Читать книгу Летописец. Книга 2. Тень во времени - Юлия Ефимова - Страница 8

Райгард закончил танец, решив, что с него хватит. Он не понимал, как можно устраивать рождественский бал, когда королева на грани жизни и смерти. За три недели болезни она то приходила в себя, то снова погружалась в бессознательное состояние, спасавшее её от болей в желудке. Она ослабла, похудела, но лекари говорили, что опасность миновала. Тем не менее, время для праздника было неподходящее, даже если это Рождество сына Божьего Зарии, которое отмечали эктариане и зарианцы. Первый день праздника проходил в последний день года и отмечался молитвами в храмах. На следующий день на улицах проводились шумные торжества, всюду развешивались ленты с узелками-пожеланиями, вечером люди собирались на семейные ужины и балы. Язычники называли день летнего солнцестояния Ярогов день: в него вплетались древние традиции поклонения богу Солнца Ярогу.

Дайрус считал, что народу нужны развлечения, и не стал отказываться от ежегодного рождественского бала. Траурные маски нынче надевать рановато, цинично добавил он. Райгард собирался отказаться под предлогом охраны дворца, однако Дайрус возразил, что на то есть стража, а главный стражник пусть охраняет короля. Замены Райгарду пока не нашли: двух сыновей баронов Дайрус отверг из-за пристрастия Сигурда Данрога к выпивке, Николя Ривенхеда – из-за наглости.

Принц Кэйрон весь вечер показывал новые танцевальные движения и развлекал желающих рассказами о тайных болезнях короля Лодивии Урмаса, кровавых пиратах в водах близ Латеи и нравах в далёких Астурии и Вагарии.

Кэйрон пробыл в Сканналии десять дней, обретя большую популярность среди местных дам. Юные девушки и зрелые вдовы млели от восторга при виде этого хлыща, мужчины находили его компанию интересной. Кэйрон и впрямь побывал во многих странах, знал массу историй и рецептов приготовления напитков – его дом был набит желающими завести с ним знакомство. Матери дочерей на выданье из кожи вон лезли, приглашая его к себе, их отцы и братья с удовольствием смаковали непривычную астурийскую водку и обсуждали грядущие скачки кобылы по кличке Анхаль.

Кобыла Райгарду нравилась, и всё же он предпочёл бы не видеть Кэйрона в Сканналии: слишком явно на балу принц уделял внимание Ванде Мэйдингор. Райгард до сих пор почему-то называл её так, хотя она больше двух лет носила фамилию Ворнхолм. Из-за занятости Георга, который не посещал никакие мероприятия, Ванда только сегодня познакомилась с принцем. Знакомство заставило оживиться её обычно раздражённое лицо. Райгард видел, что и принц пожирает её глазами. Они общались за вечер несколько раз, танцевали, рассматривали шпалеры и скульптуры. Неужели Георг не замечает? Райгард был уверен в обратном. Ну вот, кажется, Георг решил положить конец их беседе. Райгард хотел выйти, когда услышал крик:

– Не указывай мне, с кем разговаривать!

Ванда покраснела от гнева, Кэйрон продолжал улыбаться. Георг что-то тихо сказал.

– Уйти? А зачем? Сидеть в четырёх стенах и скучать? Я, по-твоему, так должна веселиться?

Она что, пьяна? Райгард подошёл ближе.

– Ты достаточно повеселилась сегодня, – тихо заметил Георг.

– Ты-то откуда знаешь, что такое веселье? – Ванда говорила со злостью. Райгарду стало неловко. Он считал её взбалмошной, своевольной, не слишком воспитанной, но не думал, что она способна закатить истерику. Георг тоже явно не ожидал нападок со стороны жены.

– Ванда, нам пора, – Георг взял её за локоть. Ванда вырвалась и попыталась утянуть Кэйрона танцевать. Принц с ухмылкой освободился из её объятий. Ванда упрямо сжала губы.

– Кажется, мой праздник вам не понравился? – Дайрус возник рядом, обращаясь к барону.

– Я как раз хотел сказать, что праздник великолепен, Ваше Величество. К сожалению, нам пора, – поклонился Георг.

– Да? Очень жаль, – протянул Дайрус, – рад был видеть вас здесь, барон, как и вашу очаровательную супругу. – Дайрус кивнул Ванде и спросил Кэйрона:

– Не составишь ли мне компанию? Я хотел узнать побольше о твоей кобыле. Все буквально в восторге от её стати и прыти. Сколько ей лет? Что означает её кличка?..

Георг бесстрастно смотрел им вслед – Райгард видел побелевшие костяшки пальцев, которыми он сжал рукоять парадного кинжала. Толпа, успевшая собраться за считанные минуты, начала рассеиваться, живо обсуждая произошедшее. Скандалы редко выносились на всеобщее обозрение, а уж скандал в доме Ворнхолма казался немыслимым и оттого особенно пикантным!

– Идём, – обратился Георг к Ванде. – Праздник окончен.

– Что ж, этот праздник ты мне испортил, – тихо заметила Ванда, не глядя на мужа, – но чёрт меня задери, если я дам тебе шанс сделать это ещё раз.

После этих слов она бросила на Георга такой взгляд, что Райгард вздрогнул. Что происходит? Судя по лицу Георга, он тоже не понимал. Они оба покинули зал, однако Райгард не мог забыть, с какой ненавистью Ванда смотрела на мужа. Почти как Илза смотрела на него самого.

***

Жемчужное ожерелье рассыпалось, когда Ванда швырнула его на пол, но ей было плевать. Она со злостью дёрнула лиф платья, тесёмки на спине с треском порвались. Скинув верхнее платье, она освободилась от нижней юбки и шёлковой сорочки и осталась стоять обнажённой, чувствуя, как остывает разгорячённая кожа. Ванда тщательно вытерла ботинки о платье на полу. Георг подарил ей это платье специально для праздника. Муж не хотел идти, да Ванда настояла: ей не терпелось познакомиться с Кэйроном, о котором говорили буквально все.

Кэйрон снял огромный дом, устроив нечто вроде салона для аристократов. Там играли в карты, заключали пари на грядущие скачки, обсуждали недавно выпущенные в Барундии книги, в том числе фрагменты эротического и сатирического содержания, не вошедшие в публикации. О принце говорили, им восхищались, его красота стала музой для стихоплётцев и певцов, его костюмы без устали копировали все портные Нортхеда.

Барундийский принц гордо гарцевал на Штыре по улицам в сопровождении разодетых пажей, поучаствовал в турнире по бою на мечах – он привлёк столько зевак и участников, что его назвали самым грандиозным в Сканналии. Горожане думать забыли о больной королеве, обсуждая коней, наряды, духи, оружие и щедрость Его Высочества.

Любопытство Ванды, распалённое воображением, заставило её искать его компании на балу. Принц оказался интересным собеседником: он шутил, умел танцевать, и, хотя вёл себя корректно, Ванда ощущала призывы его тела. Ей это льстило – ни с кем другим на балу он так долго и тесно не общался. Чего ради Георг всё испортил? Ладно бы он ревновал, так нет! Чёртовы обычаи, будь они неладны! Георг любил, чтобы в его мирке всё было спокойно, размеренно и предсказуемо. Как же ей это надоело! Она красива, молода, она хочет гореть в огне страсти, а не тушиться час за часом в тесной закопченной печке!

Ванда легла на кровать, ощутив прохладу простыни и лёгкий порыв ветра, долетавший из раскрытого окна. Доносившиеся с улицы крики добавляли задора. Она представила, как пальцы Кэйрона скользят по её коже от бедра, поднимаясь всё выше, пока…

Стук в дверь оборвал её грёзы. Ванда вскочила с кровати, не успев прикрыться. Георг, не дождавшись ответа, открыл дверь их спальни и на миг замер, разглядывая истерзанную одежду и одинокие жемчужины, забившиеся между досками деревянного пола.

– Что тебе? – Ванда говорила вызывающе.

– Вижу, ты не в настроении, – она ненавидела, когда он вот так насмехался, словно она несмышлёная девочка. До её замужества отец тоже вёл себя с ней как с маленькой, но три года назад она и впрямь была наивной дурой, так что жаловаться ей не на что.

– Ты чертовски прав, дорогой, – она пнула остатки юбки.

Георг спокойно смотрел на неё, думая о чём-то. Она никогда не понимала, что прячется за его взглядом, сегодня она не станет об этом гадать. Того, что ей надо, там точно нет.

– Пожалуй, я лягу в другой комнате, – Георг осторожно прикрыл дверь.

– Ну и катись! – крикнула она так, чтобы он услышал. Ванда снова бросилась на кровать, представив себе, как они с Кэйроном занимаются любовью. Этого ей показалось мало – только когда в её видении в спальню зашёл Георг и увидел её в постели с принцем, она испытала оргазм. Чем дело кончилось между этими двумя, она представлять не стала.

***

Кэйрон покрутил в руке зашифрованное письмо и кинул в огонь. Итак, через месяц Гиемон лично навестит зятя с дочерью. Что ему сказать? Кэйрон опросил десятки людей, присутствовавших на ужине, и ничего особенного не узнал, кроме того, что те же вопросы уже задавал им Георг Ворнхолм. Некоторые говорили об этом с раздражением и злостью, некоторые с обидой, даже страхом, хотя Кэйрон не заметил, чтобы кто-то пытался что-либо скрыть. Если король считает, будто это болезнь, к чему столь тщательное расследование? Видимо, он всё же соврал, когда заявил, что Марция заболела. Её отравили, но Дайрус не посмеет признаться в этом посланнику отца Марции.

Кэйрон всегда терпеть не мог Дайруса: этому жалкому болвану Гиемон отдал корону и Марцию. С детства Дайрус занимал при барундийском дворе место более важное, чем брат короля. До поры Кэйрон не обращал на это внимания, зато повзрослев и поумнев, начал задавать вопросы. Вскоре Гиемон стал отсылать Кэйрона подальше: в ближайшие города, страны, потом и вовсе к чёрту на кулички. Маэрина тоже относилась к племяннику куда теплее, чем к деверю, даже если он был её любовником. Лёжа с Кэйроном в постели, она мечтала, как Дайрус вернёт трон отца.

– Дорогая, а как же твоя сестра? – спросил однажды Кэйрон. Маэрина расстроилась. Она дорожила сестрой и племянником в равной степени. Кэйрон всегда это знал, но только после расправы над Катрейной понял, что значат для неё Кройдомы и их кровь. Услышав о казни, Маэрина не закатывала истерик. Она поехала в бордель, где развлекался Дайрус, и поклялась стереть это заведение с лица земли, если он хоть раз туда заявится. С этого момента, сказала она, ты для меня – король Сканналии! Ты будешь вести себя как король, достойный трона! Она заставила Гиемона учить племянника дипломатии и военному искусству, помогла получить трон. Если доказать Маэрине, что Дайрус приложил руку к «болезни» Марции, она не станет его защищать. Дочь для неё важнее сотни Дайрусов.

За месяц Кэйрон сблизился почти со всеми местными шишками – всё без толку! Он так и не заслужил доверия Ворнхолма, который в кои-то веки появился на людях. Жаль, что так неловко вышло с Вандой. Надо заметить, супруга барона явно искала приключений на свою голову. В другое время он неплохо поразвлёкся бы с ней, но сейчас муж интересует его больше жены. К сожалению, Георг не слишком настроен на беседы с принцем.

Решив пройтись, Кэйрон позвал слуг, сел на Штыря и отправился на рыночную площадь, забитую народом. Кэйрон любил бывать в людных местах, где крутились слухи и новости. Здесь торговали в основном мехами, драгоценностями, одеждой, зазывали постричься у цирюльника. Ратуша – серое двухэтажное кирпичное здание с широким фасадом, узкими торцевыми стенами и многочисленными окнами – сегодня была закрыта, в центре площади шла какая-то пьеса. Король Райгард на сцене торжественно казнил предателя Томара, убившего принца Байнара. Кэйрон заметил Сильвестра – автора пьесы – и мысленно ему поаплодировал. Пьеса смотрелась с интересом, косоглазый коротышка Дим, игравший конюха-убийцу, прекрасно справлялся с трюками. Дайрус после прихода к власти всерьёз взялся за очищение имени отца. Имя Айвариха король, наоборот, пытался если не стереть с лица земли, то хотя бы смешать с грязью, как и имя Ворнхолма.

Кэйрон проехал вдоль рядов меховщиков и зацепил взглядом мех горностая. Проведя по нему рукой, он решил прицениться. Продавец заломил столько, что принц из упрямства начал торговаться – в Вагарии он научился этому искусству, как и многим другим. Он предпочитал не переплачивать: не из жадности – просто не любил, когда наживаются на его титуле и кошельке. Снизив цену почти на треть, он купил мех. Потом он либо подарит его Маэрине, либо… Кто знает.

– Эй, у тебя есть норковые шкурки? – Кто-то подошёл, встал рядом. Кэйрон узнал Райгарда Сиверса.

– Ваше Высочество, и вы здесь? – Райгард смотрел на Кэйрона с лёгкой враждебностью.

– Да, любуюсь на превосходные меха. В Барундию мы вынуждены везти их из разных стран.

– Как и лошадей?

– Если говорить об отличных лошадях, то да.

– Я слышал, вы устраиваете скачки и аукцион?

– Хотите поучаствовать?

– На аукцион у меня вряд ли хватит денег, – пожал плечами Райгард. – У нас были трудные годы, люди до сих пор бедствуют, так что ваш турнир оказался кстати. – Он весело посмотрел на Кэйрона. Именно Райгард победил в устроенном в честь принца турнире и получил приз – сотню золотых. Кэйрон неохотно признал, что этот бастард умеет драться, когда в финале проиграл ему поединок на мечах. Кэйрон посмотрел на мех, который Райгард держал в руках.

– У вас нет денег? Вы – племянник короля, почти его наследник.

Райгард расхохотался.

– Я, может, и племянник короля, но какой же я наследник? Да его удар хватит при одной мысли.

– Но кто тогда наследник?

– Жена, конечно.

– А после неё?

– Ну… – Райгард задумался.

«Он что, меня за дурака держит, – подумал Кэйрон, – или и впрямь не знает ответа на простой вопрос?»

Кэйрон был в курсе, что Дайрус не назначил наследника, когда пришёл к власти. До его свадьбы все семьи Сканналии перетряхнули родословные древа, чтобы доказать родство с королём. Ривенхеды, Чевиндомы и Ворнхолмы подходили больше всего – правда, ни одного потомка Свенейва среди носителей знатных фамилий не имелось. По сути, если с Дайрусом и Марцией что-то случится, сканналийцам не останется выбора, кроме как посадить на трон бастарда. Кэйрон не сомневался: такая мысль приходила Райгарду в голову, как и Дайрусу. Не это ли вынудило короля пойти под венец? Только вот с продолжением рода придётся подождать до выздоровления Марции.

– Я буду рад видеть вас на скачках. Сам я в них не участвую, но, если хотите, отдам вам право скакать на моей кобыле, – предложил Кэйрон. Ему доложили, что Райгард постоянно ошивается в конюшне, разглядывая Анхаль и Штыря.

Судя по ставкам в пивных и борделях, шансы Анхаль оценивали выше всех. В скачках на пять миль примут участие двадцать кобыл, хозяева первых трёх победительниц получат право случить их со Штырём. Лошади были самые лучшие, владельцы предпочитали скакать на них сами. Многие умоляли Кэйрона уступить им место наездника Анхаль.

Райгард восторженно улыбнулся – Кэйрон понял, что выиграл. Он знал, как тепло относятся друг к другу Сиверс и Ворнхолм. Если Райгард будет участвовать в скачках, Георг наверняка появится, а там Кэйрон найдёт способ с ним пообщаться и сгладить произошедшее на балу. Ванда горячая штучка, однако её холодный муженёк принесёт куда больше пользы.

***

Праздник получился отменный, даже солнце не слишком припекало в разгар лета. Тысячи нарядно одетых людей собрались за стенами Нортхеда на импровизированном ипподроме у Золотых ворот. Двадцать кобыл проскачут пять миль, после чего состоится аукцион. Ипподром окружали разноцветные тенты со скамьями для высокопоставленных зрителей. В качестве судьи выступал глава городского Совета Нил Флам.

Георг сам не заметил, как увлёкся скачкой. Райгард долго уламывал его прийти, и сейчас Георг радовался, что выбрался из городского дома, где ему становилось всё труднее находиться подолгу. Он знал, как вести себя на поле боя или на эшафоте, но что делать с девчонкой, которая бесится от скуки и не знает, куда себя деть? Проблемы с Вандой нарастали, если их не решить, скоро придётся либо закрывать глаза на её блуд, либо убивать любого, кто слишком много себе позволит. Этого не хватало!

Зря Валер настоял на свадьбе, не в первый раз подумал Георг. Ну что он может предложить Ванде, чья страсть подпитывается юностью и бесцеремонностью? До свадьбы Георг представлял себе будущую жену – это всегда была спокойная, уравновешенная, понимающая женщина. Конечно, та же Катрейна в детстве не отличалась этими качествами, зато потом она быстро повзрослела. Ванде уже двадцать, а она ведёт себя по-детски. Будь она мужчиной, он поговорил бы с ней всерьёз, но разговор по-мужски с женщиной будет выглядеть нелепо. Он дарил ей любые вещи, старался проводить время с женой, возил по владениям, знакомил с людьми и хозяйством, так и не встретив понимания.

Райгард, который до сих пор не мог себе позволить приличного коня, тем не менее, был отличным наездником благодаря постоянной тренировке на лошадях из королевских конюшен. Он вихрем пронёсся мимо, оставив соперников позади. Георг очнулся от размышлений и вместе с толпой зевак приветствовал победителя скачек. Раскрасневшийся и крайне довольный Райгард осадил кобылу, не спеша с неё слезать. Очевидно, Анхаль пришлась ему по вкусу. Неудивительно – Георг оценил её резвость и стать. Ноэль Сиверс подошёл к сыну, Георг присоединился к ним.

– Она превосходна, отец, летела как на крыльях! – Райгард любовно поглаживал холку вороной кобылы.

– А сбросить тебя не пыталась? – зачем-то спросил Георг. – Она не слишком норовиста?

– Да что вы, барон, по-моему, она чувствовала, чего я хочу! Никогда таких лошадей не встречал! Будь у меня деньги, я бы её купил!

– Ты ж говорил, что у тебя есть зерно с прошлого урожая. Загони его, и будут деньги, – посоветовал Николь Ривенхед, пристально разглядывая кобылу. Он занял второе место и был крайне раздражён. Николь спрыгнул с лошади, с досадой хлопнув её по крупу. Конюх, стоявший наготове, ухватил повод и увёл дрожавшую, взмыленную кобылу с глаз долой.

– Я не могу тратить зерно на развлечения. Никто не знает, что ждёт нас в ближайшие годы. Нам надо сначала собрать новый урожай, отложить семена на следующий сев…

– Какое занудство, – протянул Николь. – Урожай и сев никуда не денутся, а кобыла обретёт нового владельца сегодня. Другой такой тебе не видать!

– Отец говорит, надо поберечь то, что есть, иначе наших людей может ждать голод зимой, – возразил Райгард. – Какой прок от кобылы, если ей нечего будет есть?

– Да ей-то с чего голодать? Не крестьянская ж кляча.

– Крестьянские лошади кормят господских коней, – резко возразил Ноэль. Георг видел, что он задет за живое. Николь уже собирался поиздеваться над Сиверсами, когда Георг спросил:

– А ты, Николь, купишь её?

– Я? – рассмеялся Николь – злобно, как показалось Георгу. – Да разве я могу претендовать на кобылу, которую мечтает захомутать мой брат? Вон, Эйв прикидывает, сколько готов за неё выложить. Как бы жаба не задушила. – Николь любил вставлять словечки и фразы, популярные среди школяров Латеи.