успели прочесть молитвы на ограждение от злых духов. Помолившись напоследок, мы, как полагается, крестным ходом двинулись на борьбу с дьяволом. Первым шел послушник с распятием, далее двое с фонарями на высоких шестах, после двое с хоругвями, потом дьяконы, затем, в два ряда, мы, батюшки, и, наконец, за нами вся братия и благочестивые сельчане. Пели «Кресту Твоему поклоняемся» и двигались довольно медленно.

Вдруг я увидел, что несколько послушников, вооружившись непрестанной молитвою, несут на шестах, словно царский паланкин, клеть с нагою и растрепанной нашей ведьмой. Девушка металась по клетке, как дикий зверь пойманный, огрызалась и требовала, что бы мы, то есть конкретно я и дьякон Богдеско, ее выручали. Мы смущенно отводили глаза и делали вид, что не слышим ее.