Читать книгу Наследники мира - Юлия Григорова - Страница 3

За ночь до отъезда

Внучка Бога

Громкий лай раздался совсем рядом, заставив меня вздрогнуть от неожиданности и пошатнуться. Расставив руки в стороны и покачнувшись на каблуках, я смогла удержать равновесие, а сердце бешено заколотилось в груди из-за нахлынувшего страха. От падения с балкона третьего этажа меня отделял всего один шаг, и очень не хотелось совершить его случайно. Посмотрев вниз, на каменную дорожку, по которой неспешно прогуливались солдаты, делая вид, словно они патрулируют местность, а не просто слоняются здесь без дела, мне стало тяжело дышать. Ещё чего не хватало, умереть из-за лая собаки. Была ли в истории столицы Брундерка, как называлась моя страна, более глупая смерть?

Сурово посмотрев на белоснежную дворнягу, которая стояла на задних лапах, но всё равно с трудом доставала передними до парапета, я шикнула на неё, призывая к тишине. В ответ она разразилась очередным приступом лая, подхваченным другими представителями её вида. Узкая и вытянутая морда едва высовывалась поверх каменного бортика, из-за чего собака не могла наблюдать за происходящим внизу, зато отчётливо видела всю местность, раскинувшуюся перед дворцом. Проследив за тем, куда был направлен взгляд добрых серых глаз, я поняла причину такого громкого возмущения. Возле главных ворот столпилась стайка её сородичей. Уткнувшись носом в землю, они внимательно изучали небольшой участок травы, резвились друг с другом и искали источник постороннего лая, но не могли его найти. Видимо, псарь выпустил животных побегать, как порой делал, когда ворота внешней ограды запирали на ночь. Всю охрану, снующую по двору в это время суток, собаки знали и не трогали.

В отличие от дворняги, мне открывался потрясающий вид на всю округу, ведь я возвышалась в полный рост, стоя на парапете балкона, расположенного выше всех. Надо мной была только крыша, и достать до неё без посторонней помощи или приспособлений никак не получалось. Вот где действительно стоило побывать ради великолепного вида окрестностей. Дворец был построен на равнине, и вокруг всё было видно как на ладони, даже если смотреть отсюда с высоты третьего этажа.

Город, расположенный вокруг металлической ограды, отделяющей владения короля от всего остального, был наполнен светом факелов и масляных ламп. Со своего места я могла разглядеть его неширокие улочки и то, на каком расстоянии друг от друга находятся источники света. Небо затянули чёрные тучи, лишив меня возможности полюбоваться ещё и россыпью звёзд, а я так любила изучать их и составлять крохотные блестящие точки в незамысловатые узоры и рисунки. Не мой день, что поделать, а жаль, ведь завтра с утра мы должны будем покинуть дворец и отправиться на празднование дня рождения наследника короля соседней страны, приходящегося мне то ли двоюродным, то ли троюродным братом. Честно говоря, я так и не разобралась каким именно, и интересно никогда не было.

– Ника, что ты делаешь? – тихо произнёс хрипловатый мужской голос, и вот он произвёл на меня большее впечатление, нежели лай собаки.

Ступня соскользнула с парапета, и я начала падать, но сильные руки вовремя сжались на моих запястьях, не позволив даже свеситься ногами вниз. А затем меня резко втянули на балкон. Спрыгнув на пол и оправив платье, я приложила руку к груди и ощутила, с каким неистовством стучит сердце, так и намереваясь вырваться наружу. Вот это действительно было захватывающе, чем простое хождение по парапету и едва заметное покачивание из-за неуверенности шага. Отдышавшись и поправив выбившийся из причёски локон, я подняла взгляд на застывшего в шаге мужчину и постаралась невинно похлопать ресницами. Сколько я себя помнила, этот фокус усмирял нрав и пылкость всех обитателей дворца, желающих наказать меня за любые нарушения установленных норм и правил поведения. Стоило состроить невинную гримасу и виновато склонить голову, быстро-быстро хлопая ресницами, и мне всё всегда сходило с рук, даже если на нарушении меня ловил сам король. Правда, сейчас передо мной оказался вовсе не он, а всего лишь мой отец, его первый заместитель, а жаль, короля я хотела видеть сильнее.

– Ты опять за своё? Мы же уже обсуждали хождение по парапету, – перефразировал отец свой вопрос, облегчённо выдохнув, и не отрывая голубых глаз от моего лица.

Стоило мне оказаться в безопасности, и я ощутила, как расслабились его пальцы, впившиеся в мои запястья. Отец явно испугался не меньше меня, если вообще не больше. Виновато потупившись, я незаметно рассматривала изменения на красивом лице мужчины шестидесяти пяти лет, с пробивающейся сединой в угольно-чёрных волосах и глубокими морщинами на лбу и в уголках глаз. Меня поражало, как отец щепетильно относился к собственной внешности, ведь за всю жизнь я ни разу не видела его небритым. Первый заместитель короля Брундерка всегда выглядел идеально, и мне хотелось быть похожей на него, но получалось довольно скверно. Вероятно, всё дело в том, что я девушка, и на поддержание красоты внешнего вида у представительниц моего пола уходит куда больше времени, а терпением я не отличалась.

– Это упражнение для борьбы со страхом. Так меня мало что сможет напугать, – догадавшись, что без ответа отец меня не отпустит, выпалила первое, что пришло в голову. Ну не объяснять же пожилому человеку, что меня приводят в восторг ощущения, которые переполняют, когда вот так стоишь на парапете над пропастью и от гибели тебя отделяет всего лишь шаг. Я любила так делать, любила размышлять, стоя на одной ноге, вытянув вторую в сторону, а ещё больше любила чувство, что охватывает, когда сердце ускоряет ритм и буквально выпрыгивает из груди от нахлынувшего волнения и страха. Отец меня не поймёт, да и никто в этом дворце не мог понять, только мама.

– И кто тебя надоумил так делать?

– Мама, – невинно пожала я плечами.

В отличие от всех остальных людей мира, у меня была особенная мама, и никто не смел этого отрицать. Семнадцать лет назад она вернула Богам возможность использовать их силы на всей территории мира, и с тех пор заняла место среди них. Не каждый человек мог похвастаться тем, что один из его родителей – Бог тьмы, хаоса и разрушений, а именно им она и стала. Конечно, новоиспечённая Богиня редко навещала меня, я бы даже сказала, вообще не навещала, но во время её визитов женщина говорила именно то, что мне было нужно услышать.

– Ника, я же просил тебя не прислушиваться к ней. Она бессмертная Богиня, если это вообще всё ещё она, а не твой дед, – отец поморщился и потёр переносицу. – Для неё падение с парапета будет безболезненным, а тебе может стоить жизни, – напомнил он.

Виновато прикусив губу, я снова принялась быстро моргать, пытаясь вернуть доброе расположение собеседника, и судя по тому, как потеплел его взгляд, мне это удалось. Отец был совершенно прав во всём, а его сослуживец, второй заместитель короля Брундерка, постоянно напоминал нам, что в день, когда Её Высочество принцесса Вентира стала Богиней, ей предстояла битва с её отцом, истинным Богом тьмы, чьё место она и заняла. Их разумы сражались за бессмертное тело, и у нас так и нет достоверной информации, кто на самом деле победил, хотя женщина и делает вид, словно это была она.

– А какая разница? – пожала я плечами, отгоняя собаку, которая спустила лапы на пол и сейчас крутилась возле меня, пытаясь сунуть нос между фигурными столбами, поддерживающими парапет. – Ну, свалюсь я с балкона, и что? Боги уничтожат этот мир на несколько десятков лет раньше, не велика потеря.

Именно такое условие моя мать поставила Богам. Могущественные существа, наделённые немыслимой силой, стремились стереть всех, положив конец нашей цивилизации, ради возможности начать сначала. На их взгляд, люди высказывали им недостаточно почтения и должны быть наказаны за это. Неудивительно, учитывая, что сами Боги натворили за долгие годы существования нашего мира. Сделав достижение их целей возможным, мама потребовала отложить уничтожение всего живого до тех пор, пока я не умру естественной смертью. Падение с парапета балкона – вполне подходило под это.

– Лучше бы ты влюбилась. Я готовился защищать тебя от толп поклонников, и вылавливать вместе с ними из кладовок, а не ловить при падении с балкона, – недовольно буркнул отец, отпустив, наконец, мои запястья и прогоняя собаку в комнату.

Он не любил, когда я пускала эту дворнягу к себе в покои. Мне же порой становилось настолько одиноко, что хотелось общества любого живого существа. Собака плохо справлялась с этой задачей, но скрашивала мои дни.

Проследив за тем, как белоснежное животное уныло пригнуло голову и посеменило в дверной проём, скрывшись за тёмно-серыми занавесками, я усмехнулась. В мыслях сразу прокрутились образы представителей противоположного пола, с которыми мне доводилось пересекаться во дворце и его окрестностях. Одни вызывали во мне скуку, другие заставляли поморщиться, стоило им открыть рот и что-то сказать, а от парочки даже тошнило. Среди кучи мужских лиц перед глазами задержалось только одно, самое запретное, и я поспешила отогнать его, сделав вид, словно поправляю причёску. Мы с отцом уже обсуждали этот вопрос. Мы договорились, что насильно выдавать меня замуж он не будет, ведь в наследниках нет никакого смысла, раз мир всё равно будет уничтожен. Мне предоставлялась полная свобода в выборе супруга, если вдруг я захочу вступить в брак. Вот только когда я озвучила имя, у отца оказалась причина в отказе. К моему сожалению, слишком веская, но непонятная мне.

– Я и влюбилась, но ты не разрешаешь мне выйти за него замуж, – неуклюже пожала я плечами и последовала за собакой, оставив балкон сзади.

В комнате никого не оказалось, а вот свечи успели обновиться, а значит, служанки сделали свою работу, пока я гуляла по парапету, и, скорее всего, видели это представление. Снова начнут сплетничать за моей спиной и осуждать, они часто так делали.

– Ты не можешь выйти замуж за короля Риана, – терпеливо повторил отец, – он твой дядя, это слишком близкое родство, общество будет возмущено.

И здесь отец снова прав, но мне, видимо, никогда не понять причин. Король Брундерка, Алист Викториан Виндед, или просто Риан, считался двоюродным братом моей матери, но на самом деле был родным, о чём знало слишком много людей во дворце, полностью лишая меня возможности выйти за него замуж. Даже отвечай он мне взаимностью, в обществе осуждались подобные браки, считаясь кровосмесительными. У меня же остались исключительно тёплые воспоминания о первых годах моей жизни, когда Его Величество часто возился со мной, читал мне книжки, даже играл в прятки и рассказывал истории своей жизни. Примерно пять лет назад наше бурное общение сократилось, а Риан начал казаться мне всё загадочнее и печальнее с каждым днём. Пока я не поняла, что на самом деле он всегда таким был. Воспоминания детства представляют его образ другим только из-за того, что это я, будучи ребёнком, неверно читала эмоции мужчины и воспринимала их иначе. Угрюмость и грусть были его неразрывными спутниками.

– Ну, а никого другого, достойного третьей претендентки на трон, поблизости нет, – пожала я плечами и упала в мягкое кресло с резными подлокотниками и бархатной обивкой, располагавшееся напротив камина. Замерев между мной и выходом, отец осуждающе покачал головой.

– Вот как раз на праздновании дня рождения принца Аластера, куда мы выезжаем завтра с утра, если ты помнишь, вполне есть возможность встретить кого-то достойного.

– Да, самого принца Аластера, – недовольно буркнула я.

Его высочество, принц Аластер Кленский, был единственным сыном короля Эдгара и королевы Солерис, правителей Апатии, соседней страны. Так вышло, что их не успели предупредить о предстоящем уничтожении мира и одного ребёнка они были вынуждены произвести на свет. Принц был младше меня, и мы с ним давно не виделись, но в моей памяти при первой встрече он произвёл на меня неизгладимое впечатление.

– Ника, он твой двоюродный брат, по официальной версии, это аналогично посчитают слишком близким родством, – закатил глаза отец, уже собираясь оставить меня и выйти, но остановился буквально в паре метров от двери.

Мне никогда не было понятно, что плохого в браках между родственниками, но обществом они осуждались, и с этим приходилось мириться. Король Эдгар считался родным братом моей матери, но на самом деле был её кузеном, но этот факт был известен лишь небольшой кучке лиц. Оттого его сын тоже не годился мне в мужья, и это раздражало, ведь Аластер был первым наследником трона Апатии и вторым, после своего отца, претендентом на трон Брундерка. Я же, из-за того, что была девочкой, стала самой последней после его рождения. Брак между нами виделся мне весьма здравым решением.

– Составь мне уже наше семейное дерево с портретами всех, за кого мне нельзя выходить замуж. А лучше два – одно официальное, о котором всем известно, а второе – тайное, для избранных, – попросила я, скинув сапоги и натянув на ноги плед, перекинутый через подлокотник кресла.

– Вот прибудем в Кленск, и я представлю тебя всем, за кого тебе нельзя замуж. Среди всех оставшихся выбирай любого. Тебе, видимо, острых ощущений не хватает в этих четырёх стенах, так хоть какое-то разнообразие будет. Уж лучше выдать тебя замуж, чем снова ловить на парапете. Доброй ночи, – с этими словами отец пронзительно свистнул и хлопнул себя по ноге, подзывая собаку.

Обернувшись, я проследила за тем, как белая дворняжка спрыгнула с моей кровати и поспешно последовала за мужчиной. Когда за ними обоими закрылась дверь, я посильнее закуталась в плед и посмотрела на пламя свечи в ближайшем подсвечнике. Всё же папа понимал меня, хоть и делал вид, что это не так. Мне и правда не хватало ощущений и переживаний, и оттого я старалась хоть чем-то развеять собственную скуку. Сперва я пыталась найти друзей или хоть кого-нибудь, с кем можно проводить время, не вызывая осуждения и упрёков общества, но с такими людьми мне всегда становилось скучно.

Большая часть парней моего возраста были помешаны на сражениях, оружии и плотских утехах. Беседовать на свои излюбленные темы с девушкой они не желали, зато так и рассыпались в комплиментах, закидывали сорванными под моим же балконом цветами и норовили сорвать поцелуй или ухватить меня за талию. Сразу становилось очевидно, что интеллектуальные беседы с ними не состоятся и все разговоры сводились именно к их признаниям моей восхитительности. Словно я без них никогда в зеркало не смотрелась и не знала, что обладаю привлекательной внешностью.

Дамы же предпочитали обсуждать именно этих недоразвитых юнцов и сплетничать о тех девушках, которых среди них в эту минуту не было, перемывая все кости. Представители более зрелых возрастов всегда были заняты, да и воспринимали меня, как знатную особу, которой нельзя отказать в общении. Они вели со мной беседу, потому что считали не подобающим этого не делать. Я же хотела найти хоть кого-то, кто будет сам хотеть общаться со мной. Таких вокруг не было, кроме короля Риана, но его хмурость и настрой передавались мне, и любая, даже самая яркая и оживленная беседа переставала клеиться, и теперь уже я просила меня простить и удалялась.

От любой деятельности, в которой я могла пострадать или не дай Боги, погибнуть, отец всячески меня оберегал. Какое-то время даже запрещал ходить мимо тренировочных полигонов солдат, ведь в меня может прилететь шальная стрела. Ездить верхом пусть и научил, но под своим чутким надзором и руководством, и одной удаляться от дворца было строго-настрого запрещено. Во время прогулок в город, посещения общественных мероприятий или гостей, меня всегда сопровождало четверо солдат. Это лишало удовольствия от пребывания за пределами дворца. Люди сторонились нашей процессии, и опять же старались со мной не разговаривать, либо угодить любыми средствами. Порой я ловила себя на мысли, как бы хотелось хоть на день оказаться в теле простой горожанки, при виде которой все вокруг не раскланивались, и не пытались получить расположения сладостными речами, чаще всего, ничего не значившими.

Подавив зевок и протерев глаза, я бросила взгляд на своё отражение в зеркале возле туалетного столика и заметила, что причёска, оказывается, безнадёжно испорчена, но отец даже не намекнул мне об этом. Видимо, одна из заколок отскочила от головы во время падения, и теперь густые черные волосы держались лишь на шпильках, уже сползавших с мест, где они были изначально закреплены. Большие голубые глаза выглядели устало, хоть я и не чувствовала себя измотанной. Завтра предстоял ранний подъём, ведь отец желал выехать из дворца с первыми лучами солнца, а значит, меня разбудят ещё раньше. Следовало поскорее лечь спать. Откинув посторонние мысли о том, чего никогда не случится, я скинула с ног плед и позвала служанок.