Читать книгу Наследство огня - Юлия Мидатовна Аметова - Страница 2

– Надо бежать! – услышал Геранд над самым ухом. – Эти убогие ничего не забыли, они будут нам мстить! Над нами устроят судилище, или даже без суда казнят.

– А если убежим, так и не разберемся, куда мы попали и что здесь происходит.

– Мы вдвоем сильнее всей этой толпы! Прорвемся! – Мадор вырвал мыслесилой меч у одного из низкорослых бойцов и бросился вперед. Несколько рудоделов бросились на него, Геранд мыслью перехватил мечи и отбросил далеко в траву. От напряжения желтый туман поплыл перед глазами, но он видел, как Мадор рубит мечом пожилого рудодела в черном жилете, и тот падает на траву. Двое молодых бойцов набросились на Мадора со спины, у одного из них в руке блеснул нож, и Мадор, вскрикнув, упал на колено. Его левая штанина потемнела от крови, Геранд прыгнул к нему, загораживая собой от рудоделов и отталкивая мыслесилой оружие.

– Не трусь, прорвемся! – Мадор попытался вскочить, но тут же упал. Над головой Геранда взлетела в небо сеть с крупными ячейками и упала, опутав его руки и ноги. Веревки сами собой обернулись вокруг запястий и затянулись так, что Геранд не мог двинуть даже пальцем. Геранд попытался разорвать сеть мыслесилой, и чуть не потерял сознание от боли – сеть и веревки приросли к коже. Так вот как мастера соединяют живое с неживым! Его подняли на ноги, обшарили карманы и все складки штанов и рубашки, потом подтолкнули в спину, и он поплелся за четверкой рудоделов, тащивших Мадора. Белая пыльная дорога несколько раз повернула между горами, и уперлась в огромные черные ворота, окованные металлом. В них, пожалуй, мог бы войти даже дракон, встав во весь рост и раскинув крылья. Хорошо бы разобраться, зачем низкорослым рудоделам такие ворота? По обе стороны ворот стояли караульные башенки, крытые пластинками из камня-сланца, от них расходились высокие каменные крепостные стены с обходными путями, накрытыми такой же крышей.

За воротами оказался маленький старинный городок, будто созданный для детской игры или сошедший с картинки к «Неукротимому». Маленьким было все: круглая площадь с часами на круглой каменной башенке, дома, построенные вокруг нее в несколько ярусов, черные кованые двери, ведущие куда-то под гору. Все в городке было чем-нибудь украшено. Стены домов выбелены и расписаны узорами из листьев и цветов, по башенке с часами вились бесконечные ряды белокаменной резьбы, на всех окнах – узоры из цветного стекла и резные каменные наличники. Из открытых окон глядели круглые черноглазые лица рудоделов и взлетали по ветру вышитые занавески.

Часы на резной башенке зазвенели и дважды повернули свои блестящие медные круги, украшенные с разноцветными цифрами. Стрелка из зеленого металла приблизилась к надписи «Утро» на одном круге и цифре «два» на другом. На Нимелоре в общественных местах везде были такие же часы, только металл был белый, а стрелки черные. Мадор оказался прав, корни народа повелителей вещей именно на Живом Огне!

Старик рудодел с посохом что-то сказал своим воинам, и процессия с пленниками двинулась к одной из черных дверей в горе. Закругленный верх и украшенные зубастыми драконьими головами, столбики доставали Геранду только до пояса. Как он сюда войдет? Тут и рудоделам приходится наклоняться!

Кто-то сильно ударил его по затылку, в глазах снова поплыла желтизна, он согнулся пополам и каким-то чудом пролез в низкую и узкую дверцу. В тесном и темном проходе за ней невозможно было ни выпрямиться, ни обернуться, и он, согнувшись, поплелся вперед. Рядом с его плечами мерцали на стенах желтые светильники, их света явно не хватало для такого длинного прохода, который шел то вверх, то вниз. Постепенно глаза привыкли к полутьме, и Геранд различил неровные черные стены, потолок и грубые каменные ступени и пороги под ногами. В последнюю дверь ему пришлось вползти на четвереньках, вслед за ним охранники-рудоделы бросили Мадора. Он повалился на остро пахнущую подстилку из жесткой травы, громыхнул пустым ведром в углу, а рудоделы захлопнули дверь. Стало совсем темно и тихо.

Может быть, попробовать разорвать веревки мыслесилой, она наверняка здесь больше, чем дома? Геранд сосредоточился, желтый туман поплыл в глазах, сросшиеся веревки так врезались в кожу, что он закричал от боли. Оттуда, где лежал Мадор, раздалось сопение и стоны – видимо, он тоже пытался освободиться. Нет, так просто это не получится, надо подумать.

Геранд привалился спиной к стене, ощутив холод камня и неровные бороздки от инструментов, которыми его рубили. Неровности есть, но перетереть о них веревки не удастся. Резать нечем, складные ножи и прочие инструменты рудоделы вытащили у них из карманов еще на лугу. Мыслью веревку не разорвать, руками тем более, но ее можно пережечь! Кожа, конечно, пострадает, но другого выхода нет. На Нимелоре зажигать огонь на пальцах умеет каждый школьник, этому и учиться не надо, только дождаться, когда мыслесила достаточно подрастет.

– Мадор, я придумал!

Ответа не было. Морщась от боли и сжимая в руках, связанных за спиной, клок сухой травы, Геранд отполз на голый пол. Вперед! В глазах поплыла желтая пелена, волна мыслесилы пробежала по ладони, собралась в раскаленную точку на сжатых концах пальцев, и трава вспыхнула, рассеяв темноту. Запахло гарью, отчаянная боль разлилась по коже – как жжется, а он-то надеялся! Но отступать было некуда, и он только крепче сжал догорающую траву. Ну, наконец-то! Снова наступила темнота, веревка натянулась – и лопнула, в последний раз рванув кусочки кожи с запястий.

Боль сразу стала меньше. Геранд пережег веревку еще в нескольких местах, и руки окончательно освободились. Обгоревшие обрывки, конечно, еще оставались на коже, но с ними можно будет разобраться потом. А теперь освободить Мадора! Вздыхая и постанывая, родственник вытерпел всю процедуру, не пытаясь помочь. Ну, это было понятно, он ведь ранен, да и старше по положению и по возрасту! Наконец, руки Мадора освободились, и Геранд упал на траву, борясь с болью в обожженных пальцах.

– Ну, что ты сидишь! – услышал он голос Мадора. – Руки свободны, так надо бежать скорее! Не дожидаться же, пока нас убьют!

– Сначала надо разобраться, как это сделать, – пробормотал Геранд, прогоняя остатки желтого тумана в глазах.

– Что тут разбираться! Дождемся ночи, откроем дверь – у них на замках не может быть большой мыслесилы, ты в один миг взломаешь. Или дверь разобьем мыслесилой – дерево старое, уже давно не живое. А потом оглушим часовых, выбежим наружу …

– Но ты ранен в ногу, как ты побежишь на одной ноге?

– Ты меня понесешь на спине!

– На четвереньках, не зная дороги, я донесу только до первых часовых, – возразил Геранд.

– А ты что, сидеть тут хочешь до конца жизни?

Мадор заворочался, шурша подстилкой, и принялся постукивать обеими руками по стене.

– Что ты ищешь? – Геранд подполз ближе, ощупал стену. Бороздки от инструментов, отвесная стена – это не просто пещера, это нарочно вырубленное помещение. Запахов никаких нет, сухо и чисто. Должно быть, когда-то рудоделы здесь жили или работали.

– Щель! Здесь всегда жили наши предки, эти стены наверняка от них остались, а где-то здесь рядом – Голый камень, память народа, его сила и святыня!

– А это что за камень?

– Мадор Неукротимый ударил рампером по этому камню, и из него изошла великая сила. С тех пор она передавалась всем истинным людям, которые приходили поклониться святыне.

Силы великие он пробудил,

Те, что в горах разлиты.

Час победный славу родил,

Славы дни не забыты!

Геранд так и не понял, что именно изошло из Голого камня, но сейчас все камни вокруг были голые, и из них не исходило ничего. Он принялся прощупывать стену сам. Вот угол, а вот другая стена, ровная и гладкая, будто сложена из обтесанных каменных плит. Где эти плиты соединяются, может быть, между ними есть швы? Геранд повел руками вдоль стены, крепко прижимая к ней ладони и сосредоточившись на мысли об отверстиях и швах кладки. Мадор пополз за ним. А вот и шов! Руки Геранда замерли, стена дрогнула, мелкая пыль посыпалась из-под ладони, и один палец провалился в щель с ровными краями, а из нее потянуло какими-то нежными благовониями. Как это она так легко открылась, ведь там не было ни замка, ни дверного притвора? Должно быть, священный Голый камень действительно близко! Геранд просунул в щель сначала одну ладонь, а потом другую, раздвигая ее края. Что там, дальше? В глубине открывшейся щели мутно засветилась узкая полоса, он приник к ней глазом. Что там? Высокая, освещенная комната, и в ней никого нет, во всяком случае, не слышно ни голосов, ни стука оружия. Он сосредоточился, перед глазами снова поплыла желтизна, и щель превратилась в широкую низкую дверь. Геранд выбрался в нее и оказался в большом круглом зале, освещенном мягким серебристым светом. Мадор, волоча за собой раненую ногу, вылез за ним следом и мыслью закрыл дверь за собой.

Что это за место? Просторный зал со сводчатым потолком был не меньше восьми локтей, то есть двух человеческих ростов, в высоту. Посередине зала стояла невысокая загородка с белокаменной резьбой, за которой в полу темнел провал. Резьба была такая же, как на башенке с часами. В нишах у стены стояли засушенные цветы светосбора, они освещали зал таким приятным светом и давали едва заметный нежный запах. Между нишами помещались сундуки из черного дерева с коваными замками и резьбой на боках. Над ними на стенах виднелись картины, созданные то ли из цветного стекла, то ли из самоцветных камней, а может, из того и другого вместе. Стены между картинами были расписаны красными цветами, синими листьями и желтыми птицами. Краски картин были ярче, росписи на стенах выглядели фоном для картин, подобранным с отменным вкусом, и все это искрилось и переливалось в нежном свете светосборов. Картины рассыпали искры, но это разноцветье и сверкание не резало глаз, а только придавало выразительности изображениям

– Вот что создали здесь наши предки! – в полный голос заговорил Мадор. – Помнишь, как в «Неукротимом»?

И победил он тогда мастеров,

Предателей покарал он.

Дом их стал домом его сынов,

Славы народа началом.

– Тише! Но сначала это был дом рудоделов! – шепотом возразил Геранд. Конечно, рудоделы не особенно человеколюбивы, но все же расписать этот зал могли и они. Во всяком случае, несколько дверей, окованных черным металлом, в разных концах зала были явно сделаны рудоделами, а узоры из цветов и листьев, идущие по наличникам и широкому засову, были точно такие же, как на стенах. Но что там изображено на картинах? Если разобраться в этом, сразу станет ясно, кто их создал!

Геранд пригляделся к одной из картин. На ней малорослый, но коренастый, рудодел с голубой серьгой в ухе ковал молотом на наковальне что-то раскаленное, с двумя длинными зубцами, а рядом стоял высокий воин в шлеме и кольчуге, с мечом на поясе и длинными волосами, заплетенными по-старинному в четыре косы. В ухе воина тоже блестела ярко-голубая серьга, а лицо его с яркими черными глазами и широкими черными бровями сразу показалось Геранду знакомым. На кого-то он похож, этот древний воин! Геранд присмотрелся. Нет, ни на кого знакомого он не похож, просто это повелитель вещей, такие лица Геранд каждый день видел на Нимелоре – в училище, на улице, и по утрам в зеркале тоже!

– Смотри, Геранд! – снова громко заговорил Мадор. – Двурогий рампер! Это же предатель Гавор кует рампер Правого Дела, а ждет его сам Мадор Неукротимый!

Грозный рампер мастер сковал,

Во славу правого дела.

А для бесчестия силы не дал,

Рука чтоб подняться не смела.

И завершая тяжелый свой труд,

Сказал он: служи народу,

Новые силы из бездны придут,

Хватит их людям на годы!

Ну да, стихи были известные, «Неукротимого» проходили в школе, Геранд еще тогда удивлялся, как оружие отличало правое дело от неправого. Наверное, кузнец вкладывал в него свой собственный взгляд на вещи, хотя какой именно, никто, кроме него, не знал. Не хотел бы Геранд воевать оружием, у которого есть собственное мнение!

На других картинах виднелся городок рудоделов, рядом – всадники на ящерах и горы, покрытые синим лесом. На картине из стекла, выложенной в середине потолка, Геранд снова увидел рампер, но теперь оружие было в руках горного мастера. Что там у них в книге случилось? Мадор начал читать стихи во весь голос, и Геранд не стал его останавливать.

– Мастер вложил в тебя мысль свою,

Чтобы за правду ты бился,

Сил придавал господину в бою,

Годами чтоб не тупился.

Славный рампер, верный в боях,

Как ты с героем расстался?

Как, много лет бывший в славных руках,

В грязные лапы отдался?

– А как? – спросил Геранд.

– Предатель Гавор хотел бросить князя Мадора в шахтах на верную гибель от голода, но Неукротимый даже без оружия оставался великим воином и убил предателя. А князь Мадор освободился и вышел к источнику мыслесилы, который когда-то сам вызвал из Голого камня ударом рампера.

Да, интересная легенда. А с точки зрения горных мастеров это ведь не предательство, а подвиг самопожертвования – ведь заведя врага в шахту, мастер Гавор не рассчитывал остаться в живых.

– Гибель нашел он во тьме под горой,

Предательству нет прощенья.

В бездну столкнул его славный герой -

Вот как пришло отмщенье.

– читал Мадор. Надо бы разобраться, где эта бездна, а то, пожалуй, найдется другой герой из рудоделов, чтобы столкнуть в нее пленников. Геранд подошел к белокаменной резной загородке посередине зала и заглянул в темный круглый провал. Сыростью не пахло, в провале было сухо. Может быть, это и есть та самая «бездна»? Внизу что-то блеснуло, как видно, дно там все же было. А что на дне? Геранд сосредоточился, собрал мыслесилу, и над легендарной бездной взлетело что-то маленькое, сверкающее узором из самоцветов. Покачиваясь в воздухе, вещь легла на край ограждения рядом с Герандом. Это оказалась крошечная, сшитая на горного мастера, а может, и мастерицу, жилетка из черного бархата с вышитыми золотой и красной нитью яркими цветами. За ней выплыл из темноты длинный кинжал с большой рукоятью, выложенной шероховатой кожей с золотыми украшениями. Потом появилась картина из кусочков мореного дерева в резной раме, следом – вышитая сложным узором скатерть, два браслета, уздечка для ящера и множество других, совершенно новых вещей. Но почему их бросили в колодец? Может быть, это обычай, как на Нимелоре приносят лучшие создания своего труда в жертву Огню? Надо бы тогда их вернуть на место, но там, кажется, еще что-то большое… раздвинув висящие в воздухе вещи, со дна колодца взлетел и повис перед Герандом огромный рампер из зеленоватого металла, двурогое оружие сказочной старины. Прочные и длинные зубцы были расставлены на ширину ладони и могли пробить человека насквозь, толстая коричневая рукоять блестела от долгих прикосновений руки, крупные заклепки по обе стороны крепления сверкали, как серебро. От неожиданности Геранд ослабил мыслесилу, и все вещи, кроме рампера, полетели туда, откуда явились.

– Ввергнут с оружием в бездну Гавор,

Рукой могучей и смелой.

И не видал никто с этих пор

Рампера Правого Дела,

– торжественно прочел Мадор. Так это что, в книге действительно описано то, что было на самом деле? Да не может такого быть! Но с другой стороны, все картины на стенах изображают сцены из этой легенды, так почему бы и рамперу здесь не быть?

– Дай мне его! – скомандовал Мадор. Оружие качнулось в воздухе, повернулось зубьями вверх, и древко неспешно легло в ладонь счастливо улыбающегося Мадора.

А что здесь еще есть? Геранд подошел к сундуку, стоящему у стены, и постучал по замку, собрав мыслесилу на костяшки пальцев. Крышка сундука, окованного в несколько рядов полосами черного металла, поднялась, стряхнув с себя замок и большой засов с широкой проушиной. Яркий блеск золота ударил в глаза. Геранд заглянул в сундук, и ему навстречу немедленно вылетел золотой огонек, повисший на тонком стебельке. Золотая серьга с камнем, как на картине! Но где же камень? Ладно, разобраться можно потом! Геранд протянул руку и взял изящную вещицу из воздуха. Мадор тоже потянулся к сундуку, но крышка сама собой захлопнулась.

Мягкий свет лепестков светосбора заколебался, дрогнул, и начал разгораться, все ярче освещая круглый зал. Самоцветы на стенах заблестели, серьги засверкали голубым пламенем. Одна из резных окованных дверей распахнулась настежь, стукнув замком и засовом, послышалось торжественное пение многих голосов и знакомый звон посоха. Похоже, сюда шло чуть ли не все население города рудоделов под предводительством старого то ли правителя, то ли жреца с посохом. Мадор крепче сжал древко рампера, Геранд потянул его к их самодельному входу.

– Опять в тюрьму? Нет, ни за что! Пробьемся! – крикнул Мадор. Один раз он уже пробивался, и вот к чему это привело…Нет уж, скорее в щель!

В дверях показался старик с посохом, за ним шествовали в два ряда охранники с обнаженными мечами, между ними несколько молодых рудоделов, несущих в руках какие-то вещи, а за ними в темноте прохода терялась целая толпа. Увидев Мадора и Геранда, тянущих друг друга за рукава, старик поднял посох и возмущенно закричал. Остальные подхватили крик, стражники бросились на Мадора с мечами, но рампер в его руке, казалось, обрел собственную волю, и, повернувшись зубцами вперед, с тупым стуком ударил в грудь одного из стражников. Опрокинутый ударом, стражник упал, а рампер отлетел назад, хотя Мадор даже не пытался его вернуть. Еще четверо стражников подбежали с двух сторон, а рампер снова нанес удар. Когда это Мадор научился так сражаться древним оружием? Или это не он сражается, а сам рампер? Хорошо, что пока чудо-оружие на их стороне! Но и чудесам бывает предел, стражников тут не меньше двух десятков! Геранд собрал мыслесилу, сорвал замок с ближайшей двери и, схватив Мадора за руку, потащил к ней.

– Бежим!

– Отстань! Пробьемся!

Но пробиться было уже невозможно, толпа окружила их, прижимая к стене, и это было куда хуже, чем днем, потому теперь что каждый рудодел был готов убить пленников на месте. Левая штанина Мадора промокла от крови, он пошатывался, но чудо-рампер сам двигал его рукой, не подпуская противников ближе, чем на два шага.

Серьга была еще в руке, Геранд сжал ее крепче, сдвинув золотую крышку, и голубой огонь ударил ему в глаза. Мыслесила мгновенно вырвала оружие из рук всех стражников и бросила в провал. Со звоном вылетел из рук старика посох, гремя и сталкиваясь, полетели в бездну мечи, слетели с поясов и завертелись вихрем черные кожаные фартуки. Что это? На Нимелоре у Геранда была изрядная мыслесила, но не такая же! Неужели серьга так усиливает? Или Голый камень? Разбираться было некогда.

Геранд потащил Мадора вместе с рампером Правого Дела в ближайшую открывшуюся дверь, захлопнул ее и заклинил замок мыслесилой. Наклонившись в низком проходе, он потащил Мадора вместе с рампером. Бежать стало на удивление легко, даже согнувшись, – похоже, рампер помогал не только Мадору, но и тому, кто пытался его спасти. Вслед беглецам несся грохот – это рудоделы пытались открыть дверь. Геранд хотел поудобнее подхватить Мадора, схватился в темноте за древко рампера, и чудесное оружие потащило их обоих вперед, как будто вело к давно известному месту.

Геранд был вымотан так, что без рампера не смог бы двинуться с места. Но, наконец, в лицо повеяло свежестью, впереди смутно забрезжил дневной свет, и рампер вытащил их на склон горы, покрытый сине-черным лесом, с синей травой и серыми камнями под ногами. Из леса послышались голоса рудоделов. Три стражника в кольчугах и круглых шлемах выскочили им наперерез. Геранд протянул к ним руку с серьгой, и два меча, вырвавшись из рук хозяев и столкнувшись в воздухе, улетели в кусты. Вот это мыслесила! Геранд не успел ничего сообразить, когда сильный удар в бок едва не сбил его с ног. Третий стражник! Голова закружилась, Геранд едва не упал, схватившись за рану в боку, а рампер, развернувшись в руке Мадора, пробил насквозь кольчугу стражника и отбросил его далеко за деревья. Остальные двое, без оружия, побежали спасать его.

Рампер развернулся в руке Мадора так, чтобы Геранд тоже мог держаться за него, и так потащил их обоих вперед. Держась за рампер, зажимая свободными руками раны, спотыкаясь о корни и падая на камнях, они заковыляли по лесу. Каждый шаг давался Геранду все труднее, дыхание прерывалось, он двигался из последних сил. Дойдя до какой-то скалы, Геранд оперся о нее, оторвал рукава от своей рубашки и отдал один рукав Мадору.

– 

Помоги перевязать, а потом я тебя.

Боль, кровь на руках, желтая пелена в глазах от мысленного усилия, облака в небе над деревьями, недолгий отдых – и все началось сначала. Подъемы и спуски, серые скалы и хилая бело-голубая трава, черно-синий лес и какие-то мелкие твари, снующие под ногами. Толстый черный червь длиной в руку пересек тропу прямо перед ними.

Мадор пнул противное безногое существо, и оно в то же мгновение вцепилось в его ногу острыми зубами. Мадор закричал, Геранд попытался оторвать червяка от ноги, но мерзкое существо снова изогнулось и укусило – на этот раз его собственную руку – прежде чем он успел отбросить его в серый куст сонника.

Теперь они не ковыляли, а почти ползли, и давно упали бы посреди леса, если бы не рампер. Но лес, наконец, кончился, и с каменистой площадки, заканчивающейся крутым откосом, они увидели пустынную каменистую долину, окруженную синеватыми скалами. На ее краю рассыпались вдоль дороги дома, похожие на небольшие башенки, а ближе к подножию горы виднелась самая высокая башня из дикого серого камня, окруженная таким же серым каменным забором. За забором росли пышные деревья с черными листьями. Это было жилье, и жили тут явно не рудоделы, а кто-то почти человеческого роста. Мадор отпустил древко рампера, покатился вниз по склону, Геранд последовал за ним, а рампер полетел вперед. Они скатились к подножию горы. Две человеческие фигуры, смутные и расплывчатые, будто в тумане, приблизились к ним, и Геранд, уже теряя сознание, успел проговорить:

– Помогите!