Читать книгу По горящим следам Серафима - Юлия Дуюнова - Страница 8

Дни летели со скоростью, будто в них осталось не больше десяти часов. Арина замкнулась в себя, с головой погрузившись в различные виды тренировок. После устроенной ей взбучки девушка смогла направить свои силы в нужное русло. Каждый день она напоминала себе, что её дети в опасности и нуждаются в ней. Каждый день, каждый час. Каждую минуту. А она чуть не предала их.

Она почти перестала спать, в минуты изнеможения представляя себе, как Морена заносит кинжал над её детьми, а Константин и Акристо смеются за её спиной. Арина сморщилась, вспомнив предательство того, кого она посчитала другом. Девушке было больно думать о нем, потому что (Арина нашла силы признаться себе) явно испытывала к нему более глубокие чувства, чем дружба. Но это стало лишь большим поводом ненавидеть его.

В те недолгие минуты, что девушка все же решалась отдохнуть от физических нагрузок, она варила зелья с разными свойствами. По большей части лечебных, но и для яда находилось местечко. Собирала травы, сушила и терла в порошки листья растений. Перечитывала книги по зельеварению, изучала алхимию и заклинания. И каждый раз представляла, как проткнет мечом сердце Константина, потом его ненавистной сестры и напоследок Акристо.

Амайя практически перестала заниматься с ней, после того как Арина смогла задеть ей все главные точки чакры, и восстановить свою силу, подпитываясь от энергии воды и света. Больше её нечему было учить. Много времени Амайя проводила с Нидриэль. Арина не раз отмечала, с какой тоской кицуне смотрит на мудрую старушку и пытается ей что-то доказать, но та лишь нетерпеливо отмахивалась.

Вот и в очередной раз с печалью во взгляде Амайя беседовала с Нидриэль, пока старушка помешивала что-то в котелке на небольшом костре. Луна освещала ярко все вокруг, отражаясь в спокойном зеркале пруда. Отжимавшаяся на берегу Арина застыла и вдруг осознала: мрачная скорбь одолела не только Амайю. Гелам последние несколько дней ходил сам не свой, все больше времени проводя в лесу. Илида почти не разговаривала, сатиры не устраивали вечерних плясок, больше не был слышен игривый смех нимф, а лешие смотрели на Нидриэль так, как люди смотрят на смертельно больного человека, понимая, что ему уже ничем не помочь.

Какое-то безумное понимание поразило девушку, но все же кое-что никак не могло уложиться в её голове. Нидриэль выглядела как обычно и лишь её не поработила эта тоска, так отчего все домочадцы так смотрели на старушку, будто провожая её в последний путь?

Арина встала, отряхнула руки и пошла к костру. Весь последний месяц девушка обучалась технике бесшумной ходьбы, при которой шаг надо было начинать с носка на пятку, а не наоборот, как ходят большинство народов королевств, и сейчас с удовольствием отметила, что такая ходьба вошла в привычку.

– Твоё зеркало почти разбито, Нидриэль.

– Да, и это еще один раз напомнило мне, как быстротечно время и что в любой момент может разрушится все. Поэтому не мешай мне, Амайя, осталось кипеть всего несколько минут, я не могу сейчас сбиться со счету помешиваний. – Донеслось до Арины, и девушка решила немного подождать, нутром чуя, что в оборванном разговор смысла больше, чем кажется на первый взгляд. Она села на траву, прислонившись спиной к дому и посмотрела на луну. Белый блин сегодня светил необычайно ярко, пробираясь в самые дальние и темные уголки.

Несколько минут до Арины доносился лишь треск костра, всплески кипящей воды и кряхтение старушки. Потом два постукивания поварешкой о каемку котелка и мягкий шелест потревоженной травы под горячим дном посудины.

– Готово. – Хлопнула в ладони Нидриэль. Арина настолько четко слышала все звуки, будто видела все действия своими глазами.

– Теперь я могу говорить? – С сарказмом спросила Амайя.

– Можешь, если эта тема не будет касаться моего долголетия.

– Тебя не переубедить, упрямая Нидриэль, ты пойдешь навстречу своей судьбе. Я лишь хотела признаться тебе в том, что вынуждена согласиться в твоем выборе. Она казалась мне бездарной в начале обучения, да и времени было катастрофически мало, так что я сомневалась в успехе затеянного. Но сейчас обязана признать: твой выбор не лишен зерна истины. Арина сильнее, чем твой младший сын на момент, когда Сакура обучала твоих детей и меня. Намного сильнее младшего сына, с дочерью я даже не сравниваю, она у тебя оказалась совершенно непригодна для наших учений.

Очень сильна, но не так, как твой старший сын. Он оказался просто мастером искусства владения чакрой. Сакура, к слову сказать, даже стала изучать его родословную, и действительно нашла там след кицуне. – Продолжила Амайя, а Арина постаралась даже не дышать, чтобы ненароком не выдать своего близкого присутствия.

– В моей родословной кто только не пробегал, – с горечью в голосе фыркнула Нидриэль.

– Не спорю. Но Нидриэль, все же я опасаюсь за Кохай. Как бы она не была талантлива, но я сравниваю её с воспоминаниями трехсотлетней давности…

– Нехорошо подслушивать, дитя, – Раздался голос Гелама над Ариной. Задумавшаяся девушка не заметила приближения кентавра, но всем видом решила показать, будто не удивлена другу. Разговор старушки и лисицы непонятным образом взбудоражил её.

Кентавр поманил пальцем и двинулся к костру. Идя следом девушка с улыбкой смотрела, как красиво переливается шерсть в лунном свете на крупе кентавра.

Кицуне двинулась навстречу Арине и впервые за долгое время с теплой улыбкой положила руки на плечи ученицы. Во взгляде не читалось прежнего холода.

Но тут она резко ударила указательными пальцами в ключицы, отчего руки безвольно обвисли, потом ткнула в средние ягодичные мышцы и напоследок в солнечное сплетение. Всего несколько секунд и полностью обезвреженная девушка мешком стала падать вниз, но протянувшиеся ветви деревьев ухватили её за запястья и подтянули вверх, отчего ноги едва касались земли кончиками пальцев. Этакое распятие.

Всего пятью ударами кицуне превратила сильную воительницу в тряпичную куклу. Еще три удара, и девушку можно было отправить на тот свет. Сейчас же она пребывала в состоянии растения: все видела и понимала, но не могла пошевелить даже пальцем или воспользоваться внутренними силами. Кицуне перебила центральную и самую крупную точку чакры, находящуюся под солнечным сплетением.

Арина же не впала в панику потому, что непонимание превысило чувство страха. Настолько непонятной казалась ситуация. Но, осознав, что голова и голос ей все же подчиняются, Арина взяла себя в руки.

– Сэнсэй, что это все значит? – Но кицуне лишь покачала головой и отошла в сторону. Со всех сторон к ним приближались нимфы с горящими факелами в руках. Все это до нелепости было похоже на картины, когда ведьм сжигали на кострах, что девушке даже захотелось рассмеяться.

– Прости меня, дорогая, – ответила за кицуне Нидриэль. Неожиданно кто-то сзади рванул одежду на спине Арины, заголив всё от шеи до верхней части ягодиц. – Я хочу преподнести тебе один дар, но человек без сопротивления не сможет его принять. Такая ужасающая боль. Поэтому Амайя лишила тебя сил, дабы не было сопротивления. Но, прошу я тебя, дитя, контролируй себя. Иначе твой внутренний зверь явится и сорвет нам весь ритуал.

– Было бы гораздо проще его сдерживать, если бы меня осведомили, что сейчас будет. – Сквозь зубы процедила девушка.

Не посчитав нужным отвечать, Нидриэль влила в горло ученицы противный эликсир, в котором девушка распознала обезболивающее зелье. Старушка подняла с земли котел и вручила его Геламу и приняла из рук Илиды огромный кинжал. Обычно он висел на стене в доме, но в ярком свете луны и с отблесками от факелов показалось, что от него повеяло холодом. Арина почувствовала, как от зелья её слегка потянуло в сон и разум стал затуманенным.

Нидриэль и кентавр зашли за спину девушки, круг нимф с факелами сомкнулся ближе, и они затянули дивную песню на древнегреческом мелодичном языке.

Дикий крик прорезал всю округу и зелье потеряло свое обезболивающее свойство, когда кинжал впервые прорезал кожу на шейных позвонках и жгучая жидкость из котелка просочилась с лезвия кинжала в тело девушки.

* * *

Арина с трудом открыла глаза, чтобы посмотреть, кто подымает её тело. После прошедшей ночи девушке казалось, что ни одной сковородой в аду её уже не удивить. Почти до самого рассвета Нидриэль полосовала её спину, позволяя консистенции из котелка проникать в тело ученицы. Девушке казалось, что под кожу заползали тысячи змей, опутывающие все кости и прогрызающие дыры в верхнем слое эпителия.

За собственным криком Арина не слышала песен нимф, хотя пели они достаточно громко. Раза два она теряла сознания, но при следующем касании кинжала приходила в себя. Кицуне постоянно подливала ей лечебное зелье, но потом просто перешли на медовуху. Сладкий медовый напиток не убирал боли, но затуманивал разум, не теряя при следующем надрезе своих свойств.

Несмотря на мольбу Арины пояснить, что с ней делают, Нидриэль ни разу не отвлеклась и не отозвалась. Гелам не отходил от старушки ни на шаг, держа для её удобства котелок. Лишь лисица клялась объяснить ей все после того, как все закончится и обещала, что это всё пойдет ей на пользу и усилит Арину. Но главной целью беспрерывной болтовни, как позже поняла девушка, Амайи было удержать сознание девушки и не позволить пробудиться внутренней сущности.

Когда Нидриэль стала надрезать кожу на позвонках в поясничной области, боль стала просто адской. Причем большие муки приносил не надрез, а именно жгучая жидкость.

«Зачем тебе терпеть это». – Раздался в голове холодный женский голос, сразу оградив тишиной все остальные звуки. Будто выключили телевизор и в доме сразу стало тихо. Кроме одного говорящего радио…

«Я могу уничтожить их за минуту, только дай мне вырваться». – Продолжал вещать голос в голове. Арина напряженно застыла, ощущая, как тело постепенно сковывает холод, и она перестает чувствовать его. Когда такое случилось в прошлый раз, девушка оставалась лишь гостем в собственной коже, будто со стороны смотря, как она уничтожает орков.

«Они тоже делали тебе больно», – в ответ на пронесшиеся мысли бархатисто зашептал голос. – «И сейчас тебе делают больно. Дай же мне шанс, я избавлю тебя от боли».

Арина увидела, как напряглась её голубоватого свечения нога и твердо встала на землю, нога, которую она еще недавно не чувствовала и не могла управлять…

Кицуне отшатнулась от Арины, освещенная голубым светом. Голос больше не звучал, и Арина могла расслышать, как замолчали нимфы. Все в ужасе смотрели, как девушка обводила всех наполненным ненавистью взглядом.

Какое же было дикое желание уничтожить всех кругом… Разорвать на части, но постепенно, медленно, чтобы наслаждаться их предсмертными муками. Да, она сделает это, выпустит злобу наружу. Выпустит, хоть Нидриэль и просила её держать себя в руках.

Нидриэль, эта мудрая старушка просила держать себя в руках. Арина как утопающий за соломинку ухватилась за эту мысль, не позволяя ненависти захватить разум. Нидриэль всегда помогала ей, обучала, обещала помочь спасти её детей. Некоторые её уроки были болезненны и опасны, но они всегда приносили свои плоды.

Арина должна ей верить, даже если она не понимает, что порой происходит. Нидриэль обещала объяснить все потом, надо ей верить.

Девушка из последних сил напряглась, пытаясь мысленно противостоять внутреннему зверю и загнать его обратно. Тело задрожало под воздействие двух противоборствующих сил внутри, но вскоре резко ослабло и вновь повисло на руках, потеряв голубое свечение. Недовольный голос в голове зарычал, но вскоре смолк.

– Потерпи еще немного, дитя. Осталось совсем чуть-чуть. – Раздалось за спиной тихим и полным горечи голосом Нидриэль.

Арина сжала зубы, но вновь закричала, обжигающие слезы потекли по щекам, когда кинжал сделал надрез на пояснице. Девушка даже не могла припомнить, когда она испытывала в последний раз такую боль.

Да, в аду она, пожалуй, еще сможет и поучить других, как надо мучить.

Сфокусировать взгляд удалось не сразу, но Арина все же смогла разглядеть Нидриэль. Старушка заботливо вытирала платком пот со лба девушки. Судя по ярким лучам солнца, день стоял в самом разгаре.

Арина зачмокала пересохшими губами, пытаясь сказать хоть что-то. Но из сухого горла не вырвалось и звука. Понимающая старушка немедля прислонила к губам Арины кувшин с молоком, слегка приподняв голову девушки.

– Я должна извиниться перед тобой, дорогая, – ласково провинившимся тоном прошептала старушка. – Ты перенесла по моей вине невыносимую боль. А я даже не могу быть уверена в том, что это действительно поможет тебе…

Несмотря на бушующий внутри гнев Арина смогла промолвить, переступив через себя:

– Я верю тебе, Нидриэль. Если ты посчитала нужным провести то… тот ритуал, – запнулась девушка, но быстро сообразила, как заменить бранные слова. – Значит это было необходимо. Но все же мне тягостно от того, что мне не рассказали ничего заранее.

Старушка глубоко вздохнула, отвернувшись к окну. Какое-то время она собиралась с мыслями, и Арина не торопила с ответом. Отчасти потому, что тело невыносимо болело и она до сих пор с трудом воспринимала ситуацию.

– Константин очень могущественный противник. Он великолепен как воин, блестящ как маг, и ужасен как человек. Нельзя отрицать его способностей и талантов. – Арина удивилась, насколько искренне и с восхищением говорила об убийце Нидриэль. Старушка заметила изумленный взгляд и решила объясниться.

– Одна из главных причин большинства поражений – недооценка своего противника. Лучше переоценить его, подготовиться и расстроиться в бою, чем недооценить и распрощаться с жизнью. Запомни это правило навсегда, девочка.

Константин. Порочное дитя запретного союза. Человек, чье рождение было предсказано за несколько тысячелетий. Но несмотря на пророчество и запреты, его мать нарушила все правила и совершила поступок, от результатов которого страдают уже несколько веков все народы нашего материка… и боятся жители соседних…

Но сейчас не о том, – продолжила Нидриэль после небольшого напряженного молчания. – Одним из преимуществ Константина является то, что у него много союзников. Большинство из них примкнули добровольно. Но есть и те, кого он обманом и устрашением подчинил себе. Заклятие вечного рабства, его изобрел он сам. Суть его, как ты могла догадаться из названия, в том, что попавший под это заклятие человек вынужден служить, даже против своей воли. Если Константин прикажет убить собственных детей, проклятый сделает это. Точнее сделает его тело, в то время как человек изнутри наблюдает умирающих детей на своих руках… Самая излюбленная пытка Константина, но тем не менее очень действенная. Если Константин поработил тебя, то ты не сможешь не придать его, не убить. Никто из тех, кто был подвержен заклятию вечного рабства не смог вырваться из этого плена. Да пусть будет проклята вся эта лисья мудрость! Зачем только его вообще обучили этому. – В сердцах воскликнула Нидриэль. Арина отметила, с какой болью говорит обо всем учитель, будто переживает душевные муки, но тактично не стала спрашивать об этом. Пока.

– Единственный способ спастись от заклятия – умереть. Но не каждый решается на это. А, казалось бы, всего лишь маленькая печать за ухом, и ты раб навеки. Не находишь это смешным?

Уже много лет я готовлю эликсир для одного раба Константина – это позволяет ему хоть немного кривить душой, умалчивать о важных вещах и прятать свои мысли. Избежать прямых приказов это, к сожалению, не помогает, но все же. Но это не единственный минус. Действие эликсира весьма непродолжительно во времени оказалось. Чем больше он сопротивляется – тем быстрее выветривается действие настойки. Я долгое время думала, как можно уберечь тебя от этой участи. Нашла один вариант – ввести этот эликсир напрямую в тебя. Печати – могущественные вещи, на самом деле. Но даже сейчас не уверена в том, что мое заклятие сможет противостоять могуществу Константина.

– Но это все же лучше, чем ничего. – Утешающе и одновременно поддерживая вставила Арина. Нидриэль с сомнением посмотрела на ученицу, взглядом поблагодарив за поддержку.

– Я почти пятьдесят лет готовила тот настой, чем чертила руну на твоей спине. Никто не знает, что это был за ритуал и каково его предназначение. Даже Амайя и Гелам, хотя они, возможно, и догадываются. Константин ни за что не должен узнать о том, что за символы у тебя на спине. Иначе он обязательно придумает контрзаклятие. Пусть это будет твоим тайным орудием.

Только сейчас Арина по-настоящему оценила всё то, что сделала для неё старушка. Она воистину подготовила её ко встрече с Константином, обучила, вооружила, защитила. Но готова ли была Арина к этой встрече? На этот вопрос у девушки не было ответа.

Но были другие вопросы. В голове у неё уже давно вертелись разные подозрения, верить в которые не хотелось категорически. Но если не развеять их, то ужасные думы будут терзать еще долго.

– Нидриэль, – осторожно начала Арина. – Ответь, пожалуйста. Откуда ты знаешь много так о Константине?

Старушка отвернулась от девушки и ответила скорее стене, чем ученице.

– Когда-то я знала его лично. Но он забрал у меня моих детей, оставив меня доживать свой век с осознанием собственной ничтожности и беспомощности. Я не смогла убить его сама, тогда, и все время ждала того воина, что осмелится бросить вызов Константину и покарать его за меня, за все совершенные им деяния… За моих детей. Я отдала много времени, денег и сил, чтобы узнать о нем все то, что передала тебе. Но довольно! – Резко сказала старушка, подымаясь и выходя из комнаты.

– Сегодня та самая ночь, ночь Великого Созыва. Ровно в полночь я буду ждать тебя на берегу озера Слез. Приходи без опозданий. – И стремглав вышла из комнаты.

Хромая, девушка подошла к зеркалу в коридоре. Лишь один маленький уголочек вверху остался нетронутым сеткой разрушения. Казалось, еще чуть-чуть, и оно рассыплется тысячами осколков. Арина пообещала себе при первой возможности спросить об этом Нидриэль. Задрав сорочку, девушка с ужасом оглядела свою спину. Причудливые узоры покрывали её от шейных позвонков вплоть до копчика. Раскраснелась и слегка опухла кожа, отторгая инородную жидкость. И еще девушка поняла, что без сознания она пролежала почти неделю.