Читать книгу Беги - Юля Гавриш - Страница 5

В нашу жизнь вампиры вошли осторожно, под масками «безобидных» социопатов, нарциссов, их можно было принять за крайне эксцентричных личностей, моральных уродов, психопатов, но людей. Мы слишком долго принимали их за своих. А кому бы пришло в голову взять у своей жены анализ крови на основании того, что она психически тебя подавляет, заставляя усомниться в собственной разумности, совершая безумные поступки?! А ведь только такой анализ показал бы мизерное количество красных телец, при котором люди не живут…

Рита работала ассистентом в Исследовательском институте генетики. Сейчас мне уже не кажется странным, что это была кафедра исследований крови и ДНК. Она была необычайно талантливым перспективным ученым, Сева читал ее доклады, методички и совсем не удивлялся поздним звонкам профессора Лобовского, который был без Риты «как без рук». Когда Сева с Ритой съезжались, из вещей у нее было только небольшое трюмо, специальная холодильная камера и масса приборов, непонятного ему назначения. Даже когда Рите не нужно было в лабораторию, она возилась со своими многочисленными пробирками дома, смотрела в микроскоп, смешивала чудные на вид составы. Со временем Сева понял, что его женщина знает о ДНК больше, чем об истории России, разновидностях продуктов, доступных в пищу человеку, и, пожалуй, о самых насущных бытовых вещах – например, вопрос, при какой температуре кипит чайник, мог ввести ее в ступор. Это было странно, но так мило. Когда Сева удивлялся ее некомплектности в ряде общеизвестных понятий и знаний, Рита лишь морщила свой остренький веснушчатый носик и от этого еще больше походила на маленького рыжего лисенка, сбежавшего из леса. Она была очень похожа на зверька: смешного и в то же время опасного. Чувство опасности, которое охватывало при ней Севу, было необъяснимым, по привкусу напоминало какой-то чудаковатый оттенок страсти, потому придавало особую остроту и пикантность их отношением. Рита была загадкой: на фоне отсутствия элементарных практических знаний в своей области (да и во многих смежных) превосходила интеллектом и знаниями не только Севу, но и все наше окружение. Ему это льстило. Разве не Севе должна была достаться такая женщина? Разве не только такая имела шанс быть с ним?!

Несмотря на то, что оба были фанатично преданы своему делу, все свободное время они проводили за долгими разговорами. Только с Ритой Сева становился послушным и благодарным слушателем. Она могла рассказывать часами о самых удивительных способностях человеческой материи – о регенерации, функциях мозга, химии и физике, которые в органике создают магические комбинации. Когда она впервые взяла у него кровь для исследования, он не придал этому значения. Анализ в домашних условиях занял у Риты несколько дней, после чего она сунула ему с собой на работу толстую стопку бумаг формата А4. С изумлением Сева читал полное диагностическое исследование своего организма. По одному анализу крови Рита нашла у него ряд «залеченных» детских заболеваний и с точностью назвала процент пораженных кариесом зубов на текущий момент. Сева прочел не только о своем медицинском прошлом – но и обо всех хронических заболеваниях, которые могли бы грозить ему в будущем. Одним словом, это был полнейший генетический анализ, который мог бы полностью совпасть с картой прошлых и будущих болезней, сумей он их сравнить…

Поражала его Рита и другими своими особенностями: у нее был чуткий слух, она очень тонко чувствовала запахи, ее чувственное тело откликалось на любой температурный перепад в доме. «То ли маленький зверек, то ли совершенно точный прибор измерения всего на свете» – смеялся Сева, но был, как никогда, прав. Помимо всех этих прелестей была и другая Рита. И эта другая Рита не была ни милой, ни забавной. Эта сторона натуры проявилась в ней не сразу, или Сева просто этого не замечал в первое время. Он очень любил ее, поэтому не видел никакого смысла ни в манипуляциях, ни во лжи с ее стороны – ей стоило бы только попросить, и он бы с радостью сделал для нее все что угодно. Но Рита не любила просить. Ей нравилось, чтобы ее воля не была заметна, чтобы только став данностью, только воплотившись в совершенном им действии, ему становилось очевидно – так хотела она. Друзья Севы, которые не нравились ей, исчезали не потому, что она их не принимала, их прогонял он. Проявленная им жестокость к родителям исходила не от нее. Низкие поступки, на которые он прежде был не способен, были вроде его поступками, но… Она лишь улыбалась, глядя на его муки совести. В какой-то момент Сева уверился в том, что Рита знает его лучше, чем он сам. Она могла рассказать не только о его физическом состоянии и тут же объяснить любую незначительную невралгическую боль в любом суставе (по запаху?!). Она могла отвечать на его мысли, она забавлялась над его чувствами, его эмоции были для нее как детская карамель, разложенная на прилавке…

Однажды ночью Сева проснулся оттого, что его мучила жажда. Риты рядом не было, и, возвращаясь с кухни, по свету под дверью ее домашней лаборатории он понял, что она работает, и вошел без стука. Рита стояла в ночной рубашке, задумчиво глядя в окно, и пила из пробирки вино. Так он подумал, но уже спустя секунду почувствовал на лбу испарину – она пила кровь. «Может быть, его кровь?!» – пронеслось в его голове, но все что он смог выговорить, это довольно беспомощное «ох».

– Да, это твоя кровь, – повернулась Рита, глядя ему прямо в глаза и отвечая на незаданный вопрос. – А ты знаешь, что у тебя песок в почках уже три месяца? – добавила она, растирая остатки Севиной крови по полости рта.

– Н-е-е-т, – промямлил Сева, начиная сомневаться в том, что происходящее ненормально. – Как ты это поняла?

– По вкусу, – спокойно ответила Рита. – Или ты думаешь, это сложно определить?

Этот эпизод – один из первых «вампирских откровений» в романе Севы. После долгих и пространных размышлений о природе крови и способностях своей возлюбленной странице на сто первой или на сто пятой он уже не удивляется подобному. Научно обосновывая необходимость экспериментов с кровью, своими сверхспособностями, а главное, день за днем доказывая свое превосходство над Севой, Рита проводит все более изощренные эксперименты. В какой-то момент, уже переступив рубеж, когда кровь забиралась из вены с помощью иглы и шприца, пара превратилась во что-то единое, мысли автора романа, что я читала, стали путаться, стилистика казалась мне все более незнакомой, как будто Рита стала полноценным соавтором книги. И вот, к самому концу романа, Севы уже не было – была Рита, и она писала мне письмо. Она писала письмо мне, двадцатипятилетней девчонке, которая знала о вампирах только из книг и фильмов, мне, ничего не знавшей о ней, о Рите, так, словно писала старинной подруге. Она писала мне о том, чего я даже не могла себе представить.

Это было необычное чтение. До сих пор только читая Достоевского, я могла ощутить, что смысл, который пытается донести писатель, словно рождается внутри тебя. Понимание, о чем он пишет, кажется собственным открытием – именно оттуда берется такое безграничное доверие к автору. Но ощущение от главы, написанной Ритой, было еще сильнее – то, что писала мне она, было непознаваемым (это было невозможно осмыслить), но вместе с тем казалось, я все это всегда знала. Если бы тогда я попыталась описать кому-нибудь свои чувства по поводу прочтения последней главы романа Севы, мне бы не поверили… Нет, варианта было бы два – либо меня бы заперли в клинике для душевнобольных, либо Сева получил бы Нобелевку. Но я не пыталась поведать миру о новом опыте. Я стала наблюдать, искать, готовиться к какой-то страшной и великой перемене, о которой мне сообщила Рита. Перемене, перед которой она поставила меня как перед фактом: «войны не будет, хищники не ведут войн с добычей». И в этом был и ее триумф, и ее ирония, и отражение садистской природы вампира. Было что-то, чего я, безусловно, не могла предугадать, а она точно знала. Рита стала первым охотником в моей жизни. Но тогда еще не существовало правил, по которым я впоследствии научилась жить.

* * *

– Сева, почему она обратила тебя? – спросила я его в очередной раз.

– Тебе нужно поспать, – повторил он меланхолично, вынимая изо рта самокрутку.

– Успею ли я выспаться?! – задумчиво обратилась я скорее сама к себе.

– Не знаю. Спи. Потом уходи.

Я подошла к навесу, подтянулась на руках и легла на полку. Как я уже говорила с тех пор, как все началось, наша физиология изменилась. С обретением нового хищника в эволюционной цепочке люди получили немало: например, необходимость во сне сократилась до часа (максимум трех) в сутки. Мы быстрее бегаем на длительные расстояния, меньше едим и при этом дольше живем. Конечно, каждый адаптируется по-разному, но лично мне повезло. Поскольку иметь детей в новом мире практически невозможно (их количество примерно трое на 100 взрослых), природа продлила нам жизненный цикл. По нашим прикидкам взрослая человеческая особь теперь способна прожить до 120–150 лет, если ее не убьет вампир (что маловероятно). Дети стали нашими идолами, богами, чем-то единственно по-настоящему ценным. Все это грустно, но, если бы мне сказали, что в 55 лет я буду выглядеть лет на 25, а чувствовать себя на 20, – я бы не поверила. Слабая компенсация, но хоть что-то.

Закрывая глаза, я ощутила на своей голове руку Севы. Теплую, как будто человеческую руку, а потом его бархатный голос ответил:

– Мы были особенные, убивать таких – расточительство.

– Кто «мы»? – уже сонно спросила я.

– Тебя она тоже не убила, милая, – ведь так?

– Еще не убила…

Я погрузилась в сон недостаточно глубокий, чтобы выспаться как следует, но достаточно крепкий, чтобы он снял все барьеры с моей души, снова стремящейся к губительным воспоминаниям.