Читать книгу Дозвониться до небес - Юля Лемеш - Страница 11

Как ни странно, не только мне не давала покоя таинственная деятельность бабки. Борька и Вовка тоже постоянно донимали Арсения вопросами на тему колдовства и магии. Но их интересовало совсем не то, что меня.

– Тоже мне – друзья называются. Пришли навещать – а самих только бабка интересует. Отвяньте по-хорошему. Я и так от нее устал. То полку приколоти, то картошки принеси. И вообще – она пахнет противно.

– Картошка?

– Сам ты картошка. Бабка.

– Фигня, – глубокомысленно возразил Борька. – Все старики кислятиной воняют.

– Она не кислятиной. Я даже не знаю, на что этот запах похож. На ароматические палочки, что ли?

Приятели озадаченно уставились на нервного Арсения. Какие на фиг ароматические палочки? Ими только эзотерически настроенные оккультисты балуются. Те, которые помешаны на всем неславянском.

– Вот! Сам понюхай! – Арсений притащил бабкин платок. – Скажи, чем пахнет?

– Пуделем, – автоматически ответил Борька.

– Да не, травкой. И нечего ржать – я ничего смешного не сказал! Это или мята, или лаванда. Что-то в этом духе, – Вовка внезапно проявил немереные познания в травологии.

Дискутировали друзья в комнате Арсения, той самой, которую бабка отреставрировала в целях заманивания внука. Не знаю, кто кого науськал, но без раскрытия бабкиных тайн им уходить не хотелось. Про бабку они знали не больше остальных – ведьма, строгая, но добрая, а дверь в ее комнату неизменно заперта, а в окно не подглядеть по причине излишней зашторенности.

– Ничего у нее интересного нет. Я в скважину смотрел, – стесняясь собственной невоспитанности, признался Арсений.

– Дела. Я бы не решился. Мне все время кажется, что твоя прародительница затаилась где-то поблизости и как сейчас выпрыгнет, – внезапный выкрик на последнем слове заставил ребят подскочить.

Борька покатывался со смеху над перепуганными товарищами.

– И чего ее бояться? Она древняя, как говно мамонта.

Арсений обиделся, хотя за компанию сам посмеялся над Вовкиной шуткой. Смеялся и сам себя за это ненавидел.

Вовка шарил под столом, отыскивая упавшую гопницкую кепку. Купленную специально. Для адаптации со средой, как он сам говорил. Судя по всему, ему понравилась девушка из низших социальных слоев. Которую он сам называл нереальной биксой. А Борька – киберпилоткой. Я понятия не имела, как это переводится, но, зная Борькин юмор, подозревала гадость. И даже ругалась на Борьку. Пока не увидела Вовку с девушкой. Чупакабра какая-то, честное слово. То пиво лакает, то курит, то матом ругается.

– Что б вы понимали! Зато у нее тонкая душевная организация.

– И дает, когда попросишь, – уточнил Борька.

В комплект к чупакабре и кепке Вовка обзавелся канареечными клетчатыми штанами, футболкой с надписью «Адидас» и кроссовками той же китайской фирмы.

По мне, уж лучше как Борька – быть упертым металлистом. Греметь цепями, носить круглый год косуху и кожаные штаны с «казаками».

У Арсения смелости хватало только на клепаный ремень и черную футболку с волком. И то в те дни, когда мы ходили на концерты.

– Бабка-то небось миллионерша давно. Как думаешь? – якобы безразличным тоном заметил Борька.

– Мать говорит, у нее деньги где-то запрятаны, – придя в себя, поведал приглушенным шепотом Арсений. – Они с отцом как-то вечером про расселение спорили. Мать говорит, скоро старые дома сносить начнут. Бизнес-центр какой-то строить собрались или маркет. Если бабка на квартиру согласится, то дом снесут.

– Может, она сама не помнит, куда деньги запрятала?

– А ты поищи, – азартно сверкая глазами, предложил Вовка.

– А почему именно деньги? Быть может, там драгоценности. Оружие всякое… – мечтательно пробормотал Борька, алчно озираясь по сторонам. – Она у тебя кто до революции была?

Арсения разобрал обидный заливистый смех. Бабка, конечно, выглядела не очень презентабельно. Временами паршиво она выглядела. Но не такая уж она и старая. Хотя постороннему могло показаться, что бабка разменяла сотый десяток.

– Она в войну мелкая была. Юная такая. Год, наверное, от роду. Они эвакуировались из города по дороге жизни. А до революции ее предки жили тут. Они давно тут. Почти с петровских времен ошиваются. – Как он ни старался, а легкая примесь спеси все-таки прорвалась наружу.

– Арс, ты сноб, – укорил Борька.

– Да ладно тебе, – Вовка отряхнул кепку и лихо нацепил на голову. – Он не чета нам, плебеям. Аристократ. А как разбогатеет – руки не подаст. Арс, пожми мне руку, брат. Ну пожми. Я ее год мыть не буду!

– Да пошли вы!

Арсений сделал вид, что ему стыдно, но был уверен, что предками гордиться не зазорно. Хотя в глубине души понимал – в его матери аристократичного маловато. А вот бабка вполне могла сойти за допотопную графиню в изгнании. Только с одеждой помудрить надо, а так – вполне себе графиня.

– А как там в школе без меня?

– Домашкой завалили! Говорят, иначе в институт не поступим. Кровопийцы.

– Меня от учебы тошнит, – заявил Арсений. – Особенно от физры. Я, когда младше был, думал, что учителя – это как мясорубка. А я – кусок мяса. Которое они сейчас перемалывать начнут.

– Что-то тебя, брат, от всего тошнит. Может, ты беременный?

– Ага. Я – беременный страхом. У меня на учителей токсикоз.

– Это все ерунда, – встрял Вовка. – Мы-то справимся, а вот мать жалко. Она уже свихнулась от поборов. Каждый год только и слышишь: теперь это будет ваш класс. И вам снова придется делать в нем ремонт. Сколько мы этих классов отремонтировали?

– Много. А назавтра предков в школу вызвали парты отмывать. Чтоб они сами почитали, что на них написано, – подхватил Борька.

– Чей-то домой неохота мне. Мать орать будет, – расстроился Вовка.

После болтовни с товарищами Арсения начали мучить сомнения. На кой черт он им наговорил про бабку? Он в который раз злился на свой длинный язык. Что за напасть такая? Вечно все выболтает, приврет слегка для убедительности, а бабка, как ни крути, все-таки своя. А он про ее секреты с кем попало треплется. Хотя ребята тоже вроде как свои. Но вот какого лешего он признался, что в скважину подсматривал? Позор. Пообещав в сотый раз следить за тем, что вылетает из его рта, Арсений приободрился.

– Эх, наверняка у твоей бабки денег до фигища! – в который раз сокрушался Борька. – Я бы на ее месте с каждого клиента процентами брал.

– А может, все-таки деньгами? – ехидно заметил Вовка.

– Не придирайся к словам. Мне мать рассказывала, ее знакомый ходил к бабке, и та ему помогла квартиру спасти. Там лажа какая-то была с продажей. Он свою продал, а новую купить не смог.

– И что? – перебил запутанные объяснения Вовка.

– Как что? Все пучком. А еще я слышал историю, как твоя бабка советы дает, стоит ли бизнес начинать. Ну и про вклады денежные…

Арсению было тоскливо слушать байки про подвиги его бабки, которая чуть ли не горами двигала.

– Черт ее знает, может, у нее и вправду завалялась пара миллионов долларов? – пожал плечами он.

– А почему на нее менты и бандиты не наезжают?

– Почему не наезжают? Было такое. Только они теперь к ней советоваться ходят. У всех проблемы имеются, зачем им с бабкой ссориться? Она им помогает.

– Эх, был бы я экстрасенсом… – размечтался Борька.

– Ну, и что бы ты сделал?

– Ну, во-первых, себе денег – тонну, а потом в благодетели бы записался. Спас бы мир от всех страшных болезней. Блиин, девчонки бы от меня тащились…

– А я бы в политику пошел, – неожиданное заявление Вовки удивило всех. – Да, а что такого? От политики сейчас все зависит…

– А я думал, ты бы в телевизор полез. Стал бы певцом, типа Кипелова или Билана…

Все замолчали, обдумывая такую невиданную перспективу.

– Не. Не хочу. Они старые совсем. Лучше – в политику. Это круто.

Над Вовкой долго и обидно смеялись.

Шутки шутками, а интерес к бабкиным сокровищам не убывал. И эти раздолбаи решили выманить бабку из дома и обыскать ее комнату. Процессом выманивания занялся Борька.

– Какой такой перерасчет? – Бабкина раздражительность была вызвана странным извещением, которое предписывало с десяти до двенадцати посетить собес.

– Тебе что – совсем пенсия по фигу? – якобы безразлично спросил Арсений.

– Вот это самое я и хотела сказать. Но у меня в том районе еще кое-какие дела имеются. Так что – пойду.

Бабка выходила из дому только при одном условии – если дел накапливалось больше двух. А если из трех удавалось сделать два, считала, что не зря день прошел.

Как только за ней закрылась дверь, Арсений позвонил друзьям. Борька притащил с собой отмычку, отпер замок, и они гуськом вошли в бабкину комнату.

– Ничего не передвигать! – в сотый раз напомнил отчаянно трусивший Арсений.

– Зануда! – Вовка огляделся и присвистнул: – Не бабка, а солдат прусской армии.

В комнате не было ничего, кроме кровати и шкафа с зеркалом на дверях. Борька тут же сунул руку под матрас, рассчитывая найти там самое интересное.

– Ни фига себе! – удивленно зашипел он, показывая приличных размеров финский нож.

– В шкафу ничего интересного. – Вовка аккуратно перелопатил стопку отутюженного постельного белья.

Арсений открыл шкатулку. В которой оказалось несколько юбилейных медалей и серьги с зелеными камешками. Кроме них – скрепка, пара монет времен перестройки, шило, запонки с янтарем и рваная цепочка, завязанная узелком.

– Туфтовато. Ворам тут ловить нечего.

– Ой! – Арсений взвизгнул и вытащил из-под шкафа небольшого ярко-оранжевого зверька.

– Пика-пика-пикачу! Сквиртл! – обрадованно завопил Борька.

Он принялся скакать, выписывая кренделя ногами и изображая немыслимый восторг. Даже нож выронил от неожиданности. Но в ногу себе не попал, нож воткнулся в пол с неожиданной силой. Еле выдернуть получилось. Довольный Борька не уставал радоваться яркой игрушке.

– Нереальная хрень. Откуда тут это мультяшное чудовище?

Арсений недоуменно пожал плечами. Лучше пусть на бабку думают. Так он им и признается, что игрушку ему подарили давным-давно на какой-то праздник, и она ему нравилась! Он и сейчас был ей рад. Давно не мог понять, куда она подевалась.

– А тут что такое? – Вовка вынул из шкафа странного вида мешочек, набитый какими-то предметами.

– Золото-брильянты! – оживился Борька, заглядывая внутрь.

Вместо обещанного золота в мешочке хранился какой-то немыслимый хлам. Обыкновенные камешки, осколки стекла, пробки от бутылок, монетки, но камешков было больше всего.

– Это че за филиал мусорного ведра?

– Бабка-то того – сбрендила, – понурился Борька.

– Я знаю, что это. Положь на место, – как можно убедительнее попросил Арсений.

Он сразу догадался о назначении «мусора», но рассказать ребятам не мог. Потому как уже чересчур перестарался с раскрытием бабкиных тайн. А про содержимое мешочка вообще лучше молчать. Бабка называла этот хлам «предметами силы». Вроде как в шутку. Смысл крохоборства был прост. В удачные дни, когда все дела шли легко, как по маслу, она выходила проветриться. Для успокоения ума. И угуливалась до усталости. Принося с каждой прогулки любой подобранный мелкий предмет, желательно камушек. Для чего она их хранила, Арсений точно не знал, но предполагал, что этот ритуал имеет некое оккультное значение. И уж явно не стоит его обсуждать с посторонними.

– Ну вот – мы так ничего и не нашли, – расстроился уставший Вовка.

– Скорее всего, у нее ячейка в банке. Или она на счет все денежки складывает, – задумчиво предположил Борька.

– Паспорт точно с собой взяла и какие-то удостоверения, – вспомнил Арсений.

У него с детства была стойкая неприязнь ко всякого рода квитанциям и документам. Которые принято хранить сколотыми скрепками и схороненными в пластиковые синенькие папки. Класть папки в ящики. Каждый месяц прикреплять новые. Перебирать время от времени. И все равно, когда очередной конторе требовалось подтвердить, что ты не верблюд, а честный плательщик, родители психовали и орали, тратя полдня на поиски требуемой бумажки. Вываливали стопки квитанций на пол и рылись в них, как бешеные куры.

– Надо, по ходу дела, чердак обследовать, – Борькин азарт пока не угас, он еще надеялся на удачу.

– Ребята, а что мы с найденным будем делать? Не сопрем же? Так какого фига мы суетимся? – опомнился Вовка.

Все приуныли. Но поскольку оставалось время и немного энтузиазма, поперлись на чердак. Пока Борька ползал по паутинным углам, Арсений обнаружил коричневый чемодан со старыми фотографиями и письмами в потертых конвертах и решил их рассмотреть.

– Ни одного знакомого лица.

– Ну и рожи! – Вовка поразился, насколько изменились люди за последние лет сто.

На карточке в шеренгу выстроились скорбные настороженные личности всевозможных возрастов, а перед ними – открытый гроб с покойником и почему-то часть лошадиной задницы с хвостом. Люди в шеренге казались грязными, потому что фотокарточка успела порядком выцвести. А у покойника было вполне себе умиротворенное, довольное сложившимися обстоятельствами лицо.

– Сейчас все гораздо красивее, – согласился Арсений, вглядевшись в кошмарного бородача в центре скорбящих.

– А вот эта мадам очень даже ничего. – Вовке досталась совсем другая фотокарточка.

С пожелтевшего картонного фото на них смотрела молодая девушка.

– Артистка какая-то, – предположил Борька, отряхивая коленки.

– Щас я вам такую артистку покажу!

Ребятам было видно только верхнюю половину разъяренной бабки, стоящей на лестнице. Вовка охнул и ногой захлопнул чемодан, стукнув Арсения по пальцам. От боли Арсений дернулся и зацепился штаниной за замок чемодана. Падали они кубарем. Первым спикировал Вовка, потом – чемодан с Арсением, а сверху – Борька. Который не вовремя споткнулся.

Хитрая бабка увернулась, и вся эта куча-мала шмякнулась с лестницы. Вдогонку попадали фотографии. Они громко шлепались на ступеньки, изображая аплодисменты.

– И чтоб духу вашего тут больше не было! Засранцы! А тебе, внучек, я щас всыплю по первое число, чтоб неповадно было в мою комнату лазить!

Удирали в такой спешке, что одевались уже на улице. Впопыхах Арсений выскочил вслед за товарищами.

– Ни фига се, погуляли, – напоследок заявил Борька.

– Культурно время провели, – смысла фразы не понял никто, но Вовке она казалась многозначительной.

– Ну, мы пошли? – сочувственно спросил Борька, догадываясь, что ждет друга после их ухода.

Закрывая за собой калитку, друзья обернулись, чтобы помахать на прощание. И ушли, громко обсуждая происшедшее. Арсений издал долгий горестный вздох. Пора было сдаваться на милость победителя.

– Бабушка, ты не сердишься? – осторожно заглядывая на кухню, спросил Арсений.

– Неееет. Не сержусь! – мышиным визгом пропищала бабка и внезапным броском повалила внука на пол. – Вот тебе, получай, угощайся!

– Ты что, совсем сдурела?! Больно же!

Арсений еле уворачивался от ремня, который со свистом бил по его заднице. Вырваться не удавалось. Бабка со знанием дела захватом матерого омоновца вывернула внукову руку и едва не выдернула ее из плеча.

– Я больше не буду!

– Знаю. Не будешь! Как еще раз в комнату полезете – неделю ссаться будете. А тебе лично я такую порчу напущу – мало не покажется. Ирод! Фашист эсэсовский. Надо же – додумался, по чужим комнатам шарить. Голодный? Разутый? Надеть нечего? Так какого хрена грабить собрался?

Постанывая от веса бабки, Арсений пытался сообразить, к чему приведет эта яростная атака. Или она сейчас снова за ремень возьмется, или поругает и успокоится? Лучше бы угомонилась. Скрючившись на полу за табуретом, он старался не шевелиться. Как насекомое, которое, прикидываясь дохляком, таким способом обманывает врагов, чтобы не сожрали.

– Притих? Ворюга! И друзья твои такие же! Чтоб вас хорек понюхал!

Арсений проникся абсурдностью угрозы, не выдержал и захихикал.

– Че ржешь-то, убогий? Смешно ему! Щас как тресну по башке твоей дурной.

Но азарт уже угас, и бабка ушла прятать ремень, ворча и выкрикивая лозунги про поганого внука.

Из случившегося Арсений сделал два вывода. Во-первых, бабка здоровая как лошадь. И, во-вторых, не стоит вестись на Борькины подначки. Была мысль пережить грозное бабкино молчание у родителей. Но Арсений не струсил и остался жить у бабки. Он перестал считать родительскую квартиру своей. Там его ничего не грело. И он был почти уверен, что родители нечасто вспоминали о сыне.

Совет

Зачем нужно прикусить язык? Свой, конечно. Да вот зачем. Коли при тебе человек с «плохим глазом» начинает дела твои обсуждать да завидовать, ты молчи, а язык себе зубами прикуси. Не сильно. Если принимаются твое здоровье нахваливать да красоту – тоже прикуси. А если тебе от чужих слов совсем тяжело становится – нелишне фигу состроить и в кармане держать. Да не забудь потом, придя домой, лицо три раза проточной водой ополоснуть. И красным полотенцем трижды утереть.

Если все правильно сделаешь – дурной глаз тебе не навредит.