Читать книгу Тавлион - Юлия Погорельцева - Страница 4

Поэзия – безмерное начало,

Всех порождённых истиной начал,

Слова,

Слова в объятиях качала

И обвивала нежно свой причал,

А в лёгкой пене, пряной и свободной,

В дурмане рифм, сплетавшихся в стихи,

Взмывала в страсти, нежной, первородной,

И омывала верою грехи.

И омывала сумрак и затменья,

Врачуя шрамы, возрождала вновь…

Слова.

Слова, но сколько воскресенья

Людской мечты, когда они – любовь.

Я – русское поле, я – русская весть,

Порою в неволе, так было и есть,

Я – ветер – блуждаю вдоль бурых лесов,

Сжигаю листву или жмых голосов.

Вот шёпот доносится – гладит виски,

Едва забелённые дымом тоски,

Проносятся чайки – вперёд наугад,

И крыльями душу задеть норовят.

А в памяти столько всего намело,

От инея зябко – да просто бело —

Обиды, обрывки разбросанных снов,

Где чьё-то плечо и немного любовь…

Свет стекает к земле

Так проворно,

Наполняя собой естество,

И природа легко и задорно

Извлекает на суд Божество.

И в своей безымянной юдоли,

Обнажённой изломами дней,

Вне измеренной вечностью доли

Возрождается жизнью твоей.

Наполняет живое до края,

До зелёных и сочных листов,

И незримо звучанием рая

Извлекает из сердца любовь… —

…жизнь струится водой,

И росою

Полнит вены на теле земли,

Где судьба и нагой, и босою

В тени кроны таится вдали…

Я смотрю в этот мир – в эти долгие годы и ночи,

Он укрыт глубине бесконечно задумчивых глаз,

Я вдыхаю надежду из нежного запаха строчек,

Тех стихов, что создали из рифм и звучания нас.

Я стою пред тобой – обнажённая верой и кожей,

Поднимется пламя над стеблями тонких свечей,

Ты касаешься взглядом – до сердца, до чувства,

                                                          до дрожи,

И стихают все звуки в ладони на хрупком плече.

Что ты стонешь —

                        что ты плачешь, скрипка,

Словно неразумное дитя,

В струнах так пронзительно и зыбко

Бьётся счастье, миг не находя,

Где возможно выбраться,

И к свету

Обратив старание своё,

Душу Словом отмолить поэту,

Отгоняя злое вороньё,

Миг, в котором тесно неуюту,

Нелюбви, посеянной на ложь,

Миг, способный выразить минуту,

Превращая в злато медный грош,

И вливая алое в рассветы,

Пить зорю, хмелея и шутя…

Что ты стонешь, скрипка, у поэта,

Словно неразумное дитя.

Я стою в тишине и глотаю туманную ночь,

Выпуская клубы, поднимаю их в звёздное небо,

И не может душа, обретая, себя превозмочь,

Когда падают дни, словно крохи вчерашнего хлеба.

Этот хлеб зачерствевший, но как его запах хорош,

Размочить бы кусок, чтобы соли из глаз не сочиться,

Я стою в тишине, а на небе сияющий грош

Ускользает в размахе крыла неожиданной птицы.

«Эй ты, там, наверху, подскажи,

                                   сколько бурь впереди,

Где болота и топи, их вязкие цепкие руки,

Как дорогу до счастья и путь, покороче, найти?!» —

Птица сделала круг

                        и исчезла бесследно без звука.

«..Не уйти от сомнений в былое, —

Сумрак сводит порою с ума,

И краюшкой луна над тобою,

И на плечи года, и сума.

Звёзд охапка в натёртых ладонях

Серебрит тот бесхитростный путь,

Где каурые крепкие кони

Упираются мордами в грудь».

Среди ночей, разбросанных, как листья,

И тянет руки прямо в вышину, —

Там полутень и полуночь зависли,

И полуявь,

                 и явное зеро, —

Он ставит точно, выбирая масти,

И пьёт до капли, осушив нутро,

Своих надежд разбавленное счастье.

Он набирает полную ладонь

Святой воды, прихлёбывая спешно,

И бьёт поклон своим бетонным лбом,

Такой, как ты, с крестом, простой и грешный.

Вновь утро – Божья благодать.

Стекает свет – простой и мерный,

Молитвы шелест, тихий, верный,

И сонмы ангелов, и рать…

Горит свеча, а с образов

Глаза – я в них тону и таю:

Здесь в небо ускользает стая

Из Божьих птиц и Божьих слов.

Допью молитву, ей жива,

Ещё жива – пока прощенье

Рождает это воскресенье,

Где в небо просятся слова…

Из слов – из бисера и нитей,

                на лист, нетронутый судьбой,

В чертог ли – скромную обитель,

               ложится текст

И за собой

Уводит, спешно и некстати

                    по раскалённой кромке дня,

И отрешённо на закате

                  рождает заново… меня.

И наполняет – больше – выше,

                   упрятав где-то между строк,

Небесной сини сени ближе —

                       животворящим – Слово – Бог!

Не осуждайте тех, кто любит Вас

И пусть они порою так потешны,

За свет души – за откровенность глаз,

И за восторг слепой и неизбежный.