Читать книгу Здесь, но не сейчас - Юлия Узун - Страница 7

Нам повезло, что мы попали в семью Карабулута, ибо он был уважаемым человеком в своих краях. Семья его – не бедные люди. Я не раз слышала, как на улице к нему с почтением обращались «Карабулут эфенди». Позже Эрик объяснили, что «эфенди» означает «господин». Нас представили соседям, как дальних родственниц, а Эрика, соответственно, мужем Айалы. Как повезло, что мы с Айалой сестры и очень сильно похожи. Обе темные и смуглые с карими, почти черными, глазами, ну чем не восточные красавицы! Также мы имели схожие черты лица. А что в нас разное, так это только характер. О еврейских корнях Эрик нам запретил упоминать, ибо турки не приветствуют эту нацию. И для пущей убедительности нас нарекли новыми именами, так как иностранные тут же вызовут множество нежелательных вопросов. «Вам повезло попасть в наш мирный городок, – говорил раз за разом Карабулут, – в Стамбуле совсем другие порядки, вас давно бы заметили и арестовали». И он оказался прав. Соседи мирно приняли нас за своих, не задавая лишних вопросов. Так, Эрика стали называть Эрхан. Айале Айда дала имя Айсар, и сестра не возражала. С моим именем было очень сложно, потому что Ревекка не поддавалось ни одному турецкому эквиваленту.

– Руя, – однажды сказал самый младший из сыновей Карабулута Серхат. – Руя – потому что ты красивая, как мечта, как наваждение.

«Сон», «Мечта» – значение моего нового имени. И я по сей день не могу забыть лицо десятилетнего мальчика, когда он говорил мне это.

Одежда турчанок того века была очень непривычна для нас. Айала не любила надевать платки на голову, хотя, по словам Айды, это мера предосторожности. На улице женщинам лучше появляться с покрытой головой, а в помещении головные уборы разрешалось снимать. Дуйгу подарила моей неугомонной сестренке малиновую феску, расшитую золотыми шнурами. Айала в ней выглядела самой настоящей восточной женщиной и носила вместе с ним ферадже грязно-розового цвета.

Я, в отличие от сестры, предпочитала шелковые шальвары и длинные жилеты, надетые поверх хлопчатобумажной рубашки. Это хоть отдаленно, но напоминало наш современный стиль, а еще двигаться было удобно.

Как и предсказывал Карабулут, нам пришлось работать. Мы сами не хотели быть нахлебниками. Сколько еще нам придется задержаться в этом времени, одному Богу известно. Бывало, мы ходили в Лабиринт, сдвигали камень… однажды Эрик его почти снял. Но все оставалось на своих местах. Мы возвращались в свою новую жизнь под названием «в зазеркалье».

Сколько споров было на эту тему. Айала плакала и постоянно твердила страшные вещи о том, что мы можем застрять в этом времени навсегда.

– Я не выживу здесь. Я не могу выучить язык, не знаю эту культуру, да и не хочу принимать ее! Что это? – она нервно сдернула шелковый платок с головы. – Я не хочу это носить! Я хочу шорты, косметику… Да телефон, в конце концов!

– Ну, некоторые проблемы можно решить, уехав в Англию, – оптимистично возразил Эрик, имея в виду язык и одежду.

Однако переубедить Айалу и настроить ее на не очень светлое будущее, никак не удавалось. И работать она отказывалась, отдуваясь тем, что для этого есть Эрик. Карабулут не возражал, а даже поддерживал, говоря, что женщина имеет право сидеть дома. Поэтому Айала весь день почти не выходила на улицу. Для того, чтобы подышать свежим воздухом, ее вполне устраивал сад перед домом. Дуйгу и братья – Эмре и Серхат – развлекали ее, пока нас с Эриком не было.

Ремесло рыбака приносило Карабулуту большой доход. Он торговал уловом на рынке около гавани и пользовался успехом вот уже много лет. Он-то и взял нашего Эрика к себе под крыло, пообещав обучить рыбацкому делу. Ну, а торговать у Эрика и без того отлично получалось. Рано на рассвете они выходили в море, а возвращались, когда солнце садилось за горизонт.

Свой первый доход он потратил на Айалу, накупив ей красивых вещей и побрякушек, какие она любит.

А меня отправили помогать Айде на кухне в местной кофейне. Она подрабатывала там пять дней в неделю, а я вызвалась работать также по выходным, с добрым умыслом подкопить денег. Кто знает, возможно, нам придется уехать в Англию и устраивать свои жизни там, а для этого нужен хоть какой-то капитал.

Самым парадоксальным было то, что я узнала эту кофейню. В наше время – это туристическое кафе, где мы обедали с Эриком и Айалой, а любезный официант подсказал, что в Калеичи существует очень знаменитая достопримечательность под названием «Лабиринт». Если когда-нибудь встречу этого официантишку – убью. И это отнюдь не шутка!

После долгого и тяжелого дня, я возвращалась домой и чаще всего, поужинав, уходила рисовать. Мне хотелось запечатлеть всё, что только можно. Изредка, присоединялась к Айале и Дуйгу поболтать о женском, либо садилась перебирать крупу с Айдой, которая рассказывала разные истории из жизни их города, редко упоминая политику.

Эрик соорудил мяч из какого-то материала и научил мальчишек играть в футбол.

Жизнью у Карабулута мы были довольны и не жаловались. Старались соблюдать их культурные традиции и законы, изданные османскими султанами. Также, не забывали о лабиринте и мечтали попасть назад домой.

Однажды я пришла с работы раньше, чем обычно. Айда занялась обедом, а Дуйгу еще не вернулась из медресе. Айалу я застала в ее покоях, – так мы прозвали наши спальни между собой, – плачущей у окна.

– Что-то случилось? – обеспокоенно спросила у сестры, кладя руку ей на плечо.

– А то ты не знаешь! – прозвучал напыщенный ответ. – Сколько мы находимся здесь, знаешь? А я считаю! У меня календарик даже есть. Месяц и одиннадцать дней!

Ошеломленно уставилась на дорогу за окном, вымощенную добротным камнем. В голове мелькнула мысль, что ее я еще не рисовала.

– Так долго… – вслух произнесла я, хотя и не собиралась.

– Да, Ревекка, так долго. И за это время меня уже уволили с работы.

Моя сестра – организатор различных мероприятий в известной фирме, и недавно ее повысили до ассистента директора. После отпуска она должна была заняться важным проектом и по подсчетам – именно сейчас.

– Наверняка, мы числимся без вести пропавшими, поэтому нет причин для паники. Увидишь, когда вернемся, нам пир на всю Англию закатят. – Я натянула улыбку, насколько могла, широкую, но Айала оставалась серьезной.

– А если не вернемся?

– Вернемся. Должны.

Я часто повторяла это не только сестре, но и себе самой, но чем дольше мы оставались в восемнадцатом веке, тем меньше я верила в собственные слова.

Но что сделать, чтобы воскресить реальность и убить пессимизм?

Ответ только один – искать выход.