Читать книгу На отшибе всегда полумрак - Юлия Касьян - Страница 12

На отшибе

На следующий день после событий той ночи меня охватило отчаяние, единственным выходом оказались затяжные прогулки по лесу. Оставаться в одном доме с отцом было невыносимо. И в какой-то день мне повстречался новый друг, который влюбил меня в себя. Ты удивишься, но им стал старый пластмассовый солдатик без правой руки, выброшенный на обочину. Так же, как и я. Мне кажется, он скрасил в те дни мое безграничное одиночество и спас меня от реальности.

Где-то через неделю, а может, и того меньше, сестра вернулась домой, чем очень огорчила отца. Он-то ждал возвращения только своей жены, которая все еще оставалась в больнице. Зато возвращение Си безмерно осчастливило меня. Моя радость не знала границ, мне хотелось поведать ей все, что случилось за эти дни, познакомить ее с найденным другом, угостить запасами, которые удалось найти и спрятать. Но сестра изменилась. Меня не отталкивали грубые стежки на ее лице и теле, но меня дико пугали ее грустные поблекшие глаза и новая улыбка, в которой больше не было ни энергии, ни радости. В ее чертах застыла бесконечная печаль.

«Ты чего, Си?», «Си, посмотри сюда», «Си, смотри, кто у меня есть! Хочешь, подарю?»

Но она молчала, склоняла голову или отворачивалась, а по щекам тонкими блестящими полосками бежали слезы, то вдоль, а то поперек красных штопаных линий. Ее верхняя губа была сильно рассечена той ночью, и даже когда порез зашили, было понятно, что ее улыбка навсегда потеряла свою симметрию и прежнюю красоту.

Она плакала каждую ночь. Каждую ночь в нашей маленькой комнате был слышен вой ее души, постоянный скрежет железных засовов, которыми ее сковало событие той ночи. В одну из таких тоскливых ночей она повернулась ко мне, обняла крепко-крепко, как раньше, и наконец уснула. Утром она сидела на краю кровати и смотрела в окно.

– Си, ты чего так рано? Солнце только взошло.

– Я теперь такая на всю жизнь, – тихо прошептала она.

– Какая?

– Уродливая.

– Перестань, Си. Ты есть ты. Шрам заживет, посмотри на мою руку, помнишь, у меня был жу-у-у-ткий порез. – Она нежно погладила меня по руке, не отрывая взгляда от окна. – Ну помнишь мой самый лучший прыжок в реку? Там оказалась какая-то железка, и мне казалось, что руку придется отрезать, а кровь все текла и текла и было о-о-очень больно. А ты меня успокаивала и оторвала кусок от желтой юбки и замотала мою руку? Ну помнишь?

– Помню, – тихо сказала она и чуть улыбнулась.

– Ну вот, а сейчас, смотри, только полоска осталась. Если не загорать, так ее вообще не видно. Она уже не болит, совсем не болит, я ее даже не замечаю. У нас будут одинаковые полоски по телу. У меня на руке, а у тебя – на губе. А хочешь, я сделаю себе полоску на щеке? Хочешь, Си?

– Нет, малыш, не хочу. – Ее пальцы коснулись моей щеки.

– Порезы скоро заживут, не бойся.

– Не заживут, малыш. Врачи сказали, что мне может помочь только пластическая операция.

– Какая операция?

Она хмыкнула.

– Ну давай сделаем тебе эту операцию.

Она только помотала головой.

– Ты боишься? Болючая эта штука, операция, да? – Мне хотелось, чтобы она перестала грустить.

– Нет, просто я ее никогда не смогу сделать. – Си повернулась ко мне и посмотрела прямо в душу. Тогда мне было не понять ее, возраст не позволял. Но ее загнанный взгляд заставил меня замолчать и больше не задавать вопросов.

Со временем ее раны затянулись, но осталось множество шрамов, которые отец своими действиями и мать своим бездействием оставили не только на ее коже, но и на сердце. Ну и на моем тоже. Мое сердце было не то что в шрамах, оно было покрыто глубокими кровоточащими ранами, которые так никогда и не смогли затянуться.

С того самого дня она больше не вплетала свежие цветы себе в волосы и не надевала платья. Она стала одеваться так, как с самого детства одевали меня. Помню свои шорты, зачастую грязные и рваные, которые болтались на тощих ногах, футболку, протертую и выцветшую на солнце, и никакой обуви. Еще бритая голова в кепке – беспризорник, да и только. Сестра тоже стала носить широкие футболки, но с длинными рукавами, даже в самую жаркую погоду, и длинные шорты до самых колен. А мне она нравилась в платьях, пусть они часто были ей не по размеру, и мы вмести пытались их подшить грубыми стежками толстых ниток. Мне поручалось держать ткань, пока она орудовала иглой с ниткой. Эта работа была для меня самой важной и ответственной.

С того дня Си мало разговаривала и почти не смеялась, кончились беззаботные игры в лесу, радостные вопли, когда мы бежали навстречу ветру по склону и бросались в воды реки. Вместе с маленьким зеркалом, которое раньше обитало на нашем столе в комнате, она спрятала и все радости, которым мы когда-то беззаботно предавались. Когда-то…