Читать книгу Победы, которые не умирают - Юлия Ефимова - Страница 5

Перед рассветом люди засобирались, чтобы успеть донести до богов чаяния, мечты и благодарности. Гектор с трудом продрал глаза и почти на ощупь вылез из палатки.

Ветер пробирал до костей, однако Гектор почти не ощущал холода. Начинаются Олимпийские игры!

Наскоро перекусив лепёшками, Гектор с отцом, Праксидамом и Клеантом, который казался на удивление хорошо выспавшимся, отправились к ограде Олимпийского святилища. Туда же стекались многочисленные людские ручейки.

Гектор подпрыгивал на месте, пытаясь что-либо разглядеть. Даже более высокий Клеант напрасно вытягивал шею. Вокруг стоял невообразимый гул голосов. Праксидам рукой указал, куда смотреть, и мальчики заметили огромную процессию, выделявшуюся на фоне толпы спокойствием и собранностью. Тьма постепенно рассеивалась, стали видны пурпурные мантии двух агонофетов, распорядителей состязаний, и белые – жрецов. Жрецы держали на привязи животных, в том числе двух огромных быков, предназначенных в жертву Зевсу Олимпийскому. За жрецами выстроились именитые граждане разных городов в богатых одеждах, с дарами в руках, и спортсмены в накинутых плащах. Гектор хотел было задать несколько вопросов Праксидаму, но быстро понял, что это бесполезное занятие, решив просто наблюдать. Вопросы подождут. К тому же старый эгинец вскоре покинул их компанию и каким-то образом сумел присоединиться к процессии. Прокл прокричал в ухо Гектору, что победители прошлых лет зачастую приглашались для участия в церемониях.

Тем временем процессия направилась к главному входу в Альтис. Гектор уже знал: сначала они зайдут в пританей, где принесут жертву богине домашнего очага Гестии, затем – Зевсу Олимпийскому, после чего по очереди обойдут алтари других богов.

Время шло, снова оживилась торговля. Вокруг то и дело заключали пари, обсуждали атлетов и их шансы на победу, вспоминали прошлые игры…

Наконец из Альтиса появилась процессия и направилась к булевтерию. У статуи Зевса зазвучали слова клятв, почти неслышные толпе, которая сопровождала их приветственными криками. Когда основная церемония дня подошла к концу, люди разбрелись по палаточному городку, чтобы перекусить и отдохнуть.

После обеда Гектор с Клеантом по совету Праксидама отправились посмотреть на тренировки. В центре гимнасия – огромной песчаной площадки, окружённой колоннадой, – шла борьба, хотя было очевидно: бой тренировочный. За боем наблюдал настоящий великан, словно высеченный из камня; его мускулы играли под бронзовой кожей, будто он и сам боролся.

– Это Милон, – давешний знакомый из Милета, Меарон, восхищённо, как мальчишка, уставился на знаменитого борца. – Сейчас он порвёт верёвку, смотрите!

Гектор не сразу понял, что имеет в виду Меарон, но через мгновение подметил: голова Милона обтянута верёвкой, лицо побагровело и налилось кровью, вены на шее вздулись от невероятного напряжения. Группа зевак с интересом наблюдала за процессом, громко выражая поддержку; кое-кто, явно заключив пари, сильно переживал за исход сражения.

Гектор присоединился к приветственным крикам, а когда верёвка лопнула, радостно завопил вместе со всеми. Клеан был более сдержан, хотя сила атлета поразила и его.

На этом развлечение не закончилось. Милон вытянул перед собой руку, поставив ладонь ребром – большой палец смотрел вверх, остальные пальцы были плотно прижаты друг к другу.

– Хотите доказать свою силу? – крикнул он. Его голос без труда перекрыл вопли собравшихся. – Предлагаю желающим отогнуть мизинец.

Желающие нашлись, но все попытки закончились ничем. Милон стоял, как вкопанный, и даже зевнул, когда вездесущий Гектор уцепился за его мизинец и, подобрав ноги, повис в воздухе, держась за палец. Вскоре Милон улыбнулся мальчику и сказал:

– Ну, довольно, мне пора немного размяться.

Гектор, улыбаясь от уха до уха, отошёл в сторонку, туда, где стоял Клеант. Радостные зрители не расходились – мальчики с трудом протиснулись сквозь толпу в надежде увидеть других спортсменов. Их было человек двадцать: одни отдыхали в тени деревьев, другие бегали, прыгали, боролись или метали диск. Среди них попадались ребята немногим старше Гектора, которым он отчаянно позавидовал. На одного из борцов, молодого человека лет двадцати двух, указал Клеант:

– Это Каллител.

Близко посаженными тёмными глазами Каллител скользнул по спутникам Клеанта и прищурился. Он закусил верхнюю губу, над которой красовалась крохотная родинка, и выпрямился. Мощные мускулы борца заиграли под кожей, напоминая о Праксидаме. Гладкое обнажённое тело лоснилось от пота. Серебристая лента удерживала слипшиеся волосы чёлки, не давая им падать на глаза.

– Он учился в той же школе, где и я, был главой отряда, – добавил Клеант.

– Отряда?

– Ну да, нас делят по отрядам, когда мы уходим из семьи.

– Как это – уходите из семьи?

– Ну, когда мне было семь, отец, как и другие родители, отдал меня в школу, а там нас поделили на отряды. – Видя, что Гектор не понял, Клеант нехотя добавил: – Мальчики из одного отряда вместе спят, едят и учатся.

– Спят? А разве вы спите не дома? – растерянно спросил Гектор.

– Мы не живём дома. Для нас школа и есть дом.

– Странно, у нас не так. Я живу с родителями, а мой учитель грамматики учит нас с друзьями грамоте. И ещё я хожу в палестру на тренировки. А почему у вас по-другому?

– Такой закон издавна установил Ликург, великий законодатель.

Гектор задумался. Жизнь вне дома и без родителей казалась ему невозможной.

– А как же твои родители? Они не против?

– Нет, конечно. – Клеант пожал плечами. – Это закон.

Помолчав, он добавил слышанные не раз слова:

– В Спарте все живут, как одна семья.

Гектор чуть не сказал, что не хотел бы жить, как в Спарте, да побоялся оскорбить нового знакомого. Он часто слышал, что в разных местах разные обычаи, но впервые он узнал о городе, где дети и родители не были семьёй. Это казалось странным и даже диким.

Клеант отвернулся, делая вид, будто смотрит на борьбу соотечественника. На самом деле он вспомнил то, о чём думал вчера вечером. Раньше он считал свою жизнь обычной, но, побывав здесь, понял: есть и жизнь другая. Большинство мальчишек в Олимпии ходили с отцами. Те объясняли им правила, описывали игры, учили разным премудростям, иногда наказывали. У спартанцев в роли отца выступали все взрослые. Их полагалось уважать, почитать, слушаться. Оставив Спарту, Клеант впервые столкнулся с тем, что отца можно любить.

Ощутив толчок в бок, Клеант очнулся от размышлений и взглянул на площадку. Каллител закончил схватку, зрители одобрительно загудели.

Рядом кто-то указал на очередного спортсмена – одетого в доспехи мужчину, вышедшего на дорожку для бега.

– Это Дамарет. Он выиграл прошлые игры в гоплитодроме и будет участвовать в нём снова.

– Гоплитодром? А это что? – Гектору устыдился: этот вид спорта был ему незнаком. Впрочем, Клеант, похоже, тоже не слишком понимал, о чём речь.

– Бег в полном вооружении гоплита. Его ввели на прошлых играх. Атлет бежит дистанцию в один стадий, при этом надевает шлем, панцирь и поножи, и должен нести щит, меч и копьё, – неслышно подошедший сзади Праксидам кивнул одному из борцов. Тот уважительно склонил голову.

Кто такие гоплиты, Гектору объяснять было не нужно. У Прокла дома хранилось снаряжение, включавшее все упомянутые принадлежности. В случае войны Прокл по призыву занимал место среди тяжеловооружённых пехотинцев.

Клеант про себя одобрил столь практичный вид спорта, припомнив, как армия гоплитов аргосского царя Фейдона наголову разгромила спартанцев в битве при Гисиях лет сто пятьдесят назад, о чём в Спарте не забыли до сих пор, хотя вспоминать об этом не любили. Клеант побрёл дальше вдоль границы гимнасия. Довольный Гектор присоединился к нему, они долго смотрели на тренирующихся атлетов, обсуждали громкие победы, рассказывали друг другу о своей жизни.

День постепенно уходил, остужая пылающие тела спортсменов и зрителей. Тени становились длиннее, зов желудков – громче. Усталость тоже давала о себе знать, хотя о ней мальчишки думали в последнюю очередь. Гимнасий почти опустел, атлеты направились освежиться и отдохнуть в соседнее здание – палестру.

– Идём, – Гектор потянул Клеанта к палатке, – ужин, наверное, готов. Есть хочу – сил нет.

Впереди их ждало великолепное застолье, участники которого, впрочем, не столько ели и пили, сколько наслаждались разговорами. Гектор почти ничего не слышал – наскоро перекусив, он пристроился между отцом и Клеантом и незаметно уснул.

Клеант оказался упорнее: он упрямо сидел и вслушивался в гул голосов, но собравшиеся больше обсуждали поэзию и художников, чем политику и войны. Люди словно решили забыть на время о проблемах. Незаметно голоса отдалились – спартанец последовал в страну снов за новым приятелем.

Оба мальчика не почувствовали, как взрослые осторожно подняли их на руки и перенесли в палатку.