Читать книгу Из недр тьмы - Юлия Александровна Синкина - Страница 4

(653 элема Четвертой эпохи, ракас Буйноцвета)

На городской площади Ихресаба толпилась куча народу. Толпа бесновалась и то тут, то там давили кого-то, что можно было понять по сдавленным вскрикам. В центре заполненной лекатдерами площади расположился эшафот. Но сегодня здесь проводилась не только казнь. Сегодня на деревянных досках на коленях стоял дилас14, а позади него с цепями на руках и повязками на глазах стояли двое людей. Напротив четырехрукого с мечом в руках возвышался правая рука Императора – Сатун. Хотя он высился только формально, на деле же даже стоя в полный рост, мужчина оказывался на одном уровне с гигантом. Прямая спина гордого и сильного воина, широкие плечи, чуть волнистые пепельные волосы до пояса, собранные в конский хвост на затылке, открытые заостренные верхние хрящи ушей. Эльф Сатун был один из немногих в своем роде, кого чтили в Империи. И как воина, и как эльфа. Никто не знал, почему Император Герам Третий благоволит ему, но все знали, что будет, если хоть один волос упадет с головы его «правой руки». Сатун не стал женственным, что, опять же, очень сильно отличало его от других эльфов. Кажется, среди его предков замешалисьь горные эльфы, что обладали высоким ростом и мощным плотным телом в отличие от своих хрупких лесных братьев. Он совершенно не умел управляться с луком, традиционным эльфийским оружием, зато не расставался никогда со своим мечом – Сайдигой15. Он стал его другом, защитником, родителем и любимой женой. Более своего меча он ценил только Императора, но никто не мог сказать наверняка, настоящая ли это любовь или просто положение обязывало остроухого к этому. Но вот зато кто угодно знал, что он лучше умрет, чем отдаст свой меч кому бы то ни было. И неспроста, ведь он зачарован полностью сливаться с душой владельца. Сатун мог даже не делать взмаха мечом, а лишь подумать об этом, как тут же острый клинок отсекал врагу голову.

Эльфийские черные, не имеющие белков глаза, устремились на стоящего перед ним на коленях уроженца Бледного архипелага. Дилас Форлем склонил голову, сложив на груди свои четыре руки крест-накрест. Его серые редкие волосы рассыпались по плечам. Двойное сердце билось в груди так часто, что можно было танцобу16 отплясывать. Такие же серые, бесцветные, как и волосы, глаза диласа глядели на узор деревянных досок под ногами Сатуна.

– Приветствую народ Ихресаба!

Грубый, с хрипотцой голос как раскат грома, усиленный магическим камнем, разнесся над площадью, заставив всех замолчать.

– Сегодня знаменательный свар. Передо мной стоит великий воин. Посмотри на меня!

Форлем поднял глаза и посмотрел в лицо эльфу. И тут же утонул во мраке черноты глаз остроухого.

– Император удостаивает тебя великой чести, и я преклоняюсь перед его приказом. Тебя надлежит произвести в рыцари. Слухи о твоих подвигах во имя Его Величества дошли до Великого Герама17. И оттого ты заслужил служения в столице, при Императорском дворце. Моим мечом, Сайдигой, я нарекаю тебя, Форлем, сын Бледной Земли, Безлюдного острова, рыцарем Свободы и защитником Империи!

Толпа замерла в ожидании. Форлем, не мигая, уставился на эльфа. Что-то в глазах остроухого внезапно переменилось. Так бывает, когда рябь пробегает по спокойной воде.

Меч плавно опустился на одно плечо диласа. И вдруг он резко рванулся, и во все стороны брызнула алая кровь. Голова Форлема откатилась от мощного тела, и оно с грохотом безвольно упало на деревянный эшафот. Сатун стоял, держа меч над головой, а с лезвия ему на волосы капала кровь, окрашивая их в красный цвет.

Толпа, казалось, не дышала. Не говоря о том, что дилас странным образом приобрел ярко-красную кровь, какой отродясь не обладал ни один из них, эльф с бездонными глазами заставлял цепенеть. Никто не шевельнулся, лекатдеры были ошарашены только что произошедшим. В глазах каждого читался даже не испуг, а скорее недоумение. Но через несколько мгновений раздались первые крики и толпа начала метаться по площади, явно намереваясь покинуть ее любой ценой. Началась еще более массивная давка, чем вначале. То здесь, то там топтали упавших и роняли нетвердо стоящих в грязь. Сатун же повернулся к городской страже, которая все это время стояла, остолбенев, у подножия эшафота и ничего не делала. Теперь же они опомнились и схватились за мечи. Сатун устремил свой черный бездонный взгляд на одного из них и, усмехнувшись, тихо прохрипел, тем не менее, словно проникая голосом в мозг каждого, заглушая крики толпы:

– За истинного Властелина.

И бросился, словно смерч на стражу. Он практически мгновенно порубил их в мелкий винегрет и накинулся на остальных присутствующих, которые имели несчастье находиться ближе всех к помосту. Толпа металась, всюду летали кровавые ошметки, и Сатун кромсал все на своем пути. Когда уже почти все, кто еще оставался в живых, наконец, смогли покинуть площадь, ноги эльфа подкосились и он упал в лужу чьей-то крови, потеряв сознание.

На небе все это время сгущались тучи, наползая словно сразу со всех сторон. Начался сильный ливень, и подкрадывалась гроза. Издалека раздались первые раскаты грома. Горы трупов на площади выглядели зловеще. Первая вспышка молнии осветила все в деталях. Вот Сатун лежит с почти полностью красными волосами на земле. В руке до сих пор крепко сжимает клинок, лезвие которого тоже окрашено чужой кровью. Тело диласа на эшафоте. Тела двух людей, которые подлежали казни и вовсе пропали.

В этот момент подоспела личная гвардия Императора в лице двадцати воинов, которая прибыла в город вместе с эльфом. Но, к сожалению, свидетелей, чтобы рассказывать о произошедшем, не нашлось, и гвардейцы ошалело вращали глазами, поражаясь морю крови всевозможных цветов. Площадь блестела словно палитра безумного художника. Один из гвардейцев подошел к Сатуну и поднес ладонь к его рту и носу. Эльф дышал. Сделав знак остальным, гвардеец направился к эшафоту.

Ливень усиливался. Крупные капли долбили по деревянным доскам. Воин хотел было подняться по ступеням, но вспышка молнии озарила город еще раз и лекатдер замер, задохнувшись от ужаса, выставив вперед короткий клинок, другой рукой прикрываясь щитом. Тело диласа поднялось и теперь неуверенно стояло на ногах посреди эшафота. Без головы. Площадь вновь погрузилась во тьму, и гвардеец поспешил назад к товарищам, спотыкаясь о трупы в сумраке. Но не успел. Алебарда, с которой стоял во время церемонии один из стражников, пронзила его острым концом насквозь. Вновь вспыхнула молния, и теперь Форлем на помосте принял иной облик. Голова его вновь оказалась на месте. Железные доспехи окрасились черным, как и вены на его руках. В одной из них он держал алебарду второго стражника. За спиной вдруг раскрылись гигантские крылья. Гвардейцы уже бежали и прятались за домами, оттуда наблюдая, что будет дальше. Никто из них не считал разумным защищать трупы, тем более, что эльфа они оттащили вслед за собой, в укрытие. Форлем засмеялся столь зловеще, что у гвардейцев на дилу замерли сердца. Тьма вновь окутала площадь. Следующая вспышка через несколько дил озарила пустой эшафот. Через несколько травс дождь вдруг прекратился, а тучи стали рассеиваться. Словно дилас улетел вместе с ними. Гвардейцы выбрались из своих укрытий и, не рискуя более подходить к месту, как оказалось, казни и бойни, схватили Сатуна и поспешили покинуть город.

Все это время из окна одного из домов, выходящего на площадь, глядело существо. Глаза с вертикальными зрачками усмехались, а длинный зубастый рот сохранял спокойствие. Балахон из змеиной чешуи сверкал в лучах закатного Рашта18, нависшего над Лекатой.

Вот-вот небо должно было озариться с твира Палайей19, и белый тусклый свет залил бы затихший город.