Читать книгу Звезды в моих руках - Юлия Лим - Страница 4

Порывом ветра обдает правую половину лица. Я морщусь, поглядываю на часы. Время еще есть, но если я хочу успеть приготовить матери ужин и скрыться в комнате, нужно торопиться. Девчонка по имени Аля уже убежала через дорогу, а я стою и смотрю ей вслед. Что это было? Понятия не имею. Возвращаюсь в зоомагазин и выбираю корм для рыбок. У Кристины и так все есть, нужно подарить что-то практичное.

– Отдал ей карточку? – интересуется Зоя, возникнув за моей спиной. Она всегда любопытствует, как только под ее носом происходит что-то, отличающееся от привычных будней.

– Ага.

– Что сказала?

– Ничего, поблагодарила.

– Я заметила, как ты на нее смотрел, – Зоя щиплет меня за бок. Через свитер ее прикосновение почти не ощущается.

Я беру корм и подхожу к кассе, прошу Зою упаковать во что-нибудь дорогое.

– И как я на нее смотрел? – спрашиваю невзначай.

– Как наши питомцы на будущих хозяев. С обожанием! – она посмеивается и протягивает мне покупку.

– Ты ничего не видела, – говорю ей, открывая входную дверь, – пока.

Мне нравится выбирать подарки, вкладывать в них душу. Всегда приятно смотреть на человека, искренне радующегося твоему выбору. Раньше мы с матерью всегда ходили вместе по магазинам. Она учила меня выбирать что-то ценное для адресата, даже если в кармане всего сто рублей. Однажды я подарил девушке несколько жвачек «Love is». Обычно их покупают коробками и дарят набор в красивой упаковке. У меня столько денег не было, да и достать такой набор в моем детстве было труднее. Та девочка очень любила собирать картинки из этой серии. Она тогда расплакалась и сказала, что я подарил ей те три упаковки, картинок с которых у нее в коллекции не было. Делать людей счастливыми легко – нужно слушать, что они говорят, и запоминать, что они упоминают в разговорах. Иногда они показывают глазами, но не произносят свои тайные желания вслух. Моя мать из тех, кто обожает подарки ручной работы. Из-за нее я научился вышивать, плести украшения из бисера, лепить кружки и кувшины из глины, и, из последнего, разрисовывать их уникальными узорами. Все мои достижения перечёркиваются ее истериками, когда она ни с того ни с сего начинает швыряться именно тем, что я ей подарил.

Телефон вибрирует. Звонит Кристина. Останавливаюсь, делаю глубокий вдох. Я могу с ней поговорить, пока иду к дому. Ничего не потеряю, только приобрету.

– Жора, привет, – слышится ее веселый голос.

– Привет.

– Ты ведь придешь ко мне на праздник? Я сейчас всех обзваниваю, не подумай, что ты какой-то особенный, – она притворно смеется.

Может, других парней и сводит с ума ее неумелое кокетство, но я вижу ее насквозь. Моя мать пользуется теми же приемами, чтобы руководить болванами с работы. Правда почему-то на альфонсов ее методы не действуют.

– Даже не знаю, – говорю я, поглядывая на пакет в руке, – у меня много дел на выходных. Боюсь не успеть.

– Жора, – ее голос натягивается, становится серьезным. Я сдерживаю хмыканье, – ты приходи хотя бы на часик, ладно? Без тебя многим будет скучно.

– Это кому же?

– Ну, например, твоей баскетбольной команде. Потом придут девочки из моей школы, они все хотят с вами познакомиться. Просто помоги мне разок, ладно?

– Будешь должна.

– Хорошо! Сделаю все, что попросишь.

Я сбрасываю звонок и позволяю себе улыбнуться. Кристина думает, что я попрошу ее о какой-нибудь мелочи, типа пойти со мной на свиданку или помочь с учебой. Учусь я неважно, но мне удавалось скрывать это от матери. Вчера моя классуха додумалась ей позвонить из-за двойки. Ладно, не учеба на пятерки сделает из меня человека. Когда придет время, Крис поможет мне отомстить этой стерве.

* * *

Пока в мультиварке варится суп, я смазываю огромный синяк на ноге. Придется носить длинные штаны, чтобы мать его не заметила и не закатила мне скандал. Для нее истерики это часть жизни, для меня – отнятое время. До развода родителей я дружил с соседями, братом и сестрой, живущими через дом от нас. Сестре нравилось делать макияж, и я был моделью. Мне было все равно, а ей приятно. Ее брат из-за этого часто на нас ворчал, обзывая женихом и невестой. Благодаря той девчонке я немного разбираюсь в косметике, и могу скрыть фингалы или мешки под глазами от недосыпа. Удивительно, что мать до сих пор не просекла эту тему.

Суп готов. Съедаю порцию и убираю посуду в посудомойку. Мать в нее никогда не заглядывает, и я коплю посуду внутри, а мойку запускаю позже. Я пробегаю взглядом по поверхности стола, расставляю столовые приборы и тарелку на темно-красную салфетку из ткани. Ставлю бокал для вина. Все, как она любит.

Уроки я откладываю на поздний вечер. Все равно она никогда не проверяет, все ли у меня хорошо. Не спрашивает, как моя бессонница, или нравится ли мне быть в баскетбольной команде. Не интересуется, люблю ли я вообще спорт, или меня от него тошнит. В детстве я играл в футбол с дворовыми пацанами. Видимо, она запомнила те дни и решила, что я не могу жить без спорта. А я все готов отдать, лишь бы лежать дома после обеда в кровати и ничего не делать. Трудно быть лентяем, когда от тебя ждут перфекционистского трудоголизма.

Я включаю компьютер, ввожу пароль. Не удивлюсь, если она его знает и читает мои переписки. Знакомый однажды по приколу проверял мой телефон и нашел там программу-шпион. Она передавала все данные на чужое устройство. Не трудно догадаться, что это дело рук моей матери. Я решил не удалять шпиона, пусть думает, что я тупой или наивный.

Первое правило борьбы с врагом: подпусти его так близко, как только сможешь. Пусть думает, что знает о тебе все. Мои переписки ничего для меня не значат. Все, что нужно сохранить в тайне, я проворачиваю за пределами компьютера и телефона. Единственная опасность хранится в микрофоне смартфона, когда я хожу по улице или сижу на уроках. Поэтому мои карманы набиты ватой и глушат звук максимально естественным образом. Как только я прихожу домой, вата исчезает под матрас и ждет там до следующего дня. Если хочешь совершить идеальное преступление, прячь улики на виду.

Нахожу статьи для реферата, читаю их, обдумываю. Мысли уносят меня в место, куда истерикам матери ни за что не добраться. В фантазию. Если открыть дверь и заглянуть в мою комнату, кажется, что я работаю за компьютером. В большинстве случаев я пребываю в грезах, чтобы снять напряжение. Сначала воспоминания неприятные. Обдумываю стычку с Жилиным. Однажды я ему отомщу, когда настанет время. Потом воображение рисует образ девчонки с аквариумом. Аля. Ее имя эхом звучит в голове. Закрываю глаза и вспоминаю ее голос. Нежный, слегка испуганный. Она не похожа на других. В ней нет жеманности Кристины, дурного кокетства или истерично-дерганых жестов моей матери. Самое смешное, что Аля отказала мне, когда я впервые решил кому-то открыться. Жизнь – довольно ироничная сука.

– Георгий! – доносится голос матери из прихожей. Вздрагиваю, приподнимаюсь в кресле. Задеваю коленом подлокотник, ругаюсь про себя от боли.

– Уже иду, – выхожу из комнаты и широким шагом направляюсь в прихожую.

Мать вручает мне тяжелый пакет. Внутри перестукиваются емкости. Можно не заглядывать внутрь. Похоже, она собирается пить больше по вечерам.

– Иди-ка приготовь мне еду, – говорит она пьяным тоном, слегка пошатываясь. – Я щас, – она заходит в ванную в одежде и закрывает дверь. Сколько раз я говорил ей, чтобы закрывалась на замок – все без толку.

Я разливаю горячий суп из крупного половника. От запаха натуральных специй снова хочется есть, хотя прошло не больше получаса. Достаю бутылку с одной третью белого вина и наливаю в бокал. Вместо нее ставлю в холодильник другую из пакета. Набираю воздуха в легкие и кричу:

– Все готово, мам!

Она требует, чтобы я звал ее только так, и мне приходится подчиниться. Нужно потерпеть всего год, думаю я, посматривая на часы. Когда мне исполнится восемнадцать, я свалю из этого дома, и она не сможет меня остановить. При необходимости я найму адвоката и отсужу свое право на свободу у этой женщины.

– Мам, иди есть, суп остынет, – напоминаю я, и втягиваю шею в плечи. Зря я раскрыл рот, она же может меня сожрать за такое.

Но мать не отвечает. Подхожу к ванной комнате и осторожно стучу в дверь. Слышу, как льется вода в душе. Она ведь не снимала одежду, неужели спьяну полезла так? Черт возьми, только не это. Заглядываю внутрь, готовясь отпрянуть, если она голая.

Мать сидит на полу в душевой кабине ко мне спиной. Вода стекает по ее роскошному полушубку. Она обожает вызывать зависть у коллег. Я подхожу ближе. Если она уснула, просто высушу ее феном и унесу в кровать. Привычное дело.

Кладу руку на плечо матери. Ее голова заваливается набок. Странно пахнет железом. Принюхиваюсь, опускаю взгляд на поддон. По темно-синей мозаике ползут едва различимые красные змейки. Хватаю мать за руки и спешно закатываю рукава. Вены перерезаны!

– Твою мать, – выдыхаю я, бросая ее руки. Отхожу на пару шагов, справляюсь с затрудненным дыханием.

Она лежит там, жалкая, пьяная и полумертвая! Может, бросить ее умирать?..

Я сажусь на крышку унитаза и смотрю на темные спутанные волосы матери. На мокрый полушубок, похожий на потасканную жилетку, набитую соломой. Руки дрожат, дыхание хриплое, с присвистом. Так нельзя. Что бы она ни делала, она моя мать. Обреченно вздыхаю и достаю из кармана телефон.

– Моя мать перерезала вены. Адрес…