Читать книгу Откат - Юрий Гиммельфарб - Страница 8

Выйдя из кабинета Корзинкина, Сергей осмотрелся по сторонам.

Он был в совершеннейшем бешенстве. Если бы у него в руках сейчас было оружие, то, наверное, он разрядил бы в Корзинкина всю обойму.

Нет, он так это дело не оставит! Надо идти к Штерну! Да, все правильно: надо идти на прием к генеральному директору! Если уж Штерн принял Стаса, но его начальника он обязательно примет и выслушает. Он просто не может его, Сергея, не выслушать! А после разговора со Штерном все встанет на свои места. Он покажет ему результаты исследования, объяснит, что за ним шпионил ни кто иной, как Стас.

Сергей решительным шагом направился в приемную. Он плохо представлял, что же он конкретно станет говорить генеральному директоры: просто его эмоции, переполнявшие его, жаждали выхода.

В приемной его встретила миловидная секретарша генерального директора Лера Малышева. Обычно Сергей, заходя по различным делам в приемную, кокетничал с ней и осыпал комплиментами, но в этот раз у него просто не было сил на словесный флирт.

– Привет, Лерочка, – через силу улыбнулся ей Сергей. – Слушай, у меня к тебе просьба: доложи Александру Леопольдовичу, что мне необходимо срочно поговорить с ним по одному делу, не терпящему никаких отлагательств. Так и скажи: срочно и безотлагательно!

– Вообще-то Александр Леопольдович сейчас очень занят, – сказала Лера и как-то странно посмотрела на Сергея. – Наверное, он вас не сможет принять.

– Ты доложи ему, – твердо ответил ей Сергей. – Не сможет принять сейчас – не суть важно, я подожду. Сколько надо – столько и буду ждать. Можем поговорить с ним вечером, это не суть важно. Но поговорить с ним нужно обязательно сегодня. Просто ты скажи ему, что дело не терпит отлагательств.

Лера еще раз посмотрела на каменное лицо Сергея, но возражать не решилась.

– О чем вы с ним хотите поговорить? – коротко спросила Лера. – Александр Леопольдович всегда требует, чтобы перед разговором с сотрудником он знал, о чем будет разговор.

– Извини, Лерочка, но тему разговора я тебе сообщить не могу, – отрезал Сергей. – Передай ему, что мне необходимо срочно переговорить с ним по интересующей его теме по поводу задания, которое он дал Сергею Орестовичу Корзинкину. Там есть обстоятельства, которые я могу сообщить Александру Леопольдовичу только лично.

– Хорошо, – после секундного колебания пробормотала Лера. – Я сейчас доложу ему. Но когда он вас примет и будет ли он вас принимать вообще – это уж ему решать.

– Будет, – недобро прищурившись, усмехнулся Сергей и замолчал.

Лера ничего не ответила и вошла в кабинет Штерна. Пока она отсутствовала, Сергей от нечего делать рассматривал картины, вывешенные в приемной.

Лера отсутствовала меньше минуты. Она вышла из кабинета и уселась на свое рабочее место.

– Ну что? – спросил Сергей и вопросительно поглядел на секретаршу.

– Александр Леопольдович сейчас очень занят, – официальным, ничего не выражающим голосом ответила Лера. – Он не сможет вас принять.

– А во сколько сможет? – настойчиво повторил свой вопрос Сергей.

– Сегодня ни во сколько, – тем же тоном ответила Лера. – Ни сегодня, ни завтра он вас принять не сможет.

Сергей остолбенел. После подобного заявления он вообще перестал понимать суть происходящего.

Видя выражение лица Сергея, Лера смягчилась.

– Он также велел вам передать, что если у вас есть какие-то проблемы, то решайте их со своим непосредственным начальником.

– То есть с Корзинкиным? – машинально переспросил Сергей.

– С Корзинкиным, – утвердительно кивнула головой Лера. Оглянувшись по сторонам, она наклонилась к Сергею и еле слышным шепотом произнесла: – Сергей Михайлович, он вас в ближайшие дни не примет.

Произнеся последние слова, Лера снова оглянулась по сторонам и вновь приняла официальный вид.

– Тогда, как говорится, не для протокола, – сказал Сергей. – Ты вообще можешь мне объяснить: что происходит?

– И не подумаю, – возмущенно ответила Лера. – Я уже ученая. Один раз человеку помогла – так он потом на меня же и сослался. Мне Александр Леопольдович тогда выдал – я тогда чуть работы не лишилась. Поэтому и не просите: ничего не скажу.

– Ну что ж, – чуть слышно пробормотал Сергей сам себе. – Это тоже информация.

Поняв всю бесполезность дальнейшего разговора, Сергей повернулся и, не сказав Лере больше ни единого слова, машинально вышел из приемной. Словно во сне, он дошел до своего кабинета и в изнеможении опустился в кресло.

Внутри него все кипело. Совершенно неожиданное увольнение и предъявленные Корзинкиным нелепые обвинения полностью выбили его из рабочей колеи.

Сергей был глубоко потрясен и оскорблен. Он ничего не понимал. Как может руководитель – серьезный человек, занимающий солидную должность! – указать на дверь высококвалифицированному сотруднику? Без единого предупреждения. Без переговоров, замечаний и указаний, на основании которых Сергей мог бы скорректировать свои действия и, соответственно, изменить результат. Без каких бы то ни было объяснений такого странного решения. Подобное пренебрежение к законам, морали, простым правилам приличия и общепринятым нормам поведения говорило о том, что человек, поступающий подобным образом, не признает за Сергеем никаких прав и не считает его за человека! Поступок Корзинкина потряс Сергея до глубины души.

Невероятно. Корзинкин просто не имеет права так поступать! Это сумасшествие, это значит, что ты не можешь спокойно работать, не можешь быть уверен ни в чем. Полная неизвестность. Этого просто нельзя допустить!

С другой стороны, почему Штерн отказал ему в приеме и даже не захотел выслушать? Это что же получается? Выходит, что Корзинкин прав в отношении Штерна: кто первым настучал – тому и вера? Выходит, что если Стас наговорил на Сергея кучу небылиц, то Штерн даже не попытается установить истину? Бред какой-то!

Сергей налил себе кофе и снова задумался. Когда он немного успокоился, то начал мыслить более трезво. Больше всего его потрясла легкость, то безразличие, с которым Корзинкин указал ему на дверь!

Он думал о своей жизни. Он всю жизнь занимается вычислительной техникой. Он один из лучших специалистов в своей отрасли. С ним советуются бизнесмены и олигархи. Его рекомендации ценят ученые и политики.

Сергей знал, что Корзинкин всегда относился к нему с плохо скрываемой неприязнью. Он не знал истинных причин подобного отношения, но эта неприязнь, доходящая временами до отвращения, прорывалась у Корзинкина постоянно. Возможно, дело было в том, что Корзинкин совершенно не разбирался в вычислительной технике и потому постоянно ощущал собственное ничтожество, общаясь с Сергеем. Возможно, дело было в неожиданном взлете Корзинкина: до института он работал начальником крошечного отдела – и вдруг такой головокружительный взлет: сразу на должность заместителя генерального директора. Правильно говорят: испытание властью – самое трудное. Вот все дерьмо из мужика и поперло наружу – причем, в неограниченном количестве! Кстати, об этом в институте говорят почти все. Корзинкин блестяще демонстрирует всем по поводу и без повода старую мудрость: «первое, что хочется сделать, взобравшись наверх, так это плюнуть вниз»!

Кроме того, в институтских курилках вполголоса иногда поговаривали, что причиной всему глубокая внутренняя неприязнь Корзинкина к евреям вообще и, следовательно, к нему, Сергею, в частности. Это тоже могло быть истинной причиной. Возможно, было что-то еще. Но что бы ни лежало в основе негативного отношения к подчиненному, в любом случае: надо быть сумасшедшим, чтобы ради каприза, ради простой неприязни указать на дверь такому специалисту! Зачем?

С другой стороны, если следовать логике нормального человека, то в случае, если сотрудник не устраивает руководителя, то от него избавляются в течение трех – ну, максимум шести! – первых месяцев. То есть в течение испытательного срока. Но ждать два года… Ведь худо-бедно, но и Корзинкин узнал Сергея и приспособился к его недостаткам, и Сергей приноровился обходить острые углы во взаимоотношениях со своим шефом…. Какой бы Сергей ни был плохой, но процесс сотрудничества – это еще и процесс воспитания. Любой руководитель воспитывает своего подчиненного, что-то вкладывает в него, формирует его «под себя». Каким бы Корзинкин ни был бы идиотом, но неужели ему не жалко вот так, один легким движением руки зачеркнуть всю свою собственную двухлетнюю работу?! Просто в голове не укладывается! Форменный идиотизм!

Нет, за этим явно что-то кроется!

Но, в любом случае: произошло то, что произошло. А что он, Сергей, может поделать в данной ситуации?

Между тем рабочий день подошел к концу. Обычно Сергей не уходил сразу: он всегда оставался в офисе на один-два часа, чтобы все проверить, но сегодня его охватила апатия: делать ничего не хотелось.

Гори оно все синим пламенем, подумал Сергей. Пойду домой. Все равно его служебное рвение никто не оценит, поэтому делать на работе больше нечего. Надо пойти домой, выпить пивка, успокоиться – а завтра, на свежую голову подумаем, дружище, что в такой ситуации делать дальше.

Он решительным движением повесил на плечо сумку с дисками, запер свой кабинет на ключ и вышел из офиса.

Выйдя на улицу, Сергей потоптался немного на месте, подумал. Потом махнул рукой и решительным шагом направился по улице. Далековато, конечно, идти пешком до дома, но ему надо прийти в себя и привести свои нервы в порядок. А заодно и подумать над всем тем, что сегодня произошло.

Он зашел в небольшой круглосуточный магазинчик, взял банку пива, открыл ее и направился дальше, прихлебывая на ходу прохладный напиток.

Мысли Сергея все время возвращались к сегодняшнему разговору с Корзинкиным. Совершенно непонятно: в чем же кроется реальная причина его увольнения? В том, что он «обидел» Стаса? Бред, этого не может быть! Кто такой Стас? Нет никто и звать его никак! Может быть, у Стаса со Штерном настолько теплые отношения, что генеральный директор потребовал от Корзинкина убрать Сергея? Маловероятно: даже если Стас и является «блатным», то в этом случае Леопольдыч, скорее всего, просто приказал бы приструнить Сергея, поставить его на место. Но не увольнять же!

Кроме того, если бы Стас являлся бы «блатным», то этот факт за два года работы Сергея в институте наверняка стал бы ему известен. Такие факты не скроешь.

К тому же, Штерн никогда не станет снисходить до того, чтобы указывать Корзинкину, кого ему увольнять. Генеральный, конечно, большой интриган, но прыгать через голову Корзинкина сочтет явно ниже своего достоинства!

Нет, это дурацкое увольнение – явная инициатива Корзинкина, больше просто некому!

Но в таком случае – за что? Постоянные реплики Корзинкина на тему «мы с вами, Сергей Михайлович, будем расставаться» бессмысленно воспринимать всерьез: это уже стало присказкой и воспринимается, как «белый шум», как тиканье часов. Плохое у него настроение – вот он и молотит языком. Да, Корзинкин явно не любит Сергея и даже не пытается это скрыть. Но увольнять только на основании личной неприязни? Вряд ли: конечно, Корзинкин дурак, – и так считает большинство людей в институте! – но не до такой же степени!

С другой стороны, обвинения, которые ему предъявил Корзинкин, явно нелепы! Нельзя же воспринимать всерьез обвинения в пьянстве! Конечно, святым Сергея назвать нельзя! Но обвинение в пьянке… Полнейшая чушь! Более того, Сергей знал, что несколько сотрудников института напротив, весьма сильно злоупотребляют «зеленым змием» – и ничего худого с ними до сих пор не случилось. И это несмотря на то, что чуть ли не каждый день эти граждане слегка «подшофе» – и в таком виде слоняются по институту!

А, может быть, Корзинкин сказал правду и все дело в том, что Сергей действительно конфликтный человек? Формально, он прав: Ивкина, например, неоднократно писала на Сергея кляузы начальству. То, что эти докладные были сущим бредом сивой кобылы – это уже другой вопрос. И Стас на него обиделся…

Нет, это форменная ахинея: дело не в конфликтах. Просто формальная отговорка – и не более того! Ивкина на всех пишет жалобы и постоянно привлекает к своей персоне повышенное внимание. В институте ее никто уже не воспринимает всерьез и смеются над ней за спиной. А то, что Стас на него обиделся – это не повод. Мало ли на что обиделся подчиненный – так что же, из-за этого надо увольнять начальника? Если бы это было так, то в институте не осталось бы ни одного начальника отдела! Нет, конечно, причина не в этом.

Но в чем же тогда истинная причина увольнения? Непонятно…

Может быть, он случайно обидел своего шефа? Или тот долго носил в себе какую-то старую обиду, за которую теперь решил отыграться? Обладая прекрасной профессиональной памятью, Сергей тщательно припоминал всю двухлетнюю историю общения с Корзинкиным, прокручивая все события, вплоть до самых мельчайших подробностях. Нет, не сходится! То, что Корзинкин постоянно хамил Сергею, издевался над ним, доходя до прямых оскорблений и унижений – это было, не спорю. Но Сергей всегда старался не обращать на него никакого внимания и не реагировал на выпады. За два года работы Сергей ни разу не оскорбил Корзинкина, всегда обращался к нему подчеркнуто почтительно и осторожно возражал своему шефу только в самых крайних случаях: когда от молотил абсолютную ахинею! Впрочем, именно так и подобает вести себя лояльному подчиненному. Нет, скорее всего, причина увольнения не в каких-то обидах!

Но эта причина наверняка есть – просто Сергею надо хорошенько подумать над создавшейся ситуацией. Кроме того, не в стиле Корзинкина бросать начатое дело на половине пути. Нет, завтра он наверняка продолжит капать Сергею на мозги! А, значит, может проболтаться и назовет реальную причину увольнения.

Нет, он так просто не сдастся! Дело, в конце концов, не в институте: он без проблем найдет себе другое место работы! Зарплата здесь не особенно большая, так что, работу найти можно. Но теперь Сергея охватил азарт исследователя. Ему хотелось разобраться во всем, понять причины столь странного поведения своего шефа.

Жалко только, что руководство в институте не видит разницы между двумя вещами: когда работники начинают рыть друг под друга, строить козни друг другу, заниматься интригами – и когда человек хочет показать, что он действительно лучше и заслуживает большего. Жалко, что руководство института, начиная со Штерна, не уметь распознать, пресекать, давить на корню одно и вознаграждать другое.

Солнце клонилось к закату, на улице становилось прохладно. Размеренная ходьба успокаивала Сергея. Но, несмотря на выпитое пиво, обида не проходила. Сергей шел «на автопилоте», не обращая внимания на то, что происходило вокруг.

– Молодой человек, – неожиданно раздался вежливый мужской голос откуда-то справа. – Вы не угостите сигаретой?

Сергей повернул голову. Справа от него стоял высокий, хорошо одетый парень. Он что-то сжимал в правой руке: очевидно, это была зажигалка.

– Я не курю, – ответил Сергей и собрался двинуться дальше, но ему преградил дорогу другой парнишка лет двадцати. Этот, напротив, был одет в спортивный костюм и выглядел, как типичный «браток»: мелкий, но крепко сложенный, цепочка на шее, короткая стрижка.

– Гляньте-ка, братва, он не курит, – с явной издевкой произнес парнишка. – Он, небось, еще и не пьет. Он не курит и не пьет – он здоровье бережет.

– Не, по-моему, он просто жмот, – раздался слева голос третьего парня. Сергей повернул голову влево: парень был высок, худощав и широк в плечах. Одет он был в джинсовый костюм, под которым белела футболка. На толстых пальцах синели татуировки в виде перстней. – А если он жмот, то это значит, что здоровье ему больше не понадобится.

– Тебя что, мамаша в детстве не учила, что с хорошими людьми надо делиться? – сквозь зубы процедил мелкий.

Сергей попытался сделать шаг в сторону, но длинный неожиданно сильно ударил его по уху. Сергей покачнулся, но устоял на ногах.

Кровь бросилась ему в голову. Одним движением он скинул с плеча мешавшую ему сумку и размахнулся для удара.

Но ударить он не успел. Мелкий, как вихрь налетел на Сергея и коротким точным движением он ударил его в солнечное сплетение. В глазах у Сергея потемнело, дыхание перехватило. Воспользовавшись этим, элегантно одетый парень сделал шаг по направлению к Сергею, схватил его за плечо, развернул к себе и со всего размаха нанес сильный удар в подбородок.

Сергей рухнул на землю. Вся троица налетела на него и стала месить беззащитное тело Сергея ногами. Вначале он пытался подняться, но каждый раз удары сбивали его с ног.

Они били его неторопливо и обстоятельно. Он не кричал, а только хрипел, а они размеренно, как футболисты, били и били его ногами в тяжелых ботинках. Лицо Сергея было разбито, изо рта текла кровь, а он корчился, и лишь прикрыть голову непослушными руками.

– Ша, пацаны, – неожиданно произнес элегантно одетый парень и сделал движение рукой. – Хорош, я сказал. Хватит с него.

Очевидно, он был главным в этой троице.

Главарь подошел к лежащему Сергею, наклонился над ним и протянул руку. Сергей инстинктивно поднял руку, чтобы защититься от удара. Но главарь не стал бить: он просто сгреб волосы Сергея в охапку, откинул назад его голову и посмотрел прямо в глаза.

– Запомни, сука, – с тихим злобным шипением произнес парень, четко и внятно выговаривая каждое слово. – Когда тебе что-то говорят, то надо поступать, как велено, а не совать свой длинный нос туда, куда тебя не просят и не выступать. Твой номер шестнадцатый и твое место возле параши, усек? Ты меня хорошо понял, козел?

Сергей пытался что-то сказать, но разбитые губы не слушались. Мелкий парнишка сделал шаг вперед, сунул руку в карман, достал оттуда что-то и поднес к лицу Сергея. Раздался короткий щелчок – и в руке парня сверкнуло тонкое лезвие ножа.

– Ты что, тварь, не понял? – злобно спросил он. – Тебя же русским языком по-человечески спрашивают: понял? Ну?

– Понял, – с трудом шевеля разбитыми губами, ответил Сергей.

– Погоди, не гоношись, – жестом остановил главарь своего мелкого помощника. – Будешь поступать, как велено?

Последние слова относились к Сергею.

– Буду, – ответил Сергей.

– Нос свой длинный не будешь совать туда, куда не просят?

Будучи не в силах произнести ни единого слова, Сергей только отрицательно помотал головой.

– Ну, вот и славненько, – удовлетворенно произнес главарь. – Значит, урок ты усвоил. Люблю иметь дело с понятливыми людьми. Все, пацаны, валим отсюда.

Он отпустил Сергея и сделал шаг в сторону, однако мелкий неожиданно подскочил ближе и со всего размаха ударил Сергея ногой в живот. От такого сильнейшего удара Сергей завалился на бок и на несколько секунд потерял сознание.

– А это тебе, мразь, на память лично от меня, – со злобой произнес мелкий. – Это на закуску – чтобы помнил лучше.

Он подобрал сумку Сергея и повесил ее себе на плечо. Длинный бесцеремонно похлопал по карманам джинсов Сергея, вытащил из них все деньги, после чего вся троица быстро покинула место потасовки.

Придя в себя, Сергей сделал несколько попыток подняться на ноги. Но избитое тело отказывалось повиноваться. Наконец, после нескольких безуспешных попыток он, наконец, встал на ноги и, шатаясь, как пьяный, побрел дальше.

Случайные встречные прохожие брезгливо шарахались в сторону от грязного окровавленного человека.

Сергей остановился и огляделся. Нет, ходить в таком виде по улицам не годится! Не ровен час, еще в полицию заберут за нарушение общественного порядка!

Может быть, самому пойти в полицию и написать заявление? Нет, не прокатывает! Он пил пиво, следовательно, формально, с точки зрения закона, в данный момент находится в нетрезвом состоянии. Скорее всего, при таком раскладе менты не станут разбираться, а просто запрут его в «обезьянник» с точно такими же субъектами – и он будет ночевать в камере предварительного заключения.

А этот вариант ему явно сейчас не с руки: если завтра утром он не явится на работу, то тогда Корзинкин получит в руки прекрасный козырь: формально он сможет сразу уволить Сергея за прогул и ни один суд его не восстановит на работе!

Он вдруг остановился: местность показалась ему знакомой. Елки зеленые, это ж дом его старого друга Сашки Толстова! Вот так удача! Надо зайти к нему в гости, умыться, прийти в себя. А там, как говорится, одна голова хорошо, а две лучше. Может быть, старый друг что-нибудь, да подскажет умное!

Радость придала измученному Сергею сил. Он подошел к знакомому подъезду и позвонил по домофону.

– Слушаю, – раздался знакомый голос Толстова.

– Саня, это я, Сергей, – ответил Гильман. – Пустишь в гости?

– О, Серега! – радостно завопил Александр. – Какие люди! Заходи, конечно!

Сергей вошел в подъезд и поднялся к Толстову. Тот уже ждал его у раскрытой двери. При виде истерзанного Сергея, радостное выражение на лице Александра сменилась растерянностью.

– Мать моя вся в саже, – с изумлением и ужасом вместо приветствия пролепетал Толстов. – Это кто ж тебя так разукрасил?

– Привет, Саня, – с трудом пробормотал Сергей. Разбитые губы не слушались, саднило ребро, в голове шумело.

– Что с тобой произошло? – спросил Александр. – Кто это тебя так? За что? Ты что, опять вляпался в какую-то историю?

– На этот раз, Саня, сам не пойму, – ответил Сергей. – Меня сейчас по дороге домой трое подонков избили. Плюс ко всему меня с работы уволили.

– Это что, теперь так с работы увольняют? – поразился Толстов. – Сопровождая, так сказать, битьем морды и всего остального организма в придачу?

– Елена дома? – вместо ответа спросил Сергей.

– Нет, – ответил Толстов. – Она к маме уехала до понедельника.

– Какое совпадение, – через силу улыбнулся Сергей. – Моя Людмила тоже вчера отправилась в Москву на курсы повышения квалификации. Правда, в отличие от Елены, она уехала на две недели.

– Вот что, дружище, – решительно произнес Толстов. – Давай-ка, мы с тобой позовем сюда всех наших мужиков – как в прошлый раз. И все вместе обмозгуем твою проблему. Два года назад мы нашли решение. Я уверен – найдем его и сейчас. Поэтому ты сейчас ничего мне не рассказывай: иди-ка лучше в ванную и приведи себя в порядок, а то на тебя смотреть страшно. Кстати, там же в ванной возьми мои джинсы и рубашку, а то твоей одежкой теперь впору автомобили протирать, а не носить приличному человеку! А я пока обзвоню мужиков и позову их сюда. И ты нам все расскажешь.

На предложение позвать на помощь Игоря Симакова, Алексея Бочкарева, Виталия Кулагина (который недавно получил очередное звание майора полиции) Сергей отреагировал довольной улыбкой.

– Кстати, ты слышал, недавно Вовка Мамонтов приехал, – сказал Толстов. – Два года на раскопках был – небось, докторскую пишет.