Читать книгу Наследство огня - Юлия Мидатовна Аметова - Страница 6

Князь Ленорк раскладывал дары и молился Огню еще часа два, певчие пели, а деревенские жители подпевали. Княгиня Лидора Пилейская откровенно зевала, ее люди вывели своих ящеров за стены крепости и принялись устраивать их там на ночь. Наконец, все закончилось, и старшина Борк поманил к себе Нарику. Она подошла, одергивая юбку и рубашку, они уже высохли, но чище от этого не стали.

– Вот что, Рика, ты ведь грамотная, верно?

Нарика кивнула. Ладно, с рубашкой она потом разберется, тут что-то особенное намечается!

– Летопись от любовного вздора отличишь?

– Отличу, господин старшина!

– Тогда иди в хранилище и собери все, что найдешь, о князе Дароте Великом, его оружии и Громовой горе, потом я отца твоего пришлю за ними.

Нарика закивала и помчалась в Слуховую башню. Конечно, она найдет и прочтет! Непонятно, зачем это надо старшине именно сейчас, но сегодня она должна обязательно узнать, кто такой Князь-под-горой!

Через два часа наступили сумерки. Нарика сидела в полутемном подземелье с медными листами на стенах, вокруг нее стояли сундуки и корзины с книгами и свитками, но о Дароте или о Князе-под-горой в них не оказалось ничего. Читать в полутьме было уже невозможно, хотелось есть, пить и уйти домой, но вот этого как раз делать было нельзя.

Со двора крепости донеслась музыка. Зазвенели струны гудца, мужские голоса подхватили напев, а медные листы подземелья загудели в лад. Что за вздор они поют, что за песня там у них?

– Кабы мы живали сами

Да на небе вверх ногами

Мы бы по морю ходили

Да по полю бы поплыли…

Около окошка появились ноги в красных пилейских сапогах и начали притоптывать, другая пара сапог ловко выворачивалась в разные стороны, стуча по камням то пяткой, то носком. Но это же танцы! А вот и еще чьи-то ноги в сапогах рыжей кожи с высокими каблуками и выпуклым золоченым узором, так и притоптывают, так и выстукивают дробь! Это сапоги молодого князя! Ой, он танцует! Что же теперь будет? Может быть, и ничего не будет, это же не грозный Ленорк Третий, а его молодой сын! А вот рядом еще чьи-то ноги в нарядных сапогах со шпорами.

– Что это ты, князь Ленорк, пляшешь в своих владениях, словно при дворе в Рошане? – зазвенел над окном женский голос с пилейским выговором. Княгиня Лидора! – Указом Дарота Великого в Нагорном Рошаеле танцы запрещены, а ты нарушаешь?

– Твои люди тоже вон пляшут, – князь Ленорк остановился, притопнув сапогом.

– Мои люди не подданные Нагорного Рошаеля, – спокойно возразила княгиня. – И я ничего не потеряю, даже если сейчас сама станцую. А вот твоя честь пострадает, если я расскажу в Рошане о том, как ты нарушаешь законы своих предков! Что тогда скажет король Ригидон? Что скажут другие князья-выборщики?

– Да ничего они не скажут! Они меня и так на балах в Рошане видели! – возразил Ленорк.

– В Рошане, где танцы никто никогда не запрещал! И если после этого я расскажу, что ты не ходишь в храм Огня, и изменяешь вере дедов и отечеству, что тогда скажут король и выборщики?

– Никто тебе не поверит! – голос молодого князя дрогнул от досады.

– Поверят, и даже очень. Как может быть верен королю тот, кто неверен закону своих предков? Какие еще законы нарушит и кому еще изменит тот, кто забывает молитвы Огню и законы прадедов? Кто сегодня не мог вспомнить ни одной молитвы без подсказки, вряд ли вспомнит о чести родины!

– Ничего я не забываю и все помню! – крикнул князь Ленорк совсем, как мальчишка. Нарика затаила дыхание. Как эта пилейская княгиня все повернула, будто князь Ленорк чуть ли не изменил Рошаелю? А о чем она еще толкует?

– Но я могу забыть о совершенной тобой измене, если ты поделишься со мной тайной оружия Дарота Великого… – металлическим своим голосом закончила княгиня Лидора. Но ведь не было же никакой измены! Но с этой княгини станется, она и не такого наговорит! Неужели молодой князь Ленорк согласится? А как же Князь-под-горой?

– Не знаю я никаких тайн! А если бы и знал, оружие это не для Пилея, а для Нагорного Рошаеля! – крикнул молодой князь.

Что бы еще придумала пилейская княгиня, осталось неизвестным, но совсем рядом с окном раздались шаги, потом звон струн гудца заглушил разговор, и звучный голос сотника Рейта прямо рядом с князем и княгиней громко завел знакомый напев.

– Огонек горит вдали,

Летом и зимой.

Где-то на краю земли

Ждут тебя домой.

Но это же «Огонек», ее поют и в Рошаеле, и в Пилее! А знает ли эту песню Князь-под-горой? Она очень старая, при нем ее, наверное, тоже пели. И сотник Рейт молодец, теперь княгиня замолчит, а князь Ленорк уйдет от нее. Ополченцы и пилейские бойцы запели не хуже певчих, ловко разбившись на три голоса, Нарика тоже принялась подпевать.

– Светит на небе звезда ,

Кто-то ждет любя.

Этот ясный свет всегда

Светит для тебя.

Огонек звезды ночной,

Как в ночи окно,

Может, это нас с тобой

Ждут уже давно.

Сапоги князя Ленорка исчезли, но княгиня так и осталась стоять рядом с окном. Что ей здесь еще понадобилось?

– Чтобы не был твой путь далек,

Чтоб не сбиться во тьме дорог,

Чтобы дойти

До конца пути,

Светит огонек.

Песня кончилась. Голос старшины Борка позвал всех на торжественный пир в княжеский зал, и все потянулись к Хлебной башне, а в окне появилась вторая пара пилейских сапог. Кто это рядом с княгиней, десятник ее, что ли?

– Он уперся, значит, будем действовать сами. Будь готов к третьему часу ночи, – проговорил над головой Нарики приглушенный голос княгини Лидоры. – Берешь тридцать человек и в открытую выезжаете из ворот, ясно?

– А если часовые не выпустят? Или князь Ленорк поднимет войско, а людей у нас мало! – спросил мужской голос с пилейским выговором.

– А голова на что? Я устрою так, что некого будет поднимать!

Песок зашуршал под подошвами, и княгиня со своим сотником отправилась на пир. Что она собирается устроить? Куда поскачут тридцать всадников? А если добывать оружие Князя-под-горой? Он не сможет помешать им, стоя сонный в камне! Как же его предупредить? И как спасти оружие? Она же так ничего и не узнала, так и не нашла записей времен Дарота Великого! В сундуках были записи намного старше, на полках – намного новее, но именно тех, которые были нужны, не было видно нигде. Не в стену же их замуровали! А почему нет? Нарика двинулась вдоль стены, ведя по ней пальцами. Вот холодный гладкий камень за полкой, вот шершавый шов между камнями, вот крюк, вбитый в стену над сундуком, а это что гладкое? А, это уже слуховой лист начинается!

Раздалось негромкое гудение, это лист отозвался на что-то, и тут же соседний загудел другим тоном, немного надтреснутым. Почему он дребезжит? Может, за ним что-то есть? Нет, не может быть! Вот бы его снять и посмотреть! Но он высотой в человеческий рост, и Нарика его не поднимет. А если попробовать? Все равно больше делать нечего.

– Светят окна под горой,

Светят до утра.

Ждут тебя ночной порой

Нынче, как вчера.

Он пела, держась за дребезжащий лист обеими руками, а лист гудел все громче.

– Чтобы не был твой путь далек,

Чтоб не сбиться во тьме дорог,

Чтобы дойти

До конца пути,

Светит огонек.

Тяжелый лист дрогнул, качнулся и с грохотом сам упал со стены. Как это получилось? И что там за ним? Нарика ткнула пальцем в широкую белую полосу извести между камнями, и известка со стуком посыпалась, как камни из скалы во время землетрясения. За ней открылась щель шириной в ладонь, и из нее показались какие-то свитки, толстая пачка листов сонника и еще что-то твердое. Нарика подхватила все разом и бросила на стол.

Медные листы снова загудели, Нарика обернулась. Упавший лист сам собой поднялся, а в полу открылась черная дыра, и из нее появилась клетка со светляком, а потом корзинка, из которой пахло хлебом и самоспелами.

Отец пришел! Нарика подхватила корзинку и клетку, а отец выбрался из-под земляного пола.

– Ты откуда?

–Из дома. Старшина велел проверить подземный ход, а я в нем двадцать лет не был.

– А куда он идет?

– К Водяной башне и к реке, когда-то по нему ходили из крепости за водой. А ты зачем сняла лист? Под ним было что-то?

– Было, но я сама не знаю, что. Пап, а откуда ты знал о подземном ходе?

Отец начал разбирать то, что нашла Нарика.

– В детстве бабка рассказала, а двадцать лет назад я сам весь ход прошел и доложил старшине Борку. Сегодня он велел мне проверить ход, ведь Лидора Пилейская неспроста сюда явилась…

– Да, я слышала, как она велела своим людям выехать из крепости за час до рассвета, и собирается что-то сделать, чтобы задержать их было некому!

– Так, – помрачнел отец. – Надо сказать Рейту!

Он встал на сундук, открыл окошко и посвистел каким-то особым свистом. В окне показались огромные сапоги сотника Рейта, и, пошептавшись с ним, отец вернулся к столу.

– Гору трясет, листы гудят, – сказал он, садясь. – Может, и вправду Дарот Великий просыпается?

– Он не Дарот! – вставила Нарика.

– А ты откуда знаешь?

– Он сам мне сегодня сказал, но он не может выйти из горы!

Отец недоверчиво посмотрел поверх свитков.

– Подожди, подожди! Так ты что, видела Князя-под-горой? Он действительно там, под Громовой?

– Он в скале на Громовой горе, – зачастила Нарика, – раньше там ничего не было видно, а сегодня осыпались камни, и он был там! Он даже проснулся, открыл глаза, черные такие, сказал, что он не Дарот, и опять заснул!

Отец задумался, покачивая головой и постукивая свитком по столу.

– Непонятно, почему это все началось, и гул на Громовой, и Князь-под-горой, и княгиня Лидора в нашей крепости, и поиски оружия. Оружие надо найти, если оно существует, этого от нас хочет старшина Борк. Но мы ничего не найдем и не сможем ничего сделать, пока не разберемся во всем этом, – отец кивнул на гору свитков на столе. – Открывай, посмотрим, что за свитки.

Нарика пододвинула на середину стола клетку со светляком и вытащила из кучи один свиток.

«Я, Дарот Великий, Князь-выборщик от Нагорного Рошаеля, Княжеским словом Своим повелеваю» – начала читать она грамоту, написанную четким писарским почерком. – «Отныне и навеки на земле Нагорного Рошаеля строжайше запрещается как подданным его, так и кому бы то ни было, отправление мыследейских обрядов, равно как и любое мыследейство. Также запрещаются танцы, мыследейство сопровождающие, равно и прочие. Любой нарушитель сего указа наказуется ящерной плетью до смертного конца, без различия пола, возраста и звания.

Князь Дарот Великий.

Писано года 8431-го месяца Пятизвездия третьего дня».

– Этот указ всем известен. Этот тоже, к тому же это не подлинник, а список, – заметил отец, передавая Нарике другой свиток.

– «Завещание, – прочитала она. – Я, Верг, сын Фионта, Князь-выборщик от Нагорного Рошаеля, находясь в здравом уме и твердой памяти, объявляю свою волю. От времени моей смерти, и далее во веки веков, в Нагорном Рошаеле по смерти правящего князя следует передавать княжение старшему из потомков его, здравствующих на время смерти означенного князя, независимо от пола и обстоятельств рождения этого родственника».

– А зачем нужно было такое завещание? – Нарика свернула свиток.

– У князя Верга не было законных детей, и он хотел оставить княжество своему побочному сыну Гиарту, который был на то время старшим из возможных наследников.

Отец принялся разворачивать один за другим остальные свитки, а Нарика вытащила из кучи тяжелый сверток, который показался из щели последним. Внутри оказалась книга в деревянной обложке, обтянутой дешевым красным ростовиком. Что тут? Кажется, доходы и расходы. Узким, острым почерком кто-то записывал прибыль и траты на зеленоватых листьях дешевого сонника, помечая день, месяц и год каждой записи. Нарика начала читать вслух.

«Года 8425-го месяца Дракона 18-го дня.

За укрепление ворот Лучниковой башни мастеру Нейту из Подгорья 140 золотых», – значилось наверху страницы, рядом стояла корявая подпись мастера, а под ней тем же острым почерком, что вся страница, еще одна подпись – «Князь Дарион».

– Пап, кто правил до Дарота Великого?

– Его отец, князь Гиарт Узаконенный, ради которого князь Верг писал завещание.

– А князь Дарион это кто?

– Князь Дарион? – Отец заглянул в книгу. – Дарион? Странно!

Он полез в корзинку и принялся что-то искать в ней. Нарика продолжала читать.

«Года 8425-го месяца Дракона 40-го дня.

Князю Дароту на покупку боевого ящера пилейской породы зеленой масти – 250 золотых. Князь Дарион».

Похоже, князь Дарион был истинным хозяином крепости, если нанимал мастера для укрепления крепостных ворот и выдавал деньги на расходы князю Дароту.

А это что? Нарика развернула еще один свиток – роскошный, на полированной деревянной ручке, с золотыми и красными заглавными буквами.

«Года 8427-го месяца Воительницы 1-го дня.

Княжеским словом и честью нашей от сего дня и во веки веков обязуемся соблюдать границу между Княжеством Пилейским и Княжеством Нагорного Рошаеля по реке Материнское Прощенье и Черному Перевалу, не нарушая ее нападением или переходом подданных наших в ту или другую сторону.

Подписано: Князь Нагорного Рошаеля Дарион, сын Гиарта

Князь Пилея Вефинт, сын Агрена

Свидетели: Князь Дарот, сын Гиарта младший

Княгиня Хали, дочь Агрена»

Князь Дарион был старшим братом Дарота Великого и правил до него, но почему о нем никто не знает? Отец вытащил из корзинки хлеб, самоспелы и, наконец, небольшую тетрадку в таком же старинном переплете, как у расходной книги.

– Вот, нашел! Смотри, даже почерк тот же! – открыв ее, сказал отец.

– Это что, наша?

– Наша, ты читай, я ее наизусть знаю.

Отец отдал ей тетрадь. Ну, конечно, эта тетрадка всегда была у них в доме и лежала в сундуке, завернутая в большой платок. Отец записывал в ней рождения, свадьбы и смерти, вынимал только по большим праздникам и никому не давал к ней прикоснуться. Такие тетради были во многих грамотных семьях.

Тетрадь сама открылась на последней странице, записи семейных дел шли в ней с конца и начинались со слов песни о Князе-под-горой, записанных крупным круглым почерком. Значит, ее сочинил кто-то из семьи Нарики? Да, вот как ей надо сочинять, и почему только так хорошо у нее не получается? Но что это здесь записано? Сначала все обычные слова из песни о Князе-под-горой, те, которые в Нагорном Рошаеле любой знает с детства. А вот в конце что-то такое, чего Нарика никогда не слышала.

Страшный враг в горах

Сгинет навсегда,

Не придет с войной

Больше никогда.

И неверный брат

Сгинет в свой черед

Кто предать был рад,

Тот навек уйдет.

Неверный брат? Предатель? Кто он, и почему о нем говорится в песне? Может быть, тут еще что-нибудь есть? Да, вот: «Месяца Серпа 21-го дня в праздник Нового Огня рожден Нар, сын Нарики и Ардона, на самом деле князя Дарота». И следом уже другой рукой: «Нарика, дочь Симлона, умерла в ночь 25-го дня месяца Серпа».

– Пап, а от чего она умерла, та Нарика?

– Да кто же теперь скажет? От родов, должно быть…

Или от того, что знала что-то о предательстве. Но кто кого предал? И кто спит каменным сном в скале на Громовой, Дарот Великий или его брат Дарион? Может быть, с другой стороны тетради есть объяснение? Нарика перевернула тетрадь и перелистала густо исписанные страницы. Но это же писал князь Дарион, вот его быстрый, острый, почерк!

«Года 8419-го месяца Котла 10-го дня.

Дарот во второй раз не выдержал испытания в Училище. Сестра Дарка пробралась на испытания под видом мальчика, все выдержала, но ее не взяли, потому что девица».

– Пап, а про какое Училище пишет князь?

– Училище Мыследеяния в Рошане. Когда-то от нас, из Нагорного Рошаеля, туда многие ездили учиться, а теперь даже говорить об этом нельзя. Нарика перевернула несколько страниц.

«Года 8421-го месяца Дракона 3-го дня.

Защитил выпускной трактат, «Действие пения и танца на лечение больных», звание мыследея-целителя».

Пение влияет на лечение больных? И ученые люди поверили доказательствам князя? Значит, хорошая песня это не только развлечение, и танец это не только нарушение закона! Вот бы матушке сказать это! Но она бы все равно не поверила, только бы ругалась до вечера.

«Года 8421-го месяца Дракона 6-го дня.

Отец погиб вчера под Гервалом, старшина Гинд отдал мне его пояс с гербовой пряжкой. Уезжаю в Гервал с четырьмястами всадников, Дарот в Нагорной с матушкой и сестрами».

–А что такое гербовая пряжка?

– Триста лет назад князья Рошаеля объединили княжества в одно государство и выбрали короля. В знак того, что они свободно выбирают королей, гербом Рошаеля сделали птицу-огневика, которая ни дня, ни часа не живет в неволе. Эта птица до сих пор у князей-выборщиков на пряжках.

– Я видела такую пряжку у… ну, в общем… у Дарота Великого была такая?

Отец покачал головой.

– У князей Нагорного Рошаеля после Дарота Великого вместо пряжки – кинжал с огневиком на рукояти. Читай дальше!

«Года 8424-го месяца Двух Треножников 1-го дня.

Защитил второй трактат, «Соединение мыследеяния». От волнения случайно сбросил мыслью чернильницу на хламиду председателя Ученого Совета. Чуть не выгнали за способности повелителя вещей, но, в конце концов, дали звание мыследея-исследователя».

За окном стало совсем темно и тихо, только шаги часовых были слышны. Где же здесь об оружии? Или о сражении хотя бы?

«Года 8428-го месяца Двух Треножников 15-го дня.

Купил голубой камень у златокузнеца в Растеряй-городке. Усиливает мыследеяние вчетверо. Боевой шлем на голове уменьшает поток мыслесилы почти вдвое, придется отказываться от шлема, если воевать мыслесилой. На Громовой горе без шлема с этим камнем обрушил мыслью скалу высотой в пятнадцать локтей. Дарот возмущен до драки, получил по заслугам».

А эти голубые камни, которые усиливают мыследеяние, может быть, они и есть оружие?

« Года 8428-го месяца Змеи 9-го дня.

На горе, с крыльями и с голубым камнем в руке, удалось пролететь тридцать локтей. Может быть, дело не в крыльях, а в моей наследственности летуна? Все-таки князь Фионт, отец деда Верга, был настоящим летуном, а мыслесила летунов и драконов помогает им летать.

Г ода 8429-го месяца Воительницы 11-го дня.

Запустил с крыльями и голубым камнем обычного человека. Прислуга Нарика вызвалась сама, пролетела 30 локтей благополучно.

Года 8429-го месяца Воительницы 11-го дня.

Сего месяца 8-го дня пролетел 150 локтей, упал на камень и сломал ногу. Лечил себя сам, сначала соединял мыслесилу с деревенским лекарем, при пении потоки соединяются лучше».

Вот и тут пение! Значит, Нарика права, ей просто надо стараться сочинять хорошие песни, а они не только радость, но и пользу людям дадут! А что еще тут написано?

«Месяца Воительницы 10-го дня лечил себя один, но с пением и двумя голубыми камнями, сегодня уже вставал на больную ногу. Утром приходил из деревни Симлон, отец Нарики, она ждет ребенка от Дарота. Ребенок от него, убытки у всех. Ардон из деревни за нее сватается, дать Нарике в приданое 20 золотых».

– Значит, мы с тобой, пап, точно потомки Дарота Великого?

– В десятом поколении, дочка, но говорить об этом вслух неразумно. Князья незаконных родственников не терпят, особенно имея в виду завещание Верга, которое стало законом. Не вздумай мечтать ни о княжении, ни о почестях! Мы, десять поколений потомков Нарики и Дарота Великого, потому только и прожили эти двести лет, что не требовали признания нас частью княжеской семьи.

А ведь могли бы, они даже внешне похожи на князей Нагорного Рошаеля – черноглазые, кудрявые, рослые. И Князь-под-горой такой же! А каким еще он может быть, если он князь? Но если он не Дарот Великий, значит, он князь Дарион?

« Года 8429 месяца Воительницы 31-го дня.

Приезжали послы из Пилея, предлагали невесту. В 27 я мог бы, наконец, жениться, но условия для Рошаеля невыгодны. Отказался».

Значит, князь Дарион никогда не был женат, даже по государственным соображениям, и не завел семьи в чужих краях. Но он и не умер в Нагорном Рошаеле, ни на одной из княжеских гробниц его имени нет, но стоит на Громовой горе скала, а в ней – Князь-под-горой, защитник и спаситель. Конечно, это он!

Отец посмотрел в окошко на небо.

– Третий час ночи, и мы не успели ничего узнать. Ни про оружие под горой, ни про самого князя, а Лидора сейчас выйдет со своими головорезами.

– Князь-под-горой наверняка знает, что это за оружие! – проговорила Нарика. – И вообще, он защитник, он поможет!

– Насчет великого защитника – это только песня, но Князь-под-горой сейчас единственный, кто знает правду. Скорее к нему, кто бы он ни был! – схватив тетрадь и расходную книгу, отец засунул их в щель, повесил на место медный лист и полез в подземный ход. Нарика подхватила клетку со светляком, и полезла за ним. Из-под земли тянуло сыростью и гнилым деревом, ступеньки поросли скользким мхом. Прижав к себе светляка, Нарика двинулась по проходу. Отец закрыл лаз и пошел следом. Под ногами скользило что-то гибкое и упругое, кажется, земляные змеи, по стенам росла скользкая светящаяся плесень, вода сочилась между камнями стен. Что-то скрипнуло, и слева, в кирпичном своде потолка, открылось круглое отверстие, из которого потянуло свежим воздухом. На фоне звездного неба виднелась черная фигура часового.

– Как бы не вошли! – прошептал отец. – Что бы ни было, Рика, ты должна дойти до Князя-под-горой, без него пилейцы найдут оружие. У тебя есть способности, в мирное время ты должна их скрывать, но сейчас используй все, что можешь, ничего не пугайся и беги скорее, чтобы добраться до Князя-под-горой.

– Какие способности?

Ответа она не услышала – к черной фигуре часового подкрались две другие, такие же темные на ночном небе. Удар, вскрик, что-то упало совсем рядом, подбежал кто-то еще, началась тихая драка.

– Эй, гляди, что тут у них за дыра? – услышала Нарика приглушенный мужской голос с пилейским выговором, и в круглом отверстии появились еще две головы.

– Я их отвлеку, беги! – отец выскочил в отверстие и бросился на одного из пилейцев. – Эй, Нагорная! Поднимайтесь все! Старшина Борк, сотник Рейт, князь Ленорк! Поднимайтесь, тревога, тревога!

Крик отца захлебнулся, Нарика видела, как он падает, как другая черная тень с силой бьет и бьет его раз блестящим длинным ножом. Папка погиб! Нарика чуть не закричала от ужаса, но тут же зажала рот рукой. Нет, кричать нельзя, ее заметят! Сверху посыпались камни, что-то затрещало совсем рядом. Это же клетка сломалась! Светляк выбрался из клетки и заметался под потолком. Улетел! Как же она теперь без света? И ее сейчас тоже заметят, они поймут, что светляк среди ночи просто так никуда не полетит! Да вот уже две черные тени бегут прямо к ней, закрывая звезды на небе! Да чтоб вас завалило!

Потолок снова затрещал, посыпались струйки земли, за ними загремели кирпичи, а черные тени забарахтались, размахивая руками. Круглая дыра закрылась, и свод с тяжелым ударом обрушился в проход, Нарика едва успела отскочить. что это, ее желание подействовало или случайно обвалился старый свод? Неважно, скорее бежать! Кирпичи вылетали из ступенек, стены подземного хода дрожали и обваливались, осколки стучали по полу и били по ногам. Натыкаясь на стены, она вслепую бросилась вперед по подземному ходу, и тут загудела Громовая гора. Согнувшись пополам и натыкаясь на стены, Нарика уже не бежала, и не шла, а почти ползла по подземному ходу. Скользкий пол под ногами ходил ходуном, мокрый мох на стенах расползался под пальцами, рубашка промокла, грязный подол юбки путался в ногах, плетенки увязали в грязи.

Скорей, скорей! Она рыдала, кашляла и захлебывалась. Хоть босиком, хоть ползком, но дойти до Князя-под-горой, папка для того и вышел на верную смерть, чтобы она дошла! Он погиб, и крепость, наверное, тоже скоро погибнет, и старшина Борк, и Рейт, и матушка, и Князь-под-горой, и оружие! Все, все пропало!

Грязь облепила босые ноги, Нарика в очередной раз поскользнулась и ухватилась за мох на стене. А ведь он светится! Просто теперь глаза привыкли к полутьме, и видно, что немного света в подземном ходе все-таки есть – весь этот мох светился, и довольно заметно. Скорее, пока видно хоть что-то, а ход обязательно выведет ее к реке! Князь-под-горой там, в скале, и прежде, чем он сможет помочь Нагорной крепости, Нарика должна помочь ему!

А это что? Как будто затхлый воздух стал свежее! И, кажется, здесь уже можно разогнуться, это какой-то другой проход! Нарика разогнулась. Она обязательно дойдет до Князя-под-горой, иначе зачем было все?

Впереди что-то засветилось. Нарика из последних сил бросилась на свет и с разбегу ударилась о низенькую дверь, в щели которой сочился синий предрассветный свет. Заперто! Если бы у нее были такие способности, как у князя Дариона, и она могла бы что-нибудь открыть или сломать мыслями! Но их нет. А точно ли нет? Что там папка говорил про какие-то способности? Какие они, мыследеяние или, может быть, мыслесила повелителей вещей? Сошел же у нее со стены медный лист! Нарика обеими руками нажала на дверь в том месте, где обыкновенно бывают замки. Скорее открыть, скорее к Князю-под-горой!

Вот стоит гора,

На горе той лес…

С первым же звуком песни что-то заскрипело, и дверь со скрипом открылась! Нарика выскочила наружу. В предрассветной синеве мерцали на небе звезды. В крепости кто-то кричал, гремело оружие, ревели ящеры, вопил чей-то напуганный многоног. Скорее, скорее! Холодная роса под ногами сменилась ледяными, скользкими корнями деревьев – Нарика вбежала в лес. Ноги подкашивались и скользили, лицо горело, изодранные в кровь руки хватались за ветки. Громовая гора слабо гудела и дрожала, лес отвечал грозным шумом. Загребая ногами траву и землю, Нарика, полезла вверх по мокрому склону.