Читать книгу Запасной аэродром. Книга вторая. Билет в один конец - Юлия Александровна Брусникина - Страница 6

Дверь распахнулась, на пороге стоял он. Душа опять рухнула куда-то вниз.

– Привет – прозвучало с болью в голосе.

– Здравствуй, Света.

– Входи.

Мужчина вошел в квартиру и, не разуваясь, направился в детскую комнату. Светлана пошла за ним, почти на цыпочках.

– Илюша спит – прошептала она.

– Вижу.

Заглянув внутрь кроватки, мужчина задержал взгляд на малыше и, спустя минуту вышел из комнаты. Достав из кармана бумажник, он вынул неопределенное количество пятитысячных купюр и положил их на тумбочку.

– Юра – Светлана скрестила руки в локтях. В ответ пустой взгляд черных глаз. – Я боялась, что с тобой что-то случилось…

– Я не мог прийти в прошлом месяце.

– У тебя все хорошо?

– Жизнь идет… – Каштанов медленно направился к окну. – Жизнь идет… – повторил он.

На подоконнике он увидел пачку сигарет и следы пепла.

– Жизнь идет?! – развернувшись, он вытянул «Marlboro» перед собой.

Во взгляде, до этого непредвзятом, разгорался огонь.

Светлана округлила глаза.

– Черт, Света, ты что с ума сошла? Ты куришь?

Конечно же, она не курила, она не выносила запах табака. Курил Костя. Он так и не смог избавиться от никотиновой зависимости, в которую попал совершенно случайно. Вряд ли Каштанов нормально отнесется к тому, что ее иногда навещает старый знакомый, он же бывший любовник; взять вину на себя значило бы признать себя ужасной матерью. Здравый смысл перевесил.

– Сигареты моего знакомого… друга – добавила она после паузы.

– Что они здесь делают? Твой знакомый друг курит в квартире?

В последнее время он разговаривал с ней только наповышенных. Казалось, он был счастлив, найдя любой повод сорваться на крик.

– Нет, на балконе. – Прозвучало тихо.

– Я поверил бы, если бы он не стряхивал пепел прямо на подоконник!

– Юра, пожалуйста, тише, разбудишь сына!

– Ты сейчас думаешь о сыне, а когда твой ухажер травит его этой дрянью, ты о нем думаешь?! – никто и не собирался говорить тише.

– Пожалуйста, Юра, я никогда бы никому не позволила навредить Илюше, ты же знаешь, я люблю его больше жизни! – Светлана была на грани слез.

– Учти, я могу забрать его у тебя в любое время, Света!

– Почему ты так говоришь? – она замотала головой – Зачем?! – Слезы брызнули из глаз.

Каштанов отвернулся. Слезы не доставляли ему никакого удовольствия. Была ли какая–то потребность доводить до слез? Очевидно, да. Поскольку была злость, непрекращающаяся, скорее наоборот, всевозрастающая, набирающая обороты. Просто не было возможности держать ее в себе!

Склеить разбитые вдребезги отношения двум когда-то любящим друг друга мужчине и женщине оказалось труднее, чем решиться взять грех надушу. Неустанные попытки обоих отвлечься от прошлого не давали никаких результатов. Поначалу ребенок, требующий постоянного внимания и заботы, сплотил родителей, однако они значились только его родителями, но никак не мужем и женой.

По истечении двух месяцев совместной жизни Каштанов понял, что ничего не вышло. Жизнь с любимой женщиной и ребенком, о которой он так долго мечтал, так и не сложилась, несмотря на то, то и жена, и ребенок были под боком. Мужчина, внутри которого шла постоянная борьба, опустил руки, сдался. Однажды он просто ушел из дома, бросив маленькое существо с такими же черными глазками, как у него. С тех пор он приходил раз в месяц оставить деньги; любовь к малышу, которую он испытал еще когда тот находился в утробе матери, притупилась и пропустила вперед безразличие…

– Юра! – Светлана прекратила плакать. В ответ лишь подернулись плечи.

– Юра, я говорила с Дашей по скайпу… – мужчина обернулся. – С Дашей и Сережей.

– У них… все хорошо?

– Юра, я хочу все ей рассказать…

– Совесть не отпускает? – без особого интереса спросил мужчина.

– Нет, я так больше не могу…

– Как ты думаешь, она отреагирует на твое признание? Думаешь, она выслушает тебя и простит? Хочешь перевесить на нее этот груз и успокоиться? Добрая душа… – усмехнулся Каштанов.

На удивление он говорил, а не кричал.

– Нет! Я просто хочу покаяться, хочу сказать, что виновата…

– Ты убьешь ее этим! Лучше оставь все в себе… – в его глазах сквозила боль, – и если тебе станет легче, скажу, что я разделяю твои мучения.

Каштанов ушел, не взглянув больше на младенца.