Читать книгу Только не я - Юлия Рябинина - Страница 5

Уже в комнате я смогла спокойно выдохнуть. Скинув одежду, быстренько переоделась в сухое.

– Вот, держи кофту и штаны, – кидаю сухие вещи Вере.

– Спасибо, – отвечает она и тоже переодевается.

Потом развешиваем одежду по батареям и усаживаемся за круглый стол.

– До вечера высохнут, – махнула рукой подруга.

– Хочешь, давай спустимся в буфет? – вопросительно глянула я на Веру. – Чаю попьем и перекусим что-нибудь.

– Да я не против, у вас тут как кормят? – она уже открывала дверь, пока я только поднималась из-за стола.

– Да, так же, как и в детдоме, только в буфете вкусносностей больше, – улыбаюсь ей, и мы выходим в коридор.

К тишине, что царила на нашем этаже, я привыкла, и меня от этого не коробило больше, а вот Верка заметно поежилась и прижалась ко мне.

– Слушай, как из фильма ужасов какого-то этот коридор, – она оглядывается по сторонам и передергивает узкими плечиками. – Нас поселили вместе со всеми.

– Вот и мне показалось странным, почему здесь не сделали тоже самое. Знаешь, как будто специально отделили нас от всех. Я еще понимаю, если бы нас было много, но всего же десять человек, и то девчонок только пять, неужели пару комнат не смогли выделить на втором этаже?

Наши шаги эхом отражались от бетонный стены.

– Но потом оказалось, что все комнаты до оной заняты, и к следующему году этот этаж тоже будет заселен.

Подруга сделала глубокий вдох.

– М-м-м, – протянула, – ну, теперь все понятно, вы первопроходцы.

– Угу, похоже на то, но знаешь, мне даже нравится. Нет шума, как на нижних этаж.

Мы как раз спустились на второй. Сегодня и здесь было тихо.

– Обычно здесь очень шумно, потому что комнаты для мелких тоже находятся здесь.

Я собралась с духом и, потянув Веру за собой, ступила в длинный коридор второго этажа. Волнение и страх одновременно забрались под кожу, разбегаясь тысячами мурашек под ней.

– Я так хочу посмотреть, как тут, – шепчу на ухо Вере, – если бы ты знала.

Пальцы похолодели, и я вцепилась девушке в руку.

– А, что тебе нельзя тут ходить? – так же шепотом спрашивает она.

– Я не знаю, – пожимаю плечами, – я сюда ни разу не ходила, – улыбаюсь, прищуривая глаза, – у меня нога болела, ты что, забыла?

На этаже тишина, только слышны наши шаги осторожные.

– Ясь, может, вернемся, не пойдем дальше? – тушуется Вера и замирает на месте.

– Не уж то это мне говоришь ты? – насмехаюсь над подругой и тяну ее дальше. – Я от любопытства целую неделю мучилась, ждала выходных, и что я слышу сейчас? – шепот разносится в тишине, которая неожиданно становится гнетущей.

– Предчувствие у меня нехорошее, Ясь, – снова идет на попятную Верка.

– Ну, тогда подожди меня там, у входа, – отпускаю ее руку, обиженно так отталкиваю от себя.

Твердо шагаю вперед, все эйфория чего-то загадочного исчезла, и я скорее из упрямства иду дальше, так как все любопытство стерлось о нерешительность подруги. Сзади за спиной все-таки слышу ее сопение.

– Ты же хотела чаем напоить, – шипит она. – Да и после этих придурков, знаешь ли, мне здесь совсем не хочется ошиваться.

Я резко торможу. А ведь действительно, как я про них могла забыть? Вдоль позвоночника холодной змеей скользнул страх. Перед глазами застыл этот парень и его черный взгляд, которым он прожигал меня на месте.

– А тебе самой-то не страшно ходить здесь? Что за трудных подростков содержат в этих стенах? – Вера взяла меня под руку.

– Верка, прекрати, не убийцы же здесь содержатся, это же не тюрьма, в конце концов, – отбрасываю страхи. – Да и что мы плохого делаем? Просто идем вниз.

– Да, только выход здесь один и он с той стороны, откуда вы пришли.

Мы замираем на месте и одновременно поворачиваемся на голос, что доносится нам в спину. Высокая девушка стоит, опершись плечом на косяк, и внимательно нас разглядывает, а у самой челюсть гуляет туда-сюда оттого, что жвачку жует.

– Вы что, воровать пришли? По комнатам лазить? Ведь вы же детдомовские, верно? И ваш третий этаж, – она щурит глаза. – Отсюда вопрос, зачем, интересно, вы приперлись туда, где не живете.

Я так и стою, хлопаю глазами. Не ожидала, что нас могут вот так с порога обвинить в воровстве. В голове зашумело от негодования, и резкие слова уже готовы были сорваться с губ, когда…

– Заблудись мы, – выступила Вера вперед и одновременно потянула меня в сторону распашных дверей на выход. – Думали, здесь, как и во всех зданиях, есть еще один выход, не сориентировались, – она пожимает плечами и улыбается.

Мы обходим долговязую стороной, а у меня закрадывается в голову вопрос. Значит, и в интернате дети остаются на выходные. Не всех, значит, родители забирают домой. Очень интересно, почему.

– Ага, давайте, валите отсюда, и чтобы больше на этаж ни ногой, сиротки, – выплюнула она слово ядом, – а не то по-другому разговаривать в следующий раз будем.

Кидаю на нее презрительный взгляд и сжимаю пальцы в кулаки. Да какое она имеет право так говорить? А девчонка стоит и криво лыбится. Делаю шаг к ней, забыв о том, что я нахожусь на их территории, и здесь границы, по-видимому, разделены очень четко.

– Рит, ты с кем там? – голос знакомый, такой, что волосы на затылке встают.

Останавливаюсь на месте, когда из-за плеча длиной вижу Васю, которая сонно потирает глаза.

– Да тут у нас две крысы по ходу завелись, Василис, как-то не досмотрели, – говорит, чуть повернув к ней голову, девчонка.

У красавицы в миг меняется выражение глаз, и на лице застывает маска презрения. Отшатываюсь от них, делая два шага назад. Вся сонливость сходит на нет, когда она цепляет нас взглядом, и глаза сверкают дикой злобой.

– Ага, вот и показались, домовята, – усмехается она и выходит из комнаты, делает шаг по направлению к нам, – вылезли, значит, из своего убежища, – она кривит губы в улыбке, только это и на улыбку вовсе не похоже, скорее, на оскал. – Дождались, – уже откровенно издевается. – А мы ждали, когда это произойдет, вот даже на выходные остались, да, Рит?

Она поворачивается к долговязой, и время замедляет бег, когда губы Риты растягиваются в ехидной улыбке. Из комнаты еще выходят четыре девчонки, как я поняла, свита Василисы.

Больше нечего здесь стоять, я все понимаю за долю секунды, толкаю Верку в бок, и мы срываемся с места. Точнее, подруга срывается с места, а я остаюсь там же, где и стояла. В мой затылок впиваются длинные пальцы красавицы, и она больно дергает меня назад, заставляя попятиться и упасть на попу.

– Пусти! – взвыла я от боли.

Верка обернулась назад, дернулась было ко мне, но обведя взглядом компанию, что собралась вокруг меня, побежала дальше, скрываясь за распашными дверями.

***

Заваливаем в фойе здания, и тепло тут же окутывает нас. Стряхиваю с капюшона снег и откидываю с головы.

– Ну, вот, а она вся такая раскраснелась, глаза на выкате, говорит: «Леня, а давай еще», – парень громко засмеялся, и мы вместе с ним. – Не, ну вы прикиньте? Как может девственница просить еще? – он возмущенно задал вопрос, и все погрузились в размышления.

Я отвернулся от пацанов и прошел в гардеробную, в правом дальнем углу было пусто.

«Конечно, пусто», – хмыкнул про себя, потому что каждый знал, чье там место.

Вспомнил рассказ Леньки и улыбнулся. Ну, пацан, ну дает. До сих пор, как дурак, во все бабские россказни верит. Придурок малолетний.

– Ну, и че дальше-то? – слышу голос Михея за спиной и поворачиваюсь.

Компания из пяти человек окружила рассказчика, ждут продолжения, пораскрывав рты.

– Ну, что-что, – довольным голосом проговорил он, – дал ей отсосать, вот и все. Чтобы в следующий раз неповадно было врать, – он замолчал на секунду. – Да она была такая же девственница, как я вон этот, Юлия Цезарь, – подбоченился он, изображая римского полководца.

– Хорош, Лень, – толкнул я парня в бок, – дали, ну и радуйся, – улыбаюсь парню и проталкиваюсь на выход сквозь парней. – Давайте в буфет. Кофейка, что ли, попьем.

– Ага, ща, только разденемся, – зашуршали они одеждами.

– Жду вас, – выворачиваю из-за угла, и тут же со всего маху получаю в грудину удар, аж в глазах потемнело, еле удержался на ногах.

– Ой-и! – взвыл вроде бы девчачий голос.

Когда из глаз прекратили сыпать звездочки, я рассмотрел того, кто так протаранил меня. Понял, что все-таки да, взвыла девчонка, почти на голову ниже меня. Стоит, головой трясет, видимо, и сама не ожидала. Беру ее за плечи и встряхиваю, как куклу.

– Ты что, очумевшая, что ли? – всматриваюсь в лицо, и оно мне кажется знакомым.

А вот в глазах… в глазах страх, такой неподдельный, я бы даже сказал, животный, видел такой у пацанов, которых… Тряхнул головой, прогоняя образы.

– Куда спешишь, крошка? – спрашиваю и наконец-то вспоминаю, где видел эту девчонку.

Она стоит и слова сказать не может. Моргает глазами серыми, а в них так и продолжает плескаться страх, не уходит. Вот только не понимаю пока, в чем тут причина.

– Ты вроде не глухонемая, я слышал, как ты матом крыла пацанов на улице. И где твоя подружка? – зачем спросил, не знаю, просто потому, что нужно было что-то спросить.

Она вдруг неожиданно всхлипнула, и в глазах слезы появились. Губы дрожащие кусает и назад оглядывается. Я понял, что она перед выбором встала, не знает, сказать или нет.

– Ну, говори, что стряслось, – спрашиваю ее, а у самого догадка и так уже появилась. Потому что не раз видел этот полный ужаса взгляд.

– Где она? – тихо, но настойчиво спрашиваю ее и сжимаю чуть сильнее плечи.

Она кивает назад, туда, откуда прибежала.

– На втором этаже, – голос дрожит, и теперь чувствую, как ее пробивает озноб.

Отодвигаю ее в сторону и уже ближе к лестнице ускоряю шаг.

– Тим, – слышу в спину голос Леньки, – ты куда?

– Я сейчас приду, – бросаю парню через плечо и тут же исчезаю в дверях.

Неужели Васька опять взялась за свое, сколько можно? Совсем с катушек слетела. Дура. Поднимаюсь, перешагивая через одну ступеньку.

Мне, по сути, вообще-то, пофиг, что творит она, но все же должен быть предел. Только вот почему я решил, что этим пределом стала белобрысая девчонка с глазами, словно два бездонных ярко-голубых озера? Я когда ее увидел на заднем дворе с растрепанными белоснежными волосами и глазами, сверкающими, словно две искры, от злости, в груди что-то сжалось сильно. А спустя мгновение треск, словно от рвущегося каната, и тепло по венам побежало.

Я смотрю, как она поджимает губы и стряхивает с себя снежинки, оглядывается по сторонам и цепляется взглядом за меня. Дыхание задерживаю ровно до тех пор, пока она первой не прячет взгляд под капюшоном. Тянет свою подружку в противоположную сторону, к главному входу в интернат.

– Тим, пошли, – толкает меня Ленька.

– Кто они? – киваю я на уходящих девчонок.

– Забей, это приезжие из детдома. Слышал, Лева говорил, что они на месяц к нам приехали, так что скоро свалят, – Михей ехидно лыбится.

Я глянул на него искоса, и улыбка сползла с лица парня так же быстро, как появилась.

– Чтобы рядом с белобрысой я никого не видел, ясно?

Все дружно закивали и, подобравшись, заторопились внутрь.

Делаю вдох, когда стою на последней ступеньке второго этажа. Оказывается, до этого момента даже не дышал. Предчувствие крепнет с каждым шагом к женскому туалету, становится скверным. И когда уже подошел ближе, услышал девчачий смех злобный, язвительный. Будто мразь какая-то за дверью находится и не одна.

Дыхание спирает в груди, и воздух застревает на выходе, когда толкаю дверь, и взгляд застывает на бледном лице. Глаза закрыты, а из носа тонкой струйкой течет кровь, и губы распухшие, будто их кто-то намеренно растирал или целовал долго.

– Тим? – недоуменный голос выводит меня из ступора, и я перевожу взгляд на говорившую, следую им по ее руке. Кулак сжимает накрученную на предплечье косу.

«Оказывается, у нее очень длинные волосы и такие же белые, как снег», – мелькнуло в голове.

Коротко выдыхаю, а внутри все клокочет, есть желание подойти и одним ударом смазать с лица Василисы вот это отсутствующее выражение, будто не она сейчас творит зло. Никаких эмоций, холодная решимость и полная уверенность в правильности своих действий. Тварь.

– Я думаю, ты перегибаешь палку, – облокачиваюсь о косяк и засовываю руки в карманы джинсов, чтобы девчонки не увидели, как пальцы в кулак сжимаются. На Снежинку не смотрю, чтобы не сорваться.

– О-о-о, – протягивает Василиса, – неужели заступаться пришел? – она щурит глаза, и невозможно рассмотреть, что за чувства там скрываются за обрамлением густых ресниц. – Удивил, – ее губы растягиваются в ироничной улыбке.

Девушка заносит руку, и тут я вижу, что в ней мокрая тряпка. Из горло вырвался короткий выдох, когда по лицу девчонки пришелся хлесткий удар. Не знаю, как в этот момент устоял на месте. Понимал, что если сейчас проявлю слабость, то ей потом будет не сладко, а целый месяц, так, по-моему, сказал Михей, это большой срок пребывания здесь.

– Вась, ты же знаешь, что, если она пожалуется, тебя в покое не оставят, – предпринимаю еще одну попытку вразумить девушку.

– Тимофей, шел бы туда, откуда пришел, – Рита делает шаг ко мне и загораживает от меня Василису.

Перевожу на нее взгляд, не знаю, что она в нем увидела, но девчонка тушуется и так неуклюже пятится к стене, что меня передергивает от ее корявости.

– Я не думаю, что твоя мать хотела бы таскаться с тобой по малолеткам, – в уме прикидываю, чем бы еще можно было подействовать на Василису, не применяя физической силы.

Да я бы и не стал применять, потому что это бы навредило девчонке еще больше. Ведь Васька лидер в женской половине интерната. Хладнокровная сучка, на выходки которой даже Лева закрывает глаза. И вот сейчас стою, смотрю на нее, и даже не верится, что это моя девушка, которая в будущем должна стать еще и женой.