Читать книгу Стихи - Юлия Петровна Долженко - Страница 4

Куда же мчусь в последней рубашке я?

А в сердце иероглифы тяжкие.

И лишь один из них расшифрован:

Горе мне и горькое зло вам.

И не расшифровать остальных Таинственных.

В нашем воздухе, жаль – не само по себе,

Разлилось что-то липкое, душное.

Окуджава нам в страхе велит, в нищете

Жить, не плача, законопослушными.

Я премудрости Вашей читая тома,

От восторга теперь не глупею.

Но и горе моё явно не от ума,

Ну, а всё-таки, жаль чародея.

А всё же, нелегко решиться

И к косяку не прислониться,

Как шарик в воздухе виси:

Не верь, не бойся, не проси.

А нет поверить бесшабашно,

Чтоб после крикнуть: «Обманули!»

Висеть всё время – это страшно,

Но к богу ближе, чем на стуле.

Геростратова слава – позорная слава

Вот и высятся храмы и слева, и справа.

Подсчитать сколько там миллионов и тыщ

Оскорбляющих бедность всех честных жилищ.

Без сомненья устал бы и сам Пифагор

Подсчитать сколько лет длится яростный спор.

Я ж невольник, устало бредущий в свой дом —

Нет ни денег, ни сил, чтоб покинуть Содом.

Ах, наверно, вздохнула б сама Артемида

От усталого грустного нашего вида.

Друг от друга мы прячем усталые лица,

А хозяевам нравится пить и молиться.

Вороватые дети по городу бродят

Да и взрослые тоже – урод на уроде.

Если б их удалось оторвать от стакана

Нам, быть может, жилось бы не так и погано.

Приснился как-то страшный сон

Мальчишке – что поручик он —

Красивый, с крепкими ногами

Мечтает о прекрасной даме, —

Но дамы ели мало каши,

К тому же, пили их папаши,

Курили, и в табачном дыме

Все дамы выросли худыми.

И господа меж ними шастают

Все безобразные, ушастые,

А великан – ужасный, злой,

Кричит: Поручика долой!

Поручик грустен стал, рассеян —

Остался, на фиг, без друзей он!

И стал поэтому поэтом.

Проснувшись, стоит ли об этом?

Привет Вам от Зигмунда Фрейда.

Вот флейта – всего только флейта.

Прошу Вас, сыграть сумейте

На этом простом инструменте.

Не можете? Как тоскливо!

В каком же кошмарном сне,

Как думать тогда могли Вы,

Суметь поиграть на мне?

Умный не полезет в гору.

Но прошу у силы чёрной

Не давать без договора

Мне работы договорной.

И тогда скажу я прямо,

От волненья не дыша,

Что четыре килограмма

Начертила не спеша.

И могу насволочиться,

Килограммов сделать пять,

Если буду, как волчица,

Лист попроще выбирать.

А пока я выбираю,

Как простой карманный вор,

Кто-то деньги забирает

За удачный договор.

Что-то нынче Дед Мороз

Злобно лает, как овчарка.

Сам голодный, как Барбос

К нам явился без подарка.

Здесь у нас в копировальной

Вроде ночи карнавальной:

Люди – мышки, лампы – звери

Все к чертям перегорели.

Кто б весы нам подарил,

Чтобы, в чувствах лучших самых,

Каждый сколько начертил

Отчитался в килограммах.

А на небе сегодня, право,

Вместо бога – экономист.

Прокатилась дурная слава,

Что бездельник я и коммунист.

Ах, какая смешная потеря!

Много в жизни смешных потерь.

Раньше я в коммунизм не верил,

Но боюсь, что поверю теперь!

К нам приходит рабовладелец

Покупать нас – ведь мы на рынке.

Среди прочих смешных безделиц

Наши души в его корзинке.

Он считает часы, минуты,

Но в нелёгкой своей работе,

И не знает, маньяк надутый,

Что давно уже сам в просчёте,

Что грехи его тяжким грузом

Упадут на его детей.

И живёт он с набитым пузом

Ещё лучше, ещё веселей.

С Новым рыночным годом,

Господа и рабы!

Для труда и свободы

Приготовьте гробы!

Вам прекрасную мафия

Указала дорогу:

Посмотрев порнографию,

Вы помолитесь богу.

Господа демократы,

Проявивши усердье,

На страну были рады

Положить милохердье.

«Живите при свечах,

Танцуйте до зари»,

Забудьте Ильича,

Что свет вам подарил.

Ах, если бы, кабы…

Но сотни тысяч «да»!

Должны быть и рабы,

Коль правят господа.

Найдёт в болоте кров

Любой послушный раб:

В болоте нет костров,

Лишь не было костра б.

Куда ты, светлячок?

В болоте не свети!

Утопят, дурачок!

Но некуда уйти.

Скитаешься по пням

И прячешь тихий свет.

Но настоящим дням

Ты всё же молвишь: Нет!

Сказал: «Когда сообразите,

Что все пути приводят в Рим,

Мол, вот тогда и приходите,

Мол, вот тогда поговорим.»

Теперь, я это знаю твёрдо,

Срывая чахлую листву

Все ветры дуют в сине чёрну (?)

А все пути ведут в Москву.

Нет, все пути проходят мимо,

Но даже мимо Краснодара,

А не какого-то там Рима.

Ты помнишь, как звучит гитара,

Коль говорить не хочешь – спой,

А лучше что-нибудь скажи:

Ведь есть на свете бред – больной,

Несчастный братец лжи.

В дни не особенно счастливые

Приятны люди молчаливые,

И если Вы – глухонемой

Звоните – летом и зимой.

В жару или в похолоданье

Я буду ждать Вас, до свиданья.

Но если Вы из ЦРУ

Я больше трубку не беру.

Жаль, что нельзя узнать не глядя,

Звонит кто – тётя или дядя,

Или неведомый ребёнок

Ошибся номером спросонок?

Или бесплатно, просто так

Ведёт сеанс Алан Чумак?

Но мне ужасно повезло,

Что есть кому сказать: «Алло»

Будь там хоть пьяный Бармалей,

Мне, право, стало веселей.

И я Вам очень благодарна,

Хоть и молчите Вы коварно,

Хоть, может, не меня Вам надо,

Я всё равно Вам очень рада.

Опять рассыпалась весельем

Моя бездонная печаль.

Ты, обвинив меня в безделье

Обдуманно ли, с горяча ль,…

Поздравляю с Днём невесомости,

Независимости от совести.

Две копейки всем нам теперь цена,

Если празднуем мы день Ельцина.

Сколько разных благ

Этот день нам сулит,

Но пиратский флаг

Над страной висит.

Ну а пока сдыхают наркоманы

И режет землю олигарха нож,

Кто-то пишет лживые романы

Считая, что спасает только ложь.

Кто-то мажет щёки жирной краской,

Считает, что спасает красотой

Своё уродство под надёжной маской

Скрывая со святою простотой.

Ну а пока без устали терзает

Родную землю олигархов нож

И красота надёжно лож спасает,

А красоту спасает только ложь.

Не размножившим зла и скуки

Ампутируют, что ли, руки?

И аресты в тридцать седьмом

Объясняются этим письмом?

Не сулите мне миллионы,

Не хочу золотого клада!

И ни долларов, ни короны

Мне во время чумы не надо.

Между прошлым и будущим нить,

Ну а вы протяните, чего там,

Эту нить к двадцати идиотам.

Но хочу я не хапать, а жить.

Поздравляю вас с Новым Рыночным годом,

Девяностопроклятым, и с Новым страданьем,

С беспощадным и благостным переходом

К отношениям рыночным, обезьяньим.

Что поделаешь, это ведь год Обезьяны,

Да к тому же ещё високосный,

И натравленные друг на друга страны

Останавливать вроде смешно нам и поздно.

Дело мира закончил творить наш лидер.

Будто стабилизатор «Мир вашему дому»

Тихо спел, на Высоцкого не в обиде,

Эстафету передав миротворцу другому.

У проектного отдела

Лица смотрят обалдело.

Благо этих лиц навалом,

Тут Соколкин правит балом.

Заместителя не взял,

Чтоб работать не мешал.

Никому не пара он —

Настоящий фараон —

Увольняет, запрещает,

Всё один за всех решает.

И вздыхая: «Се ля ви»,

Строит храмы на крови.

Позабыв своё вчера,

Словно спят конструктора.

Чтобы стало всё не так

Видно нужен нам Спартак.

Мой народ! Какой болван ты!

Видишь, ходят оккупанты:

То ли фрицы, то ль иваны

Бодро роют котлованы

Под рекой. А на кой?

Не поднимешься с колен ты

Над тобою президенты

Совершают грозный суд.

Пропадёт наш скорбный труд.

Ни за грош. Что ты ждёшь?

Усмехнутся депутаты:

«Тому рады, чем богаты».

Подпоют интеллигенты:

«Не дождёшься перемен ты.

Перемрёшь. Ни за грош».

«Пока Земля ещё вертится,

Пока ещё ярок свет,

Господи, дай же ты каждому,

Чего у него нет.

Рай поделив на части,

Каждому радость дай»

Только рвущимся к власти

Властвовать ты не давай.

Во всех уголках и странах

Лишь горе от них всегда:

Войны, тоска, чемоданы,

Разграбленные города.

Подумаешь – и не верится,

Сколько веков, бог мой,

Носит Земля их и вертится,

И это ей странно самой.

Мы их не судили, но будем

Все ими судимы подряд.

Не верю, что эти люди

Не ведают, что творят.

И я обращаюсь к богу:

Слышишь, зеленоглазый?

Дай же ты всем понемногу,

А их забери – всех сразу.

Не был он в Магадане. Нога его

Не ступала в бухте Нагаево.

Я от холода жгучие слёзы роняла,

Поболела там туберкулёзом немало.

Ты не видел Нагайской бухты – дурак ты,

Заключать я с тобою не буду контракты.

«Вновь богатый зол и рад».