Читать книгу Удача не бывает случайной - Юрий Горюнов - Страница 6

Едва я вошел в самолет, у меня взяли плащ и проводили к месту в салоне бизнес – класса. Полет предстоял долгий; примерно тринадцать часов. Около полуночи самолет компании Air France поднялся из аэропорта Шарль Де Голь, и взял курс на Буэнос-Айрес в аэропорт Министро Пистарини.

Как только самолет набрал высоту, в салон вышла стюардесса, проверить пассажиров. Она шла по проходу, с приветливым взглядом, и на просьбы пассажиров участливо откликалась. Ее поведение, манера, скорее напоминали не стюардессу на работе, а актрису, играющую роль стюардессы. Мало кто из пассажиров не поддавался ее чарам. Иссиня-черные волосы, дерзкие зеленые глаза, которые словно рентген просвечивали мужские сердца. Когда она подошла ко мне, я чуть поднял голову.

– У вас все в порядке? Вам что-нибудь принести?

– Зелье для хорошего настроения.

– У вас что-то не так? – вежливо поинтересовалась она.

– Тоска от разлуки с родиной, хотя там у меня никто не остался, – уточнил я для ее сведения, что холост.

– К сожалению, в нашем меню есть только слабительное, – приняла она манеру разговора, понимая игру. – Принести?

– Только если одновременно со снотворным… Но, знаете, принесите мне что-то попить. Если я потом буду спать, то не будите на обед.

Она, молча, кивнула и вскоре принесла бутылочку кока-колы. Я, отпивая напиток, всматривался в темноту ночного неба, предаваясь раздумьям, и незаметно вернулся в свое далекое прошлое.

Я вспомнил, все три учебных заведения, в результате учебы в которых и стал тем, кем был сейчас. Но память вернула впечатления лишь двух последних.

Когда я учился в учебке, то нас там учили группами. Учили быстрому переодеванию, когда надо было перебегать из одной комнаты в другую, закладке тайников, передаче информации при касании в общественных местах, хотя мне это ни разу не пригодилось, потому как работал в одиночку и не светился. Интересны были занятия по запоминанию цифр, номеров телефонов. Цифры запоминали по цветам. Каждой цифре свой цвет, например, один – белый, девять – черный. В итоге можно было описывать комнату. А телефоны: когда идешь по проходу, мимо проходят и называют номер, в это время проходят навстречу, и тоже называют номер. Надо было все запомнить. Учили слежке, технике ведения разговора, выживанию, тихому нападению, всем видам оружия. Радовали нас занятия по слежке, когда мы выходили в город, стояли перед витринами, в которых отражалась улица, сигналам связи. Нам вдалбливали, что слежка – тень человека. Научили запоминать любые детали и мелочи, развивая все виды памяти, когда, даже увидев что-то мельком, и не обращаешь на это внимания, память фиксирует увиденное. Можно запомнить все, а потом вспомнить увиденное, даже если и не собирался запоминать.

– Вам принести еще? – Спросила меня та же стюардесса. Я обнаружил, что выпил кока-колу. Еще ранее, когда она только подходила, краем глаза заметил ее, но не стал предварительно обращать на нее внимание.

– Спасибо, не надо. А что у вас соринка в глаз попала? – поинтересовался я.

– Откуда вы знаете?

– Вы чуть-чуть смазали тень в уголке глаза. То, что накатилась слеза, не хочется думать. Вынули?

– Да, подруга помогла.

– И как вынула?

– Уголочком платка.

– В следующий раз позовите меня, соринку надо вынимать кончиком языка.

– Да вы что!? – искренне с некоторой радостью удивилась она. – Но будете ли вы рядом?

– Многое зависит от вас.

– Я учту ваше предложение.

– Только долго не задерживайтесь.

– Хорошо, сейчас пойду, брошу себе пыль в глаза.

– Лучше пустите ее кому-либо другому.

– Например, вам?

– Можно и мне, но тогда придется вам чистить мне глаза.

– И об этом подумаю.

Она отошла, а я лишний раз убедился в том, что тренировки не прошли даром, я заметил ее приближение, а затем вернулся к своим воспоминаниям.

Все это было интересно, но более близко в диверсионной работе. Лишь когда меня, после ранения, начали готовить индивидуально, вот тогда все было иначе. Это был новый этап подготовки профессионала агента-одиночки: отработка навыков рукопашного боя, радио, компьютер, работа с психологом, тайнопись, фотодело, визуальная разведка объектов и многое-многое другое. Такую нагрузку мог выдержать не каждый, но в меня поверили. Время проходило напряженно, я был постоянно занят, но не был лишен комфорта быта. Жил я тогда на вилле, в одной из стран. Преподаватели приходили на «дом». Вилла располагалась на огороженной территории, где я мог иногда прогуливаться. У меня отшлифовывали владение языками, тогда я и выучил китайский, который был нужен для моего первого задания. К своему удивлению я научился бегло говорить по-французски, неплохо говорил на арабском, правда, с письмом были сложности, испанский, а английский знал с детства. Изучал микро– и макроэкономику и другие заумные вещи.

Единственной издержкой всего этого было отсутствие личной жизни. Я был холост, а для многих и мертв. Еще за время моей предыдущей казарменной учебы я в какой-то мере отвык от женского общества, если не считать отдельных эпизодов. Видимо, чтобы тебе кто-то понравился надо встречаться, общаться, строить отношения на сближение, всего этого я был лишен, при том добровольно.

Индивидуальная подготовка выбила из меня мои славянские корни по привычкам, произношению и вычислить их стало просто невозможно.

Что делать? В разведке личного не должно быть, а личной привязанности к женщинам, я должен был избегать, помня, что за каждым преуспевающим мужчиной, всегда стоит женщина, она же могла его и погубить. Это слабость нелегала. За моей спиной никого не было.

Так я пришел в этот мир юнцом, а вышел в великолепной форме, но без друзей. Одиночество не тяготило. «У шпиона нет друзей» – мелькнула у меня банальная мысль. Да и кого они есть, в истинном смысле этого слова? Скорее хорошие знакомые. Хотя, если в общепринятом смысле, то у меня их было множество, которыми я обзавелся, что-то делая, или наоборот, не делая.

Я обречен был в этой своей второй жизни, принять облик человека одинокого, родители которого умерли вдали от родины, но я, как и они остался французом.

– Месье, я вижу, что вы не спите, – вывел меня из раздумий голос стюардессы. – Будете обедать?

– Разве только за тем, чтобы чем-то занять себя, – ответил я на предложение. – Вы же не согласитесь скоротать мое время?

– В вашем вопросе заложен ответ – не соглашусь. Я на работе.

– А вне работы? Я научу вас технике вытаскивания соринок из глаз.

– И только? – усмехнулась она.

– У меня много других скрытых достоинств.

– Видимо, очень они скрыты, иначе, почему вы холосты?

– Поняли, потому что меня никто не ждет во Франции? Не люблю показывать достоинства своей души. Как только они проявляются, все, расставание. Какая женщина захочет быть на вторых ролях? У нее же нет столько достоинств. Но самое главное достоинство – холостяк, иначе я был вам не интересен. Так что скажете?

– Все возможно, – уклонилась она от прямого ответа. Ее зеленые глаза излучали лукавство.

– Тогда, если нам суждено будет еще увидеться, то мое предложение остается в силе, но в Аргентине.

– Договорились.

– А что вы предложите мне сейчас?

Я выбрал блюда, перекусил и после обеда немного поспал. Когда проснулся, то за иллюминатором на безоблачном небе светило солнце. Полет подходил к концу. Мы прибывали около девяти часов местного времени, так что день только начинался, а в Париже было еще пять часов утра.

Под крылом замелькали здания, вереницы машин на шоссе. Посадка прошла по расписанию. Фонари посадочной полосы слились в сплошную линию. Юркий диспетчерский «форд» подкатил к самолету, и огромный лайнер, ревя моторами, послушно двинулся за ним.

Самолет подрулил к зданию аэропорта. Открыли дверь самолета, и в салон горячей волной ворвался тугой воздух, сдобренный асфальто-бензиновыми запахами аэропорта. Рукав подвинулся к выходу. Я вышел из самолета последним. Уже на выходе я спросил, обращаясь к стюардессе?

– А как вас звать в будущем? – хотя на ее бейдже было имя, но мне хотелось услышать, от нее, как возможность для дальнейшего знакомства.

– Жаннет, – улыбнулась она, и в ее интонации не прозвучало дежурного ответа.

– А меня Жан. Всего доброго, Жаннет, до встречи, – и пошел по проходу.

Таможня, пограничный контроль отняли не более получаса. Получив свой чемодан, я вышел в зал прилета, где стояли встречающие с табличками, на одной из которых я увидел свое имя. Ее держал лысый брюнет, лет сорока, одетый в светлую рубашку и брюки.

– Здравствуйте, это я – и указал ему на табличку, что он держал.

– А меня зовут Андре, – весело произнес он. – Будем знакомы. Нам предстоит часто видеться. Пойдемте.

Я подхватил чемодан, и мы вышли на стоянку, где погрузив вещи в его машину, отъехали от здания аэропорта. Мне было интересно наблюдать за пейзажем, проносившемся мимо. Трудно представить, что я снова в Южной Америке, где когда-то был проездом, хоть и вынужденным. По дороге из аэропорта не было пышной листвы, и зной витал в воздухе.

– Впервые здесь? – поинтересовался Андре.

– Да, – ответил я, не собираясь посвящать его в предыдущие свои посещения Латинской Америки.

– Как и любая страна, она имеет свой колорит, особенно славится карнавалами и жгучими женщинами. Это надо видеть, но у тебя все еще впереди. Об этом можно говорить и писать сколько угодно, но все будет не то. Это надо видеть. Давно занимаешься журналистикой? – перевел он разговор.

– Достаточно, – не вдавался я в даты.

– Испанский знаешь, как полагаю?

– Есть такое дело. Немного и английский.

– Тогда порядок, здесь в ходу много языков, кто только не живет: китайцы, арабы, итальянцы. Вообще Буэнос-Айрес в Латинской Америке имеет статус Парижа. Здесь, как вавилонское столпотворение, наложенное на латиноамериканскую основу. Тебе придется окунуться в эту жизнь напоказ.

– Не понял? – искренне удивился я.

– Здесь любят показывать больше, чем имеют в действительности. Любят вечерами ходить в кафе, рестораны, в общем, вести жизнь вне дома. Пока начнется лето, а оно здесь с декабря, привыкнешь, а потом уже дожди.

– А машину арендовать где?

– Подберем.

– А что с прежним журналистом, – поинтересовался я. – Чем он заболел?

Андре засмеялся: – Заболел! – Но затем резко оборвал свой смех. – Не болел он ничем. Что произошло, никто не знает. Избили его и сильно, но шум поднимать не стали. Видимо влез, куда не следует, хотя здесь народ добрый, но, как и везде, есть свои тайны жизни. Ты если что, спрашивай, наши кабинеты рядом.

– А почему попросили тебя встретить?

– Так пока никого не было от вас, я помогал вашей газете. Не бесплатно, конечно. У нас общая секретарша, чтобы заниматься бумагами и отвечать на звонки.

Так за разговорами мы въехали в город и влились в поток машин. Я с интересом рассматривал архитектуру зданий – испанское барокко. Андре вел машину по загруженным улицам города уверенно, и проезжая по одной из них, указал мне на трехэтажное здание: – Вот здесь наш офис, а я тебя отвезу в гостиницу, что рядом, чтобы было не далеко добираться.

– А квартиру снять?

– Это тоже решаемо, все зависит от возможностей. Понятно, жить в гостинице сложнее, все-таки не на один день приехал туристом. Симона поможет.

– Это наша секретарша? – уточнил я.

– Она, милая, она.

– Даже милая?

– С ней иначе нельзя, но для меня она только коллега.

– Думаю, для меня тоже будет.

– И это правильно.

Проехав мимо здания, где располагался офис, он еще проехал метров двести, и, свернув направо, въехал в узкую улочку, остановившись перед небольшой гостиницей. Фасад здания был светло бежевого цвета. Дверь цвета мореного дуба пропустила нас в холл, где улыбаясь, нас встретил администратор – молодой мужчина.

– Номер для Жана Марше, – известил его Андре. – Ты устраивайся, – обратился он ко мне. – Мне надо идти, дела, а завтра я загляну. Отдыхай, все-таки разница во времени и перелет. Или прогуляйся по улочкам, только не заблудись. Все я пошел, до завтра, – и Андре вышел на улицу.

Оформив проживание, я поднялся в свой номер, что располагался на втором этаже. Номер был достаточно удобным, среднего размера; окна выходили на улицу, по которой мы подъехали. На противоположной стороне был жилой дом, где на подоконниках стояли яркие цветы в горшочках.

Распаковав вещи и приняв душ, я переоделся и сел в кресло возле письменного стола, продумывая план действий на сегодняшний день и на ближайшее будущее. Надо было выйти в город известить Центр о своем прибытии, чтобы ждать задания, а пока вживаться в роль журналиста; потом посетить местного знатока искусства, адрес которого мне дал Мишель Рено.

Поразмыслив, я не стал откладывать дела и покинул гостиницу. Город был мне знаком, его карта была у меня отпечатана в голове, немало потратил я времени не ее изучение. Потом, когда найду квартиру, приступлю к более детальному изучению. Я доехал до улицы Флорида, где посидел в самом старом кафе страны и вернулся в гостиницу.