Читать книгу Посох Асклепия - Юрий Цорулик - Страница 19

Хатшепсут задумчиво прохаживалась по аллее дворца. Она смогла! Сила, подкреплённая отчаянием и властью жрецов, позволила ей сдвинуть привычные устои египтян. Для начала царица Египта отстроила все разрушенные алтари и храмы Амона. После этого приказала усилить выработку риса и зерновых. Почва возле Нила способствовала этому. Раньше просто рабочих рук не хватало.

Теперь же супруга бога Амона сама не рвалась затевать войны, а бросила освободившиеся силы на развитие и укрепление сельского хозяйства. Это позволило лишь в первый год повысить уровень жизни обычного египтянина вдвое. Смертность среди бедняков сократилась на треть, а роптание народа переросло в возгласы поощрений. Хатшепсут радовалась.

Но радость первой женщины Египта была не из-за этих достижений, пусть и значимых для народа. Фараон была женщиной, и радость её простиралась от одного единственного человека. Хатшепсут сблизилась с Искатотом.

Нельзя сказать, что они сблизились совсем, нет. Но, верховный жрец стал относиться к ней мягче, в глазах порой виднелись искры страсти, а время, которое Хатшепсут проводила с Искатотом, увеличилось в разы. С момента сближения прошел уже год. Каждый день, хоть на несколько минут, но они пересекались: пусть то по государственным делам, или храмовым, или просто так – но пересекались.

– Великая Хатшепсут, свет солнца и лик луны! – голос рывком выдернул фараона из раздумий. Возле неё стоял, склонившись пополам, жрец одного из храмов Амона, не смея поднять взгляд.

– Говори, я слушаю. – властно потребовала царица Египта.

– Верховный жрец желает с вами поговорить, безотлагательно.

Безотлагательно.

Искатот всегда использовал это слово вместо обычного «срочно», которое ему не нравилось. Хатшепсут улыбнулась краем губ. Ну конечно, вот и ещё одно подтверждение, что этого человека послал именно он, а не кто-то. Своего рода, тайный шифр.

– Хорошо, передай верховному жрецу, что я приду. Скоро.

Согнувшись ещё ниже, жрец попятился и, лишь отойдя на десяток шагов, развернулся и бросился прочь. Хатшепсут же направилась в свои покои. Фараон должен предстать перед верховным жрецом Амона во всем своём величии.

Вышла женщина из дворца, сияя, словно солнце. Тончайшие сандалии, золотыми нитями обвивали щиколотки Хатшепсут, подчёркивая её утончённые ноги. Трёхсторонняя набедренная повязка из высококачественного льна опоясывала пояс фараона. Туника из этого же материала, наброшенная на голое тело, держалась на плечах благодаря широким позолоченным лямкам. Шею и плечи покрывал любимый платок Хатшепсут – царский немес, расшитый сине-золотыми полосами. На голове, поверх немеса, красовалась па-схемти.

Па-схемти царицы представляла собой объединённую корону Верхнего и Нижнего Египта. Ещё две тысячи лет назад, когда Египет стал одним государством, символ власти решили не переделывать, а лишь слили воедино короны Нижнего и Верхнего Египта. С тех пор так и прижилось.

Махнув рукой стоявшим невдалеке рабам, которые носили фараона во время его странствований, Хатшепсут обвела взглядом длинную площадь дворца. Чрез несколько мгновений возле ног супруги бога Амона опустились царские носилки. Усевшись на трон, Хатшепсут легко махнула дланью.

– К верховному жрецу! – крепкие руки подняли носилки, и четверо приближённых к фараону египтян строевым шагом направились к храму Амона.

Искатот прохаживался по храму, сцепив руки в замок за спиной. Ему ночью пришла в голову мысль, которую он хотел срочно обсудить с фараоном. С женщиной, которая стала для него самым близким и дорогим человеком среди всего египетского народа. Верховный жрец понимал, что в любой момент даже от Хатшепсут можно получить удар в спину – люди те ещё твари. Очень много предательства повидал Искатот на своей долгой жизни, чтобы сбрасывать это со счетов.

Но эти глаза, эти губы и волосы…Открывающий Небесные Врата мотнул головой, прогоняя наваждение. Он лишь жрец, пусть и верховный, но жрец, а она – фараон Египта! Это не мешало им оставаться наедине и касаться друг друга, но ничего более близкого между Искатотом и Хатшепсут не было.

Фараон лишь брала его за руку во времена эмоциональных разговоров, или обсуждения важный государственных дел. Словно давая понять, что он может рассчитывать на поддержку со стороны фараона. А это имело более важное значение, чем какие-то близкие отношения. Потому Искатот и хотел поговорить с Хатшепсут немедленно, как он любил повторять – безотлагательно.

– Здравствуй, Открывающий Небесные Врата! Пусть Амон дарует тебе долгую жизнь. – властный, но такой родной голос, раздался за спиной Искатота, когда он прохаживался вглубь храма, повернувшись спиной ко входу. Жрец резко обернулся.

– Здравствуй, наместница Амона! Прошу, не будем терять времени на формальности, здесь никого нет. – верховный жрец слегка наклонил голову в знак почтения. – Пойдём, нам нужно поговорить.

Они прошли во внутренний зал храма и остановились у алтаря. В нём горел яркий огонь и курились вокруг благовония. Искатот указал на лавки недалеко от алтаря.

– Прошу, Хатшепсут, садись. Мне нужно много тебе рассказать. – после того, как фараон присела, верховный жрец продолжил. – Дело, по которому я тебя позвал, имеет очень важное значение для всего Египта. Ну, и для меня, в частности, тоже. Но суть не обо мне. Ты прекрасно разбираешься в истории своих предшественников. Скажи, Хатшепсут, что самое важное для фараона глазами египтян?

– Что? В смысле, важное? – царица Египта растерялась. – Власть, могущество и, пирамиды?

– Или храмы, да. Египет всегда был больше мистическим культом, нежели структурированным государством. Почитание богов и поддержка храмов здесь возводятся на первое место. И менять это сразу нельзя. Не во время одного фараона, если ты понимаешь, о чём я.

– Не за одну человеческую жизнь, я поняла. Но, к чему ты это, Искатот?

– А к тому, что ты уже показала себя грандиозным строителем, Хат! – верховный жрец схватил фараона за запястье и слегка сжал. Глаза Открывающего Небесные Врата буквально светились синим. – Пора явить миру величайшее строение из всех, которые были построены фараонами!

– О чём ты говоришь, Искатот! Менкаур и Хуфу смеются над нами сейчас! Никто не смог построить ничего, даже близко похожего на их строительства.

– Никто, до тебя! – Искатот утвердительно кивнул. – Я вижу, что у тебя есть силы и решительность добиться величайшей славы среди фараонов-строителей! Да и суть этой постройки мы с тобой сокроем от всех, чтобы не боялись. Помнишь, я говорил тебе о Времени Сумерек? Для их понимания нужны исследования. Исследования жизни я могу проводить сам – материала хватает. А вот смерть… здесь не так всё просто. Нужны места и люди. И, если со вторым особых проблем нет, сама знаешь, то с первым.

– Ты не хочешь проводить свои ритуалы на виду у египетского народа… – задумчиво проговорила Хатшепсут, раздумывая. – Хитро, Искатот, утаить от Египта тёмную сущность Амона.

– Египет сам отказался от неё, забыл это. – пожал плечами верховный жрец. – Зачем бередить вуаль снов? Пусть дремлет. Ещё не пришло время.

– Так что ты предлагаешь?

– Нам нужно построить твой храм, с алтарями всех богов, большим залом и колоннадой со сфинксами! Это будет самое грандиозное строение среди всех, известных ныне! – Искатот стал описывать величие Хатшепсут, как самого чуткого и утончённого архитектора среди фараонов. В конце жрец добавил. – А внизу, под всем этим великолепием будет сокрытый храм. Мой.

– А мне нравится твоя идея, жрец! – Хатшепсут улыбнулась и чмокнула Искатота в щеку. – Пойдём, обсудим детали, мне кажется, нам есть о чём сейчас поговорить.