Читать книгу Преодоление - Юрий Иванович - Страница 7

По поводу своей подруги – словно в воду глядел. Не успели мы вечером только уединиться в нашей спаленке, как в мою сторону сразу полетели первые упрёки:

– Почему это не наша свадьба оказалась первой? Чем мы с тобой хуже и почему это наши отношения не достойны того, чтобы их отпраздновать по наивысшему уровню?

Положа руку на сердце, следовало признать упрёки справедливыми. Да и отношение девушки ко мне можно было сравнивать с самыми романтическими, возвышенными и чуть ли не сродни подвигу. Она успевала везде: и в общественных работах участвовать, и со мной во время моего недуга словно с ребёнком малым нянчиться. А уж когда мы несколько дней назад вновь возобновили наши постельные утехи, то можно было бы смело заявлять, что лучшей любовницы, подруги и возлюбленной грех было бы не пожелать любому нормальному мужчине.

Только вот я почему-то не видел Ксану по отношению к себе именно женой. И совсем не потому, что меня нельзя отнести к мужчинам «нормальным». Или там слишком уж капризным, разбалованным, скандальным и уж тем более семейным тираном по бытовым проблемам. Скорее наоборот, я в решении наших житейских проблем предоставлял подруге полную свободу, инициативу и во всём оказывал бесспорную поддержку. Но…

Если бы я оставался в этом мире навсегда, может, я бы сразу разрешил вопрос, ответив примерно так: «Мне просто неудобно было влезать раньше с нашим праздником, чем более старшим нашим соратникам. Да и командир должен себя вести поскромнее… Поэтому устроим наш праздник чуть позже, когда будут благоприятные условия». И всё! Тема была бы закрыта.

Но многие, да что там говорить, невероятно многие планы, связанные с миром Трёх Щитов и с миром Земли, заставили меня так и замереть на вдохе, а потом и на долгое время примолкнуть.

Ксана долго паузу выдержать не смогла и решила обидеться:

– Даже так? Ты со мной не желаешь на эту тему и словечком обмолвиться? Может, ты со мной уже и спать не собираешься?

Я пожал плечами и начал возмущаться таким поворотом разговора:

– Да я ещё и подумать не успел над твоими вопросами!..

– Ну тогда сегодня будешь спать отдельно! – уже совсем не прислушиваясь к моим словам и решив меня наказать жестоким образом, постановила красавица. – Заодно у тебя и время появится на «продумать».

И демонстративно стала стелить для себя на отдельном, совсем узеньком лежаке. Я так и стоял возле окна, делая вид, что растерян и сильно озадачен. Хотя на самом деле только и старался, чтобы не рассмеяться от такой сцены. С моим опытом в интимных отношениях, да ещё именно меня лишать доступа к прекрасному телу? Право, не смешно! При желании я сам заговорю кого угодно, отвлеку, заболтаю, и та же Ксана не заметит, как уже через пять минут будет трепыхаться у меня в объятиях. Но с другой стороны, я сегодня чувствовал какое-то моральное опустошение, хотя физически толком ничего и не делал целый день. Только отъедался да вёл наблюдения за Чмо.

Поэтому так великолепно совпало, что я как раз просто хотел завалиться и просто, без всяких затей, страстных стонов, воплей на всю башню и порванных извивающимися телами простыней – выспаться. И вон оно, получается как в песне: мечты сбываются!

Только я отлично знал также, что надо делать, чтобы отцепившийся от паровоза вагон не догнал его опять. То есть следовало подтолкнуть его с уклона, а не в другую сторону, и тогда можно спать спокойно. Поэтому я и начал с хорошо разыгранным недовольством:

– Ксана, а при чём здесь одно к другому?

– А вот будешь знать!

– И ты вот так, с недрогнувшим сердцем решишься спать от меня отдельно?

– Да! – с апломбом заявила она, будучи уверенной, что уговоры с моей стороны будут длиться вечно.

– И даже не придёшь погреть мне спинку?

– Вон пусть тебе Хруст греет!

– И ты не пожалеешь о своём поступке? – канючил я.

– Никогда! – заявляя настолько категорически, она гордо задрала подбородок, смотрела в другую сторону и наверное, сама восторгалась своей непреклонностью. А мне ничего больше не оставалось делать, как завалиться на нашу кровать и, укутываясь в одеяла, с трагическим пафосом воскликнуть:

– Злая ты! Съеду я отсюда… куда глаза глядят…

– Да на здоровье! – всё ещё будучи на волне своего решения меня наказать и противоречить в любом моем высказывании, продолжала подруга.

– Ты даже поговорить со мной не хочешь…

– Было бы с кем разговаривать!

Всё. Логическая цепочка нашей перепалки замкнулась. То есть мы пришли к тому, с чего и началась перепалка, только уже с противоположным знаком. Вначале меня обвинили, что я не хочу поговорить на нужную тему, а вот теперь последовало финальное заявление, что это, оказывается, со мной разговаривать не хотят.

Что и требовалось доказать!

Ведь недаром я столько книг вычитал в Интернете по психологии супружеских отношений. Женщины – они слишком эмоциональны и страшно сами любят сбивать нас, мужчин, своей зигзагообразной логикой. Но при этом легко попадаются на провокационныё фразы, уходят в сторону и в конце концов начинают сами себе противоречить. Надо только верно и быстро этим воспользоваться и ни в коем случае не затягивать диспут до бесконечности. Иначе сама женщина забывает тему начатого разговора, и хуже всего, может по ходу припомнить ещё десяток иных тем, по которым она с полным правом считает себя жестоко обиженной.

Я в классическом стиле уложился во все временные нормы и постарался уснуть как можно быстрее. По всем расчётам и статистикам, дальше следует такая картина: умная женщина имеет все шансы обдумать разговор, понять свои ошибки и свести всю перепалку к шутке. Но она должна уложиться в десять минут. А вот не совсем умная (потому что глупых среди них не бывает по умолчанию, что бы о себе мужчины ни мнили), если не уложится в это время, тоже поймёт, что не права, но обратного хода ей уже не будет.

Для мужчины лучшая стратегия на втором этапе – это уснуть в течение этих вот десяти минут.

Я почти успел, но Ксана оказалась очень умная, она заговорила где-то в конце шестой минуты:

– Что-то я мало одеял взяла… Миха, брось мне одно своё!..

И прислушалась к моему размеренному и громкому сопению, которое я старался имитировать со всех своих сил. Но, наверное, опыта не хватило, потому что красавица не поверила:

– Только не надо притворяться, что меня не слышишь! – короткая пауза. – Или тебе одеяла жалко? – потом возмущённое фырканье: – Как я его грела всё это время, так быстро забылось! А я как здесь замёрзну насмерть и простужусь, так ему глубоко наплевать!

И я услышал, как она нервно и шумно встаёт со своего холостяцкого лежака. Ну и, конечно, дыхание у меня сбилось от еле сдерживаемого смеха. Желающая обелить себя женщина всегда устроит так, что виноват всё равно окажется мужчина. И вот тут особенно важно сделать так, словно это ты её прощаешь, проявляешь истинное рыцарское великодушие. Если успеешь…

Я успел:

– Прелесть моя! Ну так иди ко мне, и я тебя буду греть! – и быстро развернулся лицом к ней навстречу. Ксана двигалась ко мне, даже не захватив свои одеяла, потому что нам вдвоём обычно (если учитывать последние две ночи) и под одним жарко было. Ну и понятно, что её приятная нагота окончательно развеяла в моём сознании мысль рано лечь и долго спать.

Как наущается многими книгами о семейных отношениях: «…никогда не доводите ссору до абсурда. Тем более, когда дело идёт к перемирию. Уступайте женщине, и будет вам счастье!»

Ко всему, несмотря на более укороченное время сна, утром я чувствовал себя прекрасно выспавшимся. Довольно бодро выскочил из кровати, не забыв чмокнуть жутко сонную подругу в носик, и помчался умываться. Но, видимо, слишком экспансивно чмокал, потому что вскоре под струями душа оказался не только я. Ксана там же и с ходу попыталась продолжить вчера начатый разговор:

– А вот когда, конкретно, проводить свадьбу Неждана и Франи будем? Почему бы сразу сегодня и не устроить?

– Так ведь, по сути, у нас ничего путного на свадебный стол и нет. Почитай все ценное, что у нас из пайковых запасов имелось, выели. Вон, даже каш не осталось…

– Так что, придётся нам к той далеко расположенной Длани идти?

– Ты о чём, милая? Вон сколько монстров по Полям бродит! Рядами и колоннами маршируют! Такое впечатление, что зверьё не пасётся или там переселяется, а целенаправленно всё живое в Полях вытаптывается. Туда не сунешься… Поэтому мы пойдём другим путём!

– Ага… слышала. Хотите по заячьим норкам в иные каверны проползти? Степан с Тимофеем смеялись, говорили, что там даже дети не протиснутся.

– Много твой Степан понимает… Как и Тимофей…

– Да уж не меньше твоего!

Нет, я не ревновал, но всё равно резко развернулся, присматриваясь к лицу подруги, которая явно на меня сердилась. И даже догадывался почему: женщин в этом походе с тщательной разведкой наших внутренних долин мы ещё вчера решили оставить в башне. И только два вышеназванных охотника высказались за то, что и женщин можно было бы взять. Мол, опасности никакой.

Честно говоря, я в своих силах сомневался, куда уж там нашим дамам по всяким ходам-переходам изгибаясь да на четвереньках карабкаться. А рыцарь Молчун так и тряслась от желания отправиться вместе с нами. Пришлось подраскрыть подноготную таких высказываний:

– Тут дело совсем в ином. Что Степан, что Тимофей в последнее время слишком уж стали приударять за двойняшками. Неужели ты не заметила? Вот им мало уже «домашних» отношений, захотелось в романтический поход отправиться.

Для меня вначале показалось жутко странным прозвучавшая отповедь:

– Ну и пусть отправляются! Девки здоровые, сильные, вполне могут при случае и сами арбу тащить.

И только уже вытираясь, догадался о тлеющей постоянно ревности Ксаны насчёт двойняшек. Поэтому она решила, что чем быстрее завяжутся твёрдые отношения у двух иных пар, тем она сама будет спокойнее. Как ни странно, в подобном вопросе я с ней полностью был солидарен. Я сам постоянно находился в напряжении, ловя на себе многозначительные, заговорщические взгляды Снажи и Всяны, краснея от их подмигиваний и стараясь не попадаться им на пути, когда рядом никого нет из посторонних. Потому что пару раз обе девушки довольно беспардонно бросались ко мне с поцелуями и буквально требовали, чтобы я под любым предлогом среди ночи пробрался к ним в спальню. Ещё и обещали при этом:

– Мы себя тихо будем вести…

– И не станем бесстыже кричать, как эта твоя… Молчун…

Что хуже всего, у меня не было даже нормальной возможности для уединения с ними, чтобы там уже на них наорать от всей души, построить как следует и толком пригрозить разгулявшимся не на шутку девицам. Их поведение следовало кардинально исправить, тем более что все предпосылки для этого были. Малое количество женского пола в нашем коллективе довольно сильно мужчин напрягало, так что две свободные женщины начинали становиться яблоком раздора. Даже казалось бы, не совсем вернувшийся к жизни Сурт Пнявый смотрел на красавиц и непроизвольно облизывался. А уж про постоянно краснеющего и смущающегося Лузгу Тихого нельзя было вспоминать без улыбки. Парень буквально млел возле девушек, превращался в тупого барана, хотя на прежнем месте жительства побаивался посматривать в сторону чужой собственности.

Да и не сравнить было двойняшек нынешних с той парой затюканных, измученных и печальных овечек, которыми они казались раньше. Теперь это были свободные, брызжущие энергией и красотой женщины, которые только одной улыбкой могли осчастливить каждого не только из нашей компании, но и высшего дворянского сословия мира Набатной Любви.

Опять-таки с оговоркой по поводу «всех»: лично я двойняшек не то чтобы побаивался, но почему-то всеми силами старался даже не вспоминать о той нашей страстной, пусть и нечаянной с моей стороны близости в Гнезде Озорных Купидонов.

Вот потому я и решил, уже одетый и собравшийся спускаться вниз:

– Ладно, тут ты и в самом деле права. Пусть отправляются с нами. А ты всё-таки шепни на ушко своим старым друзьям, чтобы они не терялись и ухаживали чуточку поактивнее. А уж я постараюсь, чтобы они чаще оставались с малышками наедине…

Зря такое словечко вставил, подруга сразу напряглась:

– Тоже мне, нашёл малышек! Чего это ты так ласково?..

Пришлось поспешно ретироваться, чтобы не нарваться на более едкие вопросы.

А на подворье, чтобы не терять времени до означенного завтрака, уже возились с одной арбой мой заместитель и все наши ветераны. Было решено не на себе волочь молоты, кирки, ломы и несколько массивных рычагов, а всё это катить за собой на транспортном средстве. Вот мужчины и занимались делом, мечтая выступить в поход как можно раньше. Я в процесс погрузки не вмешивался, зато решил сразу решить вопрос с окончательным составом:

– Мне кажется, для обороны башни лучше всё-таки оставить на пару мужчин больше… – а так как возражений с ходу не последовало, все только на меня уставились выжидающе, я продолжил уже с большей уверенностью: – С Ксаной и Франей останутся Лузга, Емельян и Сурт. Ну разве что ты, Неждан, можешь поменяться с Емельяном или с Суртом. Решай сам.

Видно было по сморщенному лбу ветерана, что он и в поход хочет с нами отправиться, и со своей будущей супругой побыть. А так как ему семейная жизнь ещё нисколечко не приелась, он думал недолго:

– Пойду сообщу Емельяну, что остаюсь вместо него.

Когда мы остались вчетвером, довольно деликатно поинтересовался Степан:

– А-а-а… с чего это вдруг? Вчера вроде думали иначе.

– Мало ли что там мы вчера думали, – проворчал я, потом шагнул к своему заместителю и прошептал на ухо: – Незаметно побеседуй с Ксаной! Она тебе растолкует, что к чему.

Тот тоже убежал. Ну а оставшиеся Ольшин и Ратибор просто глазели на меня вопросительно, так что пришлось им тоже давать некие пояснения своих действий:

– Дело молодое, житейское. Пора уже давать шанс парам как-то вместе образовываться… Что Степан, что Тимофей в последнее время за двойняшками сильно приударили, и те вроде их не отвергают. Так что пусть рядом побудут во время нашей разведки.

О-о-о! Вот тут у наших ветеранов рожи-то и скривились. Сразу мелькнуло у меня подозрение, что они сами на свободных девиц глаз положили, а тут вдруг молодой командир им всю малину перепортил. Да и последующие слова Ратибора моё предположение подтвердили:

– К чему такая спешка? И с чего именно такое решение? Ты тем самым как бы подталкиваешь женщин по выбранной именно тобой дороге. А может, у них иное мнение? А может, они пожелают выбрать кого-либо иного? Сам же утверждал о полной свободе выбора и полном равноправии.

– Так… выберут – значит, выберут, – растерялся я. – Против этого я и не собираюсь даже полусловом возражать.

А тут ещё и Ольшин влез со своими философскими размышлениями:

– И ты не забывай, командир, что женщины все разные бывают. Это твоя Ксана только за тебя держится, но ведь иные придерживаются совсем иного поведения, руководствуются иными вкусами и правилами выбора. Есть же такие красавицы, которым каждый день нового мужчину попробовать хочется, а то и сразу от двух получить чувственные удовольствия… И с этим, если ты ратуешь за полную свободу и самоопределение, тоже следует считаться.

Я только руками развёл от услышанного:

– В принципе… и против такого никаких возражений не имею. Но…

– Раз не имеешь, то давай во время завтрака, не откладывая это дело в долгий ящик, и закрепим этот вопрос законодательно. Чтобы потом ни у кого из нас не было двоякого толкования того или иного действа.

– Верно! – более чем решительно поддержал его Ратибор Палка. – Женщины должны получить гарантии своих чаяний, а не бояться, что в данном вопросе опять будет использоваться грубая мускульная сила.

Мне ничего не оставалось, как, озадаченно почесав затылок, согласиться. Тем более я душой и сердцем верил, что наши две красны девицы сделают правильный выбор. Что Степан Честный, что Тимофей Красавчик – парни хоть куда. Всем критериям соответствуют, и любой с такими орлами не зазорно под венец отправиться.

Но чтобы сбросить с себя на всякий случай любой груз ответственности в будущем, я ткнул указательным пальцем в нашего завхоза:

– Вот ты, умник-философ, предложил этот закон, ты и двигай его в массы. А я посмотрю, как народ проголосует.

Хотя в итоговом голосовании я не сомневался. Наверное, никто не станет возражать против такого предложения. Потому что женщинам он более всех выгоден: лишний раз подтверждает их личную свободу и даже право выбора будущего супруга. Так они вообще получаются в привилегированном положении. Ну а свободные самцы будут исподтишка мечтать, что истинно свободные самочки хоть раз в неделю выберут именно его. А то и две на раз. Хе-хе!.. Львами себя, что ли, мнят? Наивные чукчи!

Хотя… От Всяны и Снажи можно ожидать чего угодно. Может, кому и в самом деле повезёт, точно так же, как мне.

Так что завтрак у нас получился насыщенный и продолжительный. Мне-то хорошо, я ни в прениях, ни в обсуждении самого закона не участвовал, заранее со всеми согласившись и наплевав на каверзные дополнения, которые как раз больше всего и оспаривали. Я просто деловито и слишком скучно набивал собственное брюхо. При этом поражаясь, как туда столько всего влезает:

«Гадом буду, если мой Первый Щит не организовал там внутри какой-то пространственный карман и туда всё это сваливает. Или установил некий телепортационный канал, по которому отсылает гуманитарную помощь своим бедным родственникам… Или нечто совсем страшное у меня там творится?»

Думать о каких-то страшных глистах не хотелось даже краешком сознания. Но волнения на эту тему не пропадали. Да и в самом деле: той едой, что я в себя затолкал за последние десять дней, можно было смело накормить всех остальных обитателей нашей башни ещё долгое время. А я если поправился, то совсем немного, и до прежнего цветущего и одной рукой размахивающего любым по тяжести оружием ещё было ой как далеко. Получалось, что от смертельной борьбы с груаном я восстанавливаюсь дольше, чем от полученной в детстве тяжёлой инвалидности. Нонсенс какой-то…

Но закон приняли, все остались жутко довольны, и я стал поторапливать:

– Ладно, господа рыцари и прекрасные, высокочтимые дамы! Хватит… жрать! Пора в поход!

А так как у нас уже всё было собрано, то и выступили мы довольно скоро. Оставшимся оставили довольно много «чужих» ракушек, чтобы они могли защищаться даже в случае нападения внушительной банды, да плюс ко всему в последние дни я успел усовершенствовать наш самодельный колокол. Тот висел на башне со стороны наших угодий и представлял собой одну тяжеленную часть, подвешенную более жёстко, и вторую в виде раскачивающегося по длине лома. Он-то и колотил по изогнутому подобию рельсы, которая резонировала настолько громко и направленно, что мы наверняка сигналы тревоги расслышим даже в самых дальних, совсем диких наделах.

А мы далеко и отходить не собирались. Шли по проторённой первыми разведчиками тропе. Ибо во второй долине как раз и были замечены скользкие зайцы, а потом и обнаружены многочисленные ходы в пристенном лабиринте. Или, точнее говоря, в этаком крупном завале с несколькими осыпями и каменными нагромождениями. А чуточку дальше, на противоположной стороне каверны, наличествовал ещё больший лабиринт, который девять лет назад довольно тщательно попытался исследовать Ольшин со своими друзьями. Но туда мы собирались наведаться после заячьих нор. Ветеран утверждал, что там сплошные тупики, но вдруг они не всё хорошо осмотрели?

Так что уже через два часа наши вояки пытались ломами, кирками и молотами расширять самые перспективные заячьи норы и посредством ползания аки змеи, заглянуть в неведомое да отыскать сумрачный свет в конце тоннеля. Причём роль змей в охотку исполняли наши девицы, рискуя застрять где-то там навечно. И хорошо, что к их ногам привязывали верёвки! Пришлось пару раз увлёкшихся поисками двойняшек вытаскивать за их аппетитные конечности наружу, потому что их зажимало в узких местах не по-детски.

Увы, три часа адского труда оказались совершенно напрасны. Дыры в земле и между камней тянулись в бесконечность и, судя по отсутствию зайцев, на самом деле куда-то вели, но как долго? Как далеко они тянулись? Без наличия в руках управляемого робота-вездехода разведать конечные точки выходов у нас никак не получилось бы. А все мои умения по просмотру твёрдых тел оказались не у дел. Нигде тоненькой стеночки я не заметил, как ни напрягался и ни тужился. Кругом массивные, толстенные стены.

Хруста тоже послать на разведку в норы не удалось: как я его ни уговаривал, он не соглашался. Хрустел возмущённо, топорщил свои усы кошачьи, но так и не полез в заячьи норы. Да и какой бы толк с его разведки был, если после возвращения он нам ничего толком рассказать не сумел бы?

Как ни странно, никто не расстраивался и не унывал. Много шутили, смеялись и даже порой просили меня что-то спеть из тех бодрых песен, которые и я сам любил в последнее время включать в репертуар.

Наверное, поэтому Ольшин предложил с ходу:

– Раз у нас столько сил осталось, то давайте на ту сторону двигаемся. Просмотрим там главный тоннель вдоль стены, а уже потом будем решать с обедом.

Переход занял всего десять минут, и уже на месте ветеран стал организовывать непосредственно процесс разведки:

– Вот это самая большая промоина, она чуть ли не по центру тоннеля находится. Но ещё два выхода находятся в торцах тоннеля. Поэтому предлагаю начать осмотр сразу с двух сторон, чтобы сократить время. Нас много, и разбиваемся на две группы…

Вот тут я и заметил, как все шесть мужчин слишком уж одинаковыми, скошенными взглядами посмотрели на двойняшек. Наверняка все шестеро подумали, что девушки окажутся именно возле него, а так как они были неразлучны, то могло получиться два на два. Но пока я соображал и с ухмылкой ждал, как оно всё образуется, наш завхоз уже начал распределение:

– Ну, с командира толку мало в переноске молота, он еле за копьё держится, так что тебе, Миха, придётся арбу сторожить…

«Ну кто бы сомневался в твоей хитрости, старый лис, – старался я удержаться от хохота. – А вот как вы дальше делиться-то будете? Ох, умора!..»

И тут неожиданно встряла Всяна Липовая:

– А что же вы о самом главном не подумали? Обед на носу! Поэтому давайте, мужики, разбивайтесь на тройки и двигайте каждый на свой участок. А мы со Снажей как раз за полтора-два часа вкусный горячий обед приготовим. И чтобы нам удобнее было и безопаснее, затяните арбу вон на тот взгорок, возле стены. Там если что, и от монстров можно отбиться, и мы в том гроте не будем настолько в глаза бросаться.

Так как все стояли в явном ступоре, её сестрёнка стала покрикивать:

– Шевелитесь, ребята, шевелитесь! Потом сами же глотки драть начнёте, что проголодались!

Как это было ни странно, мужики смирились с таким обломом. Хмурясь друг на друга, они с разгона затолкали наше транспортное средство на крутой взгорок возле самой стены и закатили его в глубокий грот, образованный двумя скальными плитами, резко выступающими из стены и сходящимися вверху треугольником.

Я же в тот момент демонстративно присел на камешек, словно мне нездоровилось, а сам старался сдержаться от разрывающего мои внутренности хохота. Уж слишком мне физиономии мужские казались потешными да недалёкими.

Зря смеялся над крушением чужих планов!

После чего исследователи разбились на две группы, подхватили инструменты да и подались в разные стороны. И посматривая им вслед да краем глаза наблюдая за резвящимся рядом когуяром, я задумался:

«Вот и наметилось у нас некоторое противостояние… Бывшие исполнители держатся вместе, а ветераны образовали своё трио. И все это – из-за женщин, каждый из них понимает истинные причины. Хорошо это или плохо?..»

Мои чапаевские думы прервал крик Снажи:

– Миха, иди сюда и помоги срубить корень-дерево. Заодно определи, не мухоморный ли он, и зажги нормальный костёр!

Ну да, я хоть и выздоравливающий, но отлынивать от посильных дел не имею права. Хоть и со вздохами, взобрался наверх, подхватил топор и стал присматриваться к нескольким древесинам, спускающимся на край площадки чуть ли не вдоль стены. Выбрал одну, примерился рубить, как сбоку раздался довольно напористый голосок Всяны:

– Ну-ка дай топор на минутку! – Когда я его ей отдал, думая, что она собирается порубить захваченное нами в дорогу мясо, она уточнила: – Далеко уже все ушли?

Без задней мысли я глянул в одну, потом в другую сторону и сообщил:

– Доходят до отметки в километр примерно…

– Вот и здорово! – сзади меня обвили руки Снажи, а спереди ей стали помогать меня раздевать шаловливые и ловкие ручки её сестры. – Мы одни и всё успеем!

– Так что радуйся!

А я от такой наглости слова растерял и зафыркал, как тюлень. На что сразу же получил ворох укоряющих восклицаний и открытых угроз:

– Ай да ловкач! Забыл про наши обещания?

– Или память отшибло и свои слова тоже не помнишь?

– А ведь мы давно такого момента ждали!

– Ну и поняли прекрасно, что ты нам в этом помогаешь! Правильно?

– Потому что если ты сейчас начнёшь чем-то возмущаться и кричать, что мы тебе не нравимся, мы всё равно не поверим!

– А потом не только Ксане расскажем о твоём коварстве, но и во всеуслышание заявим всем остальным, что мы выбрали именно тебя как своего мужчину!

– И пусть только кто-нибудь попробует хоть слово сказать против! Единогласно за новый закон проголосовали.

Вот так вот! «Хочется как лучше, – как вещал один политический деятель славянского мира на Земле, – а получается как всегда!» Знал бы, что новый закон так ловко можно повернуть против меня же, такое бы устроил этому философу-извращенцу Ольшину, что он бы вообще забыл, как в сторону девиц поглядывать!

Хотя некоторые попытки призвать к благоразумию сторон всё-таки принимал:

– Девочки, ну нельзя же так! Что же вы творите-то! В любой момент могут ребята вернуться! Я не могу об этом даже подумать в такой нервной обстановке! У меня ничего не получится!.. Давайте как-нибудь потом, в следующий раз… а?..

– Как же, дождёшься от тебя следующего раза! – усердствовала с моей одеждой почему-то уже оказавшаяся голой Снажа. – Ну и тогда наша близость пойдёт в иной счёт.

– А я буду присматривать по сторонам! – заверяла меня Всяна, помогая без всякого стеснения завалить меня, запутавшегося в не до конца снятых штанах, на расстеленное заблаговременно одеяло. – Так что ты ни о чем не думай, а спокойно себе развлекайся!

И тут же голос её сестры, добравшейся до моих мужских отличий, довольно оповестил:

– Да всё у него нормально, уже вижу, что справится…

Ну и началось…

Конечно, чего уж там кривить душой, если бы я не захотел, ничего бы у красавиц не получилось. Всё-таки я мужчина, пусть и не вернувший себе форму, но просто из уважения к самому себе при желании двум бы здоровенным врагам глотки перегрыз. Так что с двумя противницами слабого пола уж всяко бы справился. Но в том-то и дело, что они были дамами. Да ещё и весьма, весьма привлекательными. И я к таким был неравнодушен всегда, а уж этим симпатизировал несоразмерно в частности. Уж слишком они мне Верочку и Катеньку напоминали. Ну и как истинный любитель приключений, а тем боле фривольных, подумал:

«А когда ещё в моей жизни представится подобный романтический случай? Стоит ли потом жалеть всю жизнь да запоздало каяться, что не расслабился и не получил должного удовольствия? Так что гори все остальные рассуждения демагогического толка синим огнём! Пошла жара! Да и время нельзя затягивать, в самом-то деле… Как говорится, раньше ляжешь… раньше… или встанешь?.. А-а-а! Без разницы!..»

В общем, за минут сорок я успел порадовать обеих своих любовниц по полной программе. Да и свои обещания они выполнили: не кричали, стоны сдерживали, и одна постоянно и внимательно посматривала в обе стороны от нашего грота. Я не думал, что вернувшиеся вдруг мужчины нашего отряда, застав меня с девушками в таком вот положении, озверели бы и потянулись к оружию. Всё-таки никому из них двойняшки ни повода для близости, ни надежды не давали, но в любом случае в нашем дружном коллективе случился бы страшный раздор. А то и вообще могло бы дойти до отделения противостоящих группировок и тотального расселения. Благо, что искать иные строения не обязательно, жить можно вот хотя бы в этих самых пещерах…

А уже через час после ухода товарищей на осмотр тоннеля я сидел возле быстро разложенного девушками костра, отогревал почему-то озябшие ладони и тупо пялился в тыльную стенку грота. Стыдно мне не было, укоры сознания не заедали, но вот пустота в душе всё-таки образовалась. Вот именно в ней я и пытался разобраться.

Пытался, но не получалось. Сколько и как я ни старался, ничего к умным размышлениям не подталкивало. А вот стена привлекала к себе внимание всё больше и больше. Что-то в ней было неправильное… Да и почему мне за странным глиняным покрытием и толстым слоем мха мерещатся блоки правильной прямоугольной формы? Да и вся стена какая-то слишком тонкая…

Или мне и в самом деле после чрезмерного усердия на ниве удовольствий мерещится, или…