Читать книгу В цель! Канонир из будущего - Юрий Корчевский - Страница 4

Проснулись мы оттого, что распахнулись двери и вошел великий визирь. Как только Джафар увидел его, он вскочил с кровати и рухнул на колени. Наверное, бедняга подумал, что ночью или под утро с дочкой визиря случилась беда и разгневанный визирь пришел предать нас лютой казни. Однако визирь улыбнулся, показав ряд белоснежных зубов.

– Не желаешь ли проехать со мной?

Взгляд его был обращен на меня.

– А как же дочь? Я должен осмотреть ее, сделать перевязку.

– Он сделает. – Визирь показал рукой на Джафара. – Я был у нее – она себя чувствует лучше, утром уже вставала с постели.

Ну что же, приглашение всесильного визиря равноценно приказу. Надо ехать, хотя на пустое брюхо не очень хочется.

Мехмед как будто прочел мои мысли.

– Там мы позавтракаем. Надеюсь, чужеземец, ты умеешь сидеть в седле?

Мы быстро шли по коридорам. Внизу, у ступенек, нас уже ждали лошади. Визирь легко вскочил на коня в богато украшенной сбруе, указал мне на мою лошадь. Я вскочил в седло. Взревела труба, и мы выехали со двора.

Впереди скакал янычар, держа знамя в левой руке. Признаюсь, я впервые увидел его вблизи – на красном полотнище желтая звезда и полумесяц. Мне почему-то казалось, что у мусульман знамена зеленые.

Следом за ним скакал верховой, периодически извлекавший из своей трубы пронзительные звуки. За ними скакали десятка полтора янычар, затем мы, и замыкали кавалькаду еще полсотни янычар. Почти парадный выезд.

Горожане, услышав вой трубы и завидев конников со знаменем, разбегались, буквально прилипая к заборам. Горе будет тому несчастному, что попадет под копыта конницы. Завидев визиря, люди падали на колени и сгибались в поклоне.

Интересно, куда направляется визирь? Не думаю, что этот выезд связан с моей особой. Скорее всего, визирь выехал по делам государства, а меня взял для развлечения – послушать на досуге очередную сказку. А может, хочет показать мне нечто необычное, чтобы поразить мое воображение и склонить к принятию ислама? Я усмехнулся. Не такая я и важная птица, чтобы ради меня устраивать столь многолюдный выезд.

Мы скакали около часа, давно оставив Стамбул позади. С обеих сторон тянулись поля, за которыми виднелись небольшие горы.

Наконец колонна остановилась. Визирь проехал вперед, к голове кавалькады. К нему подбежал пеший турок в форме, поклонился, произнес приветствие. Ох, как они все заковыристо и цветисто приветствуют начальство. Мне показалось, что если бы Мехмед не прервал его, словесный поток восхвалений мог длиться несколько часов.

Далее мы пошли пешком, впрочем – недалеко. У подножия холма стояло несколько шатров, и мы зашли в самый большой из них. Внутри я увидел огромный стол, уставленный едой.

После совершения молитвы и ритуального омовения мы приступили к трапезе. Я ел с удовольствием, ожидая, что вскоре все прояснится. Не для того же визирь целый час сюда добирался, чтобы покушать на свежем воздухе.

Запоздалый завтрак длился недолго. Вскоре все вышли из шатра и направились к пушке. Что-то я ее ранее не видел – скорее всего, прикатили, пока мы кушали. Интересная пушечка – вроде все, как и у других пушек: на колесном ходу, деревянный лафет, длинный ствол. Но меня заинтересовал прицел. У русских пушек он был примитивным. На казеннике у наших орудий было художественное литье, одновременно оно же являлось целиком. В турецкой же в казенник пушки была вставлена вертикально железная планка с делениями и нечто вроде диоптра. Очень интересно! Да еще и система наводки на цель занятная – винтом снизу под казенную часть ствола, вроде маленького штурвала для его вращения.

Русские пушки по вертикали наводились деревянными клиньями, которые надо было подбивать деревянным молотком – киянкой. Не скрою, турецкая пушка выглядела более совершенной, чем наша, русская. Не за этим ли приехал Мехмед? Самому поглядеть, передо мной похвастать?

Турецкие артиллеристы, или канониры, одетые в синюю униформу, довольно сноровисто зарядили пушку и застыли, ожидая команды. Визирь махнул рукой, канонир поднес фитиль к затравочному отверстию. Грянул выстрел, ядро с гулом и каким-то шипением ушло к цели. Целью служил большой камень на склоне холма, побеленный известью или мелом для лучшей видимости.

Все вокруг окуталось дымом. Взгляды собравшихся обратились к камню. Неплохо для первого выстрела. Теперь канониры должны внести поправки, и второй выстрел должен быть точнее.

Артиллеристы сноровисто зарядили пушку, визирь махнул рукой, раздался выстрел. Все с интересом смотрели на склон холма. На этот раз ядро ударило на пару саженей выше, взметнув облачко пыли.

Я подошел к визирю, попросил разрешения подойти к пушке. Мехмед кивнул, давая согласие.

Я подошел. Сразу обратило на себя внимание то обстоятельство, что ядро было обмотано веревкой наподобие скорлупы. До меня дошло. Качество литья, вернее – его точность, не совсем на высоте. Это была проблема стволов всех орудий во всех странах – Руси, Османской империи, Франции, Англии. Ядра тоже имели отклонения в размерах и не были идеально круглыми, вследствие чего ядро шло по стволу с зазором, и при стрельбе попадания имели большой разброс.

Предварительная намотка веревок на ядро позволяла как-то ядро центрировать, а кроме того, устраняла прорыв пороховых газов – пушка била дальше. Неплохо придумали османы, такого я еще не видал ни у кого. А что с точностью пока неважно – объяснимо. При стрельбе по возвышению, например в горах, траектория полета ядра или пули, если речь идет о мушкете, спрямляется, им прицел надо брать под нижний край мишени, а не в центр.

Я, как мог, объяснил это канонирам, сам подправил прицел. Все застыли в ожидании команды. Заинтригованный визирь подошел поближе, махнул рукой. Артиллерист поднес фитиль, грянул выстрел. Все взгляды устремились к цели.

К моему вящему удовольствию, ядро ударило в камень, – даже было видно, как полетели его осколки. Турки оживились, зацокали языками.

– Якши!

Визирь подошел ко мне.

– Хорошо стреляешь из пушки. Видно, ты не только лекарь и сказочник.

– Выпало странствовать много, великий визирь, пришлось научиться.

– Что ты такого сделал, что сразу попал в камень?

Я объяснил ему, почему так получилось, и добавил, что все это чуть ранее пояснил и канонирам.

Визирь кивал, затем ухмыльнулся, подозвал янычара из охраны.

– Попробуешь с ним сразиться?

Я развел руками:

– У меня же сабли нет.

Визирь взмахом руки подозвал второго янычара и приказал ему отдать мне свое оружие, визирь промолвил янычару:

– Только не убей нашего гостя!

Турки расступились, образовав широкий круг. Я несколько раз взмахнул саблей, оценивая ее тяжесть и баланс. Оружие неплохое, только изгиб лезвия значительно больше, чем у русских сабель, и гарды, защищающей в бою кисть руки от скользящего удара, нет.

Янычар опустил клинок, поглядывая на меня. Визирь милостиво кивнул, начиная поединок.

Янычар с ходу бросился на меня, обрушив град ударов. Противником он оказался сильным, опытным и к тому же моложе меня лет на пятнадцать. В ближнем бою это играет роль – молодые более гибкие, и реакция у них побыстрее. Тем не менее мне удалось отразить все атаки. Я выжидал, когда мой противник немного выдохнется, собьет дыхание. Но тот молотил саблей как заведенный.

Краем глаза я увидел одобрительные взгляды визиря и других турок, поддерживающие янычара. Конечно, они сейчас видят, как янычар нападает, а русский только обороняется. Придется вспомнить все, чему меня учили.

Я перешел в наступление, нанес несколько ударов, затем – ложный финт, и когда янычар, уходя от моего удара, повернулся ко мне боком, я нанес удар из-за спины. Удар коварный, и он достиг цели – сабля ударила янычара плашмя, лишь слегка разрезав ткань его короткой курточки. Я остановился и воткнул саблю острием в землю.

– Ты убит.

Лицо янычара полыхнуло румянцем.

– Это случайность.

Визирь развел руками:

– Ты честно одержал победу, чужеземец, и мы все были свидетелями. А тебе, – он повернулся к янычару, – десять палок в наказание.

Янычар взглянул на меня с ненавистью, выдернул из земли мою саблю и направился к своим.

– Ты решился принять ислам? – обратился ко мне визирь. – Я хотел бы иметь тебя своим помощником или советником. Думаю, что ты еще не все свои способности раскрыл передо мною, хотя не скрою – я удивлен. Янычар с детства учится воевать, а тебе удалось его одолеть. Джафар учился лечить у лучших османских лекарей, а на операции оказался у тебя в роли подмастерья. Ты очень умен и догадлив, у тебя хорошая память, язык твой и уста принадлежат сказочнику. Если царь Иван разбрасывается такими подданными, то он расточителен. – Визирь глубоко вздохнул и продолжил: – Мои визири и советники думают только о своих карманах – как бы бакшиш получить побольше, обросли гаремами и многочисленной родней. Каждый, кто получил хоть маленькую власть, плетет интриги и старается по головам пролезть на более высокую должность. У тебя здесь нет родни, которая будет просить у тебя должности, поэтому ты будешь спокойно работать во имя Высокой Порты.

– Прости, великий визирь. Приятно слышать из твоих уст столь лестные слова, и не будь я русским, наверное, принял бы твое предложение.

Визирь меня перебил:

– Ты думаешь, я осман? Я серб, принял ислам, и теперь – второе лицо в государстве. Ты можешь стать третьим, и все они, – он указал на турок, стоявших поодаль, – будут счастливы целовать носки твоих сапог.

Я молча поклонился.

Визирь скрежетнул зубами, махнул рукой. К нему подвели скакуна. Он взлетел в седло и с места рванул в галоп. Сопровождающие тоже оседлали коней и поскакали за ним. Одна моя лошадь стояла сиротливо, да замерли у пушки турки-артиллеристы.

Я перевел дух. Разговор получился не очень приятный. Чтобы отказать великому визирю да на его земле – тут не просто смелость нужна. Что стоило ему срубить мне голову? Да и теперь – куда мне направиться – во дворец визиря или на корабль к купцам? Все-таки надо вернуть лошадь, да и не пешком же идти в город?

Я дошел до лошади, поднялся в седло, тронул поводья. Ехал я не спеша, и часа через полтора был в Стамбуле.

День катился к вечеру, еще часа три – и будет темно.

Я подъехал к дворцу визиря, соскочил с коня, отдал поводья скакуна янычару, немало его удивив.

– Конь из конюшни великого визиря – возвращаю.

– Кто ты такой?

– Чужеземец.

Я повернулся и пошел в порт. Найдя свой корабль, взошел на борт. Купцы встретили меня восторженно.

– Где ты был, мы уж думали – несчастье случилось! Вовремя ты вернулся – мы уже товары купили для обратной дороги. Ну, коли ты сам явился и искать тебя не надо, так завтра с утра и отплываем.

Я улегся на свой соломенный матрас. Уснуть не мог – казалось, что в матрасе не солома, а иголки. Чем обернется мой отказ визирю? Судно в турецком порту, и визирь властен сделать со мной все, что захочет. Скорее бы уже выйти в море.

До утра я не сомкнул глаз, обуреваемый самыми разными мыслями. Но вот взошло солнце, команда позавтракала, и мы отдали швартовы. Корабль медленно отошел от причала, и мы направились к выходу из бухты. Я перевел дух – обошлось. Жаль только, что во дворце остались мои инструменты – ну да бог с ними, сделаю себе другие. Главное – я остался жив, не в плену, и у меня есть деньги, что заработал с Джафаром. Причем деньги изрядные, правда – в турецких акче, но все равно – серебро, любой купец примет в уплату.

Раздались возгласы команды, все показывали руками назад. Я обернулся – нас догоняла небольшая галера. Дружные взмахи гребцов гнали судно прямо к нам. На выходе из бухты загромыхала цепь, преградив нам путь в открытое море. Кормчий спустил парус, ушкуй встал. Галера подошла к нашему борту.

– Кто здесь лекарь?

Я подошел к борту:

– Я.

Дальше разговор шел на турецком.

– Прими.

Турок передал мне мой кожаный мешок с инструментами. Я обрадовался инструментам, а еще больше тому, что меня не арестовывают и не ссаживают с корабля.

– А еще этот мешочек. – Турок передал мне мешочек, судя по звону – с деньгами. – И лично от визиря. – Он протянул продолговатый сверток в шелковой ткани. – Великий визирь просил передать тебе благодарность за лечение дочери и пожелание счастливого пути.