Читать книгу Кипрские хроники. Memento Mori, или Помни о смерти. Книга 1 - Юлия Ельнова-Эпифаниу - Страница 10

Первые дни после своего приезда на Кипр Кáрмен провела в каком-то подвешенном состоянии. Менее двух месяцев отделяло её от того дня, когда она сидела в своей комнате в Авроре и мечтала о том, как окажется в далёкой неизвестной стране, где жизнь её превратится в череду сплошных праздников и где ждёт её множество самых различных удовольствий и приключений. И вот мечты её сбылись: она здесь, вдали от дома и опостылевшего мужа, но почему же вместо ожидаемых радостных эмоций она не испытывает ровным счётом ничего?.. Серые будни в чужом доме, в чужой семье совсем не походили на тот фейерверк впечатлений, который она ожидала найти здесь. В обязанностях домработницы было мало чего привлекательного и романтичного. Кáрмен с безразличным видом обходила весь дом следом за своей хозяйкой (мадам Марией, как она просила себя величать), пытаясь запомнить, что и каким чистящим средством она должна чистить. Работодательница оказалась довольно непривлекательной женщиной внушительных размеров, которой было около сорока лет. В первый же день она засыпала Кáрмен уймой вопросов о её жизни на Филиппинах – то ли из праздного любопытства, то ли для того, чтобы в очередной раз убедиться в её хорошем английском. Посочувствовала, что она, бедная-несчастная, вынуждена была оставить такого маленького ребёнка, чтобы зарабатывать на жизнь, и пообещала, что здесь к ней все будут хорошо относиться.

Дом располагался в окрестностях Никосии – столицы, как успели оповестить Кáрмен. Это было средних размеров двухэтажное строение жёлтого цвета, с трёх сторон к которому плотно прилипали другие дома. Впрочем, между ними всё же оставалось расстояние в пару метров, но со стороны дома казались наседающими один на другой. В своём родном городке Кáрмен привыкла к огородам и садам, окружающим каждый домик и, таким образом, создающим нейтральную разделительную зону между соседями. Здесь же было ощущение полного отсутствия приватности…

Белые, жёлтые, светло-кофейные и светло-розовые здания, похожие друг на друга, выстроились в ряд по обе стороны неширокой улицы. Почти все они были ухоженными, свежевыкрашенными, с аккуратными клумбами цветов и кустарников. То тут, то там встречался какой-нибудь домик, совершенно утопающий в зелени, но большинство всё же красовалось чистыми и пустыми верандами с одним-двумя деревцами вдоль ограды. К таким домам и принадлежал дом мадам Лазаридис. По всей видимости, хозяйка не очень-то жаловала растительность на территории своих владений. В этом Кáрмен успела убедиться после двух-трёх склок мадам Марии с её соседями из-за листьев их деревьев, бессовестно падающих на её сияющую чистотой веранду.

В общем же и целом она была несколько шокирована бедностью окружающей флоры, так как – в контраст Кипру – около половины территории Филиппин было покрыто влажными тропическими лесами.

У четы Лазаридис имелось двое детей: мальчик четырнадцати лет и девочка лет двенадцати. Оба были вылитыми копиями своей мамаши, включая её достоинства и недостатки. Любимое место обитания у всех троих была кухня, а вернее, холодильник. Членов семьи Лазаридис, за исключением разве что главы семейства, можно было застать там в любое время суток. Кáрмен, конечно же, относила себя к людям, приветствующим удовольствия в их различной форме и проявлении и ценящим привлекательные стороны жизни, но всему же есть предел! Столь очевидная страсть к еде вызывала у неё лишь отвращение. Подтверждая важность, с какой в их семье относились к питанию, мадам принялась с самым серьёзным видом обучать Кáрмен искусству кулинарии. Обмолвившись при этом, что, хотя таким деликатным делом, как приготовление пищи, будет, в общем-то, заниматься она сама, домработница всё же должна быть на подхвате.

Дети обращали мало внимания на появление нового человека в доме, скорее всего, не более чем на небольшое изменение в интерьере. Сразу было видно, что обременять себя хлопотами по уборке за собой не входило в их привычки. Всюду, где они задерживались более чем на пять минут, появлялась горка из фантиков, фольги от шоколада и пакетов из-под чипсов. Таким образом, проследить их путь перемещения по дому не составляло особого труда.

К концу первого месяца пребывания Кáрмен в семье Лазаридис жизнь в доме постепенно вошла в свою колею. Хозяева, казалось, были очень довольны своим новым приобретением в лице Кáрмен. Сэр Харис, проявивший себя человеком, недвусмысленно интересующимся противоположным полом, был явно рад присутствию молодой красивой женщины в доме. Его взгляд из скучного и полусонного, обращённого на жену, загорался весёлыми игривыми искорками при появлении в комнате Кáрмен. Мадам Мария была же в полном восторге от того, как Кáрмен мыла окна. А мыла она их и вправду до блеска: в полном остервенении механически натирала стеклянную поверхность, в сердцах кляня свою судьбу и бесконечно задаваясь вопросами, что же ей теперь делать в жизни дальше. Единственной отдушиной были прогулки по вечерам с собакой. Сэр Харис был заядлый охотник и по воскресеньям частенько уходил спозаранку в горы, беря с собою пса. Судя по его редкой и немногочисленной добыче (в лучшем случае это была одна-единственная куропатка), живности в кипрских лесах оставалось немного. Количество охотников явно превосходило количество зайцев или ещё кого бы то ни было, более или менее подходящего на роль добычи, так как время от времени по телевизору выдавали новости о том, что какой-то горе-охотник по ошибке подстрелил своего бедолагу-собрата, охотящегося из-за соседних кустов.

Собака была охотничьей породы, а потому на прогулках вела себя соответствующим образом. Но Кáрмен это не особо раздражало. Прыжки, пробежки и резкие торможения, чтобы хоть как-то контролировать пса, заставляли её отвлекаться от невесёлых мыслей, а также давали возможность, не останавливаясь, быстро проходить улицу, оправдывая её упорное игнорирование своих коллег, работающих в соседских домах, и, судя по их внешности, её же сородичей. Особенно не затрудняясь в поисках объяснений этому немного странному чувству, Кáрмен не испытывала ни малейшего желания вступать в какие-либо дружеские отношения с другими азиатскими девушками. Сейчас работа домработницы казалась ей просто унизительной, а все остальные филиппинки – дурочками, попавшими, как и она, впросак. Возвращаясь с прогулок, Кáрмен обычно ощущала лёгкий прилив энергии, но каждый раз перед сном мучительное чувство безысходности накатывало сызнова. Из-за нежелания быть там, где она есть, и нежелания возвращаться туда, откуда она приехала, складывалось ощущение западни.

В последний день месяца Кáрмен получила свою первую зарплату. Обладание довольно существенной для неё суммой денег несколько вывело её из эмоциональной спячки, вызвав в голове кучу вопросов, как же с ней поступить. Изначальное планирование с Бенли о том, что она будет отсылать деньги на Филиппины, перестало ей казаться таким уж логичным вариантом. В конце концов зачем же ей здесь прозябать, если ничего и не иметь в кармане? Поэтому после недолгих раздумий Кáрмен отправилась в единственный небольшой магазинчик, который ютился в начале улицы возле уходящего в город шоссе и на витрине которого виднелись разноцветные женские платья. Удовольствие, которое она получала, облачая своё стройное тело то в голубой сатин, то в зелёный шёлк, ни с чем нельзя было сравнить. В конце концов она остановила свой выбор на ярком облегающем платье малинового цвета, выгодно подчёркивающим её смуглую кожу и чёрные шёлковые волосы. Глядя в зеркало, Кáрмен видела себя идущей под руку с молодым красивым человеком, открывающим ей двери в шикарный ресторан. «Ах, ну почему Бенли не богат?!» – горестно вздохнула она, впервые за долгое время вспоминая мужа с сожалением. Во всём остальном он вполне бы мог соответствовать её представлению об идеальном мужчине. Сильный, нежный, весёлый… Затем в голове промелькнули воспоминания о том, как сильно он изменился в последнее время вследствие их семейной жизни, и приятная картинка окрасилась в скучные тона. «Нет, с Бенли всё покончено, я не намерена к нему возвращаться!» – твёрдо сказала она себе и направилась к кассе, чтобы расплатиться. Её совершенно не волновало, что скидки давно прошли и что ценник на её платье составляет добрую треть её зарплаты. Она с лёгким сердцем шла по улице домой, нежно прижимая к себе яркую и ласкающую глаз ткань.

Весь день Кáрмен находилась в приподнятом настроении. Мысль о малиновом сокровище, висящем на вешалке в её комнате, наполняла её сладостным предвкушением. Вечером, как только мадам Мария позволила ей удалиться к себе, Кáрмен сразу же бросилась наряжаться в новое платье. Всё бы ничего, она действительно получала удовольствие от ощущения лёгкой шелковистой ткани на коже, но… Было одно досадное недоразумение: в комнате Кáрмен не было ни одной хоть сколько-нибудь отражающей поверхности! В маленьком карманном зеркальце виднелись лишь пазлы малинового цвета… То, что ей было нужно, находилось в спальне её хозяев. Огромное, в полный рост, зеркало стояло напротив кровати, отражая в себе полкомнаты. Хорошенько рассудив, Кáрмен подумала, что лучше будет пойти туда завтра, когда взрослые будут на работе, а дети в школе. Но острое желание постепенно взяло верх.

Кáрмен тихонько отворила дверь и выглянула в коридор, на лестницу. Снизу доносился мерный гул голосов. Слава богу, все находились на первом этаже! Кáрмен неслышно проскользнула в спальню напротив, слегка прикрыв за собой дверь. Быстро повернув выключатель, она слегка поморщилась от резкого света и в тот же миг увидела напротив себя прелестную черноволосую нимфу в умопомрачительном ярко-красном платье. Повернувшись боком, она оценивающим взглядом окидывала свой силуэт и вдруг уловила какой-то приглушённый звук, доносящийся из глубины комнаты. Кáрмен в ужасе замерла, уставившись на себя в зеркало. В тот же миг фон за её спиной приобрёл чёткие очертания, и её глаза встретились с пожирающими её глазами сэра Хариса, лежащего на постели. Непонятные звуки нашли себе объяснение, оказавшись сдавленным и прерывистым дыханием мужчины. В полном смятении, пытаясь сообразить, что же ей сейчас предпринять, Кáрмен на секунду застыла на месте. Этой секунды оказалось достаточно, чтобы мужчина оказался у двери и, повернув ключ, бросился на Кáрмен. Ослеплённый страстью, он повалил её на кровать, одновременно сдирая платье. Послышался треск разрывающейся ткани. «Платье, моё малиновое сокровище!» – пронеслось в голове, и в то же мгновение Кáрмен пришла в себя, залепив сэру Харису увесистую пощёчину. Тот, в свою очередь, опешил и чуть ослабил хватку, ошарашенно взглянув на неё. Кáрмен воспользовалась моментом, чтобы вцепиться ему в лицо, и стала царапаться, как кошка. Издав какое-то нечленораздельное мычание, сэр Харис заломил ей обе руки за головой и впился жадным поцелуем в губы. Кáрмен буквально задохнулась от отвращения и ужасающей тяжести, придавливающей её тело. В голове зашумело, и перед глазами заплясали красные язычки пламени. Не имея возможности даже пошевелиться, испытывая острую нехватку воздуха, Кáрмен сделала единственно возможное в её положении движение: что было силы сжала челюсти. Что-то тёплое и солёное хлынуло ей в рот. Рыча, как раненый зверь, мужчина наконец отпрянул от неё, схватившись за лицо. Кáрмен судорожно хватала ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание, чтобы заорать. Как бы предугадав её намерение, он оторвал правую руку от лица и вытянул её вперёд в умоляющем жесте. Вся поверхность его ладони была залита красным, также как и его подбородок. «Боже! Меня преследует этот цвет!» – в каком-то суеверном ужасе пронеслось в голове у девушки. Клубком скатившись с постели и отбежав в дальний угол, Кáрмен с ненавистью прохрипела:

– Я… сейчас же… звоню в полицию…

От вида страстного самца не осталось и следа: сейчас на неё смотрел испуганный и малопривлекательный представитель так называемого сильного пола. Размазывая кровь по лицу, пытаясь остановить капельки, стекавшие ему на рубашку, сэр Харис начал что-то быстро и неразборчиво бормотать. И в этот момент Кáрмен увидела всю развернувшуюся картину в пресловутом огромном зеркале: две взлохмаченные фигуры с окровавленными ртами, как у вампиров, с потрясённым видом стояли друг напротив друга. Не в силах сдержаться, Кáрмен принялась безудержно хохотать. Смех вышел сиплым из-за пересохшего горла, и она тут же закашлялась. Во рту ощущался какой-то странный привкус дыма. «Видимо, то было следствием затяжного поцелуя заядлого курильщика сэра Хариса», – пришло ей в голову более-менее правдоподобное объяснение. Зайдя в ванную комнату, относящуюся непосредственно к спальне, она открутила кран и принялась умываться и полоскать рот. Сэр Харис с жалким видом потянулся за ней. Было видно, что он готов на всё, лишь бы только замять надвигающийся скандал. Кáрмен начала приводить в порядок платье и тут же увидела, что её драгоценной обновке нанесён непоправимый ущерб: от груди и до живота весь перед был разорван. Почувствовав новый приступ ярости, она медленно подняла голову и уставилась ледяным красноречивым взглядом на своего хозяина.

– Я понял, понял! – сразу засуетился тот, бросаясь за портмоне и вытягивая денежную купюру. – Этого тебе с лихвой хватит, чтобы купить такое же! – бодро заключил он.

– Ну уж, с лихвой! Вы явно недооцениваете эту вещь, – Кáрмен даже искренне обиделась за своё новоприобретение.

Сэр Харис тут же вытащил две очередных купюры, и общая сумма сравнялась со вчерашней полученной месячной зарплатой. Кáрмен великодушно протянула руку, забирая деньги, и двинулась прочь из комнаты. Инцидент был замят.