Читать книгу Создатели и зрители. Русские балеты эпохи шедевров - Юлия Яковлева - Страница 7

В 1860-е этот огонь разгорелся, и кипение началось.

«Никогда до тех пор не видели на дамах таких драгоценностей, никогда до того не принимали артистические подношения таких размеров, никогда не стояло у подъезда театра таких дорогих запряжек, как в те времена, когда Петербург веселился, точно вышедший из-под суровой опеки юнец».

Банки, комиссии, акционерные и кредитные общества, выкупные имения, фабрики, доходные дома, железные дороги – вдруг в воздух взвилось сразу много легких, «бешеных» денег. Благодаря железной дороге еще и ездить в Петербург стало легко. И балет Большого театра стал огромной лампой, на свет которой летели «угорать», как выражались в куплетах петербургские раешники.

Кто тянулся одной рукой за императором, кому хотелось себя показать, кому деньги жгли руки, а кто искал полезных для карьеры знакомств, но зал блестел. «Первый ряд партера занимали главным образом гвардейские офицеры – кавалергарды и конногвардейцы – клавшие свои медные каски или белые фуражки перед собой на барьер, отделявший кресла от оркестра»[11]. А бельэтаж был «живой выставкой самых дорогих ювелирных изделий».

Царская ложа оставалась, безусловно, главным предметом внимания. «В театре, где жизнь артистов протекала у всех на виду, они требовали «сугубой тайны», как вспоминала прима времен Петипа Екатерина Вазем, «начальство всегда было начеку, следя за интересом, проявляемым царем к той или другой артистке, и старалось сделать ему приятное выдвижением ее на первый план». Некоторые дебюты были совсем уж странными, тем более что об очередной фаворитке государь быстро забывал, «отвлеченный кем-нибудь другим»[12], и она возвращалась в безымянное море кордебалета. Но и там не скучала.