Читать книгу Под жарким небом Батуми. История, в которой каждый найдёт себя - Юлия Коликова - Страница 9

Часть Первая
Глава 8. 1975 год. Батуми

Оглавление

Семейные ужины были традицией в семье Натишвили. Ни один вечер не мог пройти без совместного ужина за большим столом. Было в этом что-то фундаментальное, прочное. Каждый вечер мать готовила вкусную еду, а Давид помогал ей накрыть на стол, расставлял красивый сервиз и хрустальные бокалы под вино. Отец ежедневно приходил к ужину без опозданий. К его приходу дом уже наполняли запахи свежеиспеченного хачапури, дымящегося харчо и чего-нибудь на второе. Мать обычно весело и громко шутила, Давид улыбался и подыгрывал ей, в квартире играло радио. В таком расположении духа их и заставал Важа по возвращении из проектного бюро или ЦК. Как бы много важных дел ни было у него, отец Давида никогда не пренебрегал этим временем в кругу их небольшой семьи. За едой отец и мать рассказывали события прошедшего дня, делились новостями и обсуждали важные решения, при этом мнение Давида обязательно внимательно выслушивалось и принималось к сведению. Это давало ему ощущение значимости, делало старше в собственных глазах.

Но сегодня день был особенный. Они и раньше часто приезжали в этот дом, в этот город. Часто ужинали на этой кухне, за этим столом. Но теперь первый раз они делали это как постоянные жители Батуми. Давид был рад переменам и знал, что отец с матерью тоже. За столом чувствовалось легкое радостное возбуждение.

– Дорогой мой, как тебе чахохбили? – обратилась к Давиду мать.

– Вай мэ, мамико! Как всегда! – было так вкусно, что Давид отвечал с полным ртом еды, не в силах оторваться от ужина.

– Важа, а ты что скажешь?

– Скажу, что ты прекрасная хозяйка и твой чахохбили тоже прекрасен. Валя, налей нам вина.

Мать взяла в руки кувшин и разлила киндзмараули по двум бокалам.

– И мне! – попросил Давид.

– Давид… – начала было мать, но отец оборвал ее.

– Пусть его! От одного глотка хорошего вина еще ничего плохого не было.

Мать принесла третий бокал и плеснула Давиду немного вина.

– Ну что ж, – начал отец, поднимая бокал. – Я прожил уже достаточно, чтобы понять, что настоящее счастье мужчина испытывает только в семье, где его любят и ждут, поддерживают и понимают. Я многое пережил и могу сказать, что жалование, должность, положение в обществе не заменят ласки и теплоты, домашнего уюта. Деньги не обнимут холодной ночью. Товарищи из трудового коллектива не пройдут с тобой огонь и воду. И потому этот бокал я подниму за то, чтобы в нашем новом доме всегда царили уважение, поддержка, любовь и дружба. Не важно, в каком городе мы живем, как мал или велик наш дом, важно, что мы вместе. – Все трое звонко чокнулись фужерами и осушили их до дна. Давиду вино пришлось по вкусу: сладкое, теплое, вязкое. – И запомни, Давид, самое главное в этой жизни – это семья и дружба.

– Да, отец. – Давид взглянул на отца, и ему вдруг подумалось, что на самом деле Важа уже очень стар: его когда-то черные волосы покрывала седина, лицо его раздулось и одряхлело, под глазами свисали тяжелые серые припухшие мешки, а меж бровей пролегала глубокая морщина. Отец отер ладонью пот, проступивший на лбу и на горбатом широком носу, вздохнул и потянулся за хачапури. В его черных глазах, всегда спокойных и уверенных, промелькнула грусть. Должно быть, вспомнил свою первую жену. Давид знал, что совсем давно у отца была другая жена. Она была молодая, лет 16—17, кажется, и умерла в родах. Ребенок тоже умер. Говорили, отец тогда долго не мог прийти в себя. Много лет прошло перед тем, как он встретил мать.

– Сегодня вечером мы останемся дома или пойдем к Курдиани? – поинтересовался Давид, все еще не сводя глаз с отца.

– Карду сказал, что в 72-м доме теперь живут Герман и Лали Табидзе с ребенком. Они вроде как планируют провести здесь лето.

– Тот самый Табидзе? – подняла свои густые брови мать. Ее круглое смуглое лицо еще сильнее округлилось от удивления.

– Что за Табидзе? – живо поинтересовался Давид. – Что за ребенок? Девчонка?

– Герман Табидзе – известный режиссер. Одна из его картин была представлена на Каннском фестивале. А Лали – его жена – балерина.

– Да-да, я видела ее Джульетту. Удивительно пластичная и гибкая! Такая красивая. Совсем молоденькая и выглядит как девочка.

– А между тем ее сыну уже шесть!

– Совсем маленький, – с деланным равнодушием констатировал Давид. На самом деле ему было не все равно. Давиду не хотелось принимать в свою дружбу с Икой кого-то другого. Но новенький был еще совсем сопляк, по мнению Давида, и никак не мог угрожать их дружбе с Икой. – Будет Кате с кем проводить лето.

Мать почему-то улыбнулась.

– Так мы пойдем к ним, отец?

– А ты хочешь?

– Было бы неплохо.

– Тогда пойдем. Они звали нас сегодня.

Когда уже стемнело, Давид с отцом и матерью отправились к Курдиани. У них было шумно, весело и, как всегда, людно. Большинство гостей располагались в беседке на улице, кто-то отошел в дом, пообщаться в тихой обстановке, везде бегали дети. Сразу после приветствия и знакомства с новыми соседями Табидзе Давид и Ика ушли из общей беседки в сад. Наконец они могли поговорить, разделить совместную радость от того, что Давид теперь будет жить в Батуми, что они будут ходить в одну школу, а может, и в один класс, обсудить все, о чем рассказывали друг другу в письмах весь школьный год.

– Как тебе эти Табидзе? – после долгой и радостной беседы обо всем самом важном спросил, наконец, Ика.

– Они выглядят как хорошие люди, – отец всегда учил Давида хорошо отзываться о любых людях и не выказывать неуважения. Но Табидзе Давиду и правда приглянулись. – Мать говорит, Лали – известная балерина.

– Да. Видел, какая красивая? Она очень молодая. А он – режиссер. Тоже известный.

– Ты видел его фильмы?

– Нет, но отец говорит, что он даже показывался на каком-то заграничном фестивале, и это очень почетно.

– А сын?

– Мне его только представили, и все. Ему шесть, но он выглядит намного старше. Сидит со всеми вместе в беседке. Аня пыталась с ним поиграть, но он не захотел. Серьезный такой.

– А вот и Аня. Что ты здесь делаешь, малыш?

– Ика, Ика, можно мне с вами? Мама разрешила, – Аня задыхалась от бега. Ее волосы, убранные в косу, растрепались, в платье застряли листья.

– Ты не хочешь поиграть с Иосифом? Он же твой ровесник. С ним тебе будет интереснее, чем с нами.

– Он плохой мальчишка! – выпятила нижнюю губу Аня.

– Аня, так нельзя говорить, – одернул ее брат. – С чего ты этак говоришь? Что он сделал такого нехорошего?

– Он сказал, что ему неинтересно бегать по мокрому саду с малышами, что лучше послушать взрослых.

– С малышами? – Давид и Ика рассмеялись.

– Ты же говорил, ему шесть?

– Да, он назвал меня и Надю малышами.

– А где Надя?

– Она с родителями только что ушла.

– Ну, Иосиф не хотел обидеть вас. Не расстраивайся, кроха. Лучше идем с нами. А позже мы все вместе еще раз познакомимся с Иосифом и подружимся, вот увидишь.

– Нет, не хочу, – не унималась Аня.

– Аня, так нельзя. Он тут совсем никого не знает. Он еще гость в этом городе. Представь, как ему одиноко и сложно? Ты бы лучше помогла бы завести ему друзей, сама бы с ним подружилась. Я уверен, он хороший мальчик.

– Хорошо, – потупив взгляд, тихонечко произнесла Аня. – Я попробую.

«Любой гость – от Бога», – так учил Давида отец. Не важно, кто этот гость: высокий чиновник или простой прохожий. Помочь, гостеприимно принять, подсказать, угостить, разместить на ночлег, показать город… Хороший грузин должен поступать так.

Под жарким небом Батуми. История, в которой каждый найдёт себя

Подняться наверх