Читать книгу Букет из белых лилий - Юрий Копытин - Страница 3

Но вкусить воздух свободы у Арсения пока не получилось: служба в армии на два года отодвинула его мечту о художественной школе…

Вернувшись в родной город, он купил огромный букет цветов и первым делом навестил свою воспитательницу.

– Наталья Семёновна, посмотрите-ка, кто к нам приехал! – затащила она Арсения в кабинет директора.

– Ковалёв! – всплеснула руками Данилова. – Возмужал, возмужал… Эх, где мои семнадцать лет!.. Такой парень, глаз не оторвать!

– Ирина! – крикнула она секретаршу. – Принеси, пожалуйста, три чая и к чаю что-нибудь.

– Спасибо, Наталья Семёновна, но не нужно ничего, я просто зашёл повидаться.

– Вот что, дорогой, без чая я тебя не отпущу, – твёрдым, но ласковым тоном произнесла директор.

– Всё, сдаюсь! – поднял руки Арсений.

– Ну и на каком поприще ты думаешь приложить свои силы? – пододвигая гостю чашечку с малиновым вареньем, с искренним интересом спросила директор.

– В художественную школу хочу поступить.

– Вот это правильно! – поддержала его Надежда Васильевна. – Твои рисунки у нас до сих пор висят, тебе нужно развивать свой талант.

– Вроде бы в Томске есть хорошие школы, – высказала предположение директор. – Надежда Васильевна… – красноречиво взглянула она на воспитательницу.

– Я всё выясню и постараюсь помочь Арсению…

Надежда Васильевна, как и обещала, позаботилась, чтобы её подопечный смог продолжить совершенствоваться в искусстве рисования. Она выслала работы Арсения в Томск, и оттуда пришло положительное решение на зачисление абитуриента в художественное училище…

Здесь Арсений с головой окунулся в загадочную атмосферу живописи. Он как губка впитывал в себя все нюансы техники: портрета, пейзажа, натюрморта. Его рисунки всегда заслуживали высшей оценки преподавателей. Со спортом он тоже не расстался и показывал неплохие результаты на юношеских соревнованиях. Его сосед по комнате в общежитии Степан Гусев недоумённо разводил руками:

– И как ты всё успеваешь?

– Здесь город, Стёпа, и ритм жизни немного побыстрее, чем у вас в деревне. Как говорят, хочешь жить, умей вертеться.

– Я тоже стараюсь, но ничего не получается.

– Ну, значит, в тебе ещё живёт деревенский дух: не торопясь в телеге протрястись, с девками на завалинке семечки погрызть.

– А чо, и в деревне есть шустрые мужики. Вон хотя бы сосед наш – Иван Жданов – у него всё в руках горит, везде поспеет.

– К сожалению, ты – не Иван, но надеюсь, подтянешься…

Раз в месяц, а иногда и чаще, приезжал из деревни отец Степана и привозил огромные сумки со всяческой снедью.

– Куда же вы столько, Василий Афанасьевич?! Вы бы хоть время сообщали, мы бы встретили вас – такие сумки с вокзала тащить, – укорял его Арсений.

– А-а… Пустяки… – махал тот рукой. – Чево я – не мужик, что ли?.. Много – не мало… Что у вас тут в городе, колбаса и та мясом не пахнет, а молоко только что цветом схоже. А здесь и колбаска домашняя, и молочко своё, медок с пасеки, пирогов мать напекла – куды с добром… А-а!

– Ну, вы нам свисните, ежели какая помощь нужна: сено покосить, огород вскопать или ещё что. Летом выберем время, со Стёпкой приедем, поможем.

– Огород вскопать – это Кузьмич трактором каждый год помогает, а вот сенца покосить – это милости просим.

– Обязательно приедем отдохнуть от учёбы…

– А вот, скажи мне, к чему Стёпке такая учёба? – вопросительным взглядом остановился гость на Арсении. – Лучше бы на агронома али ветеринара выучился – вот тут и на деревне первый человек, и уважение. Закончит он это училище и чего? Коров да овечек рисовать?

– А я, батя, не собираюсь в деревню возвращаться. А работу и в городе найду. Посмотришь кругом: афиши да рекламы, а их ведь тоже нарисовать надо.

– Ишь ты, молодёжь. Все из деревни бежите, а кто вас окромя деревни накормит? Старикам-то уже не под силу столько едоков тянуть. Да и деревни кругом через одну вымирают. Пока ехал к вам, насмотрелся: поля заросли, птицефермы разрушены, трактора ржавые стоят, а коров-то на выпасах – десяток-два, а где и того нет. Это что же в стране творится, Арсений?

– А что, мне ехать сельское хозяйство поднимать? Призвание у меня другое. Лично я учусь не для того, чтобы рекламки рисовать, – осуждающе глянул тот на Степана…

Обещание, данное Арсением, Василий Афанасьевич не забыл и с наступлением сенокосной поры отправил ему коротенькое сообщение по телефону.

– Стёпка, собирайся…

– Куда?

– Ехать надо, село помощи просит.

– Какое село?.. Ты чего городишь…

– Забыл о нашем обещании с сенокосом помочь, батя твой сообщение прислал. Что, зря он нас всё это время подкармливал? Долг платежом красен. И вообще, неплохо бы мобильник старенький отцу купить.

– А зачем он ему? Всё равно в деревне связь никудышняя, а если что сообщить, так с почты… Знаешь, я уже на занятиях наработался, так что не до сена мне.

– Работать нужно не только головой, но и руками: лето, река, луга, запах свежескошенной травы – красота, – с наслаждением вдохнул воздух Арсений.

– Это для тебя экзотика, а мне эти сенокосы за мою жизнь так обрыдли.

– Стёпа, имей совесть… А отцу не обрыдло возить нам огромные баулы с едой за семьсот вёрст.

– Всё, ты меня вогнал в краску, разбудил во мне совесть и теперь вместо моих планов развлечься, мы едем в деревню поднимать сельское хозяйство.

– Ну, так ты же у меня понятливый, другашка, и совесть у тебя, оказывается, на месте, так что едем на вокзал.

– О-ох… – с тоном сожаления о не сбывшихся надеждах развлечься тяжело выдохнул Степан…

В этот жаркий июльский день на вокзале было полно народа. Люди ехали на природу под сень деревьев и к прохладе рек. К каждой кассе вытянулся длинный хвост очереди.

– Ты вот что, Стёпа, сходи купи цветов Ольге Сергеевне, здесь рядом небольшой базарчик. Если что, я найду тебя там.

– А зачем покупать? Мама каждый год палисадник цветами засаживает.

– То, что мама цветы выращивает, это одно, а дань уважения – совсем другое… Не теряй время, а то на автобус опоздаем…

Походив по базару, Степан нашёл лишь одну продавщицу цветов, а так: дорожные аксессуары, магнитики с видом Томска, пирожки заполнили всю небольшую площадь.

– Букетик мне покрасивше смастери, – крутился возле торговки долговязый парень.

– Вот всё перед тобой, выбирай, какие по нраву.

Цинии, ромашки, бархатцы разноцветием выглядывали из ведёрка.

– Ты что, бабка, клумбу обнесла?

– Из дому принесла.

– А понюхать можно?

– А почему бы нельзя? Нюхай.

– Эти ничем не пахнут, – поднёс он к носу ромашки. – Эти – воняют, – сморщился долговязый от бархатцев. – Ну-ка, а эти? – потянулся он к циниям.

– Хватит здесь своим носом швыркать, ежели тебе воняет – сунь палец в задницу и нюхай – одинаково для твоего носа.

– Ха… – тихонько хохотнул Степан.

– Эй ты, козёл, чего хохочешь – на грубость нарываешься?! – зло обернулся парень.

– Нужно ещё разобраться, кто из нас козёл.

– Это ты что, на меня намекаешь? – прищурившись, грудью толкнул долговязый Степана.

– Но не на себя же…

– Пошли-ка, разберёмся, а то здесь народу много – во-он, за киоск зайдём.

Они ещё не дошли до киоска, как в руке долговязого сверкнуло лезвие ножа…

– Ой, убивают!.. – завопила торговка, взглядом проследившая за покупателями.

Стёпка, обернувшись, резко вздрогнул, увидев нож в руке идущего следом парня:

– За что!.. – закрывшись ладонями, выкрикнул он.

– Ну, вот и разберёмся, кто козёл. Проверим, что у тебя в животе… А-ай! – недоговорив, выронил он нож и упал на колени. Арсений, склонившись над ним, заломил ему руку высоко за спину, после чего резко оттолкнул. Проехавши на пузе по пыли, долговязый резко вскочил на ноги и, оскалясь, принял угрожающую позу.

– Тебе мало? Повторить? – сделал шаг навстречу Арсений.

На какие-то считанные секунды долговязый впился в него оценивающим взглядом, но быстро сообразив, что может получить добавок, развернулся и побежал прочь.

– Мы ещё встретимся… – донёсся его угрожающий крик…

– Ты, ты… – всё ещё дрожа от пережитого, уткнулся в плечо Арсения Степан.

– Стёпка, Стёпка… – по-дружески похлопал тот по спине товарища. – Спасибо бабке – закричала, а то бы… Пошли цветы покупать…

В автобусе задумчивое лицо Степана стало время от времени расплываться в улыбке.

– Ты что, своим мыслям улыбаешься? – поинтересовался Арсений.

– Вспомнил, отчего этот сыр-бор разгорелся, – и рассказал причину спора с долговязым. Сдержанный хохот прокатился по салону автобуса.

– Ну, здорово бабка его отшила, – сквозь смех произнёс Арсений…

Доехав до районного села, они переночевали на автовокзале, а утром пересели на старенький «пазик», который и доставил их по назначению…

– Вот не думал, что вы отважитесь на сенокос приехать, – встретил их во дворе Василий Афанасьевич. – А цветы-то к чему?

– Так это Ольге Сергеевне, – пояснил Арсений.

– Да у нас своих девать некуда, а эти лучше бы ты, Стёпка, Нюрке подарил. Она вот намедни о тебе справлялась. Да разузнал бы у неё, как тут без тебя народ поживает.

– Нюрке я ничего дарить не собираюсь. А про то, чем дышит наша деревня, и ты мне расскажешь.

– Ну, дык, а чего бы не рассказать: утром работа, в обед работа, а вечером сенца скотине кинешь и спать – вся деревня так и живёт. Клуб закрыли, так что ни кина, ни артистов – своих хватает.

– Ну-ну… Местные самородки – циркачи, артисты, юмористы, – иронически хохотнул Степан.

– А чем тебе соседи наши Кудины и Кашины не шуткари – вся деревня с них потешается. Две сестры, а в одном дому ужиться не могут. Вроде и делить-то нечего, у каждого свои полдома, своё хозяйство, свой мужик. Ан нет… Чего делят?

– А что, всё ругаются?

– Тут, по весне, такое представление устроили – вся деревня хохотала.

– А чего было-то?

– Сейчас расскажу, я эту комедию с начала до конца посмотрел. Пошёл я значит, сенца Амке подложить. Слышу крик с ихней стороны. Я к воротам подошёл и наблюдаю: Танька и Зинка стоят друг против дружки, ругаются, слюной брызжут, руками махают. А мужики рядом стоят: Танькин – Ванька-шибздик, и Зинкин Сашка – грудь вперёд выпятил, стоят, молчат. Начали бабы за живность, а после дело и до мужиков дошло.

– А ты чего стоишь, в рот воды набрал, грудь словно гусак выпятил! – накинулась Танька на Сашку.

– Это кто ж гусак?! Сашка мой?! – зло подбоченилась Зинка. – А твой-то – сучок, недомерок!

Схватила с Ваньки шапку, зачерпнула ею из лужи и надела ему на голову. А этот стоит как пень, грязь по лицу течёт. Вцепились они в волоса друг дружке – мужики не могли растащить. Тут уж участковый прибежал, ну, и опустил занавес… В театре такого не увидишь…

– Ну, это класс!.. Оваций не было?! – зашлись от смеха Стёпка с Арсением.

– Вона как деревня наша живёт… А я вот картошку собрался подрыхлить, – кивнув на тяпку, сменил тему Василий Афанасьевич.

– Ну, так мы поможем, – всё ещё смеясь, вызвался Арсений.

– Да уж куда вы – с автобуса и сразу помогать. Идите в избу, мать там чем-нибудь покормит: борща с утра наварила, поди, ещё горячий. Медку свежего поешьте – вчера только качал… А к вечеру баньку затоплю – с дороги помыться.

– Пошли, – потянул Арсения за рукав Степан. – Успеешь ещё, наработаешься…

Тянет сельскую молодёжь в город, но как ни скучна жизнь в деревне, есть в ней и свои прелести – наработавшись на огороде, изнывающие от жары гости, бросив тяпки, прямиком направились к протекающей рядом реке. Какое удовольствие охватывает разгорячённое от работы тело, когда потоки прохладной воды изгоняют накопившуюся за день усталость! А тут и банька готовая, ароматами сосны, берёзы, тимьяна, душицы встретила она охолонувшихся в реке работников. Своим жаром расслабляя напряжённые от усталости мышцы, она погружает тело в сладостную негу и хочется только одного, чтобы дольше продолжалось это состояние блаженства… Ну, а после – застолье с душистым чаем и домашним вареньем, а под вечер «дискотека» под зажигающие переборы вечно пьяного гармониста…

Прополка, сенокос, заготовка дров к зиме – все деревенские сельхозработы пришлось попробовать Арсению. Как ни тяжёл этот труд, но отдых после рабочего дня, включающий вышеописанные процедуры, реально перевешивает, восстанавливая потраченные силы.

– Знаешь, даже уезжать неохота, – признался он другу, когда подошло время возвращаться в Томск.

– А в чём же дело? – удивлённо поднял плечи Степан. – Оставайся в деревне, будешь в моей комнате спать, покушать всегда на столе, работы вдоволь. Станешь первым парнем на селе, щёлкать семечки на завалинке, в окружении девок – они же все глаза о тебя проглядели, а Анфиска с Дашкой ажно подрались, Нюрка сказывала.

– Да, неплохо бы, – иронически усмехнулся Арсений. – Но моё призвание – рисовать. Это, скорее всего, удел тех, кто родился и вырос в деревне, а для меня всего лишь хороший отдых после учёбы, надеюсь, мы его повторим следующим летом… А?!

– Повторим… – угрюмо, без энтузиазма, ответил Степан…

Незаметно пролетело время учёбы, перед самыми выпускными экзаменами пришла пригласительная открытка на свадьбу – от Серёжи.

– Это тот Сережа, о котором ты мне рассказывал? – поинтересовался Степан.

– Да… И я тебя с ним обязательно познакомлю. Он разделил со мной боль утраты близких, когда мне было очень тяжело. После этого мы стали не просто друзья, а как братья.

– Понимаю… – искренне ответил товарищ.

Очень хотел Арсений приехать на бракосочетание друга, но пришлось ограничиться поздравлением и скромным подарком для молодожёнов. Для выпускных экзаменов свадьба друга – не причина…

Блестяще закончив учебное заведение, Арсений получил предложение остаться преподавать в училище. Степан же, по совету знакомого, решил начать свою трудовую жизнь в районном городе, недалеко от родной деревни.

– Ну, что тебе с твоим талантом торчать в училище – никакого роста в совершенствовании мастерства, поехали со мной, помнишь, как ты хотел остаться в нашей деревне, так она там под боком, хоть каждую неделю приезжай. А какая природа! Вот тебе темы для живописи, – агитировал Степан друга.

– Да я уже сам думал перебраться туда, ведь это мой родной город и стены детского дома, в котором я вырос. Там и квартира родителей, думаю, что по закону она должна перейти мне…

Но с квартирой вышло совсем не так, как полагал Арсений. Не в меру упитанный средних лет мужичок помахал перед его носом бумажкой, уверяя, что это его законная собственность, которую он приобрёл пятнадцать лет назад. Походы по инстанциям ничего не дали, везде только пожимали плечами и подтверждали правоту нового хозяина квартиры.

– Да ладно, пусть он ей подавится! – в сердцах плюнул Арсений на бесполезные хлопоты. И тут кстати пришлась помощь директора детского дома Натальи Семёновны, она выхлопотала своему подопечному как сироте небольшую квартирку – комнатка и кухонька – в старом бревенчатом доме…

Новоселье началось с травли тараканов, но оказалось, что силы не равны – они ещё больше лезли из разных щелей.

– Да-а… не очень-то приятные квартиранты, – опустили руки друзья. – Но ничего, даст Бог, заработаем деньжат и снимем что-нибудь подходящее, а пока довольствуйся тем, что есть…

Не прошло и двух недель, как раздался звонок в двери…

– Серёжа!.. – крепко обнял Арсений друга.

– Вообще-то так друзья не поступают, – упрекнул его тот. – Приехал и ни слуху, ни духу, от Натальи Семёновны случайно узнал, где ты и что ты.

– Серёжка, извини, закрутились по приезде, бегал, хлопотал по поводу своей квартиры – так ничего и не добился, а потом новоселье и борьба с тараканами. Не захотел гостей приглашать в этот тараканник.

– Ну, раз так, придётся тебя простить.

– А как ты, братка?.. Рассказывай…

– Что женился я, ты знаешь, а теперь хочу поделиться новостью – недавно стал папой.

– Да ну?! – округлил глаза Арсений. – И кто же это у вас на свет появился?

– Алёна и Анюта – двойняшки.

– Алёна, Анюта… – с повлажневшими глазами повторил Арсений и крепко обнял друга.

– Да, в честь наших сестрёнок…

– От неожиданности совсем забыл… Стёпа!.. – крикнул Арсений в комнату.

– У нас гости? – с улыбкой протянул тот руку Серёже.

– Вот, знакомься – это тот самый Серёжа, о котором я тебе рассказывал. Прошу любить и жаловать.

Новые знакомые, пожав друг другу руки, горячо обнялись.

– Теперь нас уже трое, – улыбнулся Арсений.

– Ну и последнее… – загадочно посмотрел Серёжа на хозяев. – Хотел попросить тебя стать крёстным отцом для Алёны.

– А крёстная кто? – поинтересовался Арсений.

– Пока ещё не определились… А для Анюты… – кинул гость просительный взгляд на Степана.

– Да я, да я… – испуганно округлил тот глаза. – Я ни разу…

– Я тоже ни разу. Так и что же, надо когда-нибудь начинать, – хлопнул товарища по плечу Арсений.

– Ну, значит, договорились? – с надеждой произнёс гость.

– Конечно… А Стёпка парень хороший, только паникует иногда, ежели что впервой для него… А как чувствует себя Даша после такого события?

– Сейчас уже нормально. Кстати хорошо, что напомнил – привет тебе огромный передавала и велела поцеловать в щёчку.

– Ну, так целуй…

– Вот ещё… это так, к слову. Крестины в следующую субботу, в час дня. Так что ко мне пораньше приезжайте… Провожать не надо, – крепко пожал руки хозяевам Серёжа…

– Стёпка, где будем брать деньги на подарки?.. Такое событие.

– Даже не знаю, – почесал тот затылок… – А давай-ка я к своим сгоняю, в долг попрошу, а как заработаем, отдадим.

– Да-а – один только выход, – развёл руками Арсений…

Родители Степана без разговора одолжили требуемую сумму денег…

С подарком было проще – коляска для двойняшек и букет цветов для Даши были преподнесены в торжественный день крестин. Единственная трудность – это то, что за коляской пришлось съездить в краевой центр.

– Ой!.. – в унисон всплеснули руками Серёжа с Дашей. – Подарок прямо к месту. – Ведь мы вчера все магазины обошли, искали для двойняшек такую, и всё бесполезно. Вы прямо как волшебники!

– Просто у нас больше свободного времени, – загадочно переглянулись крёстные.

Приглашённые в основном были с Дашиной стороны, но зато Арсений, взяв на себя роль тамады, задавал праздничный настрой торжества…

– Вот так вот видимся только по большим праздникам, а хотелось бы просто так собраться, поговорить о жизни, вспомнить наш родной детский дом.

– Обязательно соберёмся и не только вспомним, но и вместе навестим наших бывших воспитателей, – с уверенностью произнёс Арсений. – У тебя теперь с малышками много забот, да и я решил воплотить свою мечту в реальность – нарисовать живописное озеро с поляной кувшинок и красивую женщину в лодке, с улыбкой берущую букет лилий, преподнесённый любимым.

– Это тот эпизод, о которым ты мне рассказывал?

– Да…

Взяв слово с крёстных отцов, что хотя бы теперь они будут чаще заглядывать в гости – навещать своих крестниц, Егоровы тепло попрощались с новоиспечёнными родственниками…

Время неумолимо быстро переворачивало листки календаря, закончилось лето, и безжалостно погнал ветер рой опавших листьев по улицам города.

Арсений с головой ушёл в живопись, воплощая свою мечту на холсте, а Степан, перебиваясь случайными заработками в изготовлении реклам и плакатов, обеспечивал кое-какими средствами для жизни.

– Ты рисуй, не отвлекайся, – подбадривал он друга. – Ты должен дорисовать эту картину. А название уже придумал?

– «Букетик белых лилий», который с любовью протянул моей маме отец. Та счастливая пора ассоциируется у меня с этими цветами. Не важно, сколько сил я потрачу на эту картину, но не успокоюсь, пока не добьюсь своего, пока не останусь довольным своей работой…

Как ни крутился Степан, а к зиме стало совсем туго: оплата отопления, зимняя коммуналка легли на скудный бюджет. Пришлось Арсению оставить живопись и идти подрабатывать грузчиком в соседнем магазине. Худо-бедно, но зиму они пережили…

Заплакали мартовские сосульки, неторопливыми шажками подкрадывалась весна на просторы Сибири: то небольшие лужицы и потемневший снег от начинающего пригревать солнышка, то зимняя вьюга и холод от не желающей уходить зимы, чередовались в этом первом весеннем месяце… Апрель, пришедший с пением скворцов и мохнатыми подснежниками, а следом май с дурманом цветов черёмухи и сирени оставили глубокий след в жизни друзей. Степан в апреле, рисуя рекламки, познакомился с Любашей, а Арсений в мае – с Мариной, только для него это знакомство обернулось душевной раной. Всё лето влюблённые не расставались: допоздна бродили по уснувшим улочкам города, а днём, спасаясь от жары, укрывались на песчаном пляже – поближе к живительной прохладе протекающей через город реки.

– Хорошая девушка, всё при ней: и ум, и фигура, и лицо, – искренне радовался за друга Серёжа…

Но как-то, в разгар бабьего лета, Арсений случайно увидел свою возлюбленную, идущую в обнимку с незнакомым парнем. Марина нежно прижалась к его плечу и, как бы невзначай, бросила быстрый взгляд на Арсения. В душе сразу всё опустело, Арсений развернулся и как в тумане побрёл домой…

«Всё, не стоит убиваться – время лучший лекарь», решил он про себя…

Вскоре всё улеглось в его душе. Марина пробовала звонить и пыталась что-то объяснить, уверяя, что любит только Арсения, а своим флиртом хотела только вызвать ревность, покрепче привязать его к себе. Но разбитую чашу не склеишь, и всё, что мог сделать Арсений – это позволить остаться просто друзьями…

Холодное декабрьское утро туманом опустилось на старинный сибирский городок. Яркими огоньками заиграли разукрашенные кружевным морозцем стекла обветшалого купеческого дома, который жалобно потрескивал от стужи потемневшими от времени брёвнами.

– О-ой!.. Вставать неохота, – лениво потянулся в постели Арсений. – До двух часов ночи с клопами воевал. И откуда они только лезут, гады! Мало того, что тараканы одолели, так ещё эти твари.

– Ну, так кто тебя гонит, спи ещё, – пробурчал Степан.

– Хочу в торговый центр сходить, там, вроде как, праздник для детишек организуют. Может, сподобится кто заказать портрет любимого чада.

– Не смеши, сейчас всё на фото да на видео. Кому нужны рисунки художника… Хотя и талантливого, – улыбнувшись, добавил Степан.

– Кстати, ты бы убрал свои мольберты, холсты – куда ёлку будем ставить – Новый год на носу.

– Вот именно, Новый год, а денег кот наплакал, – разочарованно произнёс Арсений.

– Да-а, а тут ещё время подошло квартиру оплатить, – добавил Степан. – Вот и крутись как хочешь… А что, картины твои не покупают?

– Ни одной! – мотнул головой Арсений. – Вчера только звонил в галерею. Кому они в этом городишке нужны… Да и денег у людей нету – одни рынки да магазины кругом.

– Мда-а, это так. Я уже сам не раз корил себя за то, что уговорил тебя ехать в эту глушь, думал, природа, красивейшие места – раздолье для художника, а оказалось… В Томске у тебя бы отбоя от заказчиков не было.

– Выходит, пять лет учёбы в художественном училище – коту под хвост, – развёл руками Арсений.

– Что ты себя заранее хоронишь? Придёт ещё твоё время, ты же был лучший на курсе. А насчёт денег – со мной вчера Сергеич за рекламки рассчитался. Хотя и пожадничал, но лучше, чем ничего.

– В интересное время живём – рекламки малевать, хоть что-то заработаешь, а рисовать картины – ничего, – криво улыбнулся уголком рта Арсений.

– А давай я поговорю с Сергеичем, может, он и тебя куда пристроит – у него все бизнесмены города знакомые. И для души рисовать картины останется время.

– Да я уже сам думал про то… Сижу у тебя на шее – стыдно.

– Брось ты! Какие могут быть счёты между друзьями.

– Хорошо, придёт время, сочтёмся… А что у нас с завтраком? – хлопнув по коленкам, перевёл разговор на другую тему Арсений.

– Как обычно – омлет из четырёх яиц, – сделал ударение на «о» Степан. – По одёжке вытягивай ножки, так, вроде, говорят.

– Протягивай… – улыбнувшись, поправил Арсений.

– Ну что, подкрепимся да к Сергеичу подкатим? Перед Новым годом, думаю, уйма заказов будет.

– Я весь в твоём распоряжении – веди на трудовые подвиги…

Старенькая маршрутка юзом подъехала к остановке.

– Пропустите меня! – оттолкнув локтем старушку, нагло полезла вперёд полная молодая женщина.

– Господа, пропустите беременную, – с лёгкой иронией в голосе, повернулся к толпе Арсений.

– Пущай залазит, поди, уж на восьмом месяце, – пьяно хохотнул неопрятно одетый мужичок.

– Ах ты, падла… недомерок, с утра нажрался – топай пешком, нечего рот вонючий разевать. А ты чего умничаешь?! – перекинулась она на Арсения.

– А что я не так сказал? Без очереди пропускают только пожилых, инвалидов и беременных, не так ли?.. А вы себя к кому относите?

– Вот, б…, халда! Да на ей пахать можна, а она – «пропустите меня», – подняла костлявый кулак бабка.

– Товарищи, не задерживайте! – умоляюще выкрикнул водитель. – Я и так уже из расписания выбился.

– Ха… – с десяток маршруток на весь город, а ещё про какое-то расписание поминает, – недовольно проворчала старушка…

Лавируя среди ледяных ухабов, проклиная почём зря ужасное состояние дорог, водитель между матами не забывал объявлять остановки.

– Наша!.. – дёрнул за рукав Арсения Степан…

– Присядьте пока, Василий Сергеевич по телефону разговаривает, – вежливо ответила молоденькая секретарша, на миг оторвавшись от кипы бумаг.

Теплое помещение и мягкие глубокие кресла вызывали непреодолимое желание заснуть.

– Вот и художники прибыли! – сквозь навалившуюся дрёму услышал Степан.

– Товарища привёл, – встрепенулся он.

– А что, тоже хорошо рисует? – уцепился пронзительным взглядом в Арсения Сергеич.

– Талантливый художник – лучший на курсе был, вместе в художественной школе учились.

– Вон оно что… – прищурив белёсые глазки, задумчиво потёр подбородок босс. – И хорошо рисуешь?

– В школе лучший по живописи был, – ответил за товарища Степан.

– Неплохо… Набери-ка мне Гвоздя, – бросил Сергеич секретарше.

– Слышь, братан, тут у меня художник объявился, помнится, ты мазилу искал… С натуры сможешь срисовать? – повернулся он к Арсению.

– Запросто…

– Сможет… ну, я дам ему твой адресок, а там сам решишь – подойдёт он тебе или нет… Хорошо, прям сейчас и пришлю к тебе.

– Куда сейчас? Мне принадлежности нужно забрать: холст, мольберт, краски. Чем я у этого Гвоздя буду рисовать?

– Это для меня он Гвоздь, а для тебя – Гвоздев Михаил Петрович… Понятно?!

– Поня-ятно, – растягивая слово, кивнул Арсений.

– Светка, найди Тимоху, пускай свозит этого паренька, куда он укажет, апосля к Гвоздю подкинет…

Тимоха также, как и водитель маршрутки, стараясь объезжать ледяные ухабы, всю дорогу материл городское начальство…

– Вот здесь они проживают, – кивнул он на двухэтажный особняк, огороженный трёхметровым бетонным забором. Большая кованая дверь надёжно защищала обитателей усадьбы от непрошеных гостей.

«Странно, даже видеодомофона нету», – подумал Арсений.

Нажав кнопку звонка, он стал ожидать какого-либо ответа.

– Ты кто?! – ответил откуда-то сверху хриплый голос.

– Художник, – коротко отозвался гость.

Замок щёлкнул и пропустил посетителя внутрь…

Хозяин в атласном халате блаженно раскинулся на большом кожаном диване. Огромное фойе сверкало хрусталём и позолотой.

– Добрый день, – учтиво поздоровался Арсений.

– Значит, это тебя Сергеич прислал, – вместо приветствия высокомерно произнёс хозяин. – Что-то ты слишком молод для художника. До тебя ко мне уже приходили рисовальщики, но не то… – брезгливо поморщился он. – Кстати, а картины свои где-нибудь выставлял?

– Да, здесь, в галерее.

– В нашей галерее я ничего путного не видал – здешним художникам можно доверить только заборы малевать.

– Видать, вы хорошо разбираетесь в людях искусства, – с едва заметной иронией ответил Арсений.

– А ты мне не дерзи! – повысив голос, растопырил увешанные золотом пальцы Гвоздь.

– Хорошо… если я вам не подхожу, могу откланяться. Ищите художника по вкусу.

– А тебе, я вижу, палец в рот не клади. Ладно, попробуешь нарисовать одну картину, а потом будем решать. Пошли, покажу, что надо сделать. Вот видишь, – кивнул хозяин на стены фойе – пусто и везде вот так, а хотелось бы, как в ранешние времена у состоятельных господ: портреты, жизненные моменты, и всё это в живописи. Да и моя пассия про то же: надо, говорит, увековечить себя для потомков. Фотографии что – посмотрят да выкинут, а живопись хранить будут, передавать по наследству… О! – поднял он вверх палец.

– Ну, тогда объясните, что нужно рисовать.

– А ты не торопись, тут надо с умом, с расстановкой – важное дело тебе доверяю. Вот… – открыл хозяин дверь в сияющую итальянским кафелем и белизной обеденную комнату. – Картина будет называться «Завтрак с любимой». Сейчас моя баба подойдёт и обсудим, что да как… Зайка, ну где ты там?!

– Иду, мой котик! – послышался томный голосок со второго этажа.

Пышнотелая девица, по-видимому, только что вставшая с постели, позевывая, спустилась вниз.

– Вот этому пареньку хочу картину заказать, если справится, тогда и другие нарисует.

– Какой хорошенький парниша, – заиграла глазками зайка.

– Я его сюда не на смотрины привёл! – строго взглянул на девицу Гвоздь. – Хочу, чтобы за завтраком нас срисовал. Скажем Семёновне, чтобы фрукты, коньячок, самоварчик на стол поставила… Семёновна, иди сюда!

Минут через двадцать на столе красовались свежие фрукты, самовар и бутылка французского коньяка.

– Я на какой-то картине видала, так там стерлядка, поросёнок зажаренный, гусь, разносолы, а мы что, хуже?

– Да-а, стерлядка – это бы в масть. Недодумал я сразу, а сейчас время нужно, чтобы привезли её да приготовить.

– Не беспокойтесь, я могу дорисовать всё, что скажите.

– Толково! И когда ты закончишь малевать?

– К вечеру постараюсь наброски сделать да завтра ещё поработаю. А дома закончу… Минимум дней десять.

– А нам что, так вот за столом и сидеть?

– Нет, только на время, чтобы ваш образ правильно передать. Остальное без вашего участия, думаю, пару дней на это уйдёт, а детали дома по памяти. У меня хорошая зрительная память, так что не волнуйтесь. Ну, а если возникнут какие-то сомнения, тогда уж вас побеспокою…

Уже затемно шофёр Гвоздя Фёдор отвёз Арсения домой.

– А я уже извёлся весь, – встретил его Степан. – Думал, вечерком ёлку купим – две недели до Нового года осталось, да в магазин сходим, скупимся, а то перед праздниками не протолкнёшься. И в комнате убраться нужно – девчонки обещались прийти.

– Придётся немного повременить, картину закончить нужно – «Завтрак боярина», – иронически перефразировал название Арсений.

– Всё понял. Создам тебе все условия для работы. Похоже, серьёзный заказ.

– Похоже, так…

Перед праздниками Арсений позвонил заказчику.

– Жди, сейчас шофёра пришлю, – коротко ответил тот.

Через полчаса Фёдор уже звонил в двери с перекинутым через плечо огромным рулоном ветоши.

– Хозяин велели помягше упаковать, чтобы дорогой не повредить…

– Ну что, показывай своё художество, – подбоченясь, встретил их Гвоздь.

– Вот… – аккуратно прислонил картину к стене Фёдор и отошёл поодаль, как бы оценивая работу.

– Хм-м… – наклонил голову набок хозяин. – Зайка, а ну-ка, поди сюда!..

– А чо – прикольно… – оценила та.

– Это не просто прикольно – это круто, – сделал заключение Гвоздь. – Похоже, утёрли нос Потапу, у него послабее будет. Помнишь, как он хвалился своей коллекцией, а попросил его свести с художником, так он, сука, зажался. У меня, мол, есть, а вы завидуйте… Хрена тебе, старый повеса!..

– Давай и его пригласим на мой юбилей, пускай сопли пожуёт.

– Я уже подумал об этом… Вот что, к юбилею пять картин нарисуешь? – повернулся хозяин к Арсению.

– Что за тема?

– Семейные сюжеты.

– А когда юбилей?

– Через три месяца.

– Постараюсь…

– Ну, вот и приступай чем скорее, детали можно прямо сейчас обсудить.

– Послезавтра Новый год, давайте после праздников.

– Ну хорошо… Вот, возьми… – вытащил из бумажника Гвоздь три пятитысячные купюры… Честно заработал, а за остальные картины сразу всё чохом получишь. Ежели управишься к зайкиному юбилею – хорошую прибавку заплачу… Семёновна, собери-ка чего художнику к празднику: фрукты, икру, вино – сама знаешь… Семью порадуешь.

– Нету у меня семьи, – с грустью ответил Арсений.

– Вообще, что ли, никого?! – участливо поинтересовался Гвоздь.

– Никого…

– Ну, хоть родственники какие есть?

– Нет… мама с папой детдомовские, погибли, когда мне было шесть лет. Сестрёнка умерла, увезли в больницу и… ей ещё четырёх не исполнилось. Была здоровая, а тут… Вот только единственная память осталась, – снял с шеи Арсений золотой амулетик… Тяжело всё это вспоминать.

– «Храни тебя Господь, дорогой сыночек», – в полголоса прочитал хозяин.

– Бедненький… – с сочувствием вырвалось у зайки.

– М-да… – нахмурившись, положил руку на плечо Арсения Гвоздь.

– Правильный ты пацан, только слишком доверчивый, а с галереей таким как ты, мозги парят. Думаешь, картины твои не покупают?

– Ну, а как ещё? Откуда у людей деньги?

– У людей – да, а у воротил и дельцов хватает. Картины продаются только у тех, которые делятся с продавцами. Жизнь такая: не подмажешь – не получишь. А что у тебя за картины в галерее?

– В основном, местные пейзажи.

– Хмм… – задумался Гвоздь. – А давай-ка завтра с утра подскочим туда. Ежели есть что путное – возьму для разнообразия к семейной коллекции.

– Мы хотели с приятелем по магазинам к празднику прошвырнуться – время-то совсем не остаётся.

– Успеешь… – тоном, не терпящим возражения, ответил Гвоздь. – Много времени не займёт, часа полтора максимум. А твои хлопоты я компенсирую, Фёдор тебя свозит, куда скажешь.

– Ну, если недолго, тогда по магазинам мы и своим ходом успеем.

– Не люблю, когда мне перечат… Фёдор, отвези гостя домой…

– Ну и как, позавтракал с боярином? – с иронией встретил друга Степан.

– Слёзно упрашивали сесть за стол, но отказался в пользу твоего омлета о четырёх яйцах, – шуткой ответил Арсений.

– А ты что, провидец? – поставил на стол дежурное блюдо из яиц Степан. – Вообще-то с нашими финансами и провидцем не надо быть.

– Тогда нарушим этот обычай, – выложил на стол заработанное Арсений.

– Ты что, грабанул кого-то? – округлил глаза товарищ. – Сергеич намекнул, мол, дохлый номер угодить Гвоздю.

– А я ему не угождал – нарисовал то, что он попросил. Кстати, хоть пальцы веером, а человек, вроде, неплохой и в искусстве, похоже, разбирается.

– А меня этот скряга за две недели упорной работы пятитысячной обрадовал. И то – как от сердца оторвал.

– Оставь их себе на карманные расходы. У нас теперь и за комнату заплатить хватит, и Новый год хорошо отметить. Так что дальнейшие действия будут такие – сегодня делаем уборку, а завтра – за ёлкой и по магазинам. Михаил Петрович шофёра своего даст. Только утром с ним в галерею съездим, а после по своим делам прошвырнёмся.

– Да ты, видать, уже скорешился с ним, – с шутливой улыбкой ответил Степан…

На следующий день, не успели друзья позавтракать, как с улицы послышались автомобильные гудки.

– За мной!.. – сорвался из-за стола Арсений…

Холодный диск зимнего солнца яркими лучами засеребрил повисший в морозном воздухе иней. Где-то совсем рядом, приближенный крепким морозцем, послышался металлический скрежет поворачивающего трамвая.

– Ох, и колотун сегодня, – забрался в тепло автомобиля Арсений.

– Минус сорок два с утречка, – отозвался Фёдор.

– Как в такой развалюхе люди живут? – глядя на двухэтажный купеческий дом пожал плечами Гвоздь.

– Того и гляди крыша под снегом обвалится, – поддакнул шофёр…

Джип, выбрасывая фонтаны снега из-под колес, на месте развернулся в обратную сторону.

– В центре, б…, дороги не могут расчистить, а здесь вообще труба, – матюгнулся Гвоздь.

Продавщицы с сонными глазами позёвывали за прилавком в виду отсутствия покупателей.

– Спим?!.. – тоном хозяина прикрикнул Гвоздь.

– Нет, нет, что вы! – засуетились девушки перед господином в распахнутой соболиной шубе. – Что-то хотите присмотреть?

– А у вас кроме этой мазни что-нибудь имеется?

– Зря вы так! – с обидой в голосе ответила та, что побойчее. – Это работы известных местных художников – весь товар перед вами.

– А позови-ка мне хозяина.

– Хорошо, сейчас позову.

Вскоре холёного вида мужчина, приглаживая усы, вышел к покупателям.

– Вот!.. – кивнула на посетителей продавщица.

– Свирский Валерий Иванович… Чем могу служить?.. Ой, Михаил Петрович!.. – залебезил он, разглядев клиента. – Какими судьбами!.. Я весь внимание.

– На картины Ковалёва Арсения хотел бы взглянуть.

– Вот, весь товар перед вами, – повёл рукой по развешенным картинам директор.

– Что ты мне фуфло гонишь! – грубо ответил Гвоздь.

Продавщицы с масками испуга на лицах застыли на месте.

– Честное слово, всё что есть!

– Тебе, Свирь, лапшу на уши вешают, ты в подсобке посмотри или под прилавком.

Директор, покраснев от стыда, испепеляющим взглядом окинул продавщиц.

– Ах, да, недавно приносили картины, может, это те, что вы ищите, – кинулись враз обе девицы в подсобку.

– С сегодняшнего дня обе уволены, – прошипел директор.

С видом знатока Гвоздь внимательно рассмотрел все картины.

– Вот эти две возьму… Это твоя наценка, – протянул он деньги. – С художником я сам рассчитаюсь.

– Как пожелаете, – склонился в полупоклоне Свирский.

– Валерий Иванович, больше такого не повторится… – донеслась слёзная просьба продавщиц…

– Фёдор, переложи картины ветошью и аккуратненько положь в багажник… А за них я с тобой рассчитаюсь, когда ты к юбилею картины нарисуешь, – повернулся Гвоздь к Арсению. – Это чтобы ты с крючка не соскочил, – с хитринкой усмехнулся он. – А то, кто тебя знает – загуляешь после Нового года. А это будет какая-то компенсация за моральный ущерб.

– Как скажите, – пожал плечами Арсений. – А вообще-то я не пью, иногда по праздникам пару рюмок.

– Сейчас отвезу тебя домой, а после пришлю Фёдора по твоим делам, – не слушая его, произнёс Гвоздь…

– Ну, как дела?! – с порога поинтересовался Степан.

– Взял Гвоздь две картины, остальные директор галереи развесил на видных местах. Представляешь, я звоню туда по поводу продажи, а мои картины пылятся в подсобке. Видел бы ты, как Гвоздь нагнул хозяина галереи, да и продавщицам по самое не хочу досталось.

– Ну, теперь загуляем, – потёр ладоши Степан.

– Только деньги он пообещал, когда заказ его выполню: «Чтобы с крючка не соскочил», – объяснил он.

– Чувствую, что фигу ты получишь: ни за заказ, ни за эти картины. И ничего не сделаешь – в этом городе управу на Гвоздя не найдёшь.

– Ты знаешь, хоть и загибает он пальцы, да только думаю я – Михаил Иванович – человек слова.

– Поживём – увидим… – не стал спорить Степан. – Ну что, по магазинам?! – хлопнул он себя ладонями по коленям.

– Тьфу ты! Совсем из головы выскочило – Гвоздь же обещался шофёра прислать за покупками.

– Да ну? – округлил удивлённые глаза Степан.

– Собирайся быстрее! – поторопил Арсений. И как бы в подтверждение этому с улицы послышались призывные автомобильные гудки…

– Ну, куда едем? – осмотрелся по сторонам Фёдор.

– Давайте сначала по магазинам прошвырнёмся, пока народу немного, а потом за ёлкой.

– Слушаюсь, командир! – придавил газ и резко вывернул руль шофёр.

Джип, взревев, развернулся на месте и, пробуксовывая на скользкой дороге, помчался в сторону центра…