Читать книгу Я ваша, Босс! - Юлия Бузакина, Юлия Юрьевна Бузакина - Страница 8

Я, конечно, в армии уже не служу, но с полицией связи у меня остались. Пара друзей перешли работать в местный УВД, с ними у меня дружба давняя. А тут дед неизвестно куда намылился. Дед у меня не просто генерал – шельмец еще тот! Вроде тихо сидит у себя в деревне, помогает бабе Нине рассаду выращивать да картошку копать на участке, но, если ему шлея под хвост попадет, жди беды! А уж если выпьет хоть каплю… Надо поймать и обезвредить до того, как он успеет начудить.

Я обошел все питейные заведения, расположенные в шаговой близости от вокзала, но деда там не нашел. А тут еще баба Нина тете Эмме начала названивать, мол, заначку дед Демид вскрыл и полевую форму с собой взял. Вернее, не взял, а поехал он к нам в гости прямо в форме и награды все боевые к груди прикрепил. А наград там немало, дед у нас тоже не лыком шит.

Я взглянул на часы – почти девять вечера. Темно на улицах, хоть глаз выколи. Отъедешь от вокзала пару километров, и все, ни один фонарь толком не работает. Вот где мне его искать?

Устроившись за рулем автомобиля, я принялся просматривать карту.

И куда он подался? Неизвестно.

На мобильник поступил звонок от дежурной опергруппы.

– Павел Демидович, Алмазов Демид Артемович ваш родственник?

– Мой, да. С ног уже сбился искать.

– Объект находится по адресу Новое шоссе, триста пять. Там расположен ночной клуб «Мотылек».

– Ёк макарёк! А в клубе он что забыл?

– Он с нами не делился. Вы его заберите только, он девочкам танцевать нормально не дает. Администратор клуба полицию вызвала. Хотели повязать деда, да поняли, что ваш подопечный.

– Вяжите его, ребята! Не раздумывая, вяжите, пока он дел всяких не натворил. Еду уже, минут через десять буду у вас!

Уф-ф, нашелся! Я нажал на газ, хорошо, пробки немного разошлись. Помчался по шоссе по данному мне дежурным оперативником адресу.

У входа в ночной клуб стоял полицейский «уазик». Рядом хмуро переговаривались два полицейских.

Я быстро припарковал автомобиль, заторопился им навстречу.

– Повязали? – поинтересовался, пожимая руки в знак приветствия.

– Никак нет, Павел Демидович. Вас ждем.

– А чего ждете?

– А вы сами посмотрите, и сразу поймете.

Хм… Озадаченно потерев подбородок, я вошел в клуб. Полицейские двинулись за мною следом.

Клуб как клуб, ничего особенного. Приглушенный свет, музыка орет, народ выпивает за столиками. Кто-то танцует.

Я перевел взгляд на подиум. Там было три шеста. Вокруг первых двух красиво извивались почти голые девицы, а на самом большом, что был воздвигнут посередине подиума в виде колонны, почти под потолком сидел дед Демид в полевой форме. Берцами и мощными ручищами он держался за шест, в зубах зажал погасший окурок сигареты и зыркал по сторонам безумным взглядом. В общем, залезть он туда залез, а слезть не может. И снять его никто не может, потому что дед бьет всех ногой. А берцы – обувь крепкая, такой по лицу получить никому не хочется. Вот и опергруппа лезть к нему не решилась. Собрались позади меня и гогочут.

Народ, что в клубе собрался, тоже ржет, все на телефон снимает. Весело всем, зашибись!

Администратор, приятная девушка, как меня увидела, сразу ко мне кинулась, как к последней надежде человечества. Впилась мне в локоть красивыми ноготками.

– Это вы родственник генерала? Скажите, что вы!

– Ну я, да… – буркнул я, а сам озадаченно осматривал шест. Как же деда снять?

– Снимите дедушку оттуда, пожалуйста.

– Как он туда залез?

– Ох, он сначала вел себя пристойно! Заказал графин водки, нарезку. Девочкам денежку в стринги засовывал. А потом, после второй стопки, вдруг услышал кавер-версию старой песни «Три белых коня» и в пляс пошел. А потом на подиум полез. Начал к девочкам приставать, ну… – Администратор раскраснелась. – По попам их шлепать, руки распускать. Наша охрана его пыталась стащить, да он у вас буйный! А дерется как! Он в ВДВ, что ли служил?

– Было дело, – отмахнулся я. – Спецназовец он бывший. Его голыми руками не возьмешь.

Администратор распахнула свои густо накрашенные глаза.

– Что, и бутылку шампанского об голову разбить может?

– Вот чего не знаю, того не знаю. А спрашивать у него не рекомендую, все же дед в возрасте уже. Вдруг череп себе расколет? Он и так не совсем адекватный у нас, вы же сами видите.

– Да вижу, вижу… Я полицию вызвала. Они хотели его с подиума стащить, а генерал ваш на шест полез. Сказал, живым не сдастся. И сидит там уже полчаса. Он нам работать мешает.

Я огляделся по сторонам. Судя по шумихе, которую создал дед, никому он не мешал. Наоборот, произвел фурор среди гостей подшофе. Те даже на его фоне с другой стороны сцены фотографироваться начали и в сеть выкладывать. Народ стал подтягиваться, в клубе уже яблоку негде было упасть. Всем хотелось на деда-стриптизера поглазеть.

Тяжко вздохнув, я полез на подиум. Девицы у шестов оживились, начали мне подмигивать. Цветомузыка ослепляла.

– Дед, строиться! – остановившись у центрального шеста, громко рявкнул я. Вот что-что, а грозно требовать я умел.

– Павлуша, ты, что ль? – оживился сидящий под потолком генерал, и бычок выпал у него изо рта.

– Я. Спускайся немедленно!

Дед презрительно сплюнул.

– А-а, позор нашей семьи явился! Коммерсант! Фу таким быть!

– Спускайся, кому говорят?!

– А не хочу. Мне и здесь хорошо.

– Что значит «хорошо», дед?

– А то и значит! Всяких коммерсантов слушать не собираюсь!

– Немедленно спускайся, или я сейчас шест подпилю. Ребята из опергруппы за бензопилой пошли.

Дед с опаской взглянул на добрых молодцев в форме у подиума.

– Ладно-ладно, спускаюсь уже. – И в два счета спустился вниз. Поравнялся со мной, оглядел презрительно так.

– Ты зачем буянишь? – хмуро взглянул на него я.

– Ничего я не буяню. Сейчас водку допью, и двинем к Эмме домой.

Опергруппа хмуро переглянулась, но перечить генералу не решилась. Награды у него на груди настоящие, таких наград просто так не заработаешь.

Дед Демид вернулся за свой столик, надел на голову форменную фуражку, опрокинул в себя остатки водки из графина и в мгновение ока смёл всю нарезку с тарелки.

– Готовы проехать в отделение, дедушка? – Один из оперативников загремел наручниками.

– В отделение? Хм… – Дед взглянул на него с вызовом. – А ты, соколик, меня сначала догони!

Он лукаво мне подмигнул, швырнул в опергруппу своим походным рюкзаком и в один миг оказался у выхода.

– «И уносят меня, и уносят меня, в прекрасную снежную даль!» – заорал в голос и был таков.

Мы с оперативниками растерянно переглянулись.

– Да что это за дед такой?! – зарычали они и, швырнув мне дедовский рюкзак, бросились в погоню. Ну а я, само собой, достал бумажник, бросил на стол двухтысячную купюру и понесся следом за ними.

Ловили мы деда Демида по кустам в лесополосе еще два часа. Хорошо он бегал, что уж тут скажешь! Не то что наша подтянутая команда. Оттепель поимку деда весьма затруднила: влажная мягкая почва и колючки оказались ой как не на руку! А я, так вообще в итальянских туфлях из натуральной кожи, по лесополосе вдоль шоссе… В общем, к тому моменту, как двое оперативников уложили деда на лопатки под развесистой сосной, мои итальянские туфли можно было там оставить и ехать босиком в магазин за новой парой.

– «И уносят меня, и уносят меня

В звенящую снежную даль

Три белых коня, эх три белых коня…» – завывал дед.

Оперативники хмуро вели его по шоссе под конвоем, а я плелся позади всех в испорченных туфлях с налипшими на них комьями грязи и с тяжеленным походным рюкзаком на плече.

…В отделении мы с дедом долго писали объяснительную. Ситуация осложнялась тем, что наши показания записывала молоденькая девица в форме, и дед постоянно распускал руки и вообще вел себя крайне развязно: то ущипнет ее, то подмигнет.

Помощник следователя пыхтела, краснела, но послать деда с такими наградами не решалась. Герой, он и в отделении полиции герой.

Когда нас наконец вытолкали взашей из кабинета следователя, было около полуночи.

– Все, дед, без шуток давай! – толкая его вперед по узкому, тускло освещенному коридору, буркнул я.

– Паша-а-а-а! – раздалось что-то знакомое слева, и я притормозил. – Павел Демидови-и-ич! Выруча-а-ай!

Слышу-то я не очень хорошо, но имя свое разобрал.

Обернулся и обомлел: рядом с будкой дежурного полицейского за решеткой я увидел Стаса.

– Паша-а-а! – прильнув к прутьям, завыл он не своим голосом. – Внеси за меня залог, умоляю!

Я в изумлении притормозил у решетки.

– Кожевников, ты-то что натворил?!

– Это ты у бывшей моей спроси! – горестно всхлипнул Стас. – Она меня обвинила не пойми в чем, и полицейские меня загребли. А там, у парка, машина моя осталась открытая! Выручай, Паша!

Я подошел к окошку, за которым сидел дежурный полицейский.

– За что моего сотрудника здесь держат? – поинтересовался у него сухо.

– Детей он ворует и на органы продает, – сурово взглянув на меня, пояснил дежурный.

От неожиданности я икнул.

– Ну и шуточки у вас!

– Какие тут шуточки?! Его с поличным взяли: пытался у женщины ребенка отнять!

Я обернулся.

– Стас? Он что, серьезно?

– Нет, конечно! Мы с Женькой поцапались, вот она и брякнула, что я хочу ее ребенка на органы продать. А я просто хотел их с дочкой в детский мир за курткой подбросить! Но ты же знаешь, какая Женька истеричка!

Я недоверчиво взглянул на Стаса.

– Да ладно?

Он закатил глаза.

– Не веришь? А зря. Я как лучше хотел.

На мое счастье, к полицейскому участку подъехала тетя Эмма.

– Демид Артемович, да что же вы творите?! Я же ужин приготовила, жду вас, а вы тут шуточки свои шутите! – запричитала она с ходу.

– Цыц, женщина! – рыкнул на нее дед. – Вези меня отсюда, немедленно! Жрать хочу, мочи никакой нет!

– Тетя, ты деда покорми и глаз с него не спускай. Я на ужин не успеваю уже, – поглядывая на Стаса, буркнул я. – Надо Кожевникова вытаскивать.

Тетушка округлила глаза.

– Стасик, а ты тут как оказался?!

– День сегодня неблагоприятный! – заскулил тот.

– Ладно, я деда заберу к себе до утра, а вы уж как-нибудь сами тут.

Она взяла деда под руку и повела его к выходу. Я угрюмо взглянул на свои итальянские туфли, на прилипшие к ним комьях грязи, и снова двинул к дежурному.

– За Кожевникова можно залог внести? – поинтересовался устало.

– Внесите. Но помните: вы помогаете преступнику.

– Да никакой он не преступник! Так, мелкая сошка. Самое главное его преступление в том, что он алименты вовремя не платит. Но вы не переживайте, я его перевоспитаю! – хмуро пообещал я.