Читать книгу Кипрские хроники. Memento Mori, или Помни о смерти. Книга 2 - Юлия Ельнова-Эпифаниу - Страница 3

Элени бежала по длинному светлому коридору больницы из одного отделения в другое. Ей срочно нужно было найти кого-нибудь из врачей. Одному из пациентов внезапно стало плохо, в то время как она разносила по палатам утреннюю дозу лекарств. И хоть уже было шесть тридцать утра и, по правилам, через полчаса должен был начаться обход, в ординаторской ей так и не удалось кого-либо найти. «Ну, конечно, это же общественная клиника, – с укором подумала она, – да ещё, можно сказать, провинциального городка! Кто тут будет особо перерабатываться! Сидят все на своих тёпленьких местечках государственных служащих, знают, что, что бы ни случилось, им за это ничего не будет! Всё остальное их мало волнует. А ещё врачи! Клятву своего знаменитого греческого предка Гиппократа давали!»

Солнце весело заглядывало в высокие узкие окна, зарождался новый счастливый день, и девушка, хоть и измученная бессонным ночным дежурством, твёрдо была настроена не ложиться сегодня спать. В нынешнем году на первое июня приходилось сразу два праздника, имеющих для неё особое значение. Один из них – Международный день защиты детей – проводился ежегодно. И, как всегда, она принимала участие в его организации ввиду того, что была членом-волонтёром ЮНИСЕФ, Детского фонда ООН на Кипре. Второе событие относилось к религиозным праздникам. В этом году День Святой Троицы или Сошествия Святого Духа, празднуемый на пятидесятый день после православной Пасхи, выпадал на третье июня, понедельник. Но на Кипре этот праздник восходил корнями ещё к Старому Завету, к преданию о Всемирном Потопе и Ноевом ковчеге, и именно сегодня в Ларнаке открывался фестиваль в честь празднования Катаклизма, который должен был продлиться несколько дней. Нужно было обязательно успеть попасть и туда. Элени, с детства чувствовавшая тягу к церкви, когда-то серьёзно намеревалась уйти в её лоно и дать обет монашества. Но, несмотря на душевную склонность, энергия, бившая в ней ключом, радость жизни и любовь ко всему живому заставили её пересмотреть это намерение, и она решила посвятить свою жизнь служению людям в миру. Выучившись в Греции на медицинскую сестру, она вернулась в родной Пафос и самоотречённо принялась выполнять свою работу. Всё своё свободное время она отдавала обязанностям, возложенным на неё членством в различных благотворительных организациях. Элени всегда искренне удивлялась, как в современном мире может существовать столько людей, страдающих от одиночества, ведь для неё самой все представители рода человеческого, даже совершенно незнакомые, казались такими близкими и родными.

Запыхавшись, она вбежала в ортопедическое отделение и, не теряя ни минуты, бросилась прямо в ординаторскую. Забыв от волнения постучать, она с силой дёрнула на себя дверную ручку и оказалась внутри кабинета. Жалюзи были опущены, но даже в полутёмной комнате она мгновенно поняла, что её снова постигло разочарование. Элени уже была готова развернуться и выбежать, когда Всемирный потоп вдруг услышала нечто, что заставило её замереть на месте. Прислушавшись, она смогла разобрать звуки, доносящиеся из-за небольшой дверцы внутри кабинета, определённо характерные для приступа бронхиальной астмы. Помещение, в которое вела дверь, предназначалось толи в качестве уборной, толи личной гардеробной врачей. Но это уже мало трогало живо откликающуюся на призыв попавшего в беду человека душу девушки: она, не раздумывая, бросилась туда, где, как почувствовала, срочно нужна была её помощь. В очередной раз взяв приступом закрытую дверь, она вдруг столкнулась лицом к лицу с незнакомым седым мужчиной в белом халате. Вся поза старика действительно подтверждала догадку Элени: одной рукой он схватился за стол, а другой держал себя за горло, словно задыхаясь и пытаясь с хрипом вдохнуть глоток воздуха. Черты его лица были искажены от неимоверной боли, по щекам текли слёзы. Реакция девушки была мгновенной: первым делом она бросилась к окну и распахнула его во всю ширь, чтобы обеспечить приток свежего воздуха. Затем, желая облегчить спазмы, она схватила стул, чтобы усадить несчастного в вынужденное положение с упором на руки, но в тот момент, когда она уже приблизилась к нему, старик вдруг выпрямился и посмотрел на неё совершенно спокойным ледяным взглядом. Если бы не всё ещё мокрое от слёз лицо, то Элени могла бы подумать, что ей всё это померещилось. Всё-таки накопилась усталость бессонной ночи, вот и чудятся кругом больные с приступами. Кстати, тут же вспомнила она, её же действительно ждёт пациент, которому стало плохо.

– С вами всё в порядке? – на всякий случай спросила она, чувствуя себя в полном замешательстве и как бы оправдывая тем самым своё незваное вторжение.

– Как видите, – недружелюбно ответил тот, всё также неподвижно глядя на неё.

– Вы – доктор? – несколько неуверенно спросила девушка.

– Именно так. Я могу вам чем-то помочь? – спросил он таким важным размеренным голосом, как будто это не он минуту назад нуждался в неотложке, а она сама.

– Да-да! – поспешила ответить Элени. – В кардиологическом отделении больной лишился чувств и не приходит в себя. А я не могу найти ни одного врача!

– Ведите! – коротко бросил он приказным тоном.

…Они мчались подлинному коридору тем же путём, каким только что прибежала Элени. Девушка искоса поглядывала на нового врача, легко, без малейшей одышки бегущего рядом с нею: «Надо же, совсем старик, седой весь, в морщинах, а бегает как молодой!»

Те же самые мысли закрались в её голову десять минут спустя, когда она ассистировала странному доктору при оказании помощи больному – подавала фонендоскоп, тонометр, кислородную маску, вводила инъекции указанных лекарственных препаратов, устанавливала капельницу и приносила требуемые приборы. Элени, как заворожённая, смотрела на гладкую кожу его ухоженных сильных моложавых рук, непринуждённо и профессионально обращающихся с медицинскими инструментами. К тому времени, когда больной, наконец-то, почувствовал себя лучше, к нему вернулся нормальный цвет лица, и он заснул на этот раз уже физиологическим сном, в палату зашёл главврач, с таким опозданием заступивший на своё дежурство. Элени, как и все в больнице, с лёгкой боязнью и трепетом относящаяся к столь значительному лицу, неожиданно для себя стала свидетелем совершенно невозможной сцены. Новый доктор, выйдя в коридор, стал резко и грубо отчитывать самого главного врача государственной клиники Пафоса. Элени, раскрыв от удивления рот, так и осталась стоять рядом с ними. Несколько опешивший от такого напора, господин Катсаридис минут пять стоял с растерянным видом, словно провинившийся школьник, но, внезапно заметив присутствие при его позоре низшего по статусу персонала, вдруг резко покраснел от злости.

– Что вы себе позволяете? – рявкнул он. – Вы отдаёте себе отчет, с кем разговариваете?! Между прочим, я принял вас на работу всего несколько дней назад, а вы уже напрашиваетесь на увольнение! Кстати, насколько я припоминаю, у вас не стоит в графике дежурства ни вчера, ни сегодня. В таком случае, что вы здесь вообще делаете?!

При последних словах Элени заметила, как новый доктор, ещё минуту назад такой грозный в своём праведном гневе, вдруг резко побледнел и сник как мячик, из которого выпустили воздух.