Читать книгу Мир, которого нет - Юлия Узун - Страница 12

Сходили мы в резиденцию, но ничего не добились.

– Мэра нет, – сказала нам стройная женщина в деловом, коричневом костюме. – Чем могу быть полезна?

Удивлённые отсутствию мэра города, мы поинтересовались, каким образом он смог уехать. В моей душе забрезжил огонёк надежды. Это могло быть что угодно: другая дорога, вертолёт, поезд или даже водный транспорт. В глазах Оуэна я заметила такой же огонёк.

Но женщина с цепким взглядом ответила:

– Он уехал в столицу две недели назад. И пока не решится проблема с дорогой, он останется там.

– Мы как раз пришли поговорить об этом, – пустилась я в объяснения. – Три дня назад мы прибыли в Эсолтон к своим родным, но никого здесь не нашли. В этом городе мы оставаться не можем. Есть ли возможность уехать?

– К сожалению, у нас только одна дорога. Боюсь, до того, пока она остаётся не расчищенной, вы не сможете покинуть город.

– А почему в туннеле не разделят дорогу на две полосы? – спросил Оуэн. – Это бы на время решило проблему.

– Потому что это опасно, молодой человек.

На любые наши вопросы женщина отвечали сдержанно, но быстро. Казалось, её ничем не пробьёшь.

Ничего не выяснив, мы снова вышли на площадь Гринвич. День был пасмурным, небо затянуло тучами. Лёгкий туман окутал здание резиденции. Любопытное дело – это место никак не охранялось. Мы свободно вошли в здание, свободно вышли. И всё, что мы увидели на территории резиденции – просторный двор, который делился узкими дорожками с зелёными газонами, яркими цветочными клумбами и символическим фонтаном. Людей не было.

Отходя от здания, я обернулась. В окне на первом этаже дрогнула шторка. Но мне могло и показаться.

– Эта женщина такая же странная, как и все люди, которых мы встречали, – сказала я, вспоминая соседку тёти Мередит, тучного бармена, перманентную женщину в адресном бюро или тощую девушку за стойкой администрации в отеле «Аттракцион». Всех их объединял неизменный, не свойственный обычным людям взгляд – немигающий, цепкий, недружелюбный и в какой-то степени предупреждающий. Подумав об этом, у меня прошёл мороз по коже.

Немного прогулявшись по пустой площади, глядя на противных ворон, слишком громко каркающих, мы присели на скамейку. Оуэн задумчиво чесал обросший подбородок. Парень не брился два дня, но щетина ещё не достигла статуса бороды, и на щеках была едва заметна. Внезапно я поняла, что разглядываю его и отвернулась. А потом услышала:

– Давай попробуем уехать через туннель?

– Ты с ума сошёл? – вспыхнула я. – Сам слышал, что это опасно. Забыл, что мы пережили, когда ехали сюда? Туннель слишком узкий. А если поток машин? Нет, я не смогу…

– Тогда давай я поведу. Я смогу.

– Нет, Оуэн. Нет!

– Но почему?

– Я не собираюсь подвергать риску ни свою, ни твою жизнь. Не забывай, что у тебя есть больная с сестра, а у меня… а я просто жить хочу.

Парень вздохнул. Его руки, сложенные на коленях, сжались в кулаки так сильно, что костяшки пальцев побелели.

– Те двое… на красной машине как-то ведь уехали.

– Уверен, что уехали? Уверен, что они сейчас живы? Ты в этом уверен?

– Тогда, может, перелезть груду породы…

Оуэн не договорил, я перебила, и при этом нервно размахивала руками, стоя перед ним.

– Хочешь идти пешком? Иди! Тебе не привыкать. Давай, иди! Без воды, еды и денег посмотрим, сколько ты продержишься. Я не брошу свою машину здесь.

– Параллельно трассе Эсолтона есть дорога до рыночного городка Барнет. Если нам удастся добраться до туда автостопом, то из города можно сесть на автобус – и мы в Лондоне! А твою машину потом заберём.

– На словах всё всегда выглядит легко. Но сколько нам придётся пройти, пока появится хоть одна попутка?

– Какая же ты упрямая, Элис! – разозлился мальчик-паинька. Я понимала, что и у Оуэна нервы сдавали, но ничем не могла помочь. – Неужели ты хочешь торчать тут ещё несколько дней? – продолжал он на повышенных тонах. – У меня хватит денег ещё на одну ночь, а потом куда мы денемся? Не на улице же спать?

– У меня есть машина, – буркнула в ответ, сложив руки на груди.

– По-моему, эту дорогу расчищать не собираются. Так и засядем здесь, как…

– Я тебя не держу, Оуэн! – заорала на всю площадь. – Ты мне никто. Я тебе никто. Каждый может идти своей дорогой, ладно? Хочешь лезть через ту кучу породы? Вперёд и с песней! Я – пасс.

После этих слов я развернулась и пошла прочь. Оуэн что-то кричал мне вслед, но я не слушала. Пыхтя от злости, я шагала по улицам Эсолтона. Необходимо было спустить пар, подумать и успокоиться. А потом я смогу здраво мыслить. Если бы я осталась с Оуэном ещё минуту, то мы неминуемо бы разругались.

С одной стороны, я не хотела ни оставаться одной, ни оставлять одного Оуэна. Но ситуация давила своей абсурдностью, я все больше раздражалась. Любое слово Оуэна действовало на меня, как красная тряпка на быка. Так что я не собиралась поворачивать.

Не знаю, сколько времени я так бродила по городу в одиночестве. Знаю, что очень долго.

Сначала я вышла на набережную, шла вдоль озера по пустым улицам, разглядывала Эсолтон Пик на вершине и думала о том, что будет дальше. Потом увидела магазин с табличкой «открыто», вошла и, найдя мелочь в кармашке сумочки, купила батончик «Старбар» и бутылку воды. Продавец в очках вяло выдал сдачу, и я вышла.

Смеркалось, когда я оказалась на Восточной улице. Я снова пришла к дому тёти Мередит. Осмотрелась получше, заглянула в окна. Внутри стояла мебель, но я её не узнавала. Задний двор тоже как будто изменился. Раньше я никогда не видела кирпичной постройки, похожей на сарай. Дверь легко поддалась, но я ничего интересного там не обнаружила. Лопаты, вилы, ведра и всякая садовая чепуха. А ещё паутины в каждом углу.

Я посмотрела на заднюю дверь дома – на ней висел замок, который можно легко сбить чем-то тяжёлым. Но нарываться на неприятности желания не было, поэтому оставила эту мысль. Да и что я найду внутри, если тётя съехала оттуда год назад?

«Где же ты, тётя Мередит? Откуда ты писала мне? И почему не сообщила, что живёшь по новому адресу?» – мысленно обратилась к тёте, глядя на окно, где раньше была её спальня.

И вдруг в памяти всплыл момент, когда мы с папой устраивали барбекю на этом самом месте. Мне тогда было лет тринадцать. Я стояла так же, глядя на окно тётиной спальни. Что же меня тогда привлекло? Дядя был ещё жив. Они с папой обсуждали рыбалку. Мама нарезала овощи для салата. По двору бегал чёрный терьер с мячом в зубах. Я напрягла память. Где тогда была тётя? И почему я смотрела на её окно?

В руках у меня что-то было. Ракетка? Да, точно! Тётя пошла в спальню, чтобы взять воланчик для бадминтона. Она должна была скинуть его вниз из окна. Я ждала.

И вот, как сейчас, вижу. Она сдвигает белую шторку, открывает окно и сбрасывает волан, я ловлю. Шторки на окне сейчас не было, но я хорошо видела, что она сдвинута в сторону. Тётя никогда так не делала. Она считала, что шторы и цветы украшают окна, делают дом уютным, наполняют жизнью.

Однако воспоминание всплыло совершенно не потому, что дело было в шторке.

Бадминтон. В тот день я играла в бадминтон. Но не с папой или мамой. Не с тётей и даже не с дядей. Я играла с соседским мальчиком на дороге между нашими домами.

Его звали… Его звали…

Майки. Его звали Майки.

Я резко сорвалась с места, чтобы посмотреть на противоположный дом.

«Сейчас проверим, что стало с соседями тёти», – подумала я, входя в их двор.