Читать книгу Возрожденное орудие - Юн Ха Ли - Страница 4

В далекой системе, на луне под названием Тефос, сервитор Гемиола, змееформа, первой заметила прибытие гекзарха. Два ее товарища избегали дежурить в центре управления, потому что считали это одной из самых скучных обязанностей. Гемиола вызывалась добровольцем, поскольку ей нравилось использовать время для монтажа видео. Два других сервитора, составлявшие их крошечный анклав, терпели подобное, потому что у них имелись собственные преступные увлечения.

На этот раз Гемиола пересматривала семнадцатый эпизод «Розы трех революций», ее любимой драмы. Предположительно в «Розе трех революций» было шесть сезонов по двадцать четыре серии в каждом, но драма все еще шла, когда гекзарх отправил сервиторов на Тефос. К сожалению, во время последующих визитов он не счел нужным прихватить с собой два последних сезона. Иногда Гемиола развлекалась тем, что вырезала сцены из имеющихся эпизодов и монтировала короткие ролики под музыку собственного сочинения, пытаясь представить себе, как все могло закончиться. Жаль, что она не могла покинуть Тефос, чтобы досмотреть драму до конца.

Когда появился гекзарх, Гемиола как раз прилаживала маски в том клипе, где анданская героиня целовалась с вероломным шуосским убийцей. Змееформа считала, что эти отношения как таковые – ужасная ошибка в суждениях со стороны героини, и была занята тем, что меняла лицо убийцы на лицо предпочтительного романтического интереса, женщины-инженера Нирай из третьего сезона.

Момент выпал ужасно неподходящий, но долг есть долг. Гемиола отвлеклась от видеоредактора и включила сигнал тревоги, поскольку в автоматическом режиме он не сработал. Несмотря на все усилия сервиторов по сохранению базы, прошедшие столетия взяли свое.

В конце концов, в центр управления влетел другой сервитор – Ромб, жукоформа. На его блестящем панцире отражались огоньки.

– Не рановато ли? – резко спросил Ромб. – Куджен должен появиться только через двадцать лет.

Гемиоле хотелось бы, чтобы Ромб не называл гекзарха его личным именем, даже если тот ни разу не продемонстрировал, что свободно владеет универсальным машинным языком.

– Может, случилось что-то непредвиденное.

– Что? – спросил Ромб, пренебрежительно полыхнув красными огнями. – Ему срочно понадобилось спасти свои лабораторные записи от машинного масла? А мы уверены, что это на самом деле Куджен?

Гемиола посмотрела на дисплей. Пустомот незнакомого типа приземлился недалеко от расселины, в глубинах которой была спрятана база.

– Ты что же, думаешь, это незваный гость? – спросила змееформа.

– Это не тот мот, на котором он прилетал восемьдесят лет назад.

Гемиола сдержала раздражение и не переключила огоньки на оранжевый цвет.

– То, что мы не инженеры, не означает, что гекзарх должен цепляться за устаревший транспорт.

Ромб не обратил на это внимания. Мгновение спустя он сказал:

– Это что, женоформа? – Из мота появилась фигура в скафандре и начала спускаться по трапу. – Посмотри на пропорции, особенно на торс. Я мог бы поклясться, что Куджен предпочитает мужеформы.

– Может, это последняя мода, – предположила Гемиола. Все они знали, как гекзарх относится к моде.

Фигура безошибочно зашагала к лестнице, вырубленной в стене расщелины. Гемиола изучила походку гостя. Почти наверняка женоформа, как и сказал Ромб, но почему…

Ромб тоже это заметил.

– Оно ходит не так, как Куджен. Или тот, другой, если уж на то пошло.

Это было правдой. Куджен всегда двигался с балетной грацией. Несколько столетий препарирования драм, которые сервиторы тайком пронесли на базу в выделенных секторах личной памяти, дали им некоторый контекст для понимания человеческих эстетических норм. (Поначалу они спорили о том, одобрит ли гекзарх независимые архивные проекты. Насколько им было известно, «Розу трех революций» он презирал. Но никто не настучал, так что еженедельные показы для своих шли беспрепятственно.) Язык тела незваного гостя напомнил Гемиоле Шуоса из драмы, который так не нравился змееформе: бдительного, с экономными движениями и источающего слабую угрозу.

С другой стороны, насколько было известно сервиторам, переключение кинесических[1] паттернов тоже вошло в моду.

– Не торопись с выводами, – сказала Гемиола. Гекзарх оставил для желающих войти проверку получше. Учитывая уникальные кудженовские… способности? Ограничения?.. Идентификация его личности представляла собой сложную задачу. Он сказал, что проверка со всем этим справится. Конечно, он знал, что делает.

Тем временем в комнату вплыл третий сервитор, Сито, который наконец-то обратил внимание на дискуссию.

– Надеюсь, он принес с собой нормальную еду, – сказал Сито. – Мы не сможем предложить ему ничего хорошего.

– По крайней мере, на этот раз без спутника, – сказала Гемиола, отвлекаясь.

– Меня это вполне устраивает, – заявил Ромб, как всегда, самый упрямый. – От Джедао у меня всегда такое чувство, как будто мой экзоскелет вот-вот проржавеет.

– Может, на этот раз нам больше повезет с алгоритмами, – сказал Сито. – Как бы часто я ни сравнивал со стандартами те, что у меня есть, не могу побить этот замок.

Гемиола считала, что тратить время на попытки взломать замок гекзарха – еще более скучное занятие, чем следить за сканером. Впрочем, Сито был ревностным приверженцем математических дисциплин. Гемиола отказалась от попыток вовлечь его в дискуссии на более интересные темы, например о процедурной генерации контрапункта. Сито был в той же степени музыкальным, что и кочан капусты.

База уже существовала, когда двести восемьдесят лет назад гекзарх привез с собой Гемиолу, Ромба и Сито. Гекзарх хотел, чтобы они содержали ее в порядке в его отсутствие и прислуживали ему во время периодических визитов. Как и большинство людей, он не обращал внимания на индивидуальные причуды сервиторов и не давал им имен. С другой стороны, у него было меньше причин беспокоиться о таких вещах, чем у других. Будучи гекзархом, он думал о другом.

– У этого индивида походка мужеформы, – сказал Роб. – Должно быть, это неудобно, с такими короткими ногами. И разве Куджен не сказал однажды, что предпочитает высокие тела? То, что снаружи, довольно низенькое.

Гость быстро спускался по лестнице. Его сопровождали огни, которые вспыхивали по мере приближения и гасли, когда он удалялся, создавая иллюзию светящейся змеи, которая ползла все глубже. По стенам расселины скользили тени.

– Уверены, что нам не стоит обратиться к защитным системам? – спросил Ромб. Он указал двумя своими захватами на снаряжение спускающегося гостя. – Не хочу ставить под сомнение способности Куджена, но он имеет хоть малейшее представление о том, как пользоваться альпинистскими приспособлениями?

– Может, это тоже дань моде, – предположила Гемиола. – Или у него появилось хобби. Или он не уверен, насколько лестница безопасна.

– Если так, то он движется достаточно быстро, – заметил Сито.

У Гемиолы не нашлось ответа. Вместо этого она сверилась с инфракрасным субдисплеем возле того, который показывал изображение в обычном человеческом визуальном спектре. У гостя на голове был фонарь, хотя он его и не включил. Наверное, берег заряд батареи. Лестница ушла за край расселины, закрыв ему вид на небо.

– Еще восемь минут, и он достигнет наружной двери, – заметил Сито.

– Замечательно, – отозвался Ромб, подпрыгивая в воздухе в явном проявлении нервозности.

– Не понимаю, чего ты так напрягаешься, – сказала Гемиола. – Календарный замок, так или иначе, со всем разберется.

Ромб в ответ полыхнул на нее сердитым и отчетливо асимметричным узором.

– Испарив эту луну и все, что на ней, если это не Куджен!

– До такого не дойдет, – возразила Гемиола.

Гость не замедлил шага. Прошло еще три минуты, прежде чем он достиг наружной двери.

– От твоего самодовольства у меня эвристика барахлит, – сказал Ромб.

Самодовольство было ни при чем. Гекзарх хранил на этой базе записи о своих сверхсекретных проектах. Он не мог допустить, чтобы они попали в руки врагов. Поэтому он приходил сюда каждое столетие, чтобы внести обновления, приводя с собой только Джедао. Прислушиваясь к разговорам между ними, Гемиола поняла, что у гекзарха было много врагов.

– Ну, началось, – сказал Сито.

Теперь он тоже подпрыгивал вверх-вниз. Гемиола подавила желание последовать его примеру.

Гость без труда открыл наружную дверь. Ничего удивительного: она и не должна была служить барьером. Пришелец шагнул в шлюз. Наружный люк закрылся у него за спиной. Он подождал, пока откроется внутренняя дверь, и продолжил путь в следующее помещение.

Оно было шестиугольной формы, с нишами в каждой стене. В нишах покоились таблички с изображениями фракционных эмблем гекзархата: волк-прорицатель Рахал, пустомот Нирай, девятихвостый лис Шуос, пепельный ястреб Кел, ножевая роза Андан и скат Видона. Гемиола невольно испытала прилив нежности при виде пустомота.

В центре помещения возвышался терминал. Его дисплей посветлел, когда подошел гость. Пришелец положил руку на дисплей. Вспыхнул обратный отсчет. Двенадцать минут, чтобы открыть календарный замок, или база самоуничтожится.

Три сервитора без разрешения гекзарха изобрели способ подслушать, что за длинное число терминал передал на аугмент гостя. (Строго говоря, Нирай Куджен этого и не запрещал.) По крайней мере, сканирование подтвердило, что пришелец действительно обладает аугментом, иначе все они были бы обречены.

Гемиола знала принцип действия календарного замка, который гекзарх объяснил Джедао в удручающе краткой формулировке.

– Послушай, – сказал гекзарх в тот первый визит на Тефос, – почему бы тебе не отдохнуть от игры в солитер? А я расскажу, что к чему.

Тогда гекзарх был молодым человеком с темноватой кожей и черными кудрями, широкой грудью и тонкой талией. Хотя он был одет в простую униформу Нирай, черную с серебряными пуговицами, с его ушей, запястий и лодыжек ниспадал целый океан черного жемчуга.

Джедао оторвался от карт. Его тело было еще моложе, чем у гекзарха, стройное и без шрамов, со светлыми волосами и зелеными глазами, говорящими о чужеземном происхождении. Когда он не играл в карты, то упражнялся, как будто мог ценой упорства преодолеть свою неуклюжесть. Куджен проговорился: это тело изначально принадлежало хафнскому военнопленному.

– Как пожелаете, – сказал Джедао с вопросительным выражением лица.

– Насколько ты хорош в первичной факторизации?

– Зависит от того, как велики цифры, – ответил Джедао с явной настороженностью. – И можно ли воспользоваться калькулятором.

– Для такого калькулятор не нужен, – сказал гекзарх. – Разве что у тебя с таблицей умножения еще хуже, чем я думал. Попробуй разложить на множители семьдесят два, просто для тренировки.

Джедао постучал пальцем по одной из карт и нахмурился.

– Если вы настаиваете, Нирай-чжо. Это девять на восемь, то есть трижды три на восемь, но если разобраться с восьмеркой, которая на самом деле четырежды два, то есть дважды два и еще раз умножить на два, получается… три на три на два на два на два?

Его пальцы дрожали, пока он вычислял все простые множители.

– Призов за скорость ты никогда не получишь, – сказал гекзарх. – Но, по крайней мере, добрался до результата.

Джедао откинулся назад и криво улыбнулся ему.

– Я думал, смысл нашего соглашения в том, чтобы вы занимались математическими частями, а я – теми, где надо кому-то устроить взбучку. Двойка первична, хоть она и черное число, верно?

Гекзарх издал мучительный стон.

– Ты надо мной издеваешься, да?

Выражение лица Джедао осталось невинным.

– Когда я говорю это в математическом контексте, меня передергивает, но поверишь ли ты мне на слово, что очень-очень большие числа очень-очень трудно разложить на множители, даже используя компьютер?

– Разве это не очевидно?

– Не испытывай мое терпение, – сказал гекзарх. – Я объясняю тебе это, чтобы ты, возжелав проникнуть туда самостоятельно, не попытался своим лисьим мозгом придумать какую-нибудь схему, от которой весь архив разнесет на атомы. Как только ты попытаешься войти, включится таймер. У тебя будет двенадцать минут, чтобы не просто разложить на множители очень, очень большое число, которое система предоставит твоему аугменту, но и использовать эти множители для выполнения ритуала, который определенным образом выровняет местный календарь. Когда календарный замок обнаружит необходимые изменения, он отключит систему самоуничтожения и впустит тебя.

– Дайте угадаю, – сказал Джедао. – Вы единственный, кто может проделать это достаточно быстро.

– В этом фишка, да.

– К чему этот дополнительный ритуал? – спросил Джедао. – Почему бы просто не разоружить систему, как только в нее хлынут правильные первичные множители?

– Чтобы никто не смог взломать замок дистанционно, – терпеливо объяснил гекзарх. – Чтобы повлиять на местный календарь, требуется присутствие человека, так что это дополнительная предосторожность.

Гемиола могла бы добавить еще одну причину, если гекзарху таковая могла бы прийти в голову: чтобы предотвратить вторжение вражеских сервиторов. Все трое из любопытства пытались решить проблему первичной факторизации, но им и в голову не пришло бы разоружать систему по-настоящему. В любом случае даже Ситу с его алгоритмом факторизации не повезло. Он не смог полностью решить задачу за отведенные минуты. Даже если бы кто-то из них сумел выполнить вычисления, тот факт, что сервиторы не генерировали формационных эффектов в условиях высокого календаря, означал, что от быстроты в использовании алгоритма не было никакой пользы. Они не могли так или иначе повлиять на замок.

Джедао собрал карты и начал их тасовать. Он дважды чуть не уронил колоду. Гекзарх наблюдал за этим со странной смесью раздражения и удовольствия.

– Считайте, что я предупрежден, – любезно сказал Джедао.

«Считайте, что я предупрежден». Конечно же, Джедао не настолько склонен к самоубийству, чтобы попытаться проникнуть на базу после того, как сам гекзарх предупредил его? Потому что если незваный гость не был гекзархом, то следующим вероятным кандидатом становился Джедао. По крайней мере, Гемиола надеялась, что никто больше не знает о местонахождении Тефоса – иначе в чем смысл секретной базы?

– Тепловая сигнатура этого человека не указывает на беспокойство, – сказала змееформа. – Это, конечно, хороший знак?

– Заткнись, – сказал Ромб, – я разлагаю число на множители.

– Я тоже, – прибавил Сито. – Хочешь помочь?

Гемиола подавила вспышку. Вместо этого она задалась вопросом, чем занят незваный гость. Как и большинство сервиторов, змееформа могла отслеживать визуальную информацию сразу в нескольких направлениях. Ее попытка продолжить разговор прервалась, когда Гемиола снова сосредоточилась на мониторе.

Пришелец извлек откуда-то сложное устройство, состоящее из петель, проводов и полупростых контуров, с маленькой панелью, на которой виднелся незнакомый пользовательский интерфейс. Не обращая внимания на обратный отсчет, пришелец повозился с какими-то кнопками, а затем опустил устройство. Занял место перед альковом пепельного ястреба и начал медитировать.

– Мы должны вмешаться, – сказала Гемиола, внезапно забеспокоившись. – Посмотрите на календарный градиент. Он смещается от норм, но не таким образом, чтобы это как-то повлияло на замок.

– Если ты отвлечешь Куджена и он облажается, – огрызнулся Ромб, – нас всех убьют еще быстрее! В какой Вселенной это хорошая идея?

– Вынужден согласиться, – заметил Сито.

Гемиола перестала с ними разговаривать и опять попыталась выяснить, что замыслил гость. Если уж змееформе суждено было погибнуть, она вполне могла бы чему-нибудь научиться в свои последние…

«Ох, ну зачем же так мрачно».

Гость читал песнопения на более древней форме высокого языка, сохранившейся в ритуальном употреблении. Гекзарх время от времени переходил на нее в период своих визитов. Напев был частью литании, исполнявшейся во время одного из фестивалей, посвященных шоколаду.

Осталось четыре минуты.

Еще более странными, чем выбор фестиваля, были калибровочные показания в комнате. Из-за ритуала гостя – от внимания Гемиолы не ускользнуло, что тот подгоняет свои песнопения под обратный отсчет, – местный календарь искажался все сильнее, почти до еретической степени.

И изменения распространялись по всей базе. Сеть запоздало вспыхнула красным, предупреждая Гемиолу о календарной гнили.

Осталось три минуты.

Для того, кто был обеспокоен своей неминуемой гибелью, Ромб слишком уж страстно спорил с Ситом про… а как они вообще добрались до темы ландшафтного дизайна? Особенно если учесть, что сервиторы выходили наружу только раз в столетие, во время визитов гекзарха?

Гость выпрямился и хлопнул ладонью по терминалу. Гемиола предположила, что он отвечает сети посредством аугмента. Вводить такое количество простых множителей вручную было бы непрактично, ведь человеческие пальцы действуют медленно.

Осталось две минуты.

Устройство мигнуло. Гемиоле хотелось разобрать его и выяснить, что оно делало. Конечно, это было как-то связано с факторизацией или иным способом обойти замок.

– Не пугай меня так, Куджен, – пробормотал Ромб, мигая исступленным пурпурным цветом.

– Он еще не закончил, – напомнил ему Сито.

Гость быстро выполнил три медитации, поворачиваясь под точными углами относительно стен помещения. Местный календарь снова изменился.

Замок открылся. Таймер погас. Гемиола упрекнула себя за то, что усомнилась в гекзархе, не говоря уже про то, какое странное тело и снаряжение он выбрал.

– Что ж, мы должны позаботиться о его нуждах, – сказала змееформа, не в силах удержаться от переключения на сине-зеленый оттенок сигналов, выражающий облегчение.

Ромб грубо просигналил в ответ:

– Можно подумать, Куджен когда-либо медлил, вызывая нас для физического труда, требующего дополнительной пары хваталок. Ты просто хочешь на него поглазеть.

Гемиола не соизволила ответить. Вместо этого она на приличной скорости вылетела из контрольного центра. Вокруг него база оживала в ответ на прибытие гекзарха. Воздух, пригодный для дыхания человека, циркулировал по остальной части комплекса, повсюду зажигались огни. Гемиола вспомнила сад камней, который они с Ситом устроили во время последнего визита, когда вышли на поверхность, чтобы посмотреть на пустомот гекзарха. Она подумала, не без некоторой тоски, заметил ли гекзарх сад на этот раз.

Когда Гемиола явилась поприветствовать гекзарха, тот уже снял скафандр. Он действительно оказался женоформой: его волосы, коротко подстриженные в обескураживающе военном стиле, обрамляли желтовато-бледное овальное лицо с темными глазами. Одежда была из простой темной ткани. Ни кружев, ни шарфов, ни украшений, кроме спрятанного под рубашкой кулона. Он уже снял куртку и повесил на свободный стул.

Гемиола была немало удивлена, когда гекзарх обратился к ней напрямую.

– Привет, – сказал он. – Как мне тебя называть?

От волнения Гемиола погасила все огни. Ну и как следует отреагировать?

И что еще более важно, почему гекзарх говорит не на привычном диалекте, а растягивая слова? Этот протяжный акцент был змееформе знаком…

– Дай угадаю, – продолжил гекзарх, используя удивительно неформальную лексику. Не невежливую, просто неформальную. – Ты сбит с толку относительно того, кто я такой.

Решив, что не стоит рисковать, оскорбляя гекзарха – или кого бы то ни было, – Гемиола утвердительно мигнула и стала ждать.

– Гекзарх занят другими делами, – сказал не-гекзарх. – Я Шуос Джедао.

Шуос Джедао. Жертвенный Лис, время от времени – любовник Нирай Куджена. Почему он здесь без гекзарха?

– У тебя, должно быть, много вопросов, – сказал Джедао. – Но путешествие было долгим. Могу я попросить стакан воды?

Гемиола издала раздосадованный писк. Ну конечно, ей следовало подать чай, вино из роз или виски.

Джедао улыбнулся той кривой улыбкой, которую так хорошо помнила Гемиола, – она сохранялась независимо от тела, в котором он появлялся.

– Нет, правда – что угодно подойдет.

По каналу сервиторов Гемиола объяснила ситуацию и попросила о помощи. Сито откликнулся.

– Кое-кто скоро будет со стаканом воды, – сказала Гемиола Джедао, в забывчивости воспользовавшись универсальным машинным языком.

– Спасибо, очень признателен, – ответил Джедао.

Сообразив, что она сделала, змееформа от огорчения засияла розовым.

– Я понимаю ваш язык, когда вы говорите не слишком быстро, – объяснил Джедао, выстукивая слова пальцами на упрощенном варианте универсального машинного. – Я не хотел тебя смущать.

Конечно, отсутствие цвета и геометрического расположения огоньков лишало язык нюансов. Но Гемиола была не склонна придираться. Она вообще не ожидала, что к ней обратятся на родном языке.

Тут появился Сито с подносом, на котором были стакан воды и, что еще более унизительно, солдатский паек. В прошлом гекзарх всегда приносил собственную еду. Запас пайков он пополнял с каждым приездом – эти батончики могли храниться до двухсот сорока лет при стандартных условиях, что бы это ни значило – на случай чрезвычайной ситуации. Тем не менее Гемиола не могла не чувствовать себя ответственной за отсутствие приличных съестных припасов.

– Спасибо, – сказал Джедао Ситу. – Если не возражаешь…

Сито качнулся в воздухе, изображая кивок.

– Он спросил, как ему меня называть, – передала Гемиола Ситу по частному каналу.

– И что ты ответила? – отозвался тот с раздражающей рассудительностью.

– Я еще не ответила.

Если Джедао и был недоволен пайком, то виду не подал. Наконец он вытер крошки с губ и положил сложенную обертку на край подноса. Сито его унес, оставив Гемиолу наедине с гостем.

«Ну спасибо», – подумала змееформа.

– Как еще мы можем услужить? – спросила она, в конце концов.

– Я надеялся найти кое-что в архивах, – сказал Джедао. – Вы отвечаете за сохранность записей, верно?

– Да, – ответила Гемиола. – Надеюсь, вы знаете, где искать, потому что мы сами никогда не читали эти записи.

– А что, если я сделаю копию и возьму с собой?

Гемиола колебалась ровно столько, сколько потребовалось, чтобы спросить остальных.

– Он любовник гекзарха, так что мне все равно, – ответил Ромб.

– Думай сама, – сказал Сито, и это было столь же бесполезно.

Джедао поднял бровь.

– Мы не должны выпускать записи из виду, – сказала Гемиола. – Образно выражаясь.

– Я не могу остаться надолго, – продолжил настаивать Джедао. – Это ограничило бы объем исследований, которые я могу провести. Разве что…

– Что?

– Один из вас мог бы отправиться со мной и убедиться, что записи не были использованы не по назначению.

Гемиола призадумалась. Предложение было заманчивым – слишком заманчивым. Но она не могла удержаться, чтобы не спросить о подробностях.

– Сколько времени займет это путешествие?

– Этого я не могу сказать с уверенностью, – ответил Джедао. – Но если в какой-то момент тебе понадобится вернуться домой, у меня есть друзья, которые могут организовать транспорт.

Гемиола замигала в сомнении.

– Ну, тебе необязательно решать прямо сейчас, – сказал Джедао. – Кстати, по дороге сюда я видел сад камней. Он немного пострадал от микрометеоритов за последние десятилетия, но все же очень мил. Твоя работа?

– Да, – ответила Гемиола. – Моя и другого сервитора, с которым вы только что познакомились.

Она не знала, как реагировать на случайный интерес Джедао. Обидеться, что сад заметил он, а не гекзарх? Поблагодарить? Смутиться от того, что столь незначительный акт украшения все-таки привлек внимание человека?

– Раньше в архиве была витрина, – сказал Джедао. – Ничего, если я хотя бы посмотрю на нее?

Гемиола не видела причин возражать.

– Конечно.

– Не покажешь ли дорогу? Прошло немало лет.

Змееформа и тут не смогла подыскать повод для отказа. Она повела Джедао по сверкающим коридорам. И все же…

– У меня вопрос.

– Спрашивай, – разрешил гость.

– Как же вам удалось справиться с календарным замком?

– Я подружился с математиком, – сказал Джедао с легкой иронией, которую Гемиола не поняла. Он вытащил кулон, на котором был выгравирован летящий ворон, и потрогал его. – Существует алгоритм быстрой факторизации. Фокус в том, что он опирается на экзотические эффекты – и эти эффекты требуют нестандартного календаря. Поэтому я захватил с собой компьютер, предназначенный для использования преимуществ экзотики, сдвинул местный календарь на достаточно долгий срок, чтобы он проделал свою работу, а затем использовал созданное им решение для взлома замка. Это решение Куджен не стал бы учитывать из-за своей привязанности к высокому календарю.

Они прибыли в ту часть базы, где хранились записи. Это была небольшая комната. На самом деле значительную ее часть занимали роскошные диваны и кресла. Сами записи можно было получить через специальный терминал.

Единственной аномалией в комнате было святилище. По крайней мере, Гемиола всегда считала его таковым, хотя, насколько ей было известно, оно не служило религиозным целям. В нем лежала брошюра из сильно пожелтевшей бумаги, заключенная в прозрачный ларец. Никто из сервиторов не осмелился вынуть ее и пролистать страницы, опасаясь повредить. При том, что гекзарх явно старался сохранить эту вещицу, он никогда не уделял ей внимания.

Джедао подошел к святилищу и заглянул внутрь защитного ларца, не прикасаясь к нему.

– «Как заботиться о вашем новом холодильнике “Снежная птица 823”», – прочитал он. – Я всегда удивлялся, почему Куджен держит это при себе. Может быть, его первая работа? Я поискал модель и ничего не нашел, но гептархат был обширным местом, и эта штука могла оказаться старой и никому не известной.

– Надеюсь, вы пришли сюда не для того, чтобы исследовать холодильники? – сказала Гемиола, понятия не имея, что означает этот термин.

– Конечно, нет, – ответил Джедао, но в его тоне не было подлинного согласия. Он окинул взглядом пустые диваны. – Здесь так мало изменилось.

– Мы следим за сохранностью обстановки, – сказала змееформа.

– Ну конечно. Куджен всегда любил, чтобы все оставалось по-прежнему.

– У меня был еще вопрос, – сказала Гемиола.

Внимание гостя переключилось с витрины на Гемиолу с быстротой, одновременно радующей и тревожной.

– Продолжай.

– Полагаю, вы не привезли с собой никаких драм?

Джедао не засмеялся. Вместо этого он очень серьезно сказал:

– На пустомоте есть коллекция. Мой спутник по путешествию, такой же сервитор, как ты, считает, что в области развлечений у меня отвратительный вкус, но, может быть, тебе что-то подойдет. Если ищешь что-то конкретное, может, я сумею это разыскать. Но не могу дать никаких гарантий.

– Вот и прекрасно, – сказала Гемиола.

– Я так и не узнал, как тебя называть.

– Я Гемиола из анклава Тефос, – сказала змееформа, гадая, к какому анклаву принадлежит спутник Джедао, и есть ли у него договор с сервиторами Нирай. – Давайте я помогу вам сделать копию записей.

– Спасибо, Гемиола, – торжественно ответил Джедао. – Весьма признателен.