Читать книгу Подснежники Великой Отечественной - Юрий Ильин - Страница 9

Из Сибири на свою малую родину мы вернулись весной 1943 года и прямыми свидетелями военных действий не были. Из рассказов брата в моей памяти остался один эпизод войны: однажды немецкий самолет после неудавшейся попытки прорваться к Москве сбросил в лесу, недалеко от Натальино, бомбу. Виталик бегал туда с деревенскими друзьями смотреть воронку.

Отношение к войне имел и случай, произошедший зимой следующего года. С соседским мальчиком я пошел на ближний пруд – попробовать, насколько он замерз. Как и в ситуации с трактором, мне опять повезло: лед провалился подо мной недалеко от берега, на мелководье. На крик соседского мальчика прибежал солдат, находившийся в деревне на излечении. С помощью жерди он помог мне выбраться на берег и быстро отвел в дом к тете Нюре, которая меня переодела, уложила в постель и долго согревала чаем с медом.

Что касается картин ожесточенных сражений за Москву, которые проходили вблизи малой родины, то они формировались в моей памяти уже после окончания войны. Какие-то детали вырисовывались из рассказов взрослых родственников или учителей, среди которых было немало участников войны. Запомнился фильм «Сын полка», вышедший в 1946 году: образ главного героя фильма каждый из нас, мальчишек, мысленно переносил на себя.

Интересную информацию получали на занятиях по военной подготовке, которой уделялось тогда немало учебного времени. Преподавали военное дело офицеры запаса или отставники, старавшиеся зажечь в нас интерес к своему предмету рассказами о подвигах детей – участников войны: Вани Солнцева, Володи Тарновского, Вали Котика, Володи Дубинина. Самые яркие эпизоды их боевого пути мы потом проигрывали во время традиционных игр «в войну» в пионерских лагерях.

Ощущение тяжелейшей ситуации, сложившейся в Подмосковье в конце 1941 года, пришло уже совсем в зрелом возрасте после посещения нескольких знаменательных памятников защитникам северных рубежей столицы. Немцев остановили в 15–20 километрах от Натальино, находившегося на полдороге от Загорска до Дмитрова.

Первый такой памятник, установленный на Перемиловской высоте, напротив Яхромы, мне показала в 1967 году одна из сестер Мамы, жившая рядом с этим городом. Ее муж (мой дядя) пропал без вести в 1941 году, и, чтя его память, она часто посещала этот памятник. Здесь с 27 ноября по 5 декабря шли кровопролитные бои, закончившиеся разгромом немецких войск, пытавшихся прорваться к Москве с севера.

Яхрома стала первым советским городом, освобожденным от захватчиков. Об этом говорят выгравированные строки Роберта Рождественского на плите, установленной у подножья ступенек, идущих к памятнику:

Второй памятник, а точнее братскую могилу защитникам Москвы на развилке Рогачевского и Краснополянского шоссе я имел возможность видеть неоднократно в 70-е годы, когда по работе из Долгопрудного ездил в Шереметьево через Лобню. В ноябре 1941 года здесь немцы подошли ближе всего к Москве. О том, какой ценой их удалось здесь остановить, говорят гранитные плиты с именами полутора тысяч советских воинов, часть которых продолжает числиться неизвестными.

Мимо двух следующих памятников, установленных уже на Ленинградском шоссе, я проезжал, когда в Шереметьево приходилось ездить по этому шоссе. Они известны, наверное, каждому москвичу: противотанковые ежи на 23-м километре шоссе и мемориал-штыки на 41-м километре при въезде в Зеленоград. Здесь, в Холме Славы, братская могила с надписью: «1941 г. Здесь защитники Москвы, погибшие в бою за Родину, остались навеки бессмертны».

Из этой братской могилы 3 декабря 1966 года, в ознаменование 25-летней годовщины разгрома гитлеровских войск под Москвой, был взят прах Неизвестного солдата и перезахоронен в Александровском саду у стен Кремля.

Газета «Известия» так сообщала об этом событии: «Третьего декабря 1966-го прах Неизвестного солдата повезли в Москву. Среди тех, кто нес гроб с останками, был сам Рокоссовский. Неизвестный солдат мог быть бойцом его, 16-й, армии, участвовавшей в битве за столицу. И сыном, братом, отцом для множества семей, потерявших близких в той войне. На церемонии собралась огромная толпа. Мало кто мог сдержать слезы. И эту поистине всенародную скорбь следовало выразить на надгробии».

Выразилось это в простой, проникающей в самую суть события, надписи: «Имя твое неизвестно, подвиг твой бессмертен». Надпись увенчана объемной бронзовой композицией – солдатской каской и лавровой ветвью, лежащих на боевом знамени.

8 мая 1967 года к могиле Неизвестного Солдата из Ленинграда эстафетой на бронетранспортере, в сопровождении эскорта мотоциклистов доставили факел, зажженный от Вечного огня на Марсовом поле. Война коснулась каждой советской семьи, и, как сообщало радио, в населенных пунктах люди часами стояли на тротуарах, чтобы прикоснуться к светлой памяти своих погибших на войне родных. На одном из участков Ленинградского проспекта в Москве находился и автор книги.