Читать книгу Залесье. Книга 4. Зимняя роща - Юлия Лим - Страница 10

1

Василиса ехала в загривке кота Ученого, Тая безжизненно свисала на руках Кощея.

– Куда ты бежишь? – крикнула Василиса. – У тебя есть идея?– В Зимнюю рощу.

– Это не самая лучшая идея, царевич! – Василиса запаниковала. – Там живет Берендей! Неужели ты хочешь так скоро попрощаться с жизнью?

Кощей засмеялся. Он не задыхался от бега, а его смех звучал как бульканье утопающего. Василиса вспомнила его звонкий смех и пустила бы слезу, если бы была человеком.

– Я умер пять сотен лет назад и сейчас должен лежать в земле, но меня оживили, – он остановился и повернулся к служанке. Кот Ученый благодарно мяукнул и тяжело задышал. – Вот, к чему это привело. Если бы не я, никакого проклятия бы не было. Ты бы не потеряла мужа, братья не лишились бы рассудка из-за власти. Яга не полюбила бы меня, а моя мать не умерла бы. Братья правы. Мне лучше было бы не рождаться.

– Что ты такое говоришь, царевич? – Василиса запрыгнула ему на плечо. – Все сложилось так, как сложилось. Смертным не дано возразить против воли судьбы. Ты не виноват в том, что твои братья умом не вышли. Твоя мать была женщиной со слабым здоровьем, а Яга просто одичала в своей избушке. Еще бы! Юной девице, да без мужика так долго сидеть!

– Сейчас важно спасти Таю. Все, что я делаю, я делаю для нее. И даже если всему Залесью суждено пасть под гнетом проклятья, я верну ее к жизни. На этот раз я не оставлю ей выбора.

– А как же твоя игла? – спросила Василиса.

– К черту иглу! К черту эти дурацкие предсказания. Отныне я буду жить так, как сам того хочу. Слишком долго я жил для других.

Царевич побежал. Кот Ученый едва поспевал за ним, поражаясь, как Кощей может безошибочно видеть дорогу в темноте и под дождем.

2

Впервые за долгие годы Берендей чувствовал озноб. Медвежья шкура и уплотненная кожа не спасали от холода. Мокрое после ливня тело замерзало быстрее. Он едва переступал по снегу, но не останавливался: Русалка нуждалась в нем, а он нуждался в ней.

– Я н-не ч-чувствую… – шептала она, стуча зубами.

– Я тоже. Мы близко, – Берендей увидел замок и ринулся к нему. Ворота медленно открывались, позвякивая цепями.

Его замок окружал широкий ров. Вокруг его замка была темная бездна. Берендей уже и сам не помнил, откуда здесь появился такой ров, и кто так глубоко его прорыл.

– Быстрее! – прикрикнул Берендей. – Иначе мы тут замерзнем насмерть!

– Это ты у нас медведь, а не я! – ответил молодой голос. – Делаю все, что в моих силах.

– Захлопни свой рот и тяни! – огрызнулся Берендей.

Когда ворота открылись, он пробежал внутрь. Берендей толкнул двери замка мордой, ринулся к своей спальне, что была обита некогда драгоценными мехами животных. Всех их он убивал на охоте вместе с отцом. Царь гордился сыном, возмужавшим всего за год, но не подозревал, через что прошел Берендей.

– Забирайся в кровать, – он помог Русалке укрыться одеялом, встал на ноги и перетаскивал шкуры одну за другой. Он попытался развести огонь в камине, но его неуклюжие медвежьи лапы только мешали.

– Чтоб тебя! – ворчал он, нервничая и желая скорее согреть Русалку.

– Дай мне, – мальчишка с белыми волосами и бровями отобрал у него палки. Он выглядел лет на чнадцать, но вел себя так, будто был намного старше. – Твои лапы для такого не годятся. Лучше ложись со своей любимой и грей ее.

Берендей встал на четвереньки и хорошенько, по-зверски, отряхнулся, обрызгав все вокруг остатками снежинок. Он забрался на кровать и лег с Русалкой, притянул ее к себе.

– Ты не всегда говоришь умные вещи, но сегодня… – он кинул резкий взгляд на мальчишку, – спасибо тебе, Мороз.

– Хорошая у тебя кровать, – сказал Мороз, – не каждый дуб такой вес может выдержать, – он улыбнулся Берендею, разжег камин и покинул комнату. Он сильно не любил жар, поэтому по снегу ходил босиком, а из одежды на нем были лишь легкая льняная рубаха и штаны из хлопка.

3

Берендей не заметил, как заснул. Ему снились бескрайние снежные просторы, которые он так любил при жизни, но которых боялся теперь, как огня. Все его тревожные мысли даже во сне обращались к Русалке. Он видел ее без хвоста, как она ползет по снегу и умоляет его согреть ее. Он подходил к ней, пытался укрыть медвежьей шкурой, что всегда носил на спине, но шкура исчезала из рук. Русалка умирала, а он ничего не мог сделать.

– Проснись… – тихий голос пробивался к нему сквозь пелену снов, а Берендей безуспешно тянул лапы к Русалке. Когда ее пальцы касались их, снег под ней рушился и ее заметало. Снова и снова возникала она в разных местах, а он бежал к ней, пытаясь предотвратить очередное падение.

– Просни-и-ись! – кто-то с силой потянул его за ухо. Берендей широко раскрыл глаза.

Русалка смотрела на него, положив голову на его руку.

«Руку…где лапа?» – на мгновение он потерялся мыслях. Русалка коснулась его щеки, и его взгляд снова вернулся к ней.

– Я и не знала, что тот пугливый мальчик вырос в такого красивого мужчину.

Берендей осторожно сжал ее пальцы, почувствовал ее холод и тепло, что отдавал ей через прикосновение.

– Этого не может быть, – сказал он, и сам удивился собственному голосу. Он был обычным, без примеси медвежьего хрипа и рычания. Человеческий голос.

– Мне столько лет хотелось узнать, каким ты стал, и вот теперь я вижу: ты почти не изменился, – сказала Русалка.

– Как…как ты себя чувствуешь? Холодно?

– С тобой теплее.

Она устало улыбнулась ему, закрыла глаза. Ее рука так и осталась в его ладони. Берендей понял, что и сам очень сильно устал. Давно он не спал спокойным сном, не просыпаясь от кошмаров и забот. Он обнял Русалку крепкими человеческими руками, уткнулся носом ей в макушку и втянул запах озерной тины. Она подействовала на него, как снотворное.

4

Мороз забрался на крышу замка. Он ходил по обледенелой синей черепице, не боясь упасть. Зацепившись за флюгер в виде медведя, он покрутился, стоя на одной ноге, осматривая горизонт. Солнце едва проникало сквозь зимний туман.

– И чего никто зиму не любит? Это же мечта! – он достал из кармана свирель и дунул в нее несколько раз, проверяя звучание. – Ну, пора играть!

Из свирели полилась мелодия. Вльсируя, ноты цеплялись друг за друга. С неба полетели снежинки, одна другой краше. Чем быстрее играл Мороз, тем крупнее они становились, тем быстрее валил снег, гонимый ветром вокруг замка.

Мороз наслаждался музыкой, из которой рождалась вьюга. Пока никто не видел, он устраивал метели, рисовал узоры на окнах, развешивал на крышах и ветвях деревьев сосульки.

Перестав играть, он сел на подоконник в самой высокой башне и заскучал. Болтая ногами, он ждал, когда в гости к нему забредут селяне, много столетий не видавшие зиму. Уж они-то знают, что такое настоящее веселье!

– Как можно зиму не любить? – размышлял вслух Мороз, изображая одной ладонью говорящего. – Это ж самое веселое время года!

– Холодно слишком, носы у всех красные, да сопли льются, – парировала вторая рука.

– За столько веков ни одной снежной бабы не слеплено!

– Зима проходит, снежные бабы тают. Никто не хочет тратить время на то, что не вечно! – расстроившись от собственной игры, Мороз уперся руками в подоконник и горько вздохнул.

Он мог бы размышлять о зиме и дальше, но за пять сотен лет он перепробовал все варианты разговоров, украсил все, что только мог, узорами, часто играл со снежинками, завывал вместе с бурями, каждый раз сочинял новую мелодию. Но был ли в этом смысл, если его старания никто не мог оценить? Мороз сжал свирель, вглядываясь в даль. Он хотел выкинуть ее, чтобы она потерялась в снегах, но замер, увидев приближающихся незнакомцев.